Великий шелковый трансфер «фотонов Аполлона». Из цикла «Волшебная сила искусства»

Ритулы ритуалами, а европейские художественные стили исподволь, но неотступно завоевывали эстетическое пространство Поднебесной: «Вместе с астрономическими и геодезическими инструментами, в частности, механическими часами, представлявшими собой одновременно научные приборы и произведения прикладного искусства Нового времени, европейская стилевая система от Ренессанса до неоклассицизма утвердилась в Китае при посредничестве ритуала. В формах и декоре произведений китайского искусства XVII—XVIII веков отразились быстро сменявшие друг друга европейские стили – барокко, рококо, классицизм, а в некоторых случаях и неоготика» (Там же).

Однако, погодите, чтобы осмысленно двигаться дальше, необходимо пояснение: шинуазри́ (фр. chinoiserie – кита́йщина) – использование мотивов и стилевых приёмов традиционного китайского искусства в европейской архитектуре, живописи, декоративно-прикладном искусстве.

Очарованность Китаем накапливалась постепенно, а в условиях экстраординарного отсутствия объективных знаний об объекте обожания в итоге всё это превратилось в магическое пространство мифов и небылиц: «Загадочный мир Востока издревле манил европейцев, а его изысканные товары всегда были в большой цене. На протяжении всей истории привозимые из далекого Катая фарфор, шелк и лаковые изделия быстро обрастали легендами, раз за разом закрепляя за Поднебесной славу края необыкновенного изобилия.

Стиль шинуазри стал причудливой манифестацией восточной сказки во всех сферах декоративного искусства Европы» (из статьи Анны Васюковой «Шинуазри: мифический Китай от Марко Поло до ар-деко», 08.12.2024).

Своего апогея стиль шинаузри достиг в XVIII веке в эпоху рококо, «однако корни его стоит искать в путешествиях Марко Поло {XIII век}, чьи фантастические записки впервые ввели в Европе моду на все восточное. Жив шинуазри и сегодня, стоит лишь вспомнить такие западные изобретения как Китайский театр в Голливуде {кинотеатр TCL (ранее театр Граумана) в Лос-Анджелесе}, шрифт Chop Suey {смелый шрифт в стиле кисти китайского художника} и печенья с предсказаниями» (Там же).

Забавное совпадение: стиль шинаузри впервые проявил себя в XVI веке в итальянском городе, уроженцем которого является знаменитый композитор Джакомо Пуччини (1858 – 1924), автор «Турандот» – единственной из популярных европейских опер, события которой происходят в Китае, и где маэстро использовал знаменитую мелодию «Цветок жасмина», которая в конце XIX века была государственным гимном Поднебесной.

Итак, в Тоскану, в город, основанный этрусками во II веке до н.э.: «Спровоцированный красочными рассказами таких путешественников как Марко Поло и монах Одорик, всплеск моды на все китайское привел к тому, что к XVI веку ткачи из Лукки начали украшать свои изделия падающими фениксами, драконами-собачками и стилизованными цветами. Эти ткани можно считать первыми известными образцами шинуазри. Растительные орнаменты на восточный манер плотно вошли в европейский дизайн, но долгое время использовались лишь в оформлении интерьеров» (Там же).

Да, с точки зрения искусствоведов и культурологов шинуазри – это использование стилевых приёмов китайского искусства. Но это определение научное. Есть еще одно – не рассудочное, эмоциональное, в котором, думается, тоже есть своя правда: «Chinoiserie (шинуазри) – это не стиль, это болезнь. Большая европейская болезнь, принесенная восточным ветром во второй половине XVII века и не избытая до сих пор. Болезнь заразная, с вспышками и затишьями, с обширной географией, от Палермо до Санкт-Петербурга, видоизменяющаяся и при этом неизменная в своей способности заражать и очаровывать. Цветы и птицы, драконы и соломенные шляпки, бумажные зонтики и чайные домики, пагоды и ширмы, шелка и лаки, и фарфор, фарфор, фарфор. Все это хотя и имело совершенно определенные источники благодаря в избытке завозимым восточным сокровищам, но в европейском изводе стало жить своей совсем отдельной жизнью – стало мифом о волшебном Китае („Катае“), к реальному Китаю отношения почти уже и не имевшим» (из статьи Киры Долиной «Китайская грамотность», 08.12.2011).

В тогдашней европейской оптике Китай – «это райский сад: неведомые цветы и птицы, тихие прекрасные девы, загадочные старцы, горы и пагоды, изысканно изогнутые деревья, странные танцы, яркие краски, горные реки, звон фарфора. Рядом с этим небесным садом приземленная Европа груба – золотая и серебряная посуда толста и тяжела, люди крикливы и суетны, птицы однообразны, а краски столь дороги, что любой всполох цвета сам по себе уже есть праздник. И то и другое – сплошной вымысел. Но именно на этом сопряжении выстроена идеология рококо, его ориенталистской части, самым значимым явлением которой и является шинуазри» (Там же).

И тогда второе лицо двуликого Януса, взгляд которого устремлен только в грядущее, представляет завтрашний день не в четких абрисах научного предвидения, а в мерцающих блёстках фантазийных образов. И если природе позволено вводить в заблуждение седоусых капитанов, рисуя в небе зазывные оптические обманки фата-морганы, то почему мастерам шинуазри не пойти по тому же пути иллюзий и заблуждений? – «Переделывая китайские мотивы на свой вкус, Европа создала свой собственный мираж Китая, имеющий с настоящей страной мало общего. Так, с 1662 года Ост-Индская компания, не доверяя вкусу индийских производителей ситца (в то время называвшегося собирательным термином facon de Chine), направляет им свои собственные образцы „восточных“ узоров. Таким образом под видом „китайских“ в Европу поступают ткани с рисунками, представляющие собой интерпретируемые индийцами на свой манер представления англичан об „истинно“ китайских узорах. Неудивительно, что сами китайцы, впервые увидев эти изделия, пришли в недоумение – своих традиционных мотивов, например, вариацию древа жизни, они не признали» (Там же).

Впрочем, упоминание Индии, наряду с Китаем, никак не выглядит инородным: «Для европейцев Восток был неделимым, мифическим местом – товары из Китая, Индии и Японии переплавлялись в единую аллегорию неги и роскоши» (Там же).

Не меньшее замешательство у мастеров Поднебесной вызвало довольно-таки вольная трактовка создания традиционных изделий из фарфора: «Особенно полюбились европейцам всевозможные фарфоровые статуэтки с множеством вычурных деталей и гротескными рокальными {в стиле рококо} орнаментами. Так, Фридрих II, король Пруссии, в ноябре 1762 года заказал себе десять китайских болванчиков, изображающих блаженно улыбающегося Будду. Назывались подобные статуэтки, не мудрствуя лукаво, просто „Pagode“ – ища эффектное и броское название, мануфактурщики не особо вдавались в значение слов. Диковинные цветы и фигуры китайцев, написанные золотом, сохраняли популярность в оформлении фарфора до начала 19 века, хотя по-настоящему китайскими эти мотивы назвать было уже сложно. Такие чисто европейские забавы как фарфоровые комнаты, где скульптуры из фарфора расползались прямо по стенам и заполняли весь интерьер, вызвали бы в Китае недоумение» (Там же).

А теперь – небольшое отступление: об истоках возникновения стиля «рококо».

Доктор исторических наук Сергей Ковалевский начинает отсчет экспансии рококо ни много ни мало – вы будете удивлены – с одного переезда монаршей особы: «Рококо (рокайль) – стиль в искусстве, сформировавшийся в 1720—1730 года и получивший развитие главным образом во Франции. Характерные черты стиля – изысканность, большое количество декоративных элементов, господство различных орнаментов и утонченность деталей. Рококо хронологически предшествовал и противостоял барокко, с его величественными формами. Появление нового стиля выражало стремление к вечной молодости, легкости и красоте. Начало рококо положил переезд французского двора из Версаля в Париж в 1715 году. Наибольшего расцвета стиль рококо достиг во Франции в период правления короля Людовика XV» (из статьи С. Ковалевского и В. Дукина «Аристократический стиль рококо во французском искусстве XVIII века», 16.04.2024).