Снотворцы

Дизайнер обложки Макс Квант

© Макс Квант, 2023

© Макс Квант, дизайн обложки, 2023

ISBN 978-5-0059-4888-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Утренний

Швырк!.. Швырк!..

Бегали туда-сюда «дворники». Да так противно швыркали!.. «Знать бы, что за инженер сконструировал этот противный звук – убил бы!» – подумалось следователю Безсонову.

Швырк!.. Швырк!.. Швырк-швырк!..

Тут дорога пошла в горку, а впереди возносился к небесам трактор, гружённый дровами до артритного хруста в рессорах… Следователь потянулся привычным движением к рычагу скоростей, но поймал лишь воздух…

«Убил бы этого Чувелёва!» – подумалось Безсонову. Он ухватился за рычажок под рулевым колесом – в этой древней машине всё не как у людей, даже скорости переключаются на «гитаре». Начальник гаража Серёга Чувелёв выдал в командировку самые дрянные «колёса» – «Волгу» ГАЗ-21, невесть из каких закромов гаражных взявшуюся. Ей сто лет в обед да под китайской краской а-ля «дыня» в особо солнечные дни ещё выступает герб с земным шаром, серпом да молотом.

– Только не заглохни, только не заглохни… – шептал Безсонов, изо всех сил вдавливая педаль газа. Мотор истошно вопил на первой скорости, тянул и тянул вверх, но не глох…

Швырк!.. Швырк!..

– Да хватит уже!.. – рявкнул Безсонов, махнув по рычажку «дворников». Одним раздражителем в это утро стало меньше…

Не стоит осуждать нервную систему капитана полиции за излишнюю пылкость, однако не у всякого нейроны выдержат сорокачасового бодрствования, начавшегося с краткого сна в позе иероглифа «зю» на рабочем стульчике – единственного смежения век на этой неделе!.. Тут у кого угодно руки запрыгают, а от электрических импульсов от дендритов к аксонам возможно запитать небольшой городок…

– Да когда же ты закончишься-то, а?! – бурчал под нос Безсонов, осторожно выглядывая в окошко – полотно обрывалось метров через пятьсот. Знаем мы эти степные подъёмчики. Ограничение скорости повесят на какую-нибудь смешную тридцатку, а под ним действие: пять – семь кэмэ. Умные водители, дабы взгромоздиться на вершину без особых затрат, разгоняются загодя и несутся, что есть мочи к подъёму, где их уже поджидают не менее находчивые гаишники с радарами…

Веки следователя стремились слиться в едином экстазе уже третью неделю, но… То Лазарева неожиданно даже для самой себя отправилась в декрет, нашла время… Отчего на Безсонове повисла тяжким грузом бумажная работёнка… Вот тебе и дорога домой на последнем троллейбусе, вот тебе и единственный на всю округу работающий супермаркет с пустыми полками, вот тебе и утонувшие в кромешной тьме улочки… Затем возник в парке маньяк, не очень сексуальный… на поверку оказавшийся плодом фантазии озверевших от телевизора дамочек постбальзаковского возраста. Всё им хотелось, чтобы как в Москве. Ночной жизни нет, метро нет, маньяков нет – глушь!.. Лучше бы метро вырыли, ей богу!.. Ну и хулиганьё всякое: шантрапа, в тёмных переулках стреляющая сигареты с летальным исходом, неосторожные скинхэды, под уличными фонарями не разбирающие цвета кожи, полуночная бытовуха… И через какое-то время капитана навестило чувство аналогичное пятому дню голодовки – полное осознание ненужности сна… Полегчало. Вспомнились истории про короткие сны Наполеона и жирафа. Сел на стульчик, соснул на часок и снова в бой!

Продолжалось так неделю… да нет, шесть дней… Даже в выходные следователь смотрел бесконечные бандитские сериалы до полной отключки телевизора да лез в Интернет поболтать с одноклассниками, их отчего-то много развелось по ту сторону Атлантического океана.

Но… Нервная система, как нам гласит нам учебник биологии за девятый класс, не резиновая!

Следователь стал вдруг раздражительным, сонным и туго соображающим – он периодически проваливался в небытиё, как известно ничего не дающее. Ex nihilo nihil2… Подполкан приметил растущую гору дел у следователя да вызвал на приватную беседу:

– Что же ты, Андрюша, стал плох? – начал он мягче перины, отчего Безсонов моргнул… То есть это ему показалось, мол: «раз» веки и «два» веки… На деле же подполкан даже решил: ещё чуть-чуть и захрапит капитан.

– Не знаю, Дмитрий Дмитриевич… – развёл он руками. – Работы много…

– А ты отдохни… отдохни, Андрей… Возьми… Денька два-три… Четыре – будет перебор. Езжай на дачу…

– У меня нет дачи, – зевнул капитан.

– Возьми жену и…

– Так я же вроде как…

– Извини, забыл… Ну сделай же с собой что-нибудь, смотреть больно! Мешки под глазами по четыре ведра картошки!.. Больной весь!.. Прямо на плакат для ФАО!..

Безсонов отдал честь и, ухватившись за последний подполкановский эпитет, отправился к врачу. Измерил эскулап давление, проверил рефлексы, посветил в глазоньки, позадавал наводящих вопросов, поглядел на язык.

– Вам нужен серотонин и срочно, – выдал свой вердикт невропатолог. – Прилягте на часок, отдохните… А ещё лучше денька на два-три, а то и всю неделю!

– А этот ваш серотонин в ампулах не выпускают? – поинтересовался следователь.

– Некоторые этот гормон от шоколада и мороженного вырабатывают, но лучше его получить на мягкой подушке и под тёплым одеялом.

Такое лекарство показалось Безсонову непозволительной роскошью – вместо очередного визита к Морфею он отправился на поиски толкающего неокрепшим мозгам гашиш наркодилера по кликухе Дуремар.

Впрочем, поймать того не получилось – подполкану доложился врач: Андрея Безсонова снова вызвали на ковёр! (Если так конечно можно назвать тот пожухлый половичок времён ранней Перестройки.)

– Нам тут из областного ГУВД звонили… – завёл разговор начальник, потупив взор. – Там в Баючеке мальчик пропал. Попросили выслать лучшего следователя… – тут он по-дружески похлопал капитана по плечу.

– Мальчик? – выскочил из забытья тот. – Но я не ищу мальчиков! Я – убойник, ну на худой конец наркотики и насильники – мой профиль! Мне бы покрупней кого, Дмитрий Дмитриевич…

– Я знаю… Но поедешь именно ты, Андрюша. Вот тебе простенькое дельце, почти отпуск. Без серийников, без односерийников, без гопоты и подзаборников всяких. Отоспишься там – мэрия тебе гостиницу оплатила… А приедешь – и снова в бой! – и махнул рукой так, словно шашкой на скаку арбуз разделил на шесть персон.

– Вот ещё, – буркнул капитан. – Делать мне нечего, лазать по чердакам и мальчиков искать… Он, поди у дружка засел, в приставку с утра до ночи играют, а пращурам объяснили, мол, ему разрешили недельку-другую пожить, домашнюю работу сделать…

– Поедешь ты! – сказал, как ломоть «Докторской», отрезал подполкан. – Командировочные, суточные в бухгалтерии. Иди в гараж, Серёга тебе выдаст транспорт – не автобус же тебе ждать трёхразовый: понедельник, вторник и иногда суббота. Время мигом пролетит… Да не спи ты, Андрей Анатольевич!..

До преломления дорожного полотна оставалось метров двадцать пять, а тракторист даже издеваться стал – сбавлял обороты с маниакальным упорством. Следователь высунул голову в окно, прислушался… Навстречу никто не спешил. Безсонов дал по газам, еле успевая щёлкать рычажком скоростей да отжимать сцепление. С истошно ревящим мотором он буквально взлетел на горку и…

Бум!.. Бом!.. Хрясь!.. Прямо музыка! Лобовое стекло осыпается серебристой неострой кашей в салон. Безвольное тело пешехода соскальзывает с капота. Приехали!.. Рывок по тормозам, мотор закашлял и замолк.

Держался за голову Безсонов недолго, к смерти он привычный, убивать не приходилось, однако чувства имеют обыкновение притупляться. Ничего удивительного в том, что мысль в голове следователя засела одна, весьма циничная: «Бампер цел?»

Вот тут-то он не угадал – вмятина на серебристой поверхности оказалась приличная, капот обзавёлся ещё двумя негостированными неровностями – парнишка еле успел обернуться на истошный рёв раритета и боком полетел, оставляя алые трасы… Профессиональный, хотя слегка и заспанный, глаз следователя, педантично отмечал детали происшествия… Вот только: где тело очерченное мелом?

Полицейский обошёл машину, заглянул под днище. Труп исчез… А с ним и вмятины, и кровь, и стеклянное месиво. О былом инциденте напоминала разве что пара чёрных дуг тормозного пути. Вот тебе и убийство без отягчающих!

– Началось простенькое дело… Интересно, а тракторист-то что видел? – спросил сам себя следователь и поглядел на спуск. Трактора, как и следовало догадаться, не наблюдалось. – Приснится ж… – встряхнул гудящей головушкой Безсонов и уселся за руль.

Древний мотор встал навечно и даже не сипел.

– Долгая дорога в Санта-Крус, – буркнул Андрей Безсонов и покинул водительское кресло. – Какой ещё идиот может ехать сюда в такую рань господню? – задал он сам себе вопрос, переминаясь с ноги на ногу – утренний ноябрьский холодок пробирался к косточкам… На заднем сиденье покоился почти пустой термос с чаем, однако, лишь полтора литра терпкой водицы для завтрака – это уж больно круто.

Навстречу поднимался трицикл с кузовом. Горделиво восседающий на дермантиновых козлах селянин, завидев водителя у «Волги», поначалу как-то скуксился, прижал уши, отпустил газ, но вдруг встряхнулся и набрал обороты… Не тут-то было – ему уже капитан сделал приглашающий жест.

– Капитан Безсонов, – сделав под козырек, представился следователь.

– Здрасьте…

– Да уберите вы документы… Я по другому вопросу: вот машина заглохла, видите. Давайте к вашему «Муравью» подцепим, авось заведётся…

– А… – обрадовался трициклист. – Это запросто… Мы – водители – должны помогать друг другу… – и без приглашений полез в багажник «Волги». – Это у нас прямо как в «Берегись автомобиля»!

– Только наоборот…

– И я не Деточкин!..

Рабочий козлик не сразу стронул с места тяжёлую лошадь: пыхтел, кряхтел, волок и вытянул-таки.

– Это у вас аккумулятор, товарищ капитан! – диагностировал поломку колхозник, сматывая трос.

– А чёрт его знает, что эта тачка мне ещё заготовила… – пожал плечами капитан, про себя моля мотор продержаться до его возвращения в родной город.

И только вернувшись за руль, Безсонов разглядел поклажу колхозника – вязанки шиповника. Листву с колких веток бережливо сняли и связали в аккуратные тючки. Интересно для чего, не чай же они заваривать с этими пеньками собрались?..

Баючек показался на горизонте километров через двадцать, хотя Безсонов готов поклясться чем угодно: перед самым обгоном уже видел в зеркало отметину в шесть километров… Только когда ж это было! Словом, в городок, застроенный наполовину бараками, а на другую панельными домами, следователь въехал с верхом неуверенности.

Карту он выпросить не догадался – Баючек маленький, всё должно быть рядом. Поинтересовался у примагазинных старушек – показали, путано, с историей некоего безвинно посаженного Чекрыжова, по пьяни опрокинувшего на себя целый воз подсолнечного жмыха…

– Я следователь, из… – представился он дежурному.

– Москвы, товарищ капитан? – заглядывая в удостоверение, поинтересовался тот.

– Области, – выдохнул следователь. – Капитан Андрей Безсонов. Что у вас там случилось?

– Я вам сейчас человечка вызову, он вам всё и расскажет, – прикрыв стеклянную дверцу, с важным видом ответил лейтенант. Он начал набирать номер на телефоне, как вдруг повернулся и крикнул вглубь участка, сотрясая стены и мелкую посуду. – Чувелёв! А ну сюда! Тут к тебе протежа приехал!

«Господи, куда меня занесло? – подумалось Андрею Безсонову. – Страна непуганых подчинённых. Ещё один Чувелёв, Серж рассказывал про целую однофамильную деревню, поди, родичи давние».

– Лейтенант Аркадий Чувелёв прибыл, – придерживая папку с делом, отдал честь пришедший полицейский.

«Нет, ну что они себе позволяют?» – подумал Безсонов и представился.

– Сначала я вас в гостиницу отведу, вам бы с дороги пообмыться…

– Нет, лучше сразу к делу…

Но лейтенант его словно не слышал:

– Разрешите возразить, гостиница наша трёхзвёздочная, и это не какие-то там «лифт-санузел-шахматы», всё по лучшим еврей… европейским стандартам…

Внешне этот «О-тель» напоминал помытый абразивным порошком придорожный дом терпимости, что, впрочем, оказалось недалеко от истины – признаки бывшего притона проявились ещё в вестибюле, если так можно назвать лестничную площадку оборудованную столиком портье.

– Моя фамилия «Безсонов», – представился следователь, подавая паспорт. – Через «З».

– Отчего, если не секрет? – поинтересовался хозяин, он же портье.

– Не знаю. То ли во время войны кто-то опечатался, то ли фамилия возникла в доорфографические времена, но так меня даже легче запоминают: «тот Бессонов, что через «З»…

– Да-да, как в том анекдоте: «Товарищ прапорщик, моя фамилия Зозо!»

– Почти, – кивнул Безсонов.

– Это и есть ваш багаж? – ткнул портье на небольшую сумку следователя.

– Да я ненадолго… Да она не тяжёлая, я сам донесу…

– Право, ничего страшного… Это моя работа… – подхватил небольшой скарб и махом взбежал по лестнице. – Не отставайте! А то будет как в том анекдоте… Ну?..

– Газель Гну… – буркнул следователь в рифму и заковылял по ступеням.

Номер некогда сделали из однёшки хрущовских стандартов, напрочь отрезав от неё кухню (Интересно, кому достались эти шесть метров с замурованной дверью?). Большая двуспальная кровать осталась со времён дома терпимости, отчего по природе брезгливому Безсонову сразу расхотелось на ней навёрстывать недостающие часы сна. На тумбочке поставили отчего-то вонючий куст герани, а у окна на стойке торчал как дорическая колонна телевизор перестроечной сборки.

– Вот, обустраивайтесь… Горячая вода тут есть, кружка и графинчик, телевизор работает, правда, показывает всего одну программу, да и ту со снегом, – портье поставил у тумбочки сумку и протянул руку для чаевых.

Скупой до этого древнего поощрения Безсонов хотел подшутить над хозяином, руку пожать, мол, хватит с тебя и этого… Но вдруг замер – пальцы портье кто-то прищемил дверью да не просто, а в шахматном порядке. Наступила пауза достойная академического театра. «Крышуют неаккуратно», – подумалось следователю.

– Да сколько не жалко, – размял, наконец, молчание портье.

«Не жалко» оценивалось в червонец. Следователь остался в номере один. Прошёлся пальцем по пыльной крышке телевизора, опробовал санузел, произвёл обыск в тумбочке и выискал несколько коробочек непонятного назначения с лейблом «О-тель» да книжку некоего В. Мордюкова «Морфейное программирование»…

– Интересные у них тут наборчики… – листая брошюрку, задумчиво промолвил следователь. – Хм… Издательство местное, два года всего… Хм… Теперь у нас Библию кладут, чтоб как в Европе, а тут… – он выглянул в окно. Видок не захватывал, конечно. Зато хоть не трамвайное депо или притон какой-нибудь. Если отбросить бывшее назначение ложа, то вполне можно выспаться не расстилая и не раздеваясь. – А это что такое? – на ручке фрамуги висели крестовая отвёртка да шестигранный ключ с ярлычком «Для свиста». – «Сделай сам», блин…

Это напомнило Безсонову его мучения с новыми пластиковыми рамами в кабинете. Он трижды залезал в Интернет на предмет их регулировки, трижды облазил все рамы то там, то тут подкручивая и, наконец, добился в кабинете оптимальной температуры да отсутствия высокочастотных звуков от прорывающегося сквозь прокладки воздуха. А тут выходило наоборот…

– «Роскошь – для достижения роскоши, необходимо увидеть во сне гобелены. Для этого необходимо повесить перед сном несколько гобеленов в своей комнате, если вам это не по карману попытайтесь полистать каталог гобеленов. Гобелены должны быть чистыми и целыми…» Бред какой-то… – он поглядел на корешок книги, читанная-зачитанная, по швам скоро расползётся, поднял глаза, задумался. – Это что ещё за тип?

Пешеход махал рукой. Следователь поначалу решил, что это предназначается не ему, но… Бывает такое, из всей толпы приятель подзывает именно вас и никого другого.

– Я? – спросил он как можно выразительней по мимике – всё равно не услышит.

Незнакомец кивнул. Впрочем, не такой уж он не… Лицо следователь определённо где-то видел, но вот где?..

Дверь распахнулась неожиданно, разнеся вдребезги напряжения безсоновской памяти на лица, совсем недавно не в меру идеальной. Влетел лейтенант Чувелёв, бодрый как всегда: глаза горят как у гончей при виде заячьих ушек, волосы во все стороны, а движения резче звука пенопласта по стеклу.

– Ну, обустроились, товарищ капитан?

– Обустроился, – кивнул следователь. – И хотел бы как можно скорее приступить к делу.

– Это можно, это просто, – лейтенант хотел было усесться на кровать, да вдруг опасливо попробовал, но не ладонью, а кончиками растопыренных пальцев. – Так я и знал, – прошептал он под нос и сел на стул. – Матрасик будет перебором… Дельце у нас небольшое, тонкое пока… но нам чем тоньше, тем лучше, товарищ капитан… – он протянул следователю лёгенькую папку.

– Так, заявление от родителей вижу. «Шестнадцатого ноября ушёл и не вернулся»… – раскрыл папку Безсонов. – Свидетельские показания… Аж двенадцать?

– Город маленький, а он как-то его весь облазил в тот день, – пожал плечами Чувелёв.

– И фотография… не такой уж и мальчик, как я погляжу… Я всё думал, что по чер… – тут Безсонов и замер. Лицо не просто знакомо! Он его видел, только что! Метнулся к окну и… Ларёк наличествует… Ряд хрущёвок тут же… Только вот на месте опавшего парка громоздилась унылая автостоянка… Приснилось! Как подло подвёл его Морфей!

– И с тех пор его никто не видел? – спросил капитан у лейтенанта, ещё раз выглянув в окно, для уверенности.

– Ни одна живая душа!..

– Ясно, ясно… Пройдёмся по вашим показаниям ещё раз. Не то, чтобы я вам не доверяю, просто мне так легче…

– Без проблем.

– Начнём с родителей. Дорогу покажете?..

Дообеденный

В застойные годы так жили подпольные миллионеры: с виду ничем непримечательная квартира в рядовом растиражированном доме, но стоило вам перейти обшарпанный порог, сделать несколько шагов вглубь коридора, слыша за спиной лязг бесконечных замков, как вы попадаете в совершенно другой мир, где кажется ничтожной зарплата физика-ядерщика и, дающей троицу концертов ежедневно, эстрадной певички. Гостиная Мордюковых напоминала те немыслимые интерьерные эксперименты, творимые по телевизору над обычными хрущобами с миниатюрными кухнями и чрезвычайно нормированными санузлами. Тут тебе и круглый стол с крышкой из цельного массива красного дерева. И диваны с обивкой из натуральной кожи. И телевизор в полстены. И чёрт знает что ещё. Воришки, задумавшие ограбить эту квартиру, рисковали обеспечить себя до конца жизни…3

– Вы с дороги? Погодите-погодите, я вас накормлю… – суетилась мать. – Я сейчас…

– Да мы в столовой бы…

– Никаких столовых! Знаю я их, знаю, как они готовят… – и скрылась на кухне.

Безсонов глянул на Чувелёва, тот пожал плечами и недвусмысленно намекнул о бесполезности сопротивления.

Следователь же, пока всё и готовилось под звон посуды да шипение, прошёлся вдоль высоченного книжного стеллажа, по привычке составляя психологический портрет хозяев. Впрочем, тематика книжек оказалась весьма ограничена: акушерство и психиатрия. Набор, конечно, странный, но и хозяев у библиотеки несколько. Художественной литературы не наблюдалось. А вот нижнюю полку всецело заняли уже знакомые Безсонову брошюрки… Авторские экземпляры! Хозяин и есть тот самый В. Мордюков! Здорово!

– …Я вас, прямо так скажу, не ждала… – ворвалась в гостиную хозяйка с громадной сковородой, где шкворчала гигантская яичница, не меньше чем из десятка. – Но у каждой хозяйки есть дежурное блюдо. Вы с чем яичницу предпочитаете? – она поставила утварь на дорогой стол и примерилась лопаткой. – Тут и хлеб, и колбаса, и помидоры, и даже макароны…

– С чем положите… – махнул рукой следователь.

– А ты, Аркаша?

– С колбасой… – кивнул лейтенант.

– Вы присаживайтесь, присаживайтесь… Что вы как неродные-то?

Приготовленную с любовью яичницу Безсонов запихивал через силу – аппетита никакого, но расстраивать хозяйку не хотелось. Меж тем она ворковала, смахивая редкие слёзы (капитану даже показалось: не от аллергии ли солёные капли).

– Лёшенька был желательной беременностью для нас, очень желательной: на пятнадцатом году брака нам наконец-то подарили такое чудо… – она поставила на стол перед сковородой фотографию сына, сделанную на утреннике в подготовительной группе. По всей видимости, ему досталась роль мальчика-засони, его постоянно не добудишься, в детский садик он опаздывает и смотрит телевизор до полуночи. Нехитрый грим состоял из теней под глазами, пижамы и небольшого накладного брюшка (в роли лишних килограммов – думка). – Проблем с ним не было… Не курил, не пил. То есть, что такое говорю: Не курит, не пьёт!.. Это мы его с детства приучили, хорошо приучили. Засоня он, правда… В детский садик еле добудишься… А в школу, так вообще до десятого класса приходилось провожать – иначе проспит. Одноклассники смеялись, конечно, но никто не знал в чём дело… Ой… это от ритуала осталось… – вдруг отвлеклась хозяйка от слёз и сняла с рамки небольшую шерстинку.

«Песец, наверное, – машинально сообразил Безсонов, пережёвывая яичницу. – Дорого!..»

– А вот два дня назад он и пропал… Ничего не объяснил, днём ушёл и не вернулся… – вновь всплакнула хозяйка. – Люди, говорят, видели его…

– Какие люди?

– Я уже Аркадию говорила какие… – она начала загибать пальчики. – Олежка, друг его художник, в трамвай садился, видели… с Машенькой он поругался в тот день, ну и ещё в клубе этом… «Клон’Дайка»… с почтальоншей поздоровался, он у нас мальчик вежливый…

– А Машенька – это кто?

– Невеста его, они, правда, свадьбу не наметили, но всё к этому идёт, – сказал за хозяйку Чувелёв.

– Она – девочка хорошая, и мне по дому иногда помогает, когда в гостях… И одевается модно… Пара они видная и свадьба будет знатная…

Лейтенант на это лишь надменно вздохнул, но дополнять объяснениями чужие мечты не стал.

– Учились в одной школе, она на два года младше, – продолжала хозяйка. – Но дружить стали только недавно, как Лёша из Англии вернулся. Вот они и задружили, – голос хозяйки дрогнул и вдруг замечтался. – Лёшенька, как приехал, стал чуть ли не звездой. Его приглашади на вечера, но он не напивался – всё-таки выпускник Оксфорда. Ну и девушки вокруг него так и вились, так и вились, но он выбрал самую лучшую!..

– Ну, а с отцом он как? Не ругался в последние дни?

– С отцом? Ну было… Давно, две недели не разговаривали, но потом отошли. Лёша не очень упрямый, но там у них какой-то уж очень суровый спор вышел. Я в их дела не лезу, пусть всё по-мужски решают.

«Знаем мы, эти мужские споры, – подумалось следователю. – Оппонентов после них в морге как паззлы собирают…» Но мысли свои не озвучил – ещё не хватало намекнуть о Тарасе Бульбе в их семейке.

– А если бы ему хотелось сбежать?.. – осторожно начал Безсонов.

– Что вы, Лёшенька на такое никогда не решиться!

– Ну, вы представьте, гипотетически. Это может помочь следствию. Может, на даче, какой засел…

– Дачи у нас нет – все заняты на работе. Я – в роддоме, Вадик – в санатории…

– Бабушки?

– В деревне…

– В Костромской и Хмельницкой областях, – подсказал лейтенант.

– Далековато… – хмыкнул Безсонов. – Друзья могут спрятать? Хотя к чему это… Не тот возраст… Хм… – он быстренько наверстал конспект беседы в блокноте, прошёлся по строчкам. – Хм… Комнату его поглядеть можем?

– Сначала десерт! – настояла хозяйка.

– Давайте десерт, – безвольно кивнул следователь.

– Вам чай, ко…

– Кофе! – перебил её лейтенант, чем немало испугал гостя из областного центра. – А вы что будете? – с милой улыбкой постарался он загладить свою вину.

– Тоже кофе… Чаю во мне сегодня было немало… Кстати, где у вас тут санузел? Наружу он рвётся… – шёпотом по секрету поведал он.

А вот туалет следователя поразил… То есть уборная-то оказалась самой обыкновенной, даже слишком, с побитым кафелем, задирающимися обоями и совковым унитазом перечерченным ржавой дорожкой.

– Ничего не понимаю… – выдохнул Безсонов да прижал левый глаз. Видение не исчезло! – Тогда совершенно логически… – одним глазком он выглянул в гостиную и придавил веко. – Теперь вовсе ничего!..

Уж совсем развеять сомнения была призвана небольшая «мыльница», взятая для отчётности… Но и фотографии вышли сплошь обескураживающими…