Попаданка в Академии Магии. Тайное наследие

Пролог

Быстрее… Он не должен меня поймать…

Приподняв многослойный пышный подол платья, я бросилась бежать, зная, что он уже идет за мной. Использовать магию при нем было глупо… слишком опасно. Стучали каблуки по каменному полу, отполированному за многие века тысячами ног. Сердце пойманной птицей билось в груди, мешая нормально дышать. Пальцы судорожно комкали ткань, сжимая ни в чем не повинные юбки.

Мелькали какие-то коридоры, повороты, картины и гобелены сливались в одно цветное пятно, а я все бежала вперед, надеясь скрыться. Казалось, сам замок вел меня в нужном направлении. Вот только кому нужном, мне или все-таки… ему?

Я задумалась об этом слишком поздно, когда впереди внезапно показались такие знакомые высокие двери. Времени что-то менять попросту не было, и я решилась. Толкнув тяжелые створки, очутилась внутри ритуального зала… того самого, который нашла в первый вечер своего пребывания в Академии. И где встретила Даркела, появившегося из ниоткуда в центре алой пентаграммы.

– Прости, – прозвучал в голове отдаляющийся голос Альбена.

– Альбен? – обеспокоенно спросила я, зябко обнимая себя за плечи и растерянно оглядываясь по сторонам. – Альбен? – повторила едва слышно, отходя подальше от дверей, в центр зала.

Ответом мне была тишина, лишь пламя в факелах вдруг с силой взметнулось вверх и опало, рассыпая по стенам зловещие багровые блики. Воздух стал вязким, как мед.

Судорожно вздохнув, я медленно обернулась. В дверях стоял Габриэль Даркел. Полумрак помещения надежно скрывал выражение его лица, но глаза… их горящую тьму я видела даже отсюда. Тень, отбрасываемая его высокой фигурой на каменный пол, вдруг начала расти, потянувшись ко мне, а звук захлопнувшихся металлических створок дверей прозвучал подобно оглушительному набату колокола, и я, наконец, отмерла, невольно качнувшись назад.

– Изабель… – мое имя, раздавшееся в пустом помещении, отразилось от высоких сводов потолка, расходясь по ним многоголосым эхом. Казалось, что меня зовет не человек, а сонм неведомых мне существ.

– Сэ-эр, – внезапно севшим голосом протянула я, одновременно с этим лихорадочно ища пути к отступлению. Кажется, мужчина тоже понял это, потому что на губах его обозначилась едва заметная улыбка, увидев которую, я невольно сглотнула…

Глава 1

Год назад…

В какой-то момент я просто стала их видеть. Этих женщин, которые, в большинстве своем, ничем не отличались от сотен и тысяч других таких же, ежедневно встречаемых мной на улице, в транспорте, магазинах и городском парке. И все же они… отличались. Их глаза… Впервые увидев подобное, я подумала, что медленно схожу с ума. Разве у обычного человека могут быть такие яркие глаза? И почему, кроме меня, никто этого не замечает?

Я очень хорошо запомнила тот день: ехала в метро после окончания учебы, и от нечего делать рассматривала пассажиров вагона. А потом… Помню, даже оглянулась по сторонам, пытаясь увидеть реакцию соседей. Но реакции не было – кто-то, как и я, смотрел прямо перед собой, очевидно не замечая ничего необычного, кто-то сидел, уткнувшись в телефон, или вовсе дремал.

Неужели никто не видит? Я вновь перевела взгляд на незнакомую женщину, что сидела напротив – средних лет, совершенно ничем не примечательная, кроме мерцающих янтарных глаз, которые смотрели прямо на меня и, казалось, усмехались.

Но даже не это было для меня самым шокирующим… Эти женщины тоже, каким-то непостижимым образом, стали безошибочно выделять меня в толпе, хотя мои глаза были совершенно обычными – серыми, с примесью какой-то невнятной зелени, довольно невзрачными, или, как говорила моя бывшая «заклятая» подруга – скучного болотного цвета. Иногда они просто кивали мне, выискивая в толпе взглядом, иногда подходили, чтобы о чем-то спросить, и в такие моменты я чувствовала странную дрожь, охватывающее тело. А в один из теплых осенних дней я встретила ее…

В тот день, выйдя из родной академии, я привычно пошла через парк. На дворе стояла ранняя осень, и деревья только-только начали обряжаться в свой золотой наряд, изредка разбавленный ярким багрянцем. Еще высокое, почти летнее небо, поражало чистой голубизной и отсутствием облаков, а лучи солнца, застывшего в зените, проникали сквозь кроны деревьев, и мелькали солнечными зайчиками на траве, как будто приглашая погоняться за ними.

Я улыбалась. Настроение было отличным: учебный год только начался, и мы, первокурсники, еще не обремененные грузом знаний, вещаемых нам на лекциях, с радостью предвкушали окончание учебной недели и поход в кафе, где планировали отметить начало нового учебного года.

Дойдя до деревянной лавочки, стоящей недалеко от дорожки, я решила присесть и, закрыв глаза, с наслаждением подставила лицо уже по-осеннему прохладному солнцу, нежась под его последними ласковыми лучами. Как вдруг его загородила тень. Открыв глаза, прищурилась, пытаясь рассмотреть темный силуэт человека, так некстати прервавшего мой отдых. Передо мной стояла пожилая женщина – полная, неопрятно одетая, с недовольным угрюмым лицом.

– Уступи мне место, – незнакомка даже не просила, а требовала. И тон ее мне совершенно не понравился. Я с недоумением огляделась – вокруг было полно лавок, и большинство из них были не заняты. Но я постаралась не обращать на это внимания и молча, ничего не говоря, подвинулась влево, чтобы она могла сесть – тем более что места с лихвой хватило бы даже не на двоих, а на четверых.

Женщина, внимательно следя за моими движениями, недовольно поджала губы, а я только сейчас обратила внимание на ее глаза – злые, ярко зеленые и… мерцающие. Они сразу не понравились мне, вызвав внутри странное чувство тревоги и чего-то еще, похожего на страх.

Пожилая женщина, приблизившись, села рядом, гораздо ближе, чем мне бы того хотелось – так, будто справа от нее не было свободного пространства, и теперь я явственно чувствовала исходящий от нее запах – душный, неприятный, какой-то неправильный.

Где-то над ухом противно зажужжала муха, и я отмахнулась от нее, понимая, что оставаться рядом с незнакомкой больше не хочу. Встав, и подхватив сумку с конспектами, уже было сделала шаг вперед, когда она вновь заговорила, заставив меня недоуменно оглянуться:

– Тебе уже недолго осталось, – ее губы изогнулись в неприятной улыбке, обнажая редкие пожелтевшие зубы, глаза с ненавистью смотрели на меня. Над головой странной дамы, жужжа, летали мухи. И откуда только взялись?

Едва заметно поморщившись и ничего не говоря, я пошла прочь, чувствуя, что настроение безнадежно испорчено.

***

К концу недели погода изменилась. Теплые солнечные дни сменили затяжные дожди, сопровождающиеся ледяным пронизывающим ветром. Небо было затянуто низкими свинцовыми тучами, отчего темнело теперь гораздо раньше.

Последний раз взглянув на себя в зеркало, стягивая темные густые волосы в низкий хвост, я вздохнула и, оставшись более-менее довольна увиденным, выбежала из квартиры под хлесткие порывы ветра, швыряющие прямо в лицо тяжелые капли дождя.

Зонт, прихваченный с собой, норовил вырваться из рук, растрепавшиеся длинные волосы лезли в глаза, пока я, перепрыгивая через лужи, бежала к автобусной остановке, мечтая, как можно быстрее оказаться в теплом уютном кафе. Не добежала совсем чуть-чуть.

Внезапный визг тормозов на мокром асфальте болезненно отдался в ушах, а в следующий момент я увидела машину, несущуюся прямо на меня. Свет фар слепил глаза, заставляя инстинктивно сощуриться и сжаться, понимая, что это конец, и я не успеваю сделать ничего, чтобы избежать столкновения. Шок, неверие, ужас… Все это промелькнуло в сознании за считанные доли секунд.

«Нет! Не хочу! Не хочу!» – билась где-то на его краю последняя мысль перед неизбежным. Последнее, что промелькнуло перед моими глазами, прежде чем они закрылись, была стремительно разрастающаяся белая пелена.

Глава 2

Когда я открыла глаза, то сначала испугалась. Вокруг стояла ночь, такая темная, что очертания деревьев вокруг угадывались лишь по вершинам крон на фоне чернильно-черного звездного неба высоко над моей головой. Дождь прекратился, но земля и воздух были по-прежнему напоены влагой. Где я оказалась? В лесу? Но как?

Я лежала прямо на земле, чувствуя, что ужасно продрогла в своем тоненьком плаще. Прислушавшись к себе, с удивлением поняла, что у меня ничего не болит и, кажется, я даже не пострадала при столкновении с машиной. Тогда что же произошло? Почему я здесь, а не в городе? Мысль, внезапно пришедшая мне на ум, была столь ужасна, что я судорожно опустила руки вниз, и лишь убедившись, что и белье, и остальная одежда в полном порядке, вздохнула с облегчением.

Кое-как поднявшись и поминутно оглядываясь, я медленно побрела в ту сторону, где, как мне казалось, между деревьями был небольшой просвет, и спустя примерно час блужданий и мучительных переживаний о том, что же все-таки произошло, вышла, наконец, на просеку, с трудом переводя дыхание.

Кожаные туфельки безнадежно промокли и теперь противно хлюпали при каждом шаге, колготки порвались, цепляясь за ветки, незамеченные мной в темноте, зубы выбивали дрожь от холода, и я чувствовала, что еще не много, и силы окончательно покинут меня. Лишь упрямство и желание как можно быстрее добраться до дома заставляло идти дальше.

Вот только в какую сторону? Я беспомощно поворачивала голову то в одну, то в другу сторону, но ответа не было – просека, на которой я стояла, выглядела одинаково мрачной и угрюмой. Где-то рядом послышался звук рассекаемого крыльями воздуха, и в следующее мгновение что-то темное пронеслось над моей головой, с шумом опустившись на огромную ветку стоящего неподалеку дерева, заставляя меня инстинктивно присесть с бешено колотящимся сердцем. Я видела лишь силуэт, довольно крупный, размером больше полуметра. Кто это был, птица?

В следующую секунду я едва не закричала от ужаса, когда на меня внезапно уставились два круглых, ярко-оранжевых глаза, пламенеющих в ночи. И хотя я понимала, что это, скорее всего, сова или филин, спокойствия мне это не прибавило. А… кто еще тут водится? Какое-то время птица смотрела на меня, а я на нее, а дальше она сорвалась с ветки и, ухнув, перелетела на соседнее дерево. Я осталась стоять на месте.

«Вот и славно, птичка, лети, лети», – подумалось мне.

Птица снова ухнула, и снова перелетела на дерево чуть дальше. У меня закралось сомнение – она что, пытается что-то сказать мне? Я сделала неуверенный шаг в ее сторону, заметив, как пернатая снова перелетает вперед и садится на дерево, явно дожидаясь меня. Решив отбросить в сторону мысли о том, что именно я делаю, я просто медленно следовала за ней, не зная, куда меня это приведет. «В конце концов, – подумалось мне, – главное не сходить с просеки. Повернуть обратно я всегда успею. А если что, просто дождусь утра, когда будет хоть что-нибудь видно».

Сколько мы шли так – не знаю. Иногда пернатая замирала, как будто к чему-то прислушиваясь, и в такие мгновения я думала о том, насколько абсурдным было решить, что филин, а это был именно он, судя по характерным «ушкам» на голове, показывает мне дорогу. Иногда птица, напротив, летела быстро, и мне приходилось срываться на бег, чтобы не потерять ее в темноте. С удивлением я вдруг заметила, что деревья стали реже, а дорога чуть светлее. Неужели вышли?

Далеко впереди раскинулся небольшой городок или поселок. Скорее, все же, второе, потому что я не видела ни одного очертания высокого здания. В окошке одного из домов на окраине приветливо мигал теплый желтый свет, вот туда-то я и направилась, предварительно убедившись, что мой провожатый пропал. Но размышлять об этом было некогда – настолько я устала и продрогла.

Идти до него оказалось дольше, чем я предполагала. А все потому, что сколько бы я не вглядывалась вперед, нормальной дороги так и не нашла. Вокруг была лишь земля, пропитанная влагой, на которой я то и дело поскальзывалась.

Наконец, когда силы уже практически полностью оставили меня, я подошла к странного вида коттеджу, будто вросшему глубоко в землю, на окне которого стояла старомодная стеклянная лампа с пляшущим внутри огоньком. Не найдя звонка, постучала в массивную деревянную дверь, стараясь не думать о том, что наверняка разбужу его жителей. Вскоре внутри послышались шаркающие шаги и скрежет тяжелого отодвигаемого засова.

– Здравствуйте, я… – слова застряли у меня в горле, когда я увидела того, кто стоял по ту сторону двери. Пожилой мужчина, державший в руке старинный фонарь со свечой, был одет в длинную, до пят, ночную сорочку, а на голове его громоздился забавный колпак, оканчивающийся на конце кисточкой.

Мужчина, в свою очередь, подслеповато рассматривал меня, поднеся фонарь поближе к моему лицу.

– У Вас что-то случилось, юная мисси* (*мисси – обращение к молодой незамужней девушке)? – в голосе его не было ни намека на недовольство или изумление, лишь участие, и это меня приободрило.

– Да! Понимаете, я совершенно не знаю, как оказалась здесь, в лесу. Я очень устала и замерзла…

– Бедное дитя, – мужчина сокрушенно покачал головой, отчего кисточка колпака, лежащая на его плече, забавно запрыгала. – Проходите внутрь, нечего стоять на пороге.

***

Можно сказать, мне очень повезло – этим самым единственным огоньком, горящим на окраине маленького провинциального городка, оказался огонек в лавке аптекаря. Пожилая семейная пара, владеющая ей, Олдос и Хани, в ту ночь приютили меня, отогрев и напоив целебным травяным отваром, а позже, несмотря на все мои возражения, отправили спать в крошечную гостевую спальню, расположенную под самой крышей.

Сняв промокшую, противно липшую к телу одежду, и быстро приведя себя в порядок с помощью горячей воды в тазике и мягкого пушистого полотенца, принесенных мне заботливой хозяйкой, я легла на узкую кровать, застеленную грубым льняным бельем, пахнущем травами, и мгновенно уснула. Чтобы, проснувшись поздно утром и выглянув в окно, понять, что я нахожусь где угодно, но только не в своем городе и… не в своем мире.

Принять это было нелегко, а еще сложнее – привыкнуть. Все здесь было непохоже на мой прежний мир с его высокими зданиями, бесконечными лентами магистралей, толпами людей, бешеным темпом жизни и техническим прогрессом. Я же оказалась в мире, чем-то похожем на наше средневековье: вместо шумных городов здесь были густые, бескрайние леса, вместо машин – лошади, вместо суеты и беготни – умиротворяющее спокойствие и тишина.

Но самое главное, чем этот мир отличался от моего – это наличием магии у некоторых его жителей. Обо всем этом я узнавала постепенно. Добродушные старички, приютившие меня, решили, что я по каким-то причинам потеряла память, а я… я не нашла в себе сил сказать им правду, не будучи уверенная в том, как она будет воспринята.

Той ночью, появившись на их пороге, испуганная и дезориентированная, я думала лишь о том, что со мной могло случиться, и объяснение этому находила лишь одно: та женщина в парке, которая меня испугала… она явно что-то знала, а, возможно и что-то сделала со мной. Вот только кто она такая?

Узнала я об этом многим позже. А пока обживалась в новом для меня мире. Хани и Олдос были одиноки и им явно требовалась помощь в их скромной семейной лавочке, расположенной на первом этаже жилого дома. И я им ее предложила, добровольно став ученицей и помощницей аптекаря, ведь идти мне все равно было попросту некуда.

Вместе с Хани мы практически ежедневно ходили в лес, где она учила меня различать и правильно собирать лечебные травы, под руководством Олдоса я готовила из них целебные настойки и мази, читала книги, которые нашлись здесь же, в его маленькой мастерской, расположенной в подвале. Аптекарь даже хвалил меня, говоря, что у меня настоящий талант. И, наверное, в это время я была почти счастлива – ведь я снова занималась любимым делом и снова была близка к природе, как и в моей академии.

Скучала ли я о доме? И да, и нет. Единственным родным человеком, оставшимся там, была моя мама, с которой я вот уже много лет, после того, как она начала активно устраивать свою личную жизнь, не общалась. Отца своего я никогда и не знала, последние годы воспитывала меня бабушка, а после ее смерти я и вовсе осталась одна. Ни близких друзей, ни любимого человека. В моей прежней жизни не было ничего, кроме учебы. И в моей нынешней жизни все было примерно так же.

И все же… Все чаще в голову стали закрадывалась мысли о том, хочу ли я прожить всю свою жизнь вот так, как сейчас? Сердце сжималось от неясной тоски, зовя меня куда-то, ночами я слышала шелест деревьев, похожий на шепот… Но я всячески душила эти порывы, понимая, что не могу подло поступить с теми, кто был так добр ко мне.

Пока они не решили заговорить со мной сами одним из вечеров уже уходящего лета.

– Белла, присядь-ка, – Хани, снимая белоснежный фартук, что всегда одевала, стоя за прилавком в аптеке, кивнула мне на стул. – Мы с Олдосом хотим с тобой серьезно поговорить.

Сердце на мгновение тревожно сжалось.

– Белла, – рука Хани, шершавая и теплая, легла поверх моей, добрые глаза с лучиками морщин, разбегающимися к вискам, смотрели с нежностью. – Ты нам как внучка, правда же, Олдос?

Олдос, молчаливо сидящий напротив, утвердительно кивнул.

– Вот уже почти год ты живешь у нас, скрашивая нашу одинокую жизнь, помогая нам в лавке и по хозяйству. Мы никогда не спрашивали тебя, откуда ты, что было в твоей жизни раньше. Нам это и не важно. И я, и Олдос, мы сильно привязались к тебе, но все же думаем, что это не та жизнь, к которой должна стремиться красивая молодая девушка.

– Кххм, – Олдос прокашлялся, виновато глядя на меня. – Да, Изабель, Хани права. Ну что за жизнь тут у нас, в нашем маленьком городке? Тут и молодежи нет почти, одни старики, да дети, молодые все в столице работают.

– Вы… вы меня выгоняете? – На глаза навернулись непрошенные слезы.

– Да что ты такое говоришь, девочка! Как можно! – Хани изумленно смотрела на меня. – Не выгоняем, а наоборот, помочь тебе хотим. Олдос, чего ты молчишь то, старый!

– Да-да, помочь! Мы тут с Хани решили, что учиться тебе надо. Талант у тебя есть, природу ты чувствуешь.

– Учиться? – я непонимающе переводила взгляд Хани на Олдоса. – Где?

– Так известно где, в Академии магии, в столице! Там и факультет соответственный есть, и преподаватели нечета мне. Всему чему мог, я тебя уже научил, да и книги мои ты все перечитала, а новых взять неоткуда.

Мне казалось, я ослышалась. Учеба в Академии магии была моей тайной мечтой с тех пор, когда я впервые о ней услышала. Расположенная в столице, что находилась в дне пути о нас, она была alma mater всех одаренных людей, именуемых здесь магами. Вот только причем здесь я? Разве обычным людям вход в академию не закрыт? Этот вопрос я и задала своим собеседникам, сидящим передо мной.

– Так-то оно так, – задумчиво произнес Олдос, оглаживая свои волосы, которые у него вечно торчали в разные стороны, – но мы тут с Хани поразмыслили, и пришли к выводу, что не совсем ты обычная, не человек то есть. То есть человек, конечно, но…

– Да что ты двух слов то связать не можешь, – перебила мужа Хани с нарочитой строгостью, так что я невольно улыбнулась, прекрасно зная, какие теплые отношения связывали этих двоих. – Есть у тебя дар, Белла, определенно есть. Ты ведь природу чувствуешь, растения, зверей. И тот филин твой, помнишь? Не просто же так он постоянно крутится рядом, как будто наблюдает за тобой.

Я кивнула. Хани была права. Филина, что помог мне выбраться из леса, я видела часто, когда ходила в лес. Даже пробовала приручить, но дикая птица неизменно перелетала повыше, не желая идти на контакт, и просто сидела, внимательно наблюдая за мной.

А лес я действительно любила. Входя в него, прислушивалась к его звукам, различая его настроение. Легко находила нужные мне растения, которые Хани, бывало, искала неделями. Лекарства, что я из них готовила, обладали сильными целебными свойствами, так что отбоя от покупателей в аптеке Олдоса теперь никогда не было, за ними приезжали даже из столицы, что позволило немного поправить то бедственное положение, в котором жили мои старички.

Меня не боялись птицы и звери, порой подходя совсем близко. А уж о любви ко мне всех дворовых собак и кошек среди соседей и вовсе ходили легенды, заставляющие меня, порой, улыбаться. Впрочем, доля правды в них, определенно, была. Но дар? Свои сомнения я озвучила вслух, но Хани лишь улыбнулась.

– Мы думаем, что ты ведьма. Просто молодая еще, и дар твой спит.

– Ведьма? – я ошарашенно смотрела на нее, а в голове постепенно начинала складываться картина.

– Ну да. Вот мы и подумали, – продолжала Хани, – развивать тебе надо свой дар, в Академию ехать. Сейчас как раз новый год учебный должен начаться, а что не примут тебя, ты не бойся – с даром там всех берут, даже бедняков.

– Но как же я уеду? А вы? Кто вам помогать будет? – я понимала, что уже согласилась с ними, но все еще пыталась цепляться за ставшую такой привычной жизнь.

– О нас не беспокойся, внучка, не пропадем. Благодаря твои лекарствам, скопили мы тут небольшую сумму. Хватит и тебе на дорогу, и нам, чтобы зиму прожить. А совсем тяжело станет, возьмем мальчонку соседского в подмастерья, он сообразительный, авось и толк какой выйдет. Я кивнула, соглашаясь с последним – мальчика этого я тоже знала. Худенький, исполнительный, он иногда увязывался с нами в лес, и всегда очень внимательно слушал, что рассказывает мне Хани. Возможно, это не самая плохая идея.

***

Сборы в Академию заняли больше времени, чем мы рассчитывали. Я не согласилась уехать, пока не приготовила для продажи самые востребованные у покупателей лекарства с запасом, которого должно было хватить как минимум на месяц. Еще несколько дней ушло на то, чтобы заготовить в преддверии зимы нужные травы и передать соседскому мальчику часть моих обязанностей.

После чего мы с Хани отправились в город, где приобрели мне два новых платья, сорочки, чулки, письменные принадлежности и прочие вещи, что могли пригодиться для учебы и жизни в учебном заведении.

И вот, наконец, я сидела в почтовом дилижансе, на прощание приветливо махая рукой Хани и Олдосу – людям, к которым я искренне привязалась за этот год, и от которых уезжала в полную неизвестность.

Глава 3

Дорога до Академии, несмотря на то, что выехали мы на рассвете, должна была занять целый день. Периодически дилижанс останавливался, беря новых попутчиков, и к концу пути я сидела плотно зажатая со всех сторон пассажирами, голодная, измотанная, мечтая лишь об одном – скорее оказаться на месте.

Нет, добрая Хани, конечно, положила мне с собой поесть, вот только большую часть своей провизии я отдала на одном из постоялых дворов, куда мы заезжали, бездомной собаке с маленькими щенками. Слишком уж голодными были ее глаза, а люди вокруг лишь смеялись, грубо отгоняя бедняжку прочь. Я невольно вздохнула, прикрывая глаза, и пытаясь хоть чуть-чуть подремать. Не получилось.

В столицу мы прибыли уже в сумерках. Копыта лошадей с грохотом застучали по мощеной булыжником мостовой, заставляя редких прохожих оглядываться, теснясь к домам. Я же, забыв об усталости и прилипнув к окну, с жадностью рассматривала пролетающие мимо дома в два-три этажа, выполненные из темно-бежевого или серого камня и покрытые настоящей черепицей, таверны, над входом в которые на цепях висели соблазнительные вывески, вновь напомнившие мне о чувстве голода.

Чем ближе мы двигались к центру, тем все чаще за окном мелькали богатые усадьбы, окруженные садами, тем наряднее были прохожие, попадавшиеся нам по пути, по сравнению с которыми моя одежда выглядела более чем скромно.

Дилижанс, тем временем, свернул в сторону, вновь направившись к окраине города, проехал по какому-то парку и, наконец, остановился.

– Приехали, мисси, конечная! – крикнул мне возница, и я, на задеревеневших от долгого сидения ногах, выбралась наружу, и тут же застыла, не сдержав восхищенного вздоха. Вау!

Передо мной, окруженный высокой кованой оградой, в отдалении высился огромный замок в готическом стиле.

– Дальше Вам придется идти пешком, мисси, проезд только по специальным пропускам! – вновь напомнил о себе возница, разворачивая лошадей. Я, поблагодарив его, вновь устремила свой взгляд на замок вдали, сейчас, в сумерках, сверкавший сотнями огней и манивший меня, как мотылька.

Выполненный из темно-серого камня, с острыми шпилями, врезающимися в закатное, оранжево-синее небо, с узкими башнями, расположенными по периметру и высокими сводчатыми окнами, он казался мне настолько нереальным, что еще какое-то время я просто стояла на месте, жадно рассматривая каждую его деталь, пока меня не окликнули.