Похититель тел

Дизайнер обложки Юля Ламичева

© Юля Ламичева, 2019

© Юля Ламичева, дизайн обложки, 2019

ISBN 978-5-0050-9039-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Артём

На станции Курская кольцевая в Тёму врезался бомж. Там по утрам убиться можно, когда народ на работу ломится. Вот Тёма и убился. А потом воскрес. Тёма слышал, что люди теряют сознание, но не знал, как. Теперь узнал: ничего особенного, выключился и назад включился, а ещё народу набежало.

– Что случилось?

– Плохо кому-то!

– Вызовите врача, в такой духоте…

– Да наркоманка, сами не видите?

– Совсем ребёнок…

Туша в униформе нависла, перекрыв потолок и подвесные блины люстр на нём.

– Ребёнок! Они сейчас все такие, гляньте, разрисовалась, куда мать смотрит, сама, чай, шалава. Ну, ты, вставай! Вставай, пока милицию не позвала, повадились тут!

Тёма нащупал рюкзак, соскрёб себя с пола и поковылял в сторону поезда под не вполне дружелюбные взгляды толпы. «Сразу „милицию“, – обижался он в набитом вагоне, следя за кишками кабелей на стенах тоннеля. – Это что у неё, нормальная реакция, когда человек сознание теряет, или я персонально не понравился?». Рюкзак стал тяжеленный, пустой, а спину ломит, как когда Тёма в поход с ночёвкой ходил. Походы – штука на любителя, Тёме сразу не понравилось, и больше он туда ни ногой…. Ноги не держат, левая рука онемела, будто отлежал.

И вот тут Тёма испугался. Не сразу, но почти сразу, когда убедился, что в двери вагона отражаются дед справа, тётки слева, стрёмного вида малолетка (вот, кстати, кто смахивал на наркоманку), но его собственное, так хорошо знакомое и в чём-то даже любимое лицо дверь упорно игнорировала. Тёма тряхнул головой, ещё и ещё. Крутить головой и протирать глаза тоже не помогло.

– Девушка, чего вы вертитесь? – проворчал дед. – С такими вещами в такси надо.

– Это вы меня?! – повернулся к нему Тёма и закашлялся: голос вышел писклявый и хриплый одновременно, бабский голос.

Дед отшатнулся.

– Не кашляйте мне в лицо! Что за безобразие!

Поезд остановился, и Тёма из него с облегчением вывалился. Бросился на подгибающихся ногах к эскалатору в надежде, что на воздухе полегчает. Если сотрясение, надо в больницу, не то будет потом: «Разыскивается Ивченко Артём, двадцать семь лет, рост метр семьдесят девять, телосложение среднее, волосы тёмные, собраны в „хвост“. Второго сентября две тысяча двенадцатого года ушёл на работу и не вернулся. В день исчезновения был одет в чёрную кожаную куртку, чёрную футболку и чёрные джинсы». Съехал с катушек в результате травмы. Мозговой. Тьфу, блин!

***

– Женщина, только не пугайтесь, скажите, как я выгляжу?

– Что?

– Я ведь как-то выгляжу? Вы меня видите? А вы тоже слышите, что я говорю женским голосом?

– Мам, тётя сумасшедшая?

– Тётя?! – взвыл Тёма. – Вы что, сговорились с дедом, дверями и жирной грымзой?

– Идём скорей, Дашенька, мы опаздываем…

С людьми Тёма решил не связываться (они, кстати, умудрились здорово подрасти, и мужчины, и большинство женщин, даже дети нормально так вымахали).

Выбравшись из метро, Тёма замер у первого попавшегося магазина. В нафаршированной зеркалами витрине маячила та самая похожая на наркоманку малолетка, только при дневном свете выглядела она ещё фиговей, чем в метро. Метр с кепкой, розовые волосы. Один глаз обмазан розовым, зелёным, голубым, а по краям фиолетовым, другой – чёрным, на ресницах чуть не перья присобачены. Паучьи тоненькие конечности в татуировках. Неизгладимое впечатление произвёл на Тёму Ганеша в окружении розочек и купидонов на левом бедре чуда, радужно-полосатые шорты прикрывали слоновью голову на манер панамки. Но майке фломастером намалевало «Suck my Richard». Кривоватые ноги кончались розовыми ботинками с бантами на огромных платформах. Тёма перевёл взгляд на свои ноги: ясно, чего его так болтало всю дорогу, как вообще на таком можно ходить! Его левая рука висела плетью, едва подрагивая невероятной раскраски когтями, что всё же говорило в пользу мозговой травмы или инсульта. Нет, чтоб нормальная галлюцинация, никогда ведь шизованными мартышками не увлекался, и вот!

Тёма попятился от витрины, чуть не рухнул, хватаясь за воздух правой рукой…

– Кончай придуриваться! – потребовало отражение, вышло из витрины, собравшись в не слишком симпатичное, но реальное привидение, и уселось на тротуарную тумбу, скрестив ноги. Существо не было прозрачным и по воздуху не летало, в то же время Тёма точно знал, что видит его он один. Травма крепчала на глазах, хватать такси да в ближайшую больницу. Тёма слегка успокоился, больницам он доверял с детства, потому что никогда там не был. Есть нечто успокоительное в даже гипотетической возможности, что где-то тебя примут и вылечат.

– Не делай вид, будто меня не слышишь, – рявкнула галлюцинация. – Ты вообще кто? Инопланетянин или дух? Не знаю, какого ты пола, если он у тебя есть, короче, вон из моего тела, а если чего надо, объясни нормально, может, и помогу, у меня как раз время до самолёта осталось.

Слова капали в мозг, минуя уши, но даже так получались картавыми, манерно растянутыми и немного в нос, точно при насморке. Тёма только сейчас заметил, насколько замёрз: начало сентября в Москве – не самая подходящее время для шорт и маек.

– Я… я Тёма, – сообщил он, – человек с планеты Земля. А ты кто?

И отвёл глаза, так глупо это прозвучало. Просто он не мог лучше объяснить, кто он такой. Особенно сейчас.

– А я – Мора, – снисходительно улыбнулась галлюцинация, показав зубы сомнительной ровности. – И как раз сейчас я не человек. Круто познакомились!

Мора

С самого начала было ясно, что парень: никакая девчонка не станет тереть накрашенные глаза или себя за сиськи лапать. Парень – это здорово, с девчонками Мора не слишком ладила. Оставалось выяснить, что за хрень творится, и забрать тело. «Приключение, – подумала Мора. – Я хотела приключений, и вот. Прикольно, только времени мало, как бы посадку не провафлить».

– Так зачем тебе моё тело? – спросила Мора. – Учти, у меня самолёт через пять часов, так что поторопись, если не хочешь раскошелиться мне на другой билет. Не собираюсь я ночевать на скамейке в этой вашей Москве.

Тёма чихнул.

– Это я и имею в виду, – подтвердила Мора, – дубак у вас, и вообще я скамеек не люблю: менты пристают, уроды всякие…

До чего странно говорить с собой снаружи, а не изнутри. Выражение собственного лица казалось Море откровенно лоховским, да и по ощущению этот Тёма вряд ли был крутой шишкой, скорей наоборот. Ощущениям своим Мора доверяла, и в благодарность они её редко подводили. Самое стрёмное, если это школьник начитался в интернете и практикует хрен знает, что. Здорово повезёт, если он сумеет освободить тело без посторонней помощи, тем более вовремя. Мора ощутила лёгкий холодок неуверенности.

– Далось мне твоё тело, как ежу футболка! – огрызнулся Тёма. – Я ехал на работу, в меня врезался бомж, дальше не помню. Прочухался уже… в твоём теле, если ты не галлюцинация. Наверно всё же нет, тогда понятно, почему на меня тётки брюзжали.

– Тётки меня не любят, – фыркнула Мора и поправила волосы. Левой рукой.

Тёма в ужасе ухватил левую руку правой, пытаясь оторвать её от головы.

– Перестань, – возмутилась Мора, – я кошмарно выгляжу, ты мне весь мейк размазал! Кстати, зацени, левая рука моя! Класс! Достань из рюкзака косметичку, ту, что во внешнем кармане. Расчёску тоже достань.

– Я не ношу косметичек, – насупился Тёма.

– Дурилка, я ношу, а это мой рюкзак.

– Погоди, в тебя тоже врезался тот бомж?! У него глаза были… мёртвые, знаешь, как у рыбы, с плёнкой, и от него жутко воняло.

– Гадость какая, – скривила губы Мора. – Никто в меня не врезался, еду я себе такая в аэропорт, вдруг хлоп в отруб, я даже решила, что умерла. А потом смотрю, моя тушка от меня на всех парах чешет, я, натурально, за ней, ору, тушка – ноль внимания, и до кучи я сквозь всё просачиваюсь. В общем, если это не твои штучки, то я думаю, мы подверглись нападению инопланетян или колдунов, которые украли твоё тело, а тебя сунули в моё.

– Бред какой.

– Вовсе не бред. Как иначе всё это объяснить?

Левая рука очертила в воздухе полукруг. Тёма с силой прижал её к боку.

– Так что одно из двух, – продолжала Мора. – Или ты сам инопланетянин и колдун, чего я, между прочим, пока не отметаю, или на нас напали. Тогда или тебя в меня загнали, чтоб спереть моё тело, или ты сам в меня залез от страха самосохранения. Страх расширяет возможности до невероятного, раз на маму напал козёл, она знаешь, через какой забор сиганула? С колючей проволокой и с охраной, ну, там водоочистительная станция типа. Сама потом не верила!

Артём

– Шла бы ты отсюда, сестрёнка, – вздохнул магазинный охранник. – Рановато начала. Сколько тебе? Шестнадцать хоть исполнилось? Через год будешь выглядеть на все тридцать, а через два сыграешь в ящик, если с наркотой не завяжешь.

На его красном выбритом лице было написано сочувствие. Немного брезгливое.

– Да, плоховато выгляжу, – поддакнул Тёма, косясь на Мору.

– Сам дурак, – буркнула та.

– Наркота никого не красит, – важно заметил охранник. – Я за тобой давно наблюдаю, как тебя корячит. Хорошая девчушка, а вырядилась, как неприлично кто, размалевалась, сама с собой болтаешь, рожи строишь. Первый же мент тебя такую примет. Мой тебе совет: в Макдоналдсе туалет, умойся да домой, спортом займись, парня найди хорошего и живи.

– Поучи свою самку щи варить! – проворчала Мора. – Мясо тупорылое.

– Спасибо, так я пойду? – покачавшись на розовых копытах, Тёма кое-как удержал равновесие под рюкзаком.

– Много у тебя барахла. Домой-то доберёшься?

– Со мной всё будет нормально, – Тёма бодро помахал охраннику ручкой.

– Бывай, дочка. И это, спорт очень помогает.

Мора

– Куда это ты, кстати, собрался моими ногами? – поинтересовалась Мора, влекомая за телом, как шарик, верёвочкой привязанный к перепачканному соплями малышу.

Тёма мрачно к ней обернулся.

– В туалет, умываться, не слышала, что дяденька сказал?

Идея показалась Море здравой.

– Отлично, – согласилась она, – помоги мне привести меня в порядок, решим по-быстрому твои вопросы и разбежимся.

– В каком смысле – разбегаемся? – настороженно спросил Тёма. Не то чтобы он дорожил знакомством с Морой, но пока не представлял, каким образом его прервать.

– Ой, блин, я в аэропорт, а ты – куда хочешь, или тебе понравилось быть мной?

Мора хихикнула. Ещё не известно, как этот Тёма на самом деле выглядит, вдруг жирный? И вообще, мужики обожают в женское наряжаться. А вдруг этот Тёма давно мечтал сменить пол, начитался книг по чёрной магии, и…. Это ж круче, чем операция, которая стоит дофига, и вроде как после неё долго не живут, а при жизни выглядят как полное чмо. Море сделалось не по себе – кажется, приключений с неё довольно.

– Возвращаемся в метро, находим твоё тело, и Вася-кот! – как можно более решительно заявила она, стараясь, чтоб до Тёмы по-настоящему дошло, что с ней шутки плохи.

– Да с чего ты взяла, что моё тело до сих пор на Курской? – воскликнул Тёма. – Допустим, просто допустим, что я поверил в инопланетян и колдунов. Если тело украли, то они давно его куда-нибудь дели! А если со мной случилась внезапная кома, во что я всё же больше верю, то тело увезла скорая.

– Если с тобой кома, то при чём тут я? – огрызнулась Мора. – В коме люди лежат на койке смирно да мультики смотрят, а не на прохожих кидаются. Кончай меня грузить. В этом вашем метро полно служебных тёток, они-то видели, что произошло. Давай приведём меня в нужный вид, в метро я буду говорить, а ты повторяй слово в слово. Расспросим тёток, и дальше ты уж сам, я тебе сто раз повторяла: у меня самолёт!

Уписаться можно, какую рожу скорчил этот Тёма! Несмотря на то, что корчил он её из Мориного лица, всё равно смешно.

– Что значит – сам?! Между прочим, извини, но, если у кого из нас двоих по факту нет тела, так это у тебя. Взгляни правде в глаза. Так что ты и вали, куда хочешь. Привидениям самолёты не нужны, и на скамейках они не мёрзнут. Я тебя не прогоняю, нет, вот верну своё тело…

– Ой! – взвыл Тёма, растирая правое предплечье.

Мора картинно хрустнула пальцами подвластной ей руки.

– Больно! Ты же сама себя ущипнула!

– Так я сейчас боли не чувствую, – хищно осклабилась Мора, – я это поняла ещё когда ты пытался сломать мне левую руку. Нахал ты, Тёмочка! Скажи спасибо, что я пытаюсь тебе помочь, а могла бы подождать, пока ты пройдёшь, и привет-привет.

– Как «пройду»? – наглости у Тёмы заметно поубавилось.

– Ножками-то перебирай, – подбодрила его Мора, – чего на входе застыл, народу мешаешь, женский туалет вон там. А так и пройдёшь, левая рука уже моя, скоро и остальное моё будет. Надолго ты во мне не удержишься, без практики и на роликах долго не выстоишь.

– И что со мной будет? – возопил Тёма вслух.

– Девушка, вы уж решите, туда или сюда, а потом предавайтесь экзистенциальным терзаниям, – встрял хипстер в очочках, козлиной бородке и с ноутбуком. – Но у меня для вас печальные новости: вы умрёте. Мы все умрём.

– Умник нашёлся, – процедила Мора, – но в целом прав. Если твоё тело живо, и его никто не занял, ты, конечно, туда вернёшься. Наверное. А вот если тело умерло, или в нём полно инопланетян – тогда то, что слышал. Сам виноват, копил бы деньги на перемену пола, чем тела воровать. Засранец!

– На что копил? На какую перемену? – снова заныл этот извращенец, притворяясь ромашкой.

Но Мора решила в тему не углубляться. Вдруг и правда дело в инопланетянах?

– Давай, давай, лезь в кабинку, – проворчала она миролюбиво. – Я должна принять внушающий доверие тёткам вид. Защёлку как следует запер? Перед зеркалом повернись, и в другую сторону, ещё, смыть надо. Порядок. Знаешь, тебе здорово повезло, если твоё тело захапали какие-нибудь школьники, а вот если профи – пиши пропало.

– Что ты несёшь?

– Я несу? Да я тебя успокаиваю. Помоги собрать волосы… ай, нет, отстань, сама. Лезь в рюкзак и ищи бархатный пиджак.

– Ты что, по помойкам тряпьё собирала? В носу щемит!

Нахальства у некоторых на целый базар! Да что он понимает, двухнедельная экспедиция по секонд-хендам, сплошь винтаж и бренды, кое-что придётся переработать, так даже интересней. Дома винтаж тоже можно нарыть по соседям – моряки тряпки всегда возили, но они не в брендах, не в стиле ни фига не шарят, к тому же откуда у моряков бабло на реальные вещи?

Вслух Мора лишь посоветовала:

– Дыши ртом, дорогой, это запах чистоты, в секондах всё специально обрабатывают, от микробов. Зацени платье! Семидесятые, этно, ручная вышивка!

Артём

Переодеваясь почти без Тёминого участия, Мора ни на секунду не затыкалась. Стараясь абстрагироваться от зуда её голоса в голове, Тёма соображал, что делать дальше. На работу, домой или к друзьям в таком виде соваться бессмысленно. В кармане Мориных шорт лежал мобильник, но телефонов, кроме заученного с детства домашнего, Тёма не помнил, и всё равно голос не его. Рюкзак чужой, значит, ключа от квартиры там нет. Это даже не принимая в расчёт маму. Даже на работе не предупредишь, уволить не уволят, но проблемы будут. Хотя какая теперь разница: вдруг Мора права, и к вечеру Тёма, в самом деле, «пройдёт»?

Куда «проходят» лишившиеся тела души? Неожиданный бонус ситуации, – подтверждение существования этой самой души, – не радовал, а скорее пугал Тёму. Если про душу правда, что она есть, то и про ад правда, или какие ещё бывают загробные ужасы. Претендовать на рай Тёма стеснялся. При таких условиях ясно, почему атеисты отчаянно цепляются за конечность существования.

Между тем Тёма из чистого любопытства рассматривал переодевавшуюся Мору (в конце концов, что ему, глаза закрывать)? Гибкое полудетское тельце могло бы показаться привлекательным – при других обстоятельствах. Тёма предпочитал больше мяса на костях, а то это уже почти педофилия. Вспомнив подглядывание за девчонками в летнем лагере, он потупился, взгляд упал на голое бедро, под ореховой кожей слегка читались мускулы. Нет, скорей онанизм. И педофилия, и онанизм.

– Достань мне из той большой косметички очки, – велела Мора.

– Ты плохо видишь? По мне так нормально.

– Там простые стёкла, это для образа, шестидесятые годы, Голландия. В Питере купила год назад у бабули одной, она манекенщицей была. Ну как? В очках разговаривать с тётками гораздо проще, ты уж мне поверь, дорогой.

– Наверно, всё-таки не в таких очках, – усомнился Тёма.

– Ерунда, дело в том, что ты не тётка и не понимаешь.

Подвластная Тёме рука нащупала в косметичке нечто твёрдое и плоское, оказавшееся паспортом с вложенным билетом до Севастополя.

– Шефер Наталья Евгеньевна, девятнадцать лет? – ехидно спросил Тёма, и заработал на этом деле новый щипок, с вывертом.

– Ой! Хватит уже!

– Положи, откуда взял, – прошипела Мора, – и не смей шариться по моим вещам. Тело захапал, думаешь, можно и по сумкам…. «Наташа» уже давно имя не собственное, а нарицательное, я себя так не называла, и плевать мне на эти ихние паспорта. А Мора – это от Морриган, был у меня аватар в одной игре. Я готова.

В сером сиротском платьице в талию и с роговыми очками на носу Мора, пожалуй, могла рассчитывать на благосклонность тёток. Розовые копыта она переобула на старые кеды, дырки от пирсинга замазала какой-то дрянью, так что теперь они походили на обычные прыщи, а волосы спрятала под шарфом, вероятно, отрезанным от платья королевы Марии Антуанетты. Через месяц после похорон.

– От тебя несёт нафталином, – сказал Тёма мстительно.

– Фигня, там бальзам «звёздочка» в косметичке, намажь мне шею, любой запах перебьёт. Идём доить тёток.

***

Дежурные по станции отнеслись с пониманием к Мориным поискам сбежавшей из дому младшей сестры (Тёма очень старался говорить по подсказке Моры, никакой отсебятины).

«Помню деваху, с розовыми волосами, с рюкзаком, вот прямо тут бухнулась, а ты точно уверена, что она не наркоманит? Ах она у вас психическая… Ну да, ну да, мы так и поняли. Духота, конечно, сами маемся, скорая сегодня приезжала. Не пугайся, сеструха твоя отряхнулась как курочка и запрыгнула в вагон, а скорая была не к ней, это у нас бомж помер в том конце станции. Да как обычно – шёл и помер. Женщина, что за хождения в зад?! Держите своего ребёнка за руку! Увезли в морг, туда всех возят неопознанных. Больше никому плохо не было, только парень упал, на котором бомж умер, от брезгливости, наверно, но сразу встал. Люб, он был в чёрной майке, я запомнила. Да не помню я, Лен, парень и парень, встал да поехал как все. Он не с твоей сестрой был, сам по себе. А знаешь, Люб, я в газете читала, что тут у нас выходят из стены газы…. Почём я знаю, Люб, какие газы… ядовитые, конечно, а ты как думала? И у меня голова всё время болит. А ты, девушка, сестру с милицией ищи, пока делов не натворила, только предупреди там, что она психическая и опасная, чтоб сильней искали, а то они тоже зря возиться не любят».

***

– Зря ты не спросила адрес морга! – кипятился Тёма на станции «Площадь революции». Притаившиеся под арками статуи сверлили его тяжёлыми взглядами дежурных смотрительниц.

– Ты опять вслух заговорил, хочешь, чтоб меня за чокнутую приняли?

От удивления Тёма слегка остыл.

– Это тебя-то волнует мнение окружающих?!

– Представь себе, дорогой: когда на меня обращают внимание, у меня начинаются неприятности.

– Тогда у тебя вся жизнь – сплошная неприятность.

– Чья б мычала. Короче, кто куда, а я в аэропорт, твоё время вышло. Вон из моего тела, понял?!

– Знаешь, можешь верить, а можешь нет, но я… не могу.

– Чего не можешь?

– Ну, это самое, «вон из тела». Я не умею выходить из тел, хотя про это читал, даже пробовал пару раз, но не вышло.

Мора промолчала, соображая, верить или нет.

– А ты можешь отделиться от тела? – спросил в свою очередь Тёма. – Облетела бы быстренько морги с больницами…

– Не могу!

– Значит, придётся вместе их объехать.

– Даже не думай! А теперь ты тихонечко почапаешь в переход на станцию «Театральная». Скорый поезд в аэропорт, самолёт, Севастополь.

– И как ты меня заставишь? – спросил Тёма с нервным любопытством.

– Да ты по сторонам взгляни, дурилка, – доброжелательно предложила Мора.

Привычные к выходкам городских сумасшедших посетители метро косились на Тёму, едва замедляя ход, но из-за соседней статуи уже выглядывали пара низкорослых подземных ментов и собака породы ротвейлер, тоже низкорослая. Дежурная тётка неспешно заходила с противоположного фланга.

– И вот сейчас я начну раздирать лицо и одежду, – сообщила Мора, – Учти, я и на прохожих нападу, если дотянусь. Что тогда?

– Тебя увезут в дурдом? – предположил Тёма.

– Нас, дорогой, – поправила Мора, – найдут мой паспорт и отправят по месту жительства. Но перед этим сделают успокаивающий укол, да не один, чтоб подольше не брыкалась, а от этих ихних уколов ты пройдёшь как миленький. У нас сосед – инвалид по голове, ему уколы очень помогают. Он говорит, уколы прекращают его контакты с посторонними разумами, а у меня ведь даже не шиза, а случайное подселение какого-то недотыкомки. Ты, небось, от простого снотворного пройдёшь. Ну как, Севастополь, или мне начинать рвать платье? Кстати, настоящий Диор, конец пятидесятых, так что лучше иди сам.

Тёма обречённо покосился на ментов и солидные размеры дежурной.

– Не кисни, обещать не могу, но помочь попробую. Здесь тебе во всех случаях ловить нечего. Дались тебе морги! Если твоё тело украли, то не для того, чтоб оно где-то отлёживалось. А останься мы здесь, где мы ночевать станем и что хавать? У меня в смысле денег билет на самолёт и мелочь на автобус, а твои друганы первые тебя в дурку пошлют, если станешь настаивать, что типа сменил имидж, – левая рука оправила юбку «настоящего Диора конца пятидесятых». – Или ты меня хочешь к себе домой отвести и маме показать? Ты ведь с мамой живёшь, я знаю.

– С чего ты взяла?

– И девушки у тебя нет.

– А вот и есть!

Девушка у Тёмы была, звали её Аней, они с Тёмой работали модераторами объявлений в одной конторе (где и познакомились). Аня слушала рок, была толстовата и могла пить пиво в любых количествах.

– Никого у тебя нету, – радужным ногтем Мора провела в воздухе линию, точно перечеркнула Тёмины прошлое заодно с будущим. – Что ты вообще можешь о себе сказать, кроме того, что ты Тёма?

– Да я… я…

В голову лезла только анкета для поиска пропавших без вести: возраст, рост, цвет волос, был одет в, остальное не тянуло даже на проходное резюме. Школа, институт, полгода работал лаборантом, три месяца – консультантом по телевизорам и, последний год, модератором сайта службы по трудоустройству. Играл в рок-группе, но до выступлений дело не дошло. И вот чем всё закончилось. Очень похоже на то, что очень скоро закончится. Мама поплачет, потом выйдет замуж за своего Бориса Владимировича.

– Что – ты? – поморщилась Мора. – Ой, у меня идея: может, инопланетяне выбирают тела, с которыми хозяева не знают, чего делать? Ну, не спёрли бы у тебя тело, ты бы или спился, или стал бы обычным старым пердунум и спился. А у инопланетян или колдунов – цели, может, даже великие. Я про зомби на Ютубе смотрела, колдуны Вуду отнимают тела у самых никчёмных жителей деревни и приспосабливают под огородные работы. Прямо твой случай!

Тёма был от природы незлобив, но и его прорвало:

– Да, я лузер, мне двадцать семь, я живу с мамой, на работе модерирую бред сивых кобыл, пишущих слово «охранник» с десятью ошибками, а мечтаю торчать дома у компа и пинать балду, и мне ничего не надо, ясно?! Почему люди оценивают других по работе и зарплате? Если не работаешь, то неполноценный/шизофреник/аутист/даун и ещё наркоман на худой конец. Как показать, что ты не моральный урод, а обычный человек, просто ничего не хочешь, особенно работать?

– Никак, – хихикнула Мора. – Потому что это самое ты и есть.

– Да ты на себя посмотри! – Тёма перешёл на крик. – Ты, что ли, работаешь? Пугалом в дурдоме? Если у тебя такие цели, что офигеть, почему с тобой это самое тоже случилось?

– Со мной случился ты, а не «это самое», и я с тобой разберусь, а станешь выпендриваться, прямо сейчас организую себе уколы от голосов, и хрен ты от меня помощи дождёшься. Давай, вали, переход там, и попробуй ещё хоть что-то про мою внешность вякнуть! Ты же толстый, маленький и прыщавый, да ещё и девственник. Даже не пытайся открывать рот, а то…