Волшебный вкус любви

Глава 1. Белые рубашки

– …а теперь укладываем тесто гармошкой… – красивый широкоплечий мужчина в белой рубашке улыбался мне с экрана. – Заливаем смесью яиц, молока и манной крупы, сбрызгиваем растопленным сливочным маслом, посыпаем коричневым сахаром – и в духовку! Не забудьте добавить цедру лимона – она придаст пирогу свежесть и кислинку. Греческие десерты – это квинтэссенция сладости, и если вы не любитель приторных десертов…

Словно завороженная я смотрела, как он заливал, посыпал и ставил, и двигался от стола к духовому шкафу с таким азартом, будто вел мяч к воротам, обходя защитников. И всё это со своей неподражаемой улыбкой – ласковой, чуть дразнящей. Будто обещал не сладость выпечки, а сладость поцелуев.

– Опять он! – услышала я позади сонный голос. – Дашка, я уже скоро ревновать начну.

Сонно протирая глаза, Антон зашел в комнату и плюхнулся в кресло. Он был только в трусах и даже без майки, красуясь рельефными мышцами.

– Двадцать минут – и готов прекрасный Тряпичный пирог… – летело с экрана. – Всего доброго! Готовьте с душой, смотрите душевную кухню с Душаном Богосавецом.

– Тряпичный! Что за дурацкое название! – фыркнул Антон.

– Ничего ты не понимаешь, – я поцеловала его в щеку и выключила телевизор, чтобы не раздражать своего любимого. – Тряпичный пирог делается из тончайших полос пресного теста, поэтому и такое название. Это классика греческой кухни. Помнишь, я готовила на день рождения Светки? Тебе понравилось.

– Мне нравится всё, что ты готовишь, – заверил меня Антон, наблюдая, как я подкрашиваю глаза перед зеркалом. – И нравится, как ты выглядишь…

– Нет, только не сейчас, – покачала я головой, угадав, к чему он клонит. – Мне еще добираться через полгорода. Не хочу опоздать в первый рабочий день.

Моя рубашка была белой – наибелоснежной, без единого пятнышка, отглаженная на совесть. Я повесила ее на плечики и упаковала в чехол, и улыбалась при этом, но Антону не понравилась моя улыбка. Он подошел сзади и уныло протянул:

– Зря все это, Дашка. Зачем менять постоянную работу на бесплатную стажировку?

– Да что ты! – изумилась я, легонько отталкивая его и убирая волосы в высокий пучок, чтобы не выбилось ни одного волоска. – Это же один из лучших ресторанов в стране! Это же ресторан самого Богосавеца!..

– Опять ты про него… – простонал Антон.

– У него три звезды Мишлен!

– Всего три?

– Всего?! – я расхохоталась. – Да он первый из сербских шеф-поваров получил три звезды! Ты просто не представляешь, что он за человек! Мне сказочно повезло, что он решил открыть ресторан в нашем городе, и что меня туда пригласили!

– Ай, какой замечательный парень, – Антон, паясничая, состроил уморительную гримасу. – Улыбается с экрана – вам покушать от Душана!

Я шутливо шлепнула его по макушке, а потом сказала очень серьезно:

– Он и в самом деле замечательный. Он был первоклассным футболистом, играл за «Патриот»,[1] а после травмы, когда его выкинули из спорта, всего за два года сделал карьеру шеф-повара. Его девиз: если судьба преподнесла вам лимон, приготовьте мясо по-грузински. Работать у него – это мечта. Понимаешь? Это все равно, что для тебя сыграть на одной сцене с «Роллинг Стоунс».

– Ну, если мечта… – Антон зевнул. – Ладно, старушка, топай к мечте, а я потопал досыпать.

Я послала ему воздушный поцелуй и отправилась навстречу мечте.

В ресторан «Белая рубашка» я была приглашена стажером. На прошлой неделе соучредитель ресторана, компаньон самого Душана Богосавеца, попробовал мое блюдо в кафе, где я работала поваром, и пригласил на стажировку с испытательным сроком в один месяц. Я была страшно горда и страшно счастлива, и уволилась в этот же день, хотя владелец кафе (и шеф-повар по совместительству) умолял меня остаться и намекал на прибавку к зарплате.

Но разве можно упустить шанс, который выпадает раз в жизни?!

Весна уже поселилась в нашем городе, а не задержалась проездом. Деревья зеленели, газоны пестрели ирисами и тюльпанами, а между ними нагло лезли одуванчики – яркие, как желтки.

Я быстро шагала к станции метро и наслаждалась солнечным днем, безоблачным небом и предвкушением настоящего счастья – а ведь в ресторане «Белая рубашка» меня могло ждать только счастье. В сумочке был припрятан календарик с улыбающимся Богосавецем – я рассчитывала попросить автограф, когда увижу знаменитого хозяина знаменитого заведения. Я узнаю секреты великолепных рецептов, окунусь в атмосферу высокой кухни, изысканности, буду готовить из первоклассных продуктов!.. Это ли не счастье?

Метро поглотило меня, а потом выплюнуло вместе с толпой на Кузнецкий проспект. Я перебежала улицу и восхищенно остановилась, разглядывая светлое, воздушное здание, блестевшее на солнце окнами, как бриллиантовыми гранями.

«Белая рубашка»!..

Лучший ресторан города, где весь персонал носит белые рубашки – фирменный знак заведения. Теперь я тоже одна из них.

Гордо расправив плечи, я поднялась по ступенькам, но не успела войти в сверкающие двери-вертушку, потому что передо мной появился весьма недружелюбного вида тип в белой рубашке и бабочке, бритый почти налысо.

– Ресторан еще закрыт, – сказал он вроде бы и вежливо, но так окинул взглядом мои джинсы с прорехами на коленях и ветровку, что я попятилась.

– Я на работу… – пробормотала я, спускаясь еще на одну ступень. – Меня пригласил Алексей Аркадьевич… На стажировку…

– Тогда вам – через черный ход, – отчеканил тип, указывая в сторону ажурной металлической калитки. – И советую поторопиться, уже без десяти восемь. А вам еще переодеться.

Я послушно затрусила к калитке, потом бегом преодолела крохотный сад, приютившийся между стенами зданий, и толкнула металлическую дверь, возле которой стоял железный мусорный бак.

Внутри было темно, и я пошла на ощупь, вытянув перед собой руки. Внезапно сбоку открылась дверь, и оттуда пулей вылетел человек в белой рубашке и поварском колпаке. Мы чуть не столкнулись – я успела отскочить, а человек промчался мимо и нырнул в другую дверь. Солнечный свет лег золотистым пятном на стену, а потом опять стало темно.

Я нашарила дверную ручку и вошла в ту комнату, откуда вышел мужчина. Здесь двумя рядами стояли запертые на замки шкафчики, на некоторых валялись брошенные впопыхах куртки и блузки.

У меня еще не было шкафчика, поэтому я торопливо стянула кофту и достала из чехла заветную рубашку. Быстро переодевшись, я вышла в темный коридор, так же на ощупь нашла другую дверную ручку, повернула – и оказалась в огромном холле, залитый солнцем. Арочные окна, невесомые занавески – это был он!.. ресторан со звездами Мишлен!.. Даже коридор производил впечатление неслыханной роскоши. Это был совершенно другой мир, отличный от моего, и теперь мне выпала удача приобщиться к нему.

Поднявшись по лестнице, я оказалась лицом к лицу перед шеренгой мужчин и женщин, одетых в белые рубашки. Их было человек двадцать, и они стояли, как солдаты – по одной линии, сосредоточенные, серьезные. Все – в головных уборах, в поварских колпаках или банданах, и все повернулись в мою сторону, когда я появилась.

– Здравствуйте, – сказала я, и мой голос подхватило веселое эхо. – Я стажер…

– Стажеры – в самый конец! – зашипел на меня высокий худощавый мужчина, смуглый до черноты. – Быстро! Уже почти восемь!

Я метнулась в конец шеренги и застыла, как остальные. Прошла минута, другая, а мы все стояли, молча и не шевелясь. У меня затекли ноги, и я потопталась на месте, оглядываясь, чтобы полюбоваться на потолки с лепниной. У кого-то запиликал мобильник, и спустя секунду раздалось:

– Шеф задерживается!

Эти слова оказались сродни команде «вольно». В коридоре сразу стало шумно, люди задвигались, заговорили, кто-то достал из кармана передника бутылку с водой.

Стоявшая справа от меня девушка – хрупкая и хорошенькая, как фарфоровая статуэтка, вытащила банку апельсинового сока с соломинкой и спросила, глядя на меня голубыми, словно нарисованными глазами:

– Ты тоже на стажировку? – она сунула соломинку в рот, и подняла брови, глядя вопросительно.

Я кивнула, глазея по сторонам. Все происходящее казалось мне нереальным. Шикарное место, люди совсем другого круга и уровня, чем тот, к которому я привыкла… Все равно, что взлететь, если раньше только ползал.

– Почему опоздала? – сердито спросил смуглый мужчина, подходя к нам.

– Сказали прийти к восьми, – ответила я, робея перед его напором.

– К восьми – это значит, опоздала! – повысил голос смуглый. – Построение в семь сорок пять. Если хочешь здесь работать – спи поменьше.

Он нахмурился и пробормотал что-то непонятное сквозь зубы – как будто выругался на странном языке – слова понятны, а смысл ускользал.

– Я – Ирина, – голубоглазая кукла протянула мне маленькую крепкую ладошку, с причмокиванием выпуская соломинку из розовых губ. – А тот, что орал – Петар, с ним лучше не спорить. А ты почему без косынки?

Спохватившись, я вытащила из сумочки белую косынку и повязала на голову.

– Он строгий, – кивнула я в сторону смуглого Петара.

– Он ворчун, – дернула плечиком Ирина и улыбнулась. – Но лучше бы тебе не опаздывать. Три опоздания – и будешь уволена.

– Мне ничего об этом не говорили, – призналась я.

– А никто и не обязан ничего рассказывать, – встрял в разговор парень, стоявший сразу за Ириной. Он был круглолицый, немного курносый и глядя на него сразу вспоминались персонажи русских сказок – Ванюшка-дурачок и Матюша Пепельной. – Тут тебе не поварской колледж, тут тебя никто ничему учить не станет, если сама не научишься. Я – Матвей, кстати.

– Даша, – неловко представилась я.

Ух ты! И правда – Матюша! Мне захотелось немного посмеяться – то ли оттого, что угадала имя стажера, то ли оттого, что мечта сбылась.

– Внимание! – крикнул Петар. – Шеф подъехал!

Сразу же воцарилась гробовая тишина, бутылки с водой и баночки с соком исчезли, как по волшебству. Я застыла вместе со всеми, но когда справа раздались шаги, не удержалась и скосила глаза, чуть подавшись вперед.

Мама дорогая! Это был сам Богосавец! Мне стало трудно дышать, а сердце пропустило пару ударов, а потом заколотилось, как бешеное.

Душан Богосавец – шеф-повар, звезда экрана и кумир домохозяек – шел вдоль шеренги, внимательно осматривая персонал. На Богосавце была белая рубашка – без единой складочки, с крохотным циферблатом в петлице воротника. Простота, элегантность – с ума сойти!.. Я следила за ним взглядом почти со священным восторгом, а шеф чуть хмурился и бросал короткие сухие фразы:

– Застегни пуговицу. Поправь косынку. Покажи руки.

Каждое его распоряжение выполнялось быстро и беспрекословно – люди застегивались, поправляли косынки и послушно вытягивали руки, поворачивая ладонями то вверх, то вниз.

Богосавец был похож на экранного себя и не похож одновременно. Он оказался неожиданно высоким – под два метра, точно! – но двигался легко, как танцевал. Фигура у него была – только купальные плавки рекламировать! Широкие плечи, узкие бедра, ноги прямые и мощные… Помимо воли я залюбовалась, как сидели на нем брюки – как влитые! Конечно же, и брюки идеально выглажены, а о стрелки вполне можно порезаться.

Все в нем было образчиком хорошего вкуса, строгой изысканности и… огромных денег. Я знала, что невесту он тоже выбрал под стать – актрису и модель Лилиану Калмыкову, дочку «угольного короля» Артура Калмыкова. В прошлом году она выиграла номинацию «открытие года», после того, как снялась в популярном сериале, играя провинциальную девушку, попавшую в жестокий мир шоу-бизнеса. Я не смотрела сериал, но на постеры с главными героями натыкалась всюду. Даже в кафе, где я работала прежде, висела афиша, на которой светловолосая красавица в платочке клонила голову на плечо небритому красавцу, небрежно демонстрировавшему золотые часы на запястье.

Я мысленно представила вместо небритого красавца Богосавеца, и подумала, что в этом случае афиша ничуть б не проиграла, даже выиграла.

А Богосавец, наконец, добрался и до нас. Он остановился, разглядывая конец шеренги и покачиваясь с пятки на носок. Брови нахмурены, взгляд цепкий, даже расслабленность позы – обманчивая. Как будто он был готов сию же секунду сорваться с места и броситься в бой.

Все же шеф сильно отличался от себя самого на экране. Да, теперь я это ясно увидела. Он был такой же смуглый, с модной стрижкой, с упрямо выдающимся подбородком, но не было той веселости, что Богосавец демонстрировал, выступая в программе «Душевная кухня».

Вот шеф посмотрел на меня, и я улыбнулась, про себя отметив, что глаза у него серые, светлые и прозрачные. Это настоящая удача, что я могу посмотреть в них вот так – совсем близко…

– Что это? – резко спросил Богосавец, не сводя с меня взгляда.

От волнения я позабыла даже собственное имя, и только спустя пару секунд ухитрилась выдавить:

– Даша… Дарья Иванова… Алексей Аркадьевич попробовал мое блюдо в кафе… и пригласил на стажировку…

– Я знаю, кто вы, – сказал недовольно Богосавец. – Я спрашиваю: что вот это? – и он стремительно шагнул вперед и ткнул пальцем мне в грудь.

Ничего не понимая, я проследила за его пальцем и увидела крохотную желтую капельку на рубашке. Капелька апельсинового сока…

– В этом заведении первое правило – рубашка должна быть белоснежной, – отчеканил Богосавец. – Выйдите и оденьтесь надлежащим образом.

– Что, простите? – пробормотала я, потеряв способность соображать, когда он стоит вот так – совсем рядом, нависая надо мной, как скала.

– Переоденьтесь, – подсказал он почти вкрадчиво.

Строй в белых рубашках замер, и я физически ощутила, что сейчас грянет буря. Причем, эпицентром ее буду именно я.

Переодеться? Я растерянно хлопала глазами, глядя в его лицо – такое знакомое и одновременно незнакомое, и пискнула:

– Но… во что?

– Мне отдать вам свою рубашку? – спросил он чрезвычайно вежливо. – Жду пять минут, или вы уволены.

Я бросилась вниз по лестнице, по которой поднялась, и на одном дыхании влетела в комнату со шкафчиками.

Но у меня не было второй белой рубашки. И во что я переоденусь?!

Значит… уволена? В первый же день?!. И из-за чего?.. Из-за какой-то ерунды!..

Дверь приоткрылась, и молодая женщина в белой бандане улыбнулась и подмигнула мне, протягивая белую рубашку.

– Спасибо, – пробормотала я.

– Переодевайся быстрее, – посоветовала женщина. – У тебя остались три минуты пятнадцать секунд.

Никогда еще я не переодевалась так быстро. Рубашка оказалась немного велика, но на ней не было ни одного пятнышка. Я торопливо застегнула пуговицы и бегом бросилась обратно.

Богосавец и все остальные ждали меня, и когда я встала в шеренгу, пытаясь отдышаться, шеф придирчиво оглядел меня с ног до головы, подойдя вплотную.

Только от этого можно было упасть в обморок – вот он, рядом! Такой великолепный! И живьем! От него пахло морозом и свежестью, немного крахмалом и… и все. Похоже, он даже не пользуется одеколоном…

– Все допущены, – объявил Богосавец, возвращаясь во главу шеренги. – Всем доброго дня, по рабочим местам.

Однако никто не двинулся с места, пока шеф в сопровождении Петара не удалился куда-то на второй этаж, и только тогда люди выдохнули и задвигались.

– Стажеры – все за мной! – скомандовала женщина, которая дала мне рубашку. – Меня зовут Елена Казарина, я – второй роттисёр[2] на кухне «Белой рубашки». Я всё расскажу и всё вам покажу. Сюда, пожалуйста.

Мы потянулись за ней бестолковой толпой – семь человек. Три парня, четыре девушки. Голубоглазая Ирина оказалась рядом со мной и просительно сложила ладошки:

– Ты прости за сок, ладно? Даже не заметила, как так получилось.

– Забудь, – улыбнулась я ей.

Елена взглянула на меня как-то странно – быстро и с усмешкой, но в следующую секунду хлопнула в ладоши, привлекая внимание, и заговорила четко и лаконично:

– Вы приняты сроком на месяц. Но не все доработают до конца месяца. Каждые четыре дня будет отсеиваться один стажер, и работу получит тот, кто останется последним.

Ее слова были встречены гробовым молчанием. Каждые четыре дня одного будут увольнять? Да ладно!

– Остаться должен только один! – произнес Матвей басом и состроил зверскую гримасу.

Я прыснула, потому что это и вправду показалось мне смешным. Принять семерых, чтобы отсеять шесть человек?!

– Это не смешно, – строго сказала Елена. – Отнеситесь к нашей кухне со всей серьезностью, если не хотите вылететь отсюда с позором. Советую приносить с собой запасную рубашку, – она указала на меня. – Чтобы больше не было подобных досадных инцидентов.

– Простите, – пробормотала я.

В самом деле, если бы не ее помощь, я вылетела бы уже сегодня, не дожидаясь пяти дней. И это, в самом деле, было бы позором.

– Правило первое в нашем ресторане, – продолжала Елена, поднимая руку и выставляя большой палец. – Рубашка должна быть белоснежной в любое время дня и ночи. Правило второе, – она выставила указательный палец, – никаких служебных романов. Ничто так не портит работу в коллективе, как нерабочие отношения. Будете думать о личном, а не о блюдах – вас выгонят взашей. Правило третье… – к двум первым прибавился средний палец, – узнает тот, кто пройдет стажировку. А останется, – Елена посмотрела на Матвея, и в ее глазах я увидела даже не улыбку, а ее тень, – останется только один.

[1] «Патриот» – знаменитый футбольный клуб Сербии

[2] Специалист по мясным блюдам

Глава 2. Настоящая семья

Останется только один!

После таких пафосных слов я невольно поежилась, представив, как элегантный Богосавец кухонным тесаком отрубает стажерам головы – по очереди, как курятам.

– Ваша главная задача в первую неделю, – продолжала Елена энергично, – наблюдать за нашей работой, во всё вникать, не мешать и не наделать ошибок. Запоминать ваши имена никто не будет, поэтому на время стажировки вам будут присвоены номера. Прошу откликаться без заминок. Понятно?

Мы переглянулись. Я перехватила взгляд одного из парней – высокого, холеного, с красивым тонким лицом. Парень прищурился – недоуменно и презрительно. Но я была полностью с ним согласна. Номера? Мы лошади на забеге, что ли?

– Сейчас я зачитаю вас пофамильно, – Елена достала из кармана фартука сложенный пополам листочек, – объявлю ваши номера и скажу, за какой работой вы будете закреплены. Чтобы не было недовольных, сразу говорю: распределением и присвоением номеров занимается шеф. Им были изучены ваши личные дела, и он сам решает, где вы будете полезнее. Запоминайте с первого раза. Итак… Номер один – Поклевский Стас, разделка мяса, – она сделала паузу, глядя на красавчика, а тот смотрел на нее. – Не слышу ответа, – сказала Елена ледяным тоном. – Вам ясно?

– Да, – бросил красавчик и скрестил на груди руки, всем своим видом выражая высокомерную отстраненность.

– Номер два – Брюханова Вероника. Мытье посуды.

Девушка с тремя серьгами в ухе, прекратила жевать жвачку и так же, как и Стас бросила: «Ясно». После чего прошипела сквозь зубы: «Зашибись».

А Елена продолжала зачитывать список дальше:

– Номер три – Перфилова Алла, разделка мяса.

– Ясно! – отчеканила стройная и по-спортивному подтянутая девушка.

Рубашка сидела на ней, как рыцарские доспехи, а поварской колпак был натянут до бровей. На лице ее не было ни грамма макияжа, в ушах, на шее и пальцах не было ни одного украшения, и вся она была полной противоположностью Вероники, которая кроме серег могла похвастаться браслетами на обеих руках и серебряными кольцами в три ряда.

– Номер четыре – Трясогузов Андрей, разделка мяса.

– Ясно, – отозвался со смешочком парень невысокого роста, стоявший, сунув руки в карманы модных джинсов, и добавил развязно: – Но повышение-то будет?

Елена подняла глаза от списка и спокойно ответила:

– В конце второй недели, если будете справляться со своими обязанностями, и шеф будет вами доволен, возможно переведение в статус ученика.

– Ясно, – Андрей достал из кармана сотовый.

– Перед работой сложите сотовые в кабинки, – распорядилась Елена. – Кто будет замечен на работе с телефоном – будет немедленно уволен.

– Прям тюрьма, – сказал Андрей, но тихо, чтобы Елена не расслышала, и сотовый убрал.

– Номер пять – Пугач Матвей, чистка овощей и фруктов.

– Ясно!

– Номер шесть… – Елена на мгновение замолчала. – Номер шесть – Суханова Ирина. Шеф написал, чтобы вас звали не по номеру.

– А как? – голубоглазая куколка удивленно захлопала ресницами.

– Здесь написано – Дюймовочка. Разделка рыбы.

Мне показалось, Елена с трудом сдержала усмешку.

Ирина, которая отныне превращалась в Дюймовочку, посмотрела на меня. Глаза у нее были огромными от изумления, я в ответ сочувственно пожала плечами. Оказывается, Богосавец – шутник еще тот. Но Дюймовочка – Ирине это прозвище шло бесподобно. Она и в самом деле была крохотная, хрупкая, из-под косынки на висок выбился белокурый локон, и если я не ошибалась – белокурость была природная, а не из тюбика с краской.

– Номер семь, – зачитала Елена, завершая список, – Иванова Дарья. Мытье посуды.

– Ясно, – кивнула я, испытав огромное разочарование.

Мыть посуду! И это после того, как мои блюда похвалили?

– Вопросы есть? – спросила Елена, убирая список.

– Есть, – я подняла руку. – А разве мы не будем готовить?

– Сначала надо заслужить право взять кухонный нож, – Елена скрестила на груди руки и воинственно вскинула подбородок. – Если кто-то недоволен, мы никого не держим. Но обратно не принимаем. Запомните, что не бывает ненужной работы. От того, как будет почищен картофель, лук, разделано мясо или порезана на стейки рыба, будет зависеть вкус блюда. В «Белой рубашке» неумёх и недотёп отсеивают на предварительном отборе. Считайте, что он начался. Проходим на кухню, не толпимся, занимаем свои рабочие места.

Стажеры потянулись в кухню, а я задержалась.

– Спасибо за рубашку, – поблагодарила я Елену. – Постираю и завтра отдам.

– Не торопись, – щедро разрешила она. – И лучше прикупи штук пять рубашек. Лишним не будет. Если пройдешь стажировку, получишь фирменные рубашки – семь штук, по одной на каждый день. Но в моем шкафчике всегда висят четыре, – она подмигнула.

Я закивала, обрадованная ее поддержкой, и прозевала, когда стажеры отступили к стене, давая дорогу Богосавцу. Я заметила шефа, только когда повернулась и уперлась носом ему в грудь. Медленно подняв голову, я обнаружила, что он смотрит на меня с высоты своего двухметрового роста, и взгляд не предвещал ничего хорошего. Совсем некстати посетила мысль: с таким ростом ему надо было идти не в футбол, а в баскетбол.

– Знаете, что главное на кухне? – спросил Богосавец таким тоном, что я подавила желание сразу же сунуть голову под тесак.

– Наверное, хорошо готовить, – ответила я и кашлянула, потому что голос подвел.

– Самое главное – не путаться под ногами у других, – сказал шеф. – Кухня – опасное место. Вы можете пораниться сами и поранить других. Впредь постарайтесь быть внимательнее, Номер Семь. Разини моему ресторану не нужны.

– Извините, – я отступила, давая ему дорогу и ощущая легкое головокружение от запаха крахмальной свежести, исходившего от него.

Богосавец прошел мимо, и мы все замерли, глядя ему вслед. Потом стажеры выдохнули и двинулись в кухню, а я всё не могла отвести от шефа глаз. Он легко взбежал по лестнице, на верхней ступеньке мелькнули его начищенные до зеркального блеска черные ботинки – и только тогда я вернулась с небес на землю. Рядом со мной стояла лишь Елена и уже не скрывала улыбки.

– Что, не похож на принца кулинарии, которого ты видела по телевизору?

– Совсем, – ответила я и поспешила поправиться: – То есть – не совсем.

– На самом деле, он веселый и добрый. Но не в том, что касается работы. Работа – его жизнь, кухня – его фетиш. И как любой жрец богини Кулины он требует ото всех поклонения и служения в святая святых.

Я посмотрела удивленно, и Елена рассмеялась.

– Не обращай внимания, – сказала она добродушно. – Мы все тут немного сумасшедшие, привыкай.

– Меня этим не удивить, – отмахнулась я, – видела бы ты моих прежних коллег…

– О! Правда, что Лёлик нашел тебя в какой-то забегаловке?

– Правда, – смущенно признала я. – Я чуть в обморок не упала, когда какой-то дядька сказал, что я могу пройти стажировку у Богосавца. Алексей Аркадьевич решил, что у меня есть потенциал. Я приготовила говядину в слоеном тесте, Алексей Аркадьевич попробовал и впечатлился.

– Удивительно, с чего это он стал обедать по забегаловкам, – сказала Елена словно самой себе, а потом поправилась: – То есть дешевым кафе. Без обид. Обычно Лёлик очень щепетилен в этом плане, – и пояснила, таинственно понизив голос: – Мы за глаза зовем его Лёликом, но в глаза – ни-ни. Все очень официально.