Мы – живые. Часть 2. Пока гниют наши останки

Пролог

О существовании "Эпсилоны" человечество узнало лишь за три месяца до начала Вспышки и последовавшей за этим глобальной пандемии. Поняв, что вирус уже захватил примерно шестьдесят процентов населения и находится в спящей фазе, готовясь взорваться в любую секунду, мировые правительства сделали все, чтобы скрыть эту информацию и не допустить паники. В противном случае, даже те немногие безопасные зоны, в которые инфекция на тот момент еще не проникла, не получилось бы сохранить. Так как сдерживание самого вируса уже было невыполнимо, государства направили свои силы на то, чтобы настолько, насколько это возможно, подготовиться к моменту, когда клетки вируса перейдут в агрессивную фазу и начнется так называемый "День-Z". Был создана "Специальная Анти-инфекционная Группа"(Далее С.А.И.Г) – организация, задача которой являлось и до сих пор является защита человечества и разработка средств борьбы с "Эпсилоной".

Но несмотря на всю подготовку, план составленный на день вспышки не сработал до конца. Ученые мира не смогли предвидеть три главных особенности вируса: способность к невероятно быстрой и совершенно непредсказуемой эволюции, чрезвычайно высокую адаптивность, и главное – наличие способности мыслить, в той или иной степени.

До конца неизвестно, как именно, но инфицированные носители и зараженные зоны, где "Эпсилона" проросла в своем первоначальном виде – колонии микроорганизмов, похожей на плесень, оказались незримо связаны между собой. Профессор Т***ер выдвинула теорию, что все подвластные инфекции клетки являются частицами одного, коллективного разума, основанного на совместной генетической памяти и способности "Эпсилоны" размножать свои частицы с помощью почкования, при этом не утрачивая контроля над ними.

С появлением теории о разумности существа, позднее названной теорией Т***ер, возникло и очень много новых вопросов. Как именно "Эпсилона" обрел самосознание и способность мыслить? Обладал ли он личностью? И если да, то какими были его причины уничтожать другой единственный разумный вид на всей планете? Данная информация так и осталась неизвестной.

Организмы, ставшие переносчиками инфекции, подверглись критически острым генетическим мутациям и чудовищно видоизменились. Так называемые зомби – люди, ставшие подконтрольными вирусу, в их результате разделились на множество разных подвидов и получили самые разнообразные способности: регенерацию, ультразвуковые, эхолокационные крики, невероятные физические показатели, способности выделять и использовать как оружие особый, очень едкий токсин, также содержащий частицы вируса, улучшенные органы чувств и многое другое.

В результате колоссального стресса, вызванного изменениями в генофонде, организмы многих носителей становились сильно повреждены, и это выражалось, как правило, несколькими путями: у них нарушалась пигментация кожи, выпадали волосы, а также перегружались или даже разрушались многие нервные окончания, в том числе и те, что соединяли глаза с мозгом, что и приводило к слепоте. Однако, данные виды ущерба не делали зараженных менее смертоносными, и вскоре толпы не чувствующих боли, почти бессмертных, невероятно сильных, наделенных экстраординарными способностями и к тому же скоординировано действующих монстров стали представлять крайне серьезную угрозу.

В связи со всеми вышеуказанными причинами, а также тяжелыми потерями, понесенными еще в первый день вспышки эпидемии, аналитики не ожидали армии мира сдержать поток наступавших зараженных и успешно нейтрализовать угрозу еще до того, как она вырвется за пределы красных зон(зон с наибольшим процентом заражения, ставших главными очагами инфекции), но на удивление военные даже в подавляющем меньшинстве смогли достойно противостоять наступлению и отбросить зомби назад. В ходе боев было установлено, что носители всегда гибнут, если умирает их мозг, чего, впрочем, добиться крайне сложно ввиду невероятной устойчивости и регенерации клеток. Однако сами клетки "Эпсилоны" продолжают жить даже внутри погибшего носителя, продолжая использовать его тело для своего роста и развиваться, только если их не сжечь или не расплавить высококонцентрированной кислотой того или иного вида.

Но так или иначе, в конечном итоге армии все равно пришлось отступить, в связи с крайне высокой биологической угрозой, распространением вируса через воздух и воду, а также невозможности снабжения всей линии фронта, длившейся на многие сотни и тысячи километров вокруг очагов возгорания.

Какую-то часть населения удалось эвакуировать, и оставшиеся вооруженные силы со всего мира укрепили безопасные зоны, превращая их в настоящие крепости, и тем самым создав форпост человечества перед внезапно атаковавшей угрозой. Однако, более трети выживших после вспышки оказались на территориях, никому не подконтрольных, где без всяких препятствий распространялся "Эпсилона" и повсюду создавали смертельно опасную угрозу его переносчики. Отлавливая этих выживших и используя их как биоматериал для ускорения процессов своей жизнедеятельности, вирус сделал стремительный скачок в эволюции, и уже вскоре размножался и прорастал даже там, где до этого его никто и представить не мог.

Выжившие столкнулись с острой нехваткой ресурсов, тут и там возникающими вспышками инфекции, находящей все новые и новые лазейки для распространения, и постоянным преследованием со стороны зараженных, что послужило толчком для полной деградации и упадка цивилизации по всему миру, превращая остатки людей в кучку постоянно грызущихся между собой зверей. Даже лишь в очень немногих до этого безопасных зонах удалось сохранить порядок и продолжить организованную борьбу с пандемией. Остальной мир превратился в захваченную эпидемией пустошь, шансы выжить в которой с каждым днем приближались и продолжают приближаться к нулю.

Спустя семнадцать месяцев после первого дня вспышки "Эпсилоны", число людей, у которых получилось не заразиться и не погибнуть от нападений зомби или в борьбе с друг другом, сократилось до четырехсот семидесяти тысяч человек по всей планете, что составляет лишь шесть тысячных процента от былой популяции человечества.

Никогда прежде наш род не был так близок к вымиранию, как в эти кровавые, мрачные дни, наполненные лишь страхом, насилием и ненавистью. Многие считали, что это божественная кара, и на Земле наконец наступил Армагеддон. Большая часть выживших потеряла надежду, и теперь просто ожидала, пока разложение, медленно, но верно пожиравшее все следы присутствия человека на планете, не сотрет с ее лица и их.

Большая, но не все. Некоторые из нас продолжали бороться, кто-то группами, кто-то поодиночке. И среди тех, кто пока еще не сдался, была одна ничем не примечательная девушка, которая сама еще пока не знала, насколько большую роль ей предстоит сыграть.

Ее звали…

Глава 1

Оливия замерла, как натянутая струна, напряженно наблюдая за ничего пока еще не подозревающим зайцем через перекрестье прицела своего арбалета. Благо, солнце, уже постепенно заходившее к горизонту, светило ей в спину, и это значительно упрощало задачу. Приклад знакомо касался челюсти, а холодная сталь курка приятно холодила палец. Вдох, выдох. Ее дыхание выходит едва заметными, равномерными толчками. Она это делала уже далеко не в первый раз. Нужно просто не спешить, и бить прямо в глаз…Тогда стрелу будет легко вытащить и не сломать, да и при разделке проблем меньше будет.

Оружие ей тоже было знакомо. Нашла его еще прошлой осенью, на заброшенном спортивном стрельбище. Конечно, первые пару месяцев пришлось упорно тренироваться, чтобы им овладеть, но теперь девушка даже не сомневалась в своей способности к стрельбе.

Выстрел. Арбалетный болт со свистом вонзился в голову животному, и ушастый замертво упал на землю. Завидев это, Доувинд выпрыгнула из-за дерева, за которым она пряталась, и в два легких скачка добралась до добычи. Вытащив стрелу, девушка снова зарядила арбалет, связала тушку веревкой за лапы и закинула ее себе на спину. Заяц был довольно крупным и упитанным – как раз нагулял бока к зиме…А значит, в нем было и больше мяса. Им с Итаном такого хватит, наверно, как минимум на пару дней. При мысли об этом в ее животе заурчало – они не ели ничего уже больше суток.

Убедившись, что добыча привязана надежно и уже никак не слетит с ее спины, она направилась обратно в сторону их временного укрытия. Со всех сторон ее окружал непроглядный, густой лес, в котором заблудиться было проще чем потерять иголку в стоге сена, но Оливия уже знала каждую тропку и понимала, куда именно ей нужно идти.

Айронхеджа сейчас с ней не было – он пошел за водой, что, впрочем, было не менее утомительным, чем охота: единственным, чем они могли черпать воду, было старое, большое и весьма тяжелое ведро, неся которое было целым искусством не вылить половину содержимого себе на ноги. А идти за водой было не близко…Единственным ее источником было маленькое, круглое озеро, даже почти что пруд, в паре километров на север.

Деревья постепенно расступились и уменьшились в размере, согнувшись и исхудав, а земля под ее ногами стала зыбкой и влажной – лес незаметно перетек в болото. Местами стали виднеться черные, подернутые трясиной лужи, и воздух здесь был таким же плотным и густым, как и вода в них. Оливия слышала многое – колыхание камыша на ветру, где-то справа поет какая-то птица, вероятно, дрозд, а судя по темно-коричневому следу, протянувшемся поперек ее пути, здесь недавно прошли волки, причем с добычей: на жухлой, увядающей траве виднелось несколько капель свежей крови.

Раньше Доувинд и подумать не могла, насколько же много в лесу разных звуков. Прислушиваясь к его медленному, тягучему дыханию она чувствовала, что становилась частью какой-то огромной, невероятно сложной, таинственной, но при этом безумно красивой системы. На первый взгляд могло показаться, что это было не так, но на самом деле жизнь бурлила здесь, и смотреть на то как десятки и сотни тысяч существ взаимодействуют между собой, придавая ей новые краски, выражения и формы, было невозможно без восхищенного интереса.

Иногда Оливия задавалась вопросом, как же она этого не замечала раньше, но надолго он никогда не оставался в ее голове. Всегда находились дела важнее, и на подобные мысли и эмоции почти не оставалось времени, хотя она и любила им его уделять, если выпадала возможность. Это позволяло отвлечься от рутины.

Девушка перешла через небольшой ручей (раньше они брали воду тут, но летом, к несчастью, он пересох) по поваленному ветром дереву, ловко шагая по скользкому стволу, затем двинулась вниз по течению вдоль берега, пока не уткнулась в расколотый молнией надвое клен, по мху сверила направление, и не направилась на запад. Их место уже должно было быть рядом…

В самом деле, уже спустя пару минут показалась крыша маленького, деревянного домика – бывшей сторожки лесника. Вокруг избушки стоял метров двух в высоту частокол – его построил Итан, чтобы не пустить непрошеных гостей на территорию укрытия, пока они с Оливией были в отсутствии. Несмотря на то, что домик находился достаточно далеко от тех мест, где обычно бродили зараженные, более чем на пару дней на одном месте оставаться было опасно. Именно поэтому у них было несколько убежищ, между которыми они постоянно перебегали, никогда нигде слишком долго не задерживаясь: первым и, наверно, любимым был вот этот лесной домик, еще была старая заброшенная психбольница посреди леса, закрытая по какому-то несчастному случаю, дом на колесах, стоявший на свалке, и вырытая буквально этим летом землянка, которую они построили, чтобы переждать следующую зиму (в прошлую они сидели в сторожке, и опыт был отвратительным – Доувинд даже не помнила, сколько раз они чуть не замерзли там насмерть).

Она обогнула частокол и осторожно заглянула внутрь. Айронхедж сидел на земле, повернувшись к ней спиной, и, кажется, пока что не замечая. За его фигурой хоть ничего и не было видно, но Оливия знала, что там находится яма для костра, и что скорее всего он сейчас кипятит на нем воду в чайнике. Значит, его вылазка тоже прошла успешно…Хотя, конечно, она не ожидала его вернуться настолько рано, даже несмотря на всю присущую Итану пунктуальность и быстрые ноги – путь до озера был не самый близкий.

На ее губах появилась маленькая, едва заметная ухмылка. Доувинд бесшумно, над одних только цыпочках подкралась к нему и, убедившись что он по прежнему ее не замечает, резко схватила его за плечи с победоносной улыбкой. От неожиданности Айронхедж подпрыгнул, хватаясь за рукоять ножа, и поспешно обернулся. Его лицо выражало смесь чистого испуга и попытки его контролировать, что было очень смешно. С несколько секунд он просто пялился на ее торжествующую ухмылку, пока, наконец, не выдохнул с облегчением.

Оливия шутливо ткнула его кулаком в плечо, бесшумно посмеиваясь. Итан в ответ на это лишь укоризненно покачал головой, и продолжил кипятить воду. Она обогнула яму и уселась напротив, скидывая с плеча рюкзак и тушку зайца, приподняла ее повыше, хвастаясь ему добычей. Парень в ответ одобрительно кивнул и поднял палец вверх, а затем протянул руку вперед. Она передала ему дичь, и устало откинулась назад, падая спиной на подстилку из листьев и раскидывая в стороны руки. Это был долгий день…

Посматривая на беззаботно лежащую девушку, он вытащил нож и принялся свежевать зайца. Все предельно тихо, все молча…Время, проведенное в пустошах, научило их многому, и прежде всего – оставаться незаметными и не поднимать лишнего шуму. Теперь, учитывая, какие твари бродили по всей планете, это становилось смертельно опасным.

С тех пор, как они покинули ферму Фрэнка и Маргарет, прошло чуть больше года. Мир с тех пор сильно изменился – он стал более диким, первобытным, и теперь о присутствии человека напоминали лишь руины возведенных им городов. Чтобы выжить, им пришлось адаптироваться к новым правилам и новым законам, и это сильно изменило их. Они стали куда более выносливыми и неприхотливыми, начали большую часть времени общаться с помощью жестов, чтобы никто не услышал, научились бесшумно ходить и мастерски прятаться, освоили охоту, рыболовство и собирательство, свыклись с тем, что ради выживания теперь приходилось убивать. Не злобы даже ради или самозащиты, просто из необходимости есть. Их организмам были нужны мясо и белок, и теперь кроме как охотой их больше неоткуда было взять.

Итан закончил первичную разделку, и пошел к бочке с дождевой водой на углу дома, промыть мясо. Сделав и это, он вернулся и срезал филе с костей, завернул в фольгу, вытащенную откуда-то со дна рюкзака, и положил на камни рядом с костром. Затем легонько пнул Оливию: мол, не надо валяться на земле, простудишься. В ответ девушка лишь фыркнула и приподнялась на локтях, лениво смотря на потрескивающее пламя. Рядом с ним, на одном из оградительных булыжников, стоял уже закипевший чайник из железа. Из его носика постепенно начинал вырываться тонкий, белый пар.

Практически любую еду и воду им приходилось обрабатывать термически, прежде чем есть – бактерии были повсюду, и без доступа к нормальной медицине любые подцепленные кишечные палочки, паразиты или микробы могли закончить их путь фатально.

Доувинд наконец решила сесть, и, порывшись в рюкзаке, вытащила набор игральных карт. В любое другое время она бы предпочла прочитать книгу, и на самом деле очень скучала по этому ощущению – как пальцы касаются сухих, шершавых страниц, методично их переворачивая, но к сожалению книг больше не осталось – плесень сожрала практически все бумажные вещи. Самым ощутимым, наверно, была создавшаяся из-за этого нехватка одежды – хлопчатобумажные ткани тоже этого не пережили, так что пришлось перейти на одну синтетику…Потому даже карты были самодельные, вырезанные из пластика и подписанные простым карандашом – Итан потратил целый день во время одной из зимних метелей, чтобы смастерить их.

Оливия помахала пачкой, чтобы привлечь его внимание, и несколько раз перетасовала ее, хитрым взглядом приглашая сыграть. Айронхедж неспешно перевернул веткой мясо, снял чайник с камней, и тихо сказал.

–Только быстро.

Она раздала по две карты, еще две – червонного валета и шестерку пик, положила лицом вверх, остальные отложила в сторону. Если уж играть быстро, чего правда, ей не хотелось, то на ум приходила всего одна игра – покер. По правде сказать, Итан сделал одновременно и удачный выбор, сделав именно карты и этим навсегда скрасив скуку, преследующую их по вечерам, и одновременно не очень, превратив Оливию в настоящего игрального наркомана. Раньше это еще было не так плохо, пока у них были шахматы, но в них постоянно выигрывал он, да и потом доска, бывшая деревянной, пошла в расход на топливо в особенно холодную ночь, и в итоге остались только эти самодельные карты. Больше им в свободное время заниматься было нечем.

Партия прошла напряженно, но в одни ворота. Доувинд собрала на своих руках фуллхауз, в сравнении с какими-то жалкими двумя парами Итана. С победоносным видом она сгребла свой выигрыш – несколько еловых шишек, и убрала его в карман. Настоящих токенов у них не было, так что приходилось выкручиваться так – те, что были поменьше, стоили по одному очку, а те, что побольше – по десяти.

–Мухлюешь? -недовольным шепотом произнес Айронхедж.

–Я? Да ни в жизнь! -девушка состроила невинное выражение лица. -Ты просто не умеешь проигрывать, вот и бесишься.

Итан на провокацию не повелся и просто вернулся к зайчатине. Оливия, пожав плечами, скрестила ноги в позу сейдза и продолжила сидеть, тасуя карты и о чем-то размышляя. Наконец, спустя какое-то время, мясо было готово, и Айронхедж снял его с костра.

Они принялись есть. Зайчатина была жесткой и сухой, но зато горячей и свежей, а к остальному они уже давно привыкли. Единственным, что действительно раздражало, были кусочки мяса, застревающие в зубах. Их приходилось выковыривать пальцами – по другому было никак…Вообще, гигиена была достаточно большой проблемой – конечно, рядом с сторожкой стоял самодельный душ, если так можно было назвать перегородку из брезентовой ткани, контейнер с водой, принесенной с озера или собравшейся во время дождя, и ковшик, но о том чтобы полноценно, качественно помыться и речи идти не могло. Мыла они не находили уже пару месяцев, а запас воды был сильно ограничен. Ротовая полость была отдельной болью – конечно, они старались следить за чистотой зубов, прочищая их с помощью самодельной пасты из мяты, жуя кору и полоща рот настойкой из трав, но не всегда хватало компонентов, чтобы их сделать, так что зубы их почти всегда были желтые, покрытые налетом.

Поев, Итан завернул остатки мяса в полиэтиленовые пакеты и убрал их в рюкзак. Оливия еще некоторое время доедала свою порцию филе, жадно облизывая пальцы, и, завершив, полезла в свой ранец за витаминами. Они тоже были постоянно в дефиците, и им приходилось искать их в заброшенных аптеках и больницах, даже несмотря на все сопутствующие риски.

Найдя нужную баночку, к этому моменту уже бывшую почти пустой, она открутила крышку и высыпала на ладонь маленькую горстку разноцветных таблеток. Больше ничего не осталось.

–Витамины кончились. -прошептала она, констатируя факт. -Надо будет завтра сходить.

–Хорошо. -кивнул Айронхедж.

Разделив их поровну, они разгрызли остававшиеся таблетки. После этого Итан потянулся к уже несколько остывшему чайнику и разлил немного кипятка по жестяным кружкам. Они молча выпили его, сидя у костра и ожидая, пока он погаснет. Уже наступившие к тому моменту сумерки постепенно сгустились, и наконец превратились в почти кромешную темноту, и даже им приходилось напрягать глаза, чтобы что-то увидеть.

Силуэт Итана сделал жест рукой в сторону дома, предлагая пойти спать. Доувинд задумчиво пожала плечами и перекинула колоду карты из руки в руку, вопросительно глядя на него. В ответ на это Айронхедж лишь покачал головой и скрестил свои ладони, вытянув руки вперед – все-таки отказался. Оливия попыталась нарочито огорченно вздохнуть, но вышел лишь протяжный зевок. Она проморгалась, стараясь разомкнуть начинающие слипаться глаза, но вышло не очень.

–Ладно, давай пойдем спать…

Они зашли в дом и заперли деревянную дверь на засов. Все окна в избушке были плотно замазаны и заклеены, чтобы не выпустить тепла. Доувинд сразу же прошла вглубь, к единственной в комнате кровати и села на нее, скидывая с ног свои поношенные кроссовки. Затем она размотала портянки, служивших вместо уже давно порвавшихся и выкинутых носков. Итан в этот момент потихоньку разогрел стоявшую в угле комнаты печку-буржуйку, поставил недалеко от нее чайник, чтобы тот продолжил остывать, и тоже пошел к кровати.

Они легли вместе, не раздеваясь, накрылись старым одеялом. Оливия повернулась к Айронхеджу лицом и прижалась к нему, обхватив его широкую спину. Его руки сомкнулись на ее плечах. В этом не было абсолютно никакой попытки флирта или чего-то еще – они спали вот так, вместе, уже достаточно много времени, еще с самой зимы. Так было намного теплее и комфортнее, и даже в холодную ночь можно было поспать без проблем, не вскакивая каждый час полностью замороженным.

–Итан. -прошептала она. -В какое укрытие пойдем следующим? Прошу, только не свалка. Не хочу там быть.

–Хорошо. -ответил парень. -Землянка может, тогда?

–Давай. -Доувинд закрыла глаза и доверчиво уткнулась лицом в его грудь. Ее медленно, но верно клонило в царство Морфея. Несмотря на все трудности, и каким долгим был этот день, и даже понимание того, что зараженные могли прийти за ними в абсолютно любой, непредсказуемый момент, Оливия чувствовала себя наиболее защищенной именно находясь в объятьях Итана, беспечно засыпая. И она даже не думала о том, что они здесь совсем одни, и что он был куда более сильным чем она сама мужчиной.

*****************************************************************************************

На следующее утро.

Проснулись они довольно рано – рассвет буквально только-только начал выползать из-за горизонта. Доувинд очнулась первой, сразу же выкарабкалась из кровати, зевнула, потянулась и растолкала Айронхедж. Пока тот продирал глаза, девушка успела разлить по бутылкам остывшую воду с чайника и проверить арбалет – оружие нужно было держать в постоянной чистоте…На самом деле, конечно, хоть оно и внушало Оливии чуть больше уверенности в своих силах, очевидно что использовать его для самообороны против зараженных было все равно что кидаться в собаку песком – только раззадоришь. Эти твари были слишком быстрые и сильные, да и даже если бы она успела кого-то из них подстрелить, прежде чем они порвут ее за куски, рана бы практически мгновенно затянулась. Нет, от них можно было разве что убегать…

С другой стороны, во всем остальном это было превосходное оружие – как и для охоты, так и для схватки с кем-то…менее неуязвимым.

–Знаешь, мне всегда была интересна одна вещь. -Итан наконец окончательно проснулся и встал с кровати, закидывая рюкзак на плечо. -А я храплю во время сна?

–Если бы ты храпел, то я бы тебя уже давно застрелила. -Доувинд недвусмысленно покрутила арбалет в руках. -Так что, пожалуйста, даже не думай начинать.

–Хо-хо, с самого утра ты балуешь меня отборнейшим черным юмором. -с легким удивлением сказал он. -Не собирался я храпеть…А вот ты, кстати, иногда это делаешь.

–Врешь. Мне никогда, за всю мою жизнь не говорили, что я храплю. -она отвернулась и закинула оружие за спину. -А теперь, значит, все внезапно изменилось?

–Ну, может от тебя скрывали правду все это время?

–…Ладно, проехали. Когда выходим? Сейчас?

–Да, пожалуй.

Не медля более ни минуты, они выдвинулись в дорогу. Ночь еще не отступила до конца, и упрямо цеплялось за небо, не желая отдавать утру ни единого куска, земля все еще была мерзлой, а трава – ломкой, покрытой инеем, но им не приходилось привыкать выходить в путь так рано. Движение буквально стало жизнью: чем быстрее они могли добраться до города и чем больше часов они могли выиграть на поиски необходимого до наступления темноты, тем было лучше. Потом наступало время зараженных…

Они прошли на юг через чащу, свернули у большого, метров в семь высоту, камня с одинокой сосной, непонятно как проросшей на его вершине, и в итоге вышли на городскую кольцевую. Отсюда открывался хоть и мрачный, но по своему захватывающий вид – вдалеке виднелись молчаливые, неподвижные высотки даунтауна и приземистые, коренастые группы домов поменьше.

Несмотря на то, что пока что все было спокойно, Айронхедж поудобнее перехватил металлическую монтировку, найденную ими пару месяцев назад, а Оливия взяла на изготовку арбалет. Города всегда выглядели обманчиво спокойными и тихими, но они оба знали, насколько в них по настоящему было опасно…Существовало множество разных нюансов и правил того, как следовало себя там вести, и несоблюдение любого из них могло привести к неминуемой гибели.