Дом, где спят чудеса

– Лея… – прошептал он, или ей показалось. – Тебе тяжело. Ты хочешь, чтобы стало проще. Ты же устала быть «той, кто верит». Можно просто… перестать. Оставь всё. Забудь этот город. Забудь свои странные вопросы. Будет тише. Спокойнее. Никто не скажет, что ты… странная.

На секунду ей показалось, что внутри что-то действительно расслабляется. «А ведь и правда, – мелькнула мысль. – Было бы проще не чувствовать так много. Не переживать. Жить, как все…» Картинка: обычный день, обычная школа, обычные разговоры. Без тайных часов, без тяжёлых вопросов, без страха за целый город. Просто тетради, оценки, прогноз погоды, фильмы по вечерам.

Просто.

Туман приблизился. Лёгкий-лёгкий. Он не давил, не тянул. Он просто потихоньку вытягивал наружу её воспоминания. В первую очередь – самые яркие, самые важные. Вот Город Чудес сияет – и вдруг как будто чуть тускнеет. Вот Искра смеётся – её голос становится тише. Вот Артём стоит рядом у двери, и от его фигуры чуть-чуть отрезает край.

– Перестань, – вдруг сказал кто-то, и туман вздрогнул.

Это был голос Артёма. Не громкий, не геройский, но очень живой.

Он шагнул вперёд и встал между Леей и туманом. Лицо у него было серьёзным, даже злым.

– Слушай сюда, облако с плохими идеями, – сказал он, сжав кулаки. – Может, ты и умеешь делать вид, что помогаешь, но мы уже видели, что происходит, когда мечты бросают. Ничего хорошего. Так что топай обратно туда, откуда выполз.

Туман словно замер. На секунду показалось, что он смеётся. Тихо, беззвучно.

– Ты боишься, – прошептал он. – Ты боишься, что никогда не станешь настоящим героем. Что ты смешной. Лишний. Если забудешь, будет легче.

Лея в этот момент уже начинала выбираться из липкой ваты его слов. Голова прояснилась, и она поняла: ещё чуть-чуть – и она бы действительно… отпустила. Без борьбы. Просто потому, что «так проще».

– Не слушай, – прошептала она. – Это не правда.

– Конечно, не правда, – фыркнул Мистер Секунда. – Правда гораздо неприятнее. Правда в том, что героем становится тот, кто не сдаётся, даже если его называют смешным. А не тот, кто сразу лезет под одеяло забвения.

Армия маленьких, почти невидимых искорок поднялась над улицей. Это были крошечные, едва живые кусочки чьих-то забытых «я хочу…». Они дрожали, но, увидев детей, вспыхнули чуть ярче. И туман, хоть и не полностью, но отступил. Ненадолго. Словно решил: «Ладно. С этими пока труднее. Но я подожду».

Он растворился в воздухе. Но ощущение его шёпота осталось внутри. Не как голос, а как слабое эхо сомнений.

– Вот он, – тихо сказал Тень. – Туман Забвения. Он не нападает однажды. Он приходит много раз. Каждый день. Потихоньку.

– И если каждый раз выбирать «так проще», – закончила за него Лея, – от города ничего не останется.

Искра приблизилась и осторожно коснулась ладони Леи тёплым светом.

– Ты почувствовала? – спросила она. – Не страх. Именно… соблазн. Перестать. Вот почему нам было так страшно самим. От страха можно спрятаться. От усталости – тоже. А от желания больше не бороться… очень трудно.

Лея кивнула. Ей было и страшно, и… стыдно. Потому что на секунду она действительно хотела, чтобы всё закончилось. Чтобы никто ничего от неё не ждал. Чтобы можно было снова быть обычной девочкой с обычными проблемами.

– Ничего, – неожиданно мягко сказал Артём, словно догадался, о чём она думает. – Если бы было легко, нас бы сюда не позвали. Значит, мы нужны именно такими – со страхом, со злостью, с усталостью… но всё равно здесь.

Он оглядел город вокруг.

– Итак, – сказал он уже громче, – если это война с забвением, нам нужно понять, с чего начать.

– Для начала, – ответил Мистер Секунда, – вам нужно увидеть, как много ещё можно спасти. Когда видишь только разрушение, очень легко сдаться. А когда видишь то, ради чего стоишь… тогда сложнее сказать «пусть исчезнет».

Город словно услышал эти слова. Вдалеке вспыхнули огни. Где-то заиграла тихая музыка, немного хрипловатая, но всё ещё прекрасная. Несколько жителей подошли ближе. Один с книжными страницами вместо шарфа. Другая с глазами, в которых отражались сразу все рассветы, что когда-либо были в этом мире.

– Мы помним вас, – сказала она. – И если вы здесь… значит, у нас ещё есть шанс.

Лея вдохнула. Воздух был прохладным, но в нём всё ещё жило тепло.

– Тогда мы не уйдём, пока не узнаем, как остановить этот туман, – тихо сказала она. – Обещаю.

И где-то высоко, над чёрно-белой массой Тумана, на самое-самое мгновение вспыхнула крошечная звёздочка. Настолько маленькая, что её почти не было видно. Но Город Чудес её заметил.

А значит, у него действительно оставался шанс.

Глава 3 – Туман, который крадёт память

Туман пришёл не сразу. Сначала это были мелочи.

Лея и Артём заметили, что в некоторых местах города воздух словно становился густее. Там свет гас чуть быстрее, музыка звучала тише, а жители торопились пройти, не задерживаясь. Никто не говорил: «Я боюсь», – но у всех в глазах появлялось это знакомое взрослое выражение: «Мне некогда».

– Здесь всегда так было? – спросила Лея, когда они с Искрой и Тенью остановились на перекрёстке трёх улиц.

Одна улица светилась мягким золотым сиянием, от неё пахло ванилью, смехом и детскими рисунками. Вторая наполовину серела, словно её кто-то аккуратно стёр наполовину ластиком. А третья впереди была затянута чем-то белёсым, тянущимся, похожим на туман после дождя. Только дождя здесь не было.

– Нет, – тихо сказал Тень. – Раньше здесь была Улица Первых Шагов. По ней проходили все те, кто только начинал верить в свою мечту. Она всегда была очень шумной.

– А теперь? – спросил Артём.

– Теперь… – Тень пожал плечами. – Теперь туда лучше не заходить одному.

Туман лежал низко, стелился по мостовой, обнимал фонари. Они ещё горели, но свет прорезал эту белёсую массу с трудом, словно даже свету пришлось напрягаться.

– Я думала, он будет страшным, – шёпотом призналась Лея. – А он… просто туман.

– В этом и проблема, – вздохнул Мистер Секунда. – Люди привыкли бояться того, что рычит и скалится. А то, что шепчет: «Тебе будет легче», – они часто приглашают сами.

Искра взвилась выше, ближе к туману, и тут же её свет стал тускнеть.

– Осторожно! – воскликнула Лея.

– Я в порядке, – ответила Искра, хотя голос прозвучал слабее. – Я только… чуть меньше. Подумаешь.

Она попыталась рассмеяться, но смех вышел не звонким, а хрупким.

– Смотрите, – тихо сказал Артём.

Из тумана вышел житель Города. Высокий мужчина с плащом, который всё время менял цвет, как настроение. Только сейчас плащ был почти бесцветным. На лице – пустота. Не в том смысле, что грустно, а в том, что на нём почти не осталось черт. Лея пригляделась и поняла: линии губ, глаз, носа будто стёрли. Остались только размытые тени.

– Здравствуйте, – осторожно сказала она. – Вы… как себя чувствуете?

Мужчина остановился. На секунду в его вгляде промелькнуло что-то человеческое, живое.

– Я… – он нахмурился, словно вспоминал слово. – Я… кто?

Лея почувствовала, как внутри всё сжалось.

– Вы житель Города Чудес, – быстро сказала Искра. – Ты, помнишь? Ты придумал улицу, где дома меняют цвет по настроению, и мост, который играет музыку, когда по нему идут!

– Я… правда? – Мужчина попытался посмотреть на свои руки. – Я… что-то когда-то хотел. Очень. Хотел, чтобы люди… могли быть… другими. Не такими, как им говорят. Но… – он замолчал. – Это было… давно? И… это было важно?

Туман ласково обвил его плечи.

– Не вспоминай, – шепнул он. – Зачем? Тебе было больно, когда не получалось. Ты старался, тебе не верили. Сейчас так спокойно. Ходишь себе. Ничего не ждёшь. Ничего не хочешь. Ничего не болит.

Лицо мужчины стало ещё более размытым. Лея сделала шаг вперёд.

– Это было важно, – твёрдо сказала она. – Очень. Поэтому мы здесь.

Он посмотрел на неё. В его глазах мелькнула искорка – крошечная, но настоящая.

– Важно… – повторил он. – Если оно было важно… значит, я… не должен был забывать… да?

Туман дрогнул, словно его кто-то ударил невидимой палкой.

– Зачем тебе это? – зашептал он. – Ты уже почти свободен от всего. Свободен от надежд. Свободен от разочарований. Зачем снова возвращаться туда, где больно?

– Потому что там и радость, – вмешался Артём. – Без мечты ты как… как телефон без зарядки. Вроде есть, а толку ноль.

Мужчина хрипло засмеялся, словно его голос давно не пользовался смехом.

– Телефон без зарядки… это грустно, да?

Он провёл рукой по своему плащу. Тот на секунду вспыхнул мягким цветом – светло-голубым, как утреннее небо, – и тут же снова стал бледным.

– Я… попытаюсь вспомнить, – прошептал он. – Спасибо.

И пошёл дальше, чуть твёрже, чем раньше. Туман не исчез – но немного отступил в сторону, как обиженный кот, которого прогнали с подоконника.

– Получилось? – спросила Лея.

– Временно, – ответил Тень. – Он вспомнил, что мечта была важной. Но пока люди в его мире не вспомнят его мечту о таких улицах, он будет таять. Мы можем только задержать.

– А кто… управляет этим туманом? – нахмурился Артём. – Он же не сам по себе появился.

Ответ пришёл раньше, чем кто-либо успел его сформулировать.

Город резко стих. Музыка, звучавшая где-то вдали, оборвалась. Фонари вокруг чуть померкли. Даже воздух стал чуть холоднее.

И из тумана… выплыло лицо.

Нет, не совсем лицо. То, что пыталось им быть. Оно было как отпечаток в воде: то появлялось, то растворялось, оставляя после себя только ощущение пустоты. Там, где у людей бывают глаза, у него была гладкая, блестящая поверхность, чуть отражающая свет. Нос, рот – всё расплывалось. Но присутствие было таким сильным, что Лее захотелось отступить.

– Безлик, – прошептала она.

В Городе это имя знали все. И оно никогда не звучало громко.

– Давно не виделись, малыши, – голос прозвучал прямо внутри головы. Не громко, не криком – скорее как тихий разговор ночью, когда все спят. – Вы подросли. Не ростом… сомнениями.

Лея попыталась ответить, но голос как будто приклеился к горлу. Первый раз она столкнулась с Безликом, когда они спасали город в прошлый раз. Тогда он был больше похож на страшную тень, на шёпот, который пугает, но не дотягивается. Сейчас всё было иначе. Теперь он не пугал. Он звучал… убедительно.

– Я вижу, вам уже показали мою новую игрушку, – мягко продолжил он. – Туман. Люди всегда его любили. Туманы, дождь, серое небо. Ни света, ни тьмы. Ничего лишнего. Очень удобно.

– Это не просто туман, – наконец выдохнула Лея. – Это… то, что стирает людей.

– Как громко сказано, – насмешливо отозвался Безлик. – Я ничего не стираю. Я лишь помогаю им забыть то, что делает им больно. Мечты – это же сплошные проблемы. Ты хочешь одного, у тебя не получается, ты переживаешь, страдаешь… Зачем всё это, если можно просто… не хотеть?

Рядом тихо пискнула Искра. Её свет стал совсем маленьким, как огонёк спички на ветру.

– Ты забираешь их лица, – прошептала она. – Их голоса. Их истории.

– Я забираю лишнее, – спокойно ответил Безлик. – Усталость. Надежды, которые всё равно не сбудутся. Разочарования. Неужели вы не видите, как им легче потом ходить по своим серым улицам? Никто ни от кого ничего не ждёт. Никто не боится ошибиться. Красота.

– Это не красота, – резко сказал Артём. – Это… как если бы взять книгу и вырвать из неё все страницы, где что-то происходит. Оставить только обложку.

– Зато обложка не разочарует, – отозвался Безлик. – Она всегда одинаковая.

Мистер Секунда тикнул так громко, что на секунду заглушил этот голос.

– Ты стал наглее, – сказал он. – Раньше ты хотя бы притворялся темнотой. Теперь ты притворяешься заботой.

– Люди меня сами зовут, – не обиделся Безлик. – Каждый раз, когда кто-то думает: «Лучше уж ничего не хотеть, чем снова обжечься», – это они протягивают мне руку. Каждый раз, когда взрослый говорит ребёнку: «Перестань мечтать ерунду, будь как все», – это они открывают мне дверь. Я лишь пользуюсь тем, что вы сами создаёте.

Лея почувствовала, как у неё по коже побежали мурашки. Слова Безлика были как холодная вода: неприятные, но слишком правдоподобные, чтобы просто отмахнуться.

– И ты решил, что теперь будешь командовать целым городом? – спросил Артём. – Слишком много для того, у кого даже лица нет.

– Лицо – это лишнее, – отрезал Безлик. – Лица приходится отвечать за свои выражения. А мне… не в чем оправдываться. Вы сами меня придумали. Я всего лишь… вырос.

Туман вокруг них стал плотнее. Он не лез внутрь, не душил. Он просто окружал, оставляя всё меньше видимой реальности. В нём растворялись линии домов, расплывались вывески, исчезали таблички.

– Закройте глаза, – неожиданно сказал Тень. – Иначе начнёте забывать.

Лея послушалась. Сначала ей показалось странным – прятаться от тумана в темноту. Но тут она поняла: в темноте хотя бы остаются твои собственные мысли. А если смотреть в эту белую пустоту слишком долго, она заполняет всё.

– Я вернусь, – сказал Безлик. – Вы ещё передумаете. Знаете, что самое интересное? Большинство не нуждается в том, чтобы их пугать. Они сами приходят ко мне, когда устают от своих же надежд.

Его голос стал удаляться. Туман не исчез полностью, но стал рассеиваться, как дым.

– Он стал сильнее, – выдохнула Лея, наконец открывая глаза. – И… он говорит вещи, которые почти… звучат правильно.

– В этом и есть опасность, – сказал Мистер Секунда. – Самые страшные слова – те, в которых наполовину есть правда. Но только наполовину.

Они пошли дальше по улице. Теперь Лея видела знаки тумана везде. Здесь – лавка, где раньше витрины показывали оживающие истории, а теперь стекло было матовым, пустым. Там – скамейка, на которой сидела девочка-существо с крыльями из мелодий, и молчала. Её крылья потускнели, ноты слетели с перьев и растворялись в воздухе.

– Ты чего тут одна? – спросил её Артём, присаживаясь рядом.

– Я… вроде бы кого-то ждала, – задумчиво сказала девочка. – Очень ждала. Каждый день. А теперь… не помню кого. Но если не помню, значит, не так уж это и важно, правда?

Она улыбнулась. Слишком спокойно. Лея почувствовала, как у неё внутри всё переворачивается.

– Важно, – прошептала она. – Очень важно. Даже если ты забыла, сердце помнит.

Девочка удивлённо посмотрела на неё и прижала ладонь к груди.

– Что-то… да, – сказала она. – Здесь… щемит. Но головой не помню.

– У тумана есть слабое место, – окончил за неё Тень. – Он может добраться до памяти, но не до сердца. Поэтому он и старается сделать так, чтобы люди перестали его слушать.

Лея вдруг ясно поняла: то, что происходит в Городе Чудес, – это не просто магическая беда. Это то, что уже давным-давно началось в их обычном городе. В каждом «будь как все», в каждом «перестань выдумывать», в каждом «так устроена жизнь».

Ей стало страшно не за Город Чудес. За их мир.

– Если он научится полностью приходить к нам… – начала она.

– Он уже учится, – тихо ответил Мистер Секунда. – Пока вмешивается только в мечты. Потом начнёт стирать и остальное.

Артём сжал кулаки так, что побелели костяшки.

– Значит, нам надо не просто спасти этот город, – сказал он. – Нам надо научиться защищать и свой.

– Для этого сначала нужно выстоять здесь, – мягко сказал Тень. – Город Чудес – как сердце всех ваших «когда-нибудь». Если оно остановится, вашим «когда-нибудь» некуда будет приходить.

Лея всмотрелась в даль, туда, где туман плыл над улицами, как огромный, ленивый зверь без формы. И впервые не только испугалась – разозлилась.

– Он не имеет права решать за людей, что им помнить, – сказала она. – Даже если они устали. Даже если им больно. Это их жизнь. Их мечты. Их выбор – бороться или нет.

– Но иногда тем, кто устал, нужно напомнить, что выбор ещё есть, – добавил Артём. – Иначе они даже не поймут, что уже сдались.

Искра вспыхнула чуть ярче.

– Значит, вы будете теми, кто напоминает? – спросила она. – Даже когда туман говорит: «Забудь, так проще»?

Лея посмотрела на неё, потом на Тень, потом на город, который всё ещё дышал, хоть и тяжело.

– Да, – сказала она. – Мы будем теми, кто помнит. И теми, кто возвращает память.

Где-то далеко, над крышами, туман на секунду вздрогнул. Совсем чуть-чуть. Но он почувствовал, что у него появились враги не среди сказочных существ, а среди детей, которые не согласны жить в мире без мечты.

А это было для него гораздо опаснее.

Лея думала, что самое тяжёлое – это видеть серые улицы. Но оказалось, что куда тяжелее – видеть, как люди перестают быть собой на глазах.

Они шли дальше, и Туман Забвения будто следил за ними. Не нападал, не бросался, а просто присутствовал. Как погода, к которой привыкают, пока не понимают, что давно перестали видеть солнце.

Возле маленькой площади они услышали спор. Точнее – должен был быть спор, но получалась какая-то странная тишина с обрывками слов. Двое жителей стояли друг напротив друга. Один – мальчик лет двенадцати, но весь сотканный из летящих бумажных самолётиков. Другой – высокая девочка с волосами, похожими на сотню разноцветных ленточек. Они явно пытались что-то доказать друг другу.

– Я всегда… я хотел… – мальчик говорил, потом терял нить фразы, снова начинал. – Я… хотел быть тем, кто… кто… запускает…

Он остановился. Бумажные самолёты вокруг него замедлились, затем начали осыпаться прямо на мостовую, превращаясь в обычные листочки без рисунков.

– Ты хотел учить людей не бояться первого шага, – тихо подсказала Искра, подлетая ближе. – Ты показывал, что можно подняться выше, если рискнуть.

– Правда? – искренне удивился мальчик. – Это… звучит красиво. Наверное, я был… смелым?

– Был, – кивнул Тень. – И можешь быть.

– А зачем? – вдруг спокойно спросила девочка-ленточка. Раньше её волосы сияли, переливались, будто сами танцевали. Теперь они повисли тяжёлыми полосами. – Все равно никто не слушает. Все говорят: «Это глупости». Зачем стараться?

Туман мягко обвил её щиколотки. Совсем немного. Нежно. Как кошка, которая трётся о ногу.

– Вот, – шепнул он. – Посмотри, как удобно. Ничего не ждать, ничего не требовать. Не ошибёшься – если не начнёшь.

Глаза девочки стали пустее.

– Да, – тихо сказала она. – Может, правда… незачем.

– Неправда, – сказала Лея так твёрдо, что сама удивилась своему голосу. – Очень даже «зачем».

Она подошла ближе, чувствуя, как сердце бьётся слишком быстро. Но отступать не захотелось ни на секунду.

– Ты была той, кто показывал, что каждый человек – не один. Что у каждого есть ленточка, ниточка, связка с кем-то другим. Ты собирала людей вместе. Ты помогала им помнить, что рядом есть те, кто верит. Это не «зачем». Это – жизнь.

Лента на волосах девочки дрогнула. Совсем чуть-чуть.

– А если я… больше не смогу? – её голос стал почти детским.

– Тогда будем вместе вспоминать, – ответила Лея. – Пока можем.

Туман тихо зашипел. Не громко. Но раздражённо. Будто кто-то наступил ему на хвост.

– Вам нельзя здесь так долго задерживаться, – предупредил Тень. – Чем дольше стоишь рядом с ним, тем сильнее он ищет слабые места.

– Он уже их нашёл, – буркнул Мистер Секунда. – Это дети. У них слабые места – целое поле. Но у них и сердца большие. Это путает туман.

И вдруг они заметили ещё одно.

На скамейке у фонтана сидела женщина. Когда-то она, видимо, была удивительно красивой – не той красотой, которая из журналов, а своей, живой, тёплой. От неё должно было исходить ощущение праздника. Но сейчас она сидела идеально ровно, руки сложены на коленях, взгляд устремлён в никуда.

У неё не было лица.

Совсем.

Гладкая, ровная поверхность. Как чистый лист. Как будто жизнь сказала: «Ну, раз ты не знаешь, кто ты, давай вообще ничего не будет».

– Это… – Лея почувствовала, как к горлу снова подступает комок.

– Она была хранительницей Смеха, – прошептала Искра. – Она собирала смешные моменты людей. Сохраняла их, чтобы мир не становился слишком тяжёлым. Люди столько смеялись раньше…

– А потом? – спросил Артём.

– Потом ей начали говорить, что смех – несерьёзно, – ответил Тень. – Что радость – это глупость. Что взрослым людям не до смеха. Она пыталась доказывать, пыталась удержать… А потом устала. И туман пришёл.

Лея подошла ближе.

– Эй… – тихо сказала она, не зная, слышит её женщина или нет. – Ты была очень нужна миру.

Пустое лицо чуть дрогнуло. Совсем-совсем немного, как рябь на воде.

– Ты помогала людям помнить, что они живые, – продолжила Лея. – Что можно смеяться, даже если трудно. Что даже в тяжёлые дни есть что-то тёплое. Это не «несерьёзно». Это… смелость.

Женщина не ответила. Но на гладкой поверхности лица проступили две светлые линии – как будто там пытались появиться глаза. Только немного. Но это было.

Туман не выдержал.

– Хватит, – прошипел он. – Вы слишком много чувствуете.

Словно огромная волна, он поднялся выше и накрыл площадь. Всё стало белым. Не мрачным. Не страшным. Просто белым. И именно это было хуже всего.

Лее показалось, что мир исчез. Не разрушился – а просто перестал быть. Как будто кто-то нажал на кнопку «стереть».

– Не двигайтесь! – крикнул Тень. – Помните! Просто помните что-нибудь!

Лея зажмурилась. И удержала.

Она удержала первую искру, которую они увидели тогда, в самом начале. Удержала улицу, где дома дышат музыкой. Удержала, как они с Артёмом стояли рядом у двери. Удержала то чувство, когда сердце вдруг понимает: «Я нужна».

Туман бил по этим воспоминаниям, пытаясь разорвать, разбавить, растворить.

– Это больно, – прошептала Лея.

– Потому что живое, – ответил Артём где-то рядом. Он тоже держался. – И потому что твоё. А он не любит чужое.

Туман заколебался. Не исчез – но больше не накрывал их полностью. Он отступил, словно понял, что эти двое – трудные объекты. Слишком упрямые. Слишком «я помню».

Лея открыла глаза.

Мир вернулся. Яркость – нет. Музыка – нет. Но мир – да.

– Он хотел… чтобы мы исчезли вместе с ними, – сказала она.

– Он хотел, чтобы вы устали, – поправил Мистер Секунда. – А потом сами сказали: «Хватит бороться».

– Но мы не скажем, – твёрдо произнёс Артём.

И где-то внутри города что-то отозвалось. Не громко. Но уверенно.

Они шли дальше, и с каждым шагом Лея понимала: да, это сказка. Но не из тех, где всё решается волшебной палочкой. Здесь нужно не просто побеждать монстров. Здесь нужно удерживать себя. Свои чувства. Свою силу верить.

И это оказалось куда труднее.

Но где-то глубоко внутри она почувствовала: они справятся. Потому что есть вещи, которые туман не может забрать, если ты держишь их не разумом, а сердцем.

И этим вещи становились сильнее, чем страх.

Глава 4 – Миссия Хранителей

После встречи с туманом город будто стал тише. Не так, как вечером перед сном, а так, как бывает после сильного испуга, когда все стараются дышать потише, чтобы вдруг чего не спугнуть или не разбудить. Лея шагала по мостовой и чувствовала, что каждый её шаг отзывается где-то глубоко под улицами, в самом сердце Города Чудес.

– Нам нужно место, где можно говорить честно, – произнёс Мистер Секунда. – Без эха тумана и без лишних ушей.

– Есть такое, – кивнул Тень. – Площадь Сердца. Там город слушает внимательнее всего.

Их вывели на небольшую площадь, спрятанную между домом-музыкой и домом, похожим на огромный чайник, из крыши которого поднимались тёплые паровые облачка. Площадь была не самой яркой, но от неё исходило ощущение спокойствия. В центре стоял круглый невысокий постамент, похожий на камень, но живой: Лея, прикоснувшись, почувствовала едва заметное сердцебиение.

– Здесь Город… дышит? – удивилась она.

– Здесь он слушает, – поправил Тень. – И запоминает.

Искра устроилась чуть выше, словно маленькое солнце, подсвечивающее их лица. Тень сел на край постамента, тихий и почти незаметный, но от этого только более внимательный. Несколько жителей Города подошли и остановились поодаль. Они не вмешивались, но Лея чувствовала: то, что сейчас будет сказано, важно для всех.

– Итак, дети, – начал Мистер Секунда, – раз вы не убежали после первой же встречи с Туманом Забвения, можно перейти к главному. И, увы, к более сложному.

– Отлично, – пробормотал Артём. – Я всегда мечтал, чтобы «главное» и «сложное» шли в одном предложении.

– Это они почти всегда так и делают, – сухо заметили часы. – Слушайте внимательно. Город Чудес держится на трёх Великих Чудах. Не на кирпичах, не на магических заклинаниях и даже не на мозгах его создателей, хотя они были неплохи. На Чудах.

Лея инстинктивно выпрямилась. Сердце забилось быстрее. Про чудеса говорить в этом месте было особенно… серьёзно.

– Первое Чудо вы уже нашли, – продолжил Мистер Секунда. – Искра Надежды. Без она город давно бы погас. Надежда – это то, что зажигает свет даже в самых тёмных углах. Вы помогли её вернуть, и за это город вам… более чем благодарен.