Человек без прошлого

Тогда-то и появится Володя, тот самый сослуживец по «Вдохновенному». В Питер он приедет чтобы решить какие-то свои насущные проблемы и вспомнит о своем флотском друге. Сам Владимир Свечин, человек на редкость постоянный, посвятит всю свою жизнь двум вещам: вкусной и здоровой пище, а также романтике моря. Словом, посветит себя профессии судового кока без остатка. По этой причине он так и не заведет семью и свой угол предпочитая тесную каюту вместо просторного жилья.

Когда он зайдёт ко мне в гости, то застанет меня в помятом и нереспектабельном виде, с отекшим от запоя лицом и видом запойного пьяницы желающего сиюминутно опохмелиться. Он выставит на стол бутылку хорошего Дербентского коньяка и, сделав нарезку из дешевых сосисок (всё что окажется в моем холодильнике, куда, к слову, мыши будут «ходить вешаться» массово), пригласит меня за стол. Впрочем, меня долго упрашивать и не нужно будет!

Потом он станет рассказывать о своих текущих делах, о контракте, подписанном с каким-то крюинговым агентством под броским наименованием «See Eagle». Будет жаловаться, что конторка эта «так себе» с подмоченной, местами, репутацией. И тут же уверять, что контракт, с ними заключенный, очень даже стоящий. И что, как только решит все свои дела в Питере, то махнет на завод «Океан», который находится в городе Николаеве, к месту ремонта, так сказать, траулера «Тезей».

Володя начнет расписывать мне все достойные перспективы от этого контракта и будет уговаривать отправиться вместе с ним, уверяя, что сможет договориться с работодателем о заключении выгодного контракта со мной, таким нерадивым, но превосходным кулинаром, на должность судового кока. Будет убеждать меня в том, что если не соглашусь, то сопьюсь окончательно. В чем, скорее всего, будет прав.

Немного поломавшись и взвесив все «за» и «против», попутно сделав вывод, что хуже не будет, я соглашусь с другом, но без сильного энтузиазма и особо не веря в то, что Вовкин наниматель с ним согласится.

Не знаю куда там Свечин будет звонить, что говорить своему работодателю и как будет убеждать его в необходимости оформления на работу моей персоны, но уже меньше чем через неделю компания «See Eagle» заключит со мной, весьма выгодный, по их убеждению, контракт. Вот так я и окажусь в команде траулера «Тезей», который, впрочем, к выходу из дока, меньше всего будет походить на траулер.

Я далеко не ученый, чтобы рассуждать на тему теории струн, о многослойности вселенной, множестве измерений и законах всевозможных сингулярностей. Поэтому о том, что судно «Тезей» окажется, по сути, большой машиной времени я, как и весь экипаж, за исключением узкого круга посвященных, узнаю лишь по факту, когда мы все в одночасье лишимся своего прошлого.

О том, что с этим рейдером что-то не так, я начну подозревать практически сразу, как окажусь в доке где судно находилось на переделке. Мои подозрения ещё более усилятся, когда вдруг «Тезей», уже находясь у берегов Нигерии, приняв на борт массу вооружения, причем очень даже не слабого, вдруг изменит курс и отправится в Карибское море. С кем воевать на карибах с таким вооружением я откровенно понимать не буду. Лишь после стычки с американским военным фрегатом и оказавшись в первой половине 18 века, нас в общих чертах введут в курс дела. Поначалу особых волнений не будет, ведь мы знаем, что вернемся обратно, да еще не с пустыми руками. Да и потом, когда прольются реки крови испанских морячков, а ко дну пойдут их галеоны, заранее распотрошенные и избавленные от драгоценного груза, волнений тоже не слишком прибавится.

И только когда «Тезей» провалится в солнечный январский день 1668 года из ясного утра августа 1914 года, после стычки с германским крейсером «Карлсруэ», нам придется… Стоп!

Теперь время менять оборот речи: Нам пришлось сильно обеспокоиться! На тот момент мы ещё не осознавали, что потеряли своё прошлое и не понимали, что приобрели новое будущее. Будущее, которое мы будем прогибать под себя.

Общую концепцию развития на неопределённое будущее наметили уже на первом общем собрании. Решение основать базу на острове Тринидад было принято единодушно, хотя были и другие предложения, но наличие на острове нефтяного месторождения и близость к материку с его природными ресурсами все же перевесило. Радовало то, что никто не сломался и не ударился в панику. Более того, все с энтузиазмом принялись обрисовывать свое видение будущего и предлагать различные конструктивные предложения и идеи.

Уже с первых дней нашего пребывания на рейде в заливе Пария, у берега селения Конкерабия, нынешнего города Форт-Росс, столицы Русской Америки, когда экипаж «Тезея» большую часть времени проводил на борту, я, скооперировавшись со Свечиным, принялся бороться за общие симпатии местного населения. А попросту мы решили построить и открыть свой кабачок и, особо не мудрствуя, назвали его просто – «Арагви», в честь знаменитого элитного ресторана грузинской кухни города Санкт-Петербурга, в котором я какое-то время, имел честь поработать. Правда задумка открытия кабачка не была чисто моей идеей и преследовала несколько целей, как явных, так и тайных. Но главная цель – это завоевать благосклонность простого населения, чем мы и занялись, составляя из доступного списка продуктов превосходное меню, где главным блюдом, снискавшим небывалую популярность у местных обывателей, стал шашлык!

Так было положено начало нашего освоения Нового Света. А дальше понеслось!

г. Форт-Росс.»

Лучи утреннего солнца пробивались через неплотные шторы, заполняя золотистым светом все уголки небольшой уютной спальни. Сухой майский воздух, проникая через приоткрытое окно, щекотал ноздри. Юрий открыл глаза, сгоняя с себя остатки ночных сновидений и осмотрелся. Рядом, лежа на боку и удобно примостившись головой на его плече, тихо посапывала Мика. Длинные черные волосы его жены распластались по подушке, а милое личико лучилось вселенским умиротворением. Полежав некоторое время неподвижно Юрий, стараясь не разбудить любимую, аккуратно освободился от её объятий и осторожно поднялся с постели.

Он подошел к окну, слегка отдёрнул штору и сразу же отметил про себя, что его верный слуга Маноло, снова забыл распорядиться закрыть на ночь оконную раму в спальне хозяев. Добродушный старикан стал в последнее время слишком забывчивым. С улицы доносился разноголосый шум. Город Форт-Росс уже проснулся и жил своей размеренной жизнью. Юрий прикрыл окно и вернулся к кровати. Осторожно, опасаясь неловким движением потревожить сон любимой женщины, поправил простыню, укрывая неприкрытые прелести жены. Затем склонился над обворожительным личиком, едва дыша и слегка касаясь своими губами, поцеловал Мику в раскрасневшуюся щёчку. Стараясь не шуметь, он поднялся, накинул на себя легкий сатиновый халат, затянул пояс и вышел из спальни.

Маноло, который являлся управляющим асьендой, он нашёл на первом этаже в гостиной. Тот, в полголоса, что-то объяснял служанке Люсии, пожилой метиске, активно жестикулируя руками. Но, заметив Юрия, он жестом ладони, отослал её на кухню, а сам поспешил навстречу хозяину дома:

– Доброе утро, дон Хорхе! – Маноло расплылся в улыбке, – Как вам спалось этой ночью?!

– Спасибо, спалось неплохо. Но могло быть и лучше, если бы кто-то не забыл закрыть окно в нашей спальне!

Маноло на мгновение замялся, но тут-же сменил тему начавшегося диалога, дабы уйти от им же допущенной неприятной, хотя и малозначимой, оплошности:

– А тут едва только рассвело, прибыл посыльный от сеньора Кампоса, но я не стал вас будить, велел всё на словах передать мне.

Юрий ответил добродушной улыбкой, но осуждающе покачал головой:

– Маноло, я не раз тебе говорил, всё что касается новостей от Бернардо Кампоса для меня очень важно!!!

Управляющий асьендой сеньор Маноло, уже глубоко пожилой человек, не просто уважал своего хозяина Юрия Топалова, а боготворил его. И было за что.

Юрий встретил своего будущего управляющего три с половиной года назад в портовом городе Картахене-де-Индиас, куда он, тогда ещё не слишком опытный купец, прибыл налаживать торговые связи.

Молодой негоциант Юрий Топалов увидел перед собой грязного, одетого в лохмотья, нищего старика, в глазах которого была отрешённость, пустота и безразличие к себе.

Маноло обитал на задних дворах припортовых таверн, где за объедки со стола выполнял для хозяев забегаловок всю самую грязную и непотребную работу. Частенько бывал бит нетрезвыми посетителями этих заведений, о чем свидетельствовали разбитые в кровь губы, заплывшие синюшней опухолью глаза и большое количество синяков и ссадин на руках и ногах.

К слову сказать, подобных персонажей хватало во всех прибрежных городах Карибского моря, но почему-то именно Маноло разбудил у Юрия жгучее чувство жалости и сильное желание помочь.

Из рассказов местных обывателей, которые знали бедного старика только поверхностно, он узнал, что Маноло, якобы бывший мелкий торговец из Марокайбо, где у него когда-то находился роскошный дом и жила большая семья. В общем, он был при деле и счастлив. Но, после последнего набега банды пиратов, он лишился всего, а сам как будто, то ли был продан в рабство, где провел несколько лет, то ли был в неволе у самих пиратов, пока они его не выбросили в Картахене за ненадобностью. Но подтвердить эту историю, ровно, как и опровергнуть, никто не мог, включая и самого Маноло. Тот не помнил даже свою фамилию, не говоря уж о собственном прошлом. Хотя сам Топалов подозревал, что бедный старик и не хотел ничего помнить, предпочитая забыть весь этот ужас, который ему пришлось пережить. Забыть всё то прошлое, в котором навсегда остались ушедшие в небытие все близкие ему люди. И забыл.

В общем, ещё будучи в Картахене-де-Индиас, взял он старика под свою опеку. Отмыл, приодел и подлечил. Местные только посмеивались, да язвили за спиной по этому поводу, абсолютно не понимая этого странного и чудаковатого пришельца. Впрочем, при нем все помалкивали, опасаясь его задеть, от греха подальше. Ну их, этих пришельцев. С ними связываться, себе дороже.

После, когда прибыли в Форт-Росс, Юрий окружил Маноло заботой и вниманием. И, о чудо, старик начал «оживать». В глазах появился блеск и желание жить дальше. Он всюду сопровождал своего спасителя и выполнял различные мелкие поручения. А когда в жизни Юрия появилась его любовь – Микаэла и они перебрались в построенную для них на средства молодого государства просторную асьенду, у Маноло проявился талант управляющего, и он легко вжился в эту роль. Теперь уже старик старался опекать и оберегать своего дона Хорхе, как он, с отцовской любовью, называл Юрия. И даже если Топалов уходил в море по своим торговым делам, тот обязательно его сопровождал. Так и повелось, дома Маноло исполнял роль управляющего асьендой, а на корабле выступал в качестве управляющего по продовольственно-хозяйственной части. Исполнял он свои обязанности очень даже недурно, лишь иногда допуская малозначимые ошибки.