Обитель снов

1. Пустырь

Рокот приближающегося мотоцикла разорвал тишину, окутавшую бесконечный лабиринт серых, унылых сооружений, из которых состояли улицы полузаброшенного гаражного комплекса. Гаражи длинными, извилистыми рядами тянулись до самого горизонта. Когда-то это было очень оживлённое место, своего рода целый город, где каждую минуту сновали автомобили, а на въезде работали многочисленные автосервисы. Сейчас всё это было мёртвым, разрушенным, заброшенным, лишь малая часть этого города машин, прилегающая к городскому шоссе, всё ещё функционировала, в основном благодаря автосервисам, расположившимся вдоль дороги. Унылость подчёркивала ещё и пасмурная погода, стоявшая всю последнюю неделю: солнце, больше похожее на бледное пятно, нерешительно пряталось за серыми, рваными облаками, разбросанными по всему небу, оно словно боялось, что его могут увидеть и старалось как можно реже высовываться из своего убежища. В проезде, между гаражами, показался источник шума – синий мотоцикл с двумя людьми в кожаных куртках и синих, под цвет мотоцикла, шлемах. Они проехали ещё немного и свернули на большой пустырь – это была самая окраина гаражей. Мотоцикл остановился возле странного здания, стоявшего особняком в зарослях клёна и чем-то походившего на загородную дачу, построенную в стиле девятнадцатого века. Здание было выложено из красного кирпича, изрядно выкрошившегося под натиском времени и ветров. Мрачные стены венчала острая двускатная крыша, выложенная черепицей, такой старой, что вся поверхность покрылась слоем земли, за долгое время нанесённой ветром, и на ней местами росла трава. Странность сооружения была в том, что строение было одноэтажным, но имело высокий цоколь, который вполне мог считаться первым этажом, только в этом цоколе не было окон, по крайней мере, на той стороне, где сейчас находились люди. Здание окружали густые заросли клёна, и дом можно было бы не заметить со стороны, если бы не поздняя осень: вся листва уже облетела, и сквозь беспорядочное сплетение ветвей хорошо просматривался корпус старой постройки. Кто и зачем построил здание в таком месте – оставалось загадкой. Нужно заметить, что деревья росли не только вокруг здания, но и тянулись вдоль всего ограждения, состоявшего из бетонных блоков, которые окружали весь периметр гаражного комплекса. Кое-где клёны перемежались с тополями и с каждым годом разрастались по всей площади пустыря, не находя препятствий на своём пути. Особенно выделялся огромный клён с широкими, раскидистыми ветвями, плотно переплетающимися между собой у самой верхушки. Клён рос с другой стороны здания и возвышался над ним, нависая над крышей, словно орлица над гнездом. Судя по размерам этого клёна-великана, посажен он был ещё при закладке фундамента опекаемого им дома. Со стороны увиденная картина впечатляла своей мрачностью и таинственностью. Бетонные ограждения проходили примерно в тридцати метрах от здания, и почему здание было повёрнуто к забору, а не к гаражным улицам – опять же было загадкой.

Парень, который управлял мотоциклом, заглушил двигатель, выдвинул подножку и снял с головы шлем, чёрные волосы при этом упали на плечи, нижнюю часть лица скрывала густая борода. Он повесил шлем на руль, долго рассматривал место, окружающее их и, наконец, заговорил:

– Это то, что мы ищем? То самое место, Ботаник? – он развернулся и в упор уставился на своего пассажира так, словно на том вовсе не было шлема.

Пассажир, после небольшой паузы, начал медленно снимать шлем. Когда шлем был снят, парень, словно не замечая пронизывающего его насквозь взгляда, стал внимательно оглядываться по сторонам.

– Чего молчишь, Жека? Где мы вообще? – настаивал на своём первый.

– Мы на месте. Это то самое здание, которое мы ищем, оно единственное в округе, навряд ли его можно перепутать с каким-нибудь другим зданием, – тот, кого звали Жека, он же Ботаник, говорил спокойно.

Жека вообще был самым спокойным и рассудительным из всей компании, а кличка «Ботаник» прилипла к нему в техникуме, где они познакомились. Жека очень хорошо разбирался в радиотехнике, постоянно что-нибудь собирал: усилители, различные электронные схемы. Его съёмная квартира была завалена всяким хламом, конечно, для него это был не хлам, а необходимые детали, которые могут понадобиться в любой момент, но почему-то этот любой момент так и не наступал. Ко всему этому хламу добавлялось ещё и то, что знакомые приносили на ремонт: телевизоры, мониторы, автомагнитолы и прочее добро. Учиться для него было несложно, в отличие от своих сокурсников, и, в конце концов, к нему приклеилась эта кличка – Ботаник. Но Жека не обижался, он вообще не был обидчивым человеком: если ему что-то не нравилось – он просто пропускал это мимо ушей, переключаясь на что-нибудь другое. Несмотря на свои странности, Жека никогда не давал повода для насмешек, его все уважали и обращались за помощью и советами.

Жека слез с мотоцикла, предварительно повесив свой шлем на сидение. В отличие от своего друга, Жека стригся коротко, так чтобы не приходилось пользоваться расчёской, как говорил он сам: «У меня нет лишнего времени, чтобы ходить по парикмахерским». Поэтому когда отрастали волосы – он просто просил кого-нибудь из друзей подровнять их ему машинкой.

Жека подошёл к деревьям, где начиналась тропинка, ведущая к дому. Лестницы, по которой можно было подняться в дом, нигде не было видно, как и самой входной двери, впрочем, она могла находиться с другой стороны. Внезапно налетел порыв ветра, и голые ветви деревьев тревожно закачались, скрежеща друг о друга при каждом соприкосновении; мимо парней, над головами, беспокойно пролетел целлофановый пакет, уносимый ветром куда-то в сторону гаражей. Шумно сорвалась со своего места смятая пивная банка, она покатилась по земле, наряду с прочим мусором, гремя при каждом новом ударе о препятствие. Парней обдало холодным дыханием ветра, словно за деревьями пробудился ото сна огромный мифический зверь, и его ледяным дыханием пахнуло в лица людей.

– Здесь никто не ходит, причём уже давно. Я думаю, здание заброшено, и мы можем спокойно здесь расположиться, – Жека повернулся назад и посмотрел на своего товарища. – Что скажешь, Саня?

Саня ещё раз огляделся по сторонам, оценивая обстановку, затем кивнул.

– Давай сначала осмотрим дом. Что-то я не вижу входа. Интересно, он здесь вообще есть?.. – с этими словами он слез с мотоцикла, вытащил ключи из замка зажигания и подошёл к Жеке. Саня был высокого роста, и когда он встал рядом с Жекой, то оказался чуть ли не на целую голову выше своего товарища.

Парни двинулись вперёд, в направлении дома. Они прошли по узкой тропинке, раздвигая ветки руками и перешагивая через молодые поросли клёна. Тропинка вывела на небольшую лужайку возле дома, опять же заброшенную. Обойдя дом слева, парни нашли вход и кое-какие особенности строения, которые приятно их удивили. У дома была терраса, на которую вела кирпичная лестница, а уже на самой террасе была видна входная дверь в дом. Всё это располагалось на высоком цоколе, который заменял зданию фундамент. С этой стороны, на цоколе, также не было ни окон, ни дверей. На самом же доме, наоборот, на каждой стороне было по окну, не считая задней части здания. Окна были узкие, но высокие, в них даже уцелели стёкла. Саня и Жека обошли дом вокруг и убедились, что больше никаких дверей, кроме основного входа на террасе, в доме нет, хотя можно было предположить, что в цоколе имеется свой вход, но их ожидания не оправдались. Обойдя дом, парни остановились у каменной лестницы, ведущей на террасу. Каменный марш состоял из дюжины крутых ступеней, по краю тянулись металлические перила, такие же, как и на самой террасе.

– Хорошее место, только, что нам здесь делать без электричества? Чем питать аппаратуру? – резонно заметил Саня.

– Кинем переноску. Вон там, на заборе, проходит кабель – с него и запитаемся, – спокойно ответил Жека.

– Далековато… Это какую переноску нужно, чтобы всю аппаратуру запитать?

– Всё решаемо, не переживай, я всё организую. Звони пацанам, пусть пакуют вещи, завтра привезём оборудование.

– Опять ты торопишься, Жека. Мы даже внутрь не зашли, а ты оборудование сюда тащить собрался. Хорошо, электричество ты подведёшь, но на улице уже холодно. Это сейчас, днём, мы стоим, солнце светит – тепло, а ночью? Если там печки нет – замёрзнем! Или ты забыл, что на улице осень?

Саня имел большой авторитет в их небольшой компании, он по праву считался лидером группы. Это он собрал всех друзей и организовал рок группу «Готический сон». Для него это было несложно: в Радиотехническом техникуме училось много неформалов, и каждый второй из них умел играть на гитаре или на каком-нибудь другом музыкальном инструменте. Сам же Саня был солистом группы, и все тексты песен принадлежали ему. Он и Жека были в группе с самого основания, и все начинания, такие как организация выступлений, поиск подходящих помещений и инструментов, никогда не обходились без их непосредственного участия. Сейчас они как раз занимались поиском подходящего места для репетиций и презентации своего нового альбома «Безумие», он же был их первым и единственным альбомом.

– Труба есть, значит, и печка есть, – Жека указал на торчащую из крыши кирпичную трубу.

– Верно, а я и не заметил! Осталось только помещение осмотреть. Давай-ка поднимемся на террасу.

Они поднялись по крутым ступеням крыльца на террасу. Терраса была примерно десять метров в ширину, что составляло ширину самого дома, и пять метров в длину. Узорные металлические перила ограждали весь периметр террасы и высотой достигали до пояса, примерно около метра. Большим плюсом было то, что терраса имела крышу, вернее, крыша была одна – общая, просто укрывала и дом и террасу одновременно.

– Кованные! – удивился Саня, рассматривая перила.

– Чему удивляешься? – Жека был невозмутим как всегда, его не поразило бы даже, если бы эти перила были золотыми.

– Тому, что не спёрли! Что на металл не сдали, – пояснил Саня, его удивление заметно угасло, напоровшись на невозмутимость друга.

Парни прошли дальше, шурша сухими листьями под ногами, которые плотным ковром покрывали весь пол. Они остановились у входной двери, сбитой из ряда толстых, тяжёлых досок, скреплённых металлическими полосами, которые в свою очередь присоединялись к петлям. Проём двери был выложен в виде арки, высотой примерно два с половиной метра. Ручкой двери служило огромное кольцо, а поперёк двери проходил металлический засов, внушительной толщины, своего рода поперечина. Одним концом эта поперечина крепилась на дверном проёме, справа, второй же конец имел прорезь и был насажен на петлю, торчащую из стены, слева от двери, таким образом, поперечина наглухо блокировала дверь, а в петле висел массивный замок.

– Похоже, осмотр дома откладывается до завтра, – с досадой проговорил Саня и на всякий случай подёргал замок.

Конечно же, замок не открылся, лишь громкий стук потревоженного засова нарушил тишину окружающего места.

Жека ничего не ответил, он молча подошёл к грязному окну, слева от двери, и заглянул внутрь.

– Там есть камин, – он повернулся к ожидающему его Сане. Тот, едва сдерживая нетерпение и раздражение, стоял и ждал, пока Жека разглядит чего-нибудь в узком окне. – Я думаю, что это место нам подойдёт.

Слова товарища стали сигналом для Сани, он достал из внутреннего кармана куртки сотовый телефон и начал быстро набирать номер. Дождавшись ответа на том конце линии, Саня без лишних приветствий и церемоний начал раздавать указания своему собеседнику:

– Здорово, Бубен! Бросай все свои дела – мы с Ботаником нашли место. Закидывай инструмент в машину… Нет, не сегодня – завтра… Да не тот инструмент! Ты, что собрался своими барабанными палочками замок открывать?! Нет, всё законно, просто возьми болгарку, ту, что с аккумулятором, ну, и остальной инструмент. Да что мне тебя учить, что ли? В конце концов, кто монтажником на домофонах работает? Я или ты? Завтра к десяти сможешь? Утра конечно! Нет, попозже нельзя: здесь света нет, в темноте – не вариант. Короче, я сам к тебе подъеду, а то тебя не дождёшься. Вот, ты и поможешь Жеке кабель протянуть. Всё, давай! – Саня убрал телефон.

Жека стоял у двери и что-то пристально разглядывал, задрав голову.

– С тобой-то что? Оглоблю проглотил? – затем Саня проследил взгляд друга.

На арочный проём двери, в самом верху, были нанесены какие-то символы: не то рисунки, не то знаки.

Жека достал свой смартфон и сделал снимок:

– Странные надписи… Хочу пошариться в интернете – посмотреть, что они означают. Это явно какой-то язык… Но какой?..

Может, просто узор?.. Так, чисто для украшения? – Саня задумался, но совсем ненадолго, затем хлопнул Жеку по плечу. – Поехали отсюда! Завтра вернёмся с инструментом и вскроем этот сарай!

Не дожидаясь своего друга, Саня направился к лестнице, и через минуту его тяжёлые ботинки уже стучали подошвами по кирпичным ступеням. Жека стряхнул с себя оцепенение и двинулся вслед за удаляющимся товарищем. Через какое-то время раздался рокот двигателя, а затем звук стал удаляться от этого странного здания. Рокот становился всё тише и тише, по мере удаления мотоцикла, и вскоре привычная тишина вновь воцарилась на пустыре.

2. Подходящее место

Серебристый «Ларгус», с тонированными стёклами, медленно выкатился на пустырь, весь кузов вибрировал и сотрясался под киловаттами мощности, извергаемой автомобильной акустикой. Автомобиль остановился, задние пассажирские двери распахнулись почти одновременно, выпуская наружу оглушительный рёв электрогитары и раскаты ударных. Первым из машины вылез Жека, уверенно оглядываясь по сторонам так, будто приехал не на заброшенный пустырь, в богом забытом месте, на окраине гаражей, а в гости к своей бабушке. Следом за ним, из машины, показался парень плотного телосложения: в чёрной кожаной куртке, с короткой стрижкой, виски выбриты продольными полосами. Они захлопнули двери и подошли к задней двери багажника. Музыка стихла, двигатель остановился, и через какое-то время водительская дверь открылась, выпуская наружу худого, нескладного молодого парня: с сальными светлыми волосами до плеч, в такой же кожаной куртке, как и на остальных, с сигаретой в руке. Едва он вышел из машины, как тут же зажёг приготовленную сигарету и смачно затянулся.

– Что за дерьмо? В своей же машине покурить нельзя! Тоже мне Минздрав нашёлся! – ворчал парень в перерывах между затяжками.

– Тебе же сказали, что ты можешь курить в машине. Затягивайся на здоровье, – сказал Жека.

– Только дым выпускай на улице, когда из машины вылезешь, – подхватил разговор тот, который вышел одновременно с Жекой.

– Да пошли вы! – злобно бросил курильщик в сторону насмешников, те в свою очередь громко рассмеялась.

Наконец, из машины вышел последний пассажир – это был Саня. Он улыбнулся, глядя на беспокойного приятеля-курильщика:

– Чего гундишь, Бубен? Покурить не дали? Ещё бы немного и всё – скончался! Обмяк бы прямо на руле! – издевался Саня.

– Смешно вам: подняли ни свет ни заря, притащили в какую-то дыру! Я только пару часов назад, как домой пришёл – не могли позже собраться?! Этот сарай всё равно никуда отсюда не убежит, – Бубен не на шутку завёлся.

– Да ладно тебе, Бубен! Что ты, в самом деле, панику поднимаешь?! Пацаны место нашли хорошее, а ты своими капризами настроение всем портишь! Ноешь, как девка позорная! – Серёга, по кличке Струна, решил пристыдить ворчливого приятеля.

Серёга был гитаристом группы, причём весьма хорошим, хотя и слегка своеобразным. Он мог без предупреждения поменять аккорды прямо во время игры, иногда во время выступлений, но получалось это всегда в тему и лучше, чем было на репетиции. За это его не ругали, но неоднократно предупреждали, чтобы он не выбрасывал подобных фокусов во время выступлений. На репетициях он может делать всё, что угодно, но только не на выступлениях. Но, к счастью, пока ещё не было ни одного случая срыва выступлений из-за его прихотей. А на все претензии к его импровизациям, в самый неподходящий момент, он отвечал, что ничего не может с собой поделать, что это его натура, и что он не станет делать ничего такого, что может навредить группе. Серёга был фанат своего дела и своей неповторимой игрой придавал группе особенный стиль. Серёга с раннего детства рос в детском доме, поскольку его отца и мать лишили родительских прав из-за чрезмерного употребления алкоголя – алкоголь они любили больше, чем сына. Когда Серёге исполнилось семнадцать лет, а это было шесть лет назад, он получил ключи от квартиры родителей, скоропостижно скончавшихся всё от той же пресловутой пьянки. Его отец и мать прожили недолгую, но счастливую жизнь, летая в своих несбывшихся мечтах и парах алкоголя, и умерли они в один день, отравившись палёной водкой. Всё как в сказке, только здесь, на Земле, в жестокой реальности. В восемнадцать лет Серёга покинул детский дом и устроился на работу – электриком на развивающийся завод по ремонту дизельных двигателей. Он вёл самостоятельный образ жизни, надеясь только на самого себя. Одновременно учился на заочном отделении Радиотехнического техникума, куда он смог попасть на бюджетной основе, по направлению завода. В техникуме его и нашёл Александр Шилов, он же Саня, по кличке Шило, но никто его так не называл, не то чтобы его боялись, просто не принято было, не поворачивался язык, по крайней мере, в их компании. Однажды Серёга прогуливал пары, просиживая в актовом зале техникума и истязая казённую электрогитару, он так увлёкся своими перкуссиями, что не заметил, как вошёл Саня. Тот долго стоял позади него и слушал ритмичные переборы, а потом подошёл к Серёге и представился, предложив место в будущей группе. Сначала Серёгу прельстило обещание купить ему электрогитару, такую, какую он сам выберет, конечно, в пределах разумного, а потом просто втянулся в коллектив. Да, у Александра Шилова всегда были деньги, и на своих увлечениях он никогда не экономил. Родители Сани жили на севере, они были инженерами, а работа была связана с добычей нефти, поэтому нуждаться в деньгах их единственному сыну не приходилось. Единственные разногласия с родителями были в том, что они хотели дать сыну высшее образование, хотели, чтобы тот учился в медицинском институте и стал врачом. Но Саня не видел себя в медицине, к тому же он был одержим лишь одной идеей – создать собственную рок группу, это было его призвание, это было для него главной целью в жизни. Поэтому он выбрал заочное отделение Радиотехнического техникума. По этой же причине у него не было и постоянной работы – это мешало ему заниматься музыкой. Последнее время Саня работал охранником в ночном клубе, с удобным графиком – сутки через трое. Если бы работа встала между ним и его группой, то он бы, не раздумывая, выбрал второе, а пока его устраивало то место, где он работал, в основном из-за бесплатного помещения в подвале клуба, где они репетировали.

После недолгих препираний, все четверо собрались возле задней двери багажника. Всех четверых парней объединяла нашивка на куртках «Gothiс dream» – название группы. Бубен открыл заднюю дверь и среди кучи различных инструментов, которые забивали вместительный багажник «Ларгуса», стал искать нужный, при этом производя шум мусоровоза, который вываливает себе в кузов мусорный бак.

– Ну и помойка у тебя в машине! Не удивлюсь, если сейчас отсюда бомж выскочит и начнёт в нас дерьмом кидаться! – заметил Саня.

– Или крысы в разные стороны разбегаться начнут, – подхватил Серёга.

– Что вы ко мне пристали?! – психовал Бубен, он явно сегодня не выспался и был не в духе. – Времени у меня нет – порядок тут наводить, завтра в гараж поеду, там половину инструмента выложу.

– Ты уж постарайся до выходных салон освободить: нам аппаратуру перевозить, а у тебя места в машине нет, – серьёзно заметил Саня. – Если помощь нужна, то скажи – мы без проблем.

– Сам справлюсь, – Бубен, наконец, нашёл то, что искал. Это была небольшая аккумуляторная, дисковая пила – болгарка.

Бубен убедился, что болгарка работает, и аккумулятор не разряжен. Взял с собой ещё небольшую монтировку, на всякий случай, и закрыл двери. Компания стояла и дожидалась, когда Бубен поставит свой «Ларгус» на сигналку. Сигнализация встала на охрану почему-то с пятого, или даже с седьмого раза, хотя видимых причин не было. По близости не было вышек сотовой связи или каких-либо других мощных передатчиков, способных создать радиопомехи, и Бубен уже хотел просто закрыть машину на ключ, когда защёлки на дверях, наконец, сработали, и сирена издала характерный сигнал, означающий, что машина встала на охрану.

– Что за хрень… Сигналка опять глючит. Вроде, недавно батарейку менял, не пойму: на брелоке показывает полный заряд… – Бубен залип, разглядывая брелок.

– Да ты сам сегодня с утра глючишь! Пошли, давай! – Серёге не терпелось поскорее осмотреть здание, которое накануне нашли Саня и Жека.

– Иду, иду, – в очередной раз раздражался Бубен.

Бубен, он же Глеб Власов, был барабанщиком в группе. К коллективу Глеб присоединился последним, не считая бас гитариста Рустама, как музыканта отличного, но как человека очень ненадёжного из-за постоянных запоев, несмотря на свои молодые годы, поэтому Рустам продержался в группе недолго. После ухода Рустама, бас гитару на себя взял Саня, что он, впрочем, отлично совмещал с вокалом. Глеб был отличным барабанщиком, он мог отбивать дробь и удары на чём угодно, даже на консервных банках, но был весьма неуравновешенным человеком и самым капризным в группе, отчего постоянно терпел многочисленные насмешки со стороны приятелей. В целом на Глеба всегда можно было положиться, хоть и с большим недовольством, но Глеб всегда появлялся вовремя и являлся неотъемлемой частью сложившейся команды. Из всех участников группы, Глеб единственный, кто жил с родителями в своём доме. Он работал в большой компании по обслуживанию и ремонту домофонов, видеонаблюдения и различных охранных систем. Первой его машиной была шестёрка жигулей, но она постоянно ломалась в самый неподходящий момент, а когда Глеб однажды снял ковролин под задними сидениями и увидел не днище машины, а землю под ней, то начал копить на новую машину. Накопить у него, конечно же, не получилось, тем более на новую, и через несколько месяцев, бесплотных попыток отложить деньги, он взял кредит и купил подержанный «Ларгус». Своей покупкой он остался доволен, а машина ни разу его не подвела. Нужно заметить, что Глеб не очень дружил с чистотой и порядком, поэтому его постоянно преследовал хаос, как в салоне автомобиля, так и дома – в его комнате. Вот и сейчас небритое лицо и сальные волосы очень хорошо гармонировали с потёртой кожаной курткой, с замызганными рукавами.

Дождавшись Глеба, вся компания двинулась по заросшей молодой порослью тропинке в направлении дома. Вскоре все четверо стояли на террасе и разглядывали окружающую территорию.

– Отличное место! – Серёга присвистнул. – По крайней мере, лучше, чем подземный переход, где мы выступали в последний раз.

– Бубен, где болгарка? Спиливай замок! – горел нетерпением Саня.

Все подошли к двери, Глеб включил болгарку и начал пилить замок. Брызнул фонтан искр, сопровождаемый громким, едким звуком трения вулканитового диска о толстый металл. Завывания пилы прекратились после того, как лязгнул спиленный замок. Наступила тишина, но в ушах ещё долго звенело. Глеб отошёл от двери, предоставляя Сане возможность первому «торжественно разрезать ленточку». Саня выдернул спиленный замок и откинул металлическую поперечину, блокирующую дверь. Немного помявшись в нерешительности, он потянул массивную дверь на себя – все замерли в ожидании. Тяжёлая дверь с протяжным скрипом потревоженных ржавых петель, спящих долгие годы в летаргическом сне, подалась с места и с трудом начала открываться. Потребовалось приложить немалое усилие, чтобы открыть дверь. Из открытого проёма двери пахнуло затхлостью: застоявшийся за долгие годы воздух вырвался наружу, обдав людей неприятной, удушливой волной старости. Все стояли молча, никто не отважился первым ступить за порог этого старого таинственного здания. Саня, скинув оцепенение, отодвинул, стоящего на пути Серёгу, и первым прошёл в дом – остальные последовали за ним.

Обстановка дома напоминала локацию постапокалиптической компьютерной игры. Стены были оштукатурены и окрашены голубой краской на высоту примерно около метра, что заменяло панели, но по большей части краска пожухла и облупилась, её хлопья лежали на полу, словно опавшие сухие листья. Штукатурка тоже пребывала в плачевном состоянии: её куски так же крошками рассыпались по полу. Пожелтевшая извёстка на потолке смотрелась уныло, но в целом ничего критичного в обстановке не было, небольшая уборка быстро бы поправила ситуацию, к тому же помещение не было пустым: старая потрёпанная мебель, кстати, на вид довольно крепкая, придавала некую ноту обитаемости дома, хоть и давно покинутого. Справа от входа, у стены, стоял большой диван с мягкими сидениями, корпус был сделан из дерева и покрыт толстым слоем тёмного лака, а ещё его покрывал не менее толстый слой пыли. Над диваном было узкое арочное окно, как и все остальные окна в доме. Рядом с диваном расположилась небольшая деревянная тумба, накрытая какой-то тряпкой, когда-то служившей накидкой, теперь же полностью выцветшей и истлевшей так, что, казалось, стоит до неё дотронуться, как она тут же рассыплется на нитки. У правой стены, между оконных проёмов, опять же относительно входа, стоял стеллаж, по всей видимости, когда-то он был заставлен книгами, так как несколько книг до сих пор валялись на полках в куче пыли и кусков осыпавшейся штукатурки. Потолок был высоким: метра три, или даже три с половиной, узкие, но высокие окна с почерневшими стёклами, несмотря ни на что, всё же пропускали достаточно света, чтобы чувствовать себя здесь комфортно. Окна располагались как на правой стене здания, так и на левой – по два с каждой стороны. Так же с обеих сторон от входа было ещё по одному окну – они смотрели на террасу. У стены, слева, между окнами, стоял огромный письменный стол, на вид очень прочный и, более чем вероятно, сделан был из дуба. К столу был придвинут стул, его мягкое сидение было рваным, и из обшивки торчала грязная набивка. Слева от входной двери, у окна, было что-то наподобие гардероба: на стене красовалась широкая резная доска, покрытая лаком, с десятком витых крючков, предназначенных для одежды. Под вешалкой лежал истлевший вязаный коврик, его грубая вязь была из какой-то прочной ткани, или даже веревки, сейчас он представлял собой жалкое зрелище. Но самым примечательным в доме, настоящим украшением, был камин, стоящий у противоположной стены, напротив входа. Камин был выложен белым кирпичом, что контрастировало с корпусом здания и внутренним интерьером. Большой, два метра в ширину и метр в высоту, – камин притягивал к себе внимание. Кованая решётка и уходящий в потолок дымоход создавали впечатление какого-то другого времени, той древней эпохи, когда людям было ещё неведомо электричество и прочие блага современной цивилизации. Словно это был вовсе не камин, а дверь в прошлое, в те далёкие времена, когда наши предки проводили долгие тёмные вечера у домашнего очага, в кругу своих родных и близких, делились своими мыслями и обсуждали планы на будущее. Такой очаг играл очень важную роль в жизни людей в те далёкие времена. Времена, когда люди были действительно близки друг другу, и общение было их неотъемлемой частью, в отличие от современного человека, когда почти всё его свободное время занимают многочисленные гаджеты и социальные сети. Сейчас люди стали неинтересны друг другу. Справа и слева от камина стояли двустворчатые шкафы: высокие и объемные, они занимали почти всё оставшееся пространство между стеной и камином, как с одной, так и с другой стороны очага. Перед камином пылилось старое деревянное кресло, не слишком большое и мягкое, но на первый взгляд довольно удобное. Половицы пола страшно скрипели под поступью людей, дом уже много лет не принимал гостей. На потолке висела огромная люстра, с многочисленными подсвечниками, в некоторых даже остались огарки свечей, а пол под ней был заляпан воском.