Ночь Без Дна

– Идёмте, – позвал Ашш. Тарквиний услышал тихий вздох Кита, понял, на что тот пытается решиться, и сам спросил:

– Ашш, слушай… Можно Киту колдовской свет зажечь? Неяркий, – сразу уточнил он на всякий случай. – А то ты, кажется, видишь в темноте, а мы-то…

– Кит тоже видит, – возразил Ашш с уверенностью. И пояснил: – Любой Чёрный маг свободно видит в темноте, Тарквиний. А Кит – ученик Чёрного мага. А тебе нужен свет, я знаю. Но пока нельзя. Возьмитесь за руки, и пойдём.

– Как скажешь, – согласился наёмник удивлённо; Кит сам взял его за руку и молча судорожно вздохнул. Парень сообразил причину – и решил задать вопрос вместо него и немедленно: – Ашш, а можно спросить… если уж ты всё про нас обоих знаешь… Кто убил мастера Эйнара, а?!

Он был почти уверен, что Ашш повторит: «Все разговоры – потом», а то и вовсе откажется отвечать; или скажет «Не знаю». Поэтому, когда тот внезапно остановился и поднял руку, от которой вдруг расплылось бледное пятно света, Тарквиний был удивлён, но приготовился к отповеди. Ашш несколько мгновений молча рассматривал их обоих своими странно неподвижными чёрными глазами; на лице его не было ни малейшего выражения. И в голосе его тоже ничего не прозвучало, когда он произнёс:

– Никто. Владыка Эйнар жив, но пропал из Первого Мира, неизвестно, где оказался, но выбраться без посторонней помощи не сможет. У нас есть предположение, где он находился всё это время и пребывает по сей час. Я вам об этом расскажу, когда мы выберемся из города. А пока – идём.

Но у Кита не хватило сил перенести это невероятное сообщение. Несколько секунд он стоял, молча, широко распахнувшимися глазами глядя на того, кто сделал подобное ошеломительное заявление. Но затем пальцы его, судорожно сжавшиеся на ладони наёмника, дрогнули и обмякли, он почти неслышно выговорил:

– Он… живой?!. – слабо, но с бесконечным счастьем улыбнулся – и упал без чувств. Тарквиний едва успел подхватить его и осторожно опустить на пол, головой себе на колени. Ашш молча покачал головой, и наёмник скорее почувствовал это движение, чем увидел его. Затем Ашш низко наклонился к мальчику, и его слабо светящаяся ладонь огладила его побелевшее лицо, потом опустилась на грудь справа. Внезапно он нахмурился и покачал головой.

– Только этого ещё не хватало… Я был слишком опрометчив, поспешив сказать ему эту новость… Ему плохо с сердцем, – пояснил он мрачно в ответ на испуганный взгляд наёмника. – Он и без того совсем ослаб… только что был припадок… а теперь всё совсем нехорошо. Ты сумеешь понести его, Тарквиний? Я пойду впереди, с оружием в руках, поэтому помочь не смогу. Он скоро придёт в себя, но нельзя пока, чтобы он шёл сам, понимаешь?

– Да не вопрос, – сразу закивал наёмник уверенно. – Тоже мне проблема! Конечно, понесу! Слушай, а можно спросить… а моё оружие теперь нельзя заполучить, я правильно понимаю, да?

– Все кладовые толпа обчистит прежде всего, я полагаю, – кивнул Ашш. – Но оружие мы тебе раздобудем. А сейчас нам следует всё-таки идти вперёд.

Тарквиний поднял мальчишку на руки… но вот тут, однако, понял, что здорово поторопился со своим уверенным заявлением. Кит, когда-то заметно полноватый, теперь отчаянно исхудал; он был на голову ниже наёмника ростом и, естественно, куда уже в плечах; но у него была широкая и тяжёлая кость. Так что весил он, как оказалось, весьма немало; а Тарквиний в последнюю дюжину дней и сам здорово отощал и ослабел, хотя и не желал этого признавать ни на миг… Но вот сейчас пришлось. Ашш достал-таки откуда-то крошечный огарочек свечки, щелчком пальцев зажёг его (наёмник почувствовал острое желание тоже научиться чему-нибудь этакому!), и они пошли куда-то в темноту. Коридор был узкий, низкий и душный, тут было отчаянно пыльно, и Тарквиний старался дышать редко и неглубоко, чтобы не расчихаться. Но пыль к тому же ела глаза, и они очень скоро заслезились. Наёмник зашмыгал носом, Ашш обернулся к нему и поднёс палец к губам. Пришлось утереться рукавом и дышать ртом.

Наконец, пыльный поход остановился перед глухой с виду стенкой. Ашш снова достал многогранный флакон, открыл и поводил им вдоль стены; немного левей на камне проступило голубоватое пятно, и он опять плеснул на него немного жидкости. Осмотрелся вокруг, прислушался: тьма-тьмущая и полная тишина. Однако на лице его наёмник увидел явное недовольство.

– Что такое?.. – тихо спросил он, чувствуя, что у него от тяжести дрожат руки. Отчего-то идти с неподвижно повисшим телом на руках было проще, чем стоять.

Ашш в ответ только молча покачал головой. То ли сам не понимал, что не так, то ли заметил что-то такое, чего Тарквинию было не почуять. Как только по камню пролегла голубая круговая линия, он быстро нырнул в открывшийся проход, и что-то кратко сверкнуло в его левой ладони. Блеск был знакомый – металлический, так что всё стало ясно: оружие; наверное, короткий метательный нож – один или пара. Наёмник живо проскользнул за ним, и пятно света мигом угасло. Ашш уже успел загасить огарочек, но вокруг оказалось не совсем темно. Где-то впереди, немного правее, в стенную высокую скобу был воткнут полупрогоревший факел, отчаянно трещащий и плюющийся россыпями искр. Было тихо, но Тарквиний вдруг почувствовал в воздухе какую-то тревогу… даже угрозу. Ему сделалось неуютно, и он поспешил признаться:

– Ашш, слушай…

– Тяжело? – не дал договорить тот ровным тоном. – Да, понимаю. Придётся сделать то, чего делать не следует. – С этими словами он снова стянул с плеча ремень сумки, запустил туда руку, вовсе не глядя, где то, что он ищет, и достал новый пузырёк невиданной трёхгранной формы и что-то, обёрнутое в плотную бумагу.

– Присядь, – велел он Тарквинию. Тот немедленно исполнил команду, опустив мальчишку головой себе на колени. Ашш подал ему свою заколдованную баклажку и бумажный свёрток. Тарквиний учуял слабый запах: это было жирное варёное мясо с чесноком! – и пришёл в настоящий восторг. Он так и не спросил Кита, чем (и как) тот пытался его кормить те трое суток, что он валялся после опоя, ничего не замечая и не соображая; но сейчас он был так зверски голоден, что готов был сожрать не меньше половины пещерного мамонта: было б где взять!!!

– Поешь, но быстро, – вручая здоровенный кусище наёмнику, проинструктировал его Ашш, а сам присел рядом на корточки, взял холодную правую руку Кита и стал считать удары сердца, как это делают врачи; впрочем, Тарквиний, только и успевший буркнуть «Спасибо!!!» и немедленно впившийся в свежее, мягкое, вкуснейше приготовленной мясо, нимало не удивился бы, услыхав, что этот дядька и есть настоящий лекарь. Ведь медицинских колец на руке не видно будет, пока знахарь их сам показать не захочет! А сейчас не до показов.

Результаты подсчёта, похоже, не вызывали радости: смуглое лицо Ашша совсем не выглядело довольным. Он снова нахмурил брови, покачал головой, опять запустил руку в сумку и извлёк лёгкую оловянную чашку, в которую до половины плеснул фруктовой воды из баклажки. Затем, снова хмурясь, снял с трёхгранного флакона крышку; у пузырька оказалось очень узкое горлышко, из которого жидкость могла вытекать только по капле. Именно выцеживать их по одной Ашш и принялся, держа флакон над оловянной чашкой, поставленной на бугристый каменный пол. На пятнадцатой капле он остановился и что-то произнёс: три слова, прозвучавших незнакомо и как-то с присвистом, переходящим в шипение. Фруктовая вода в чашке вдруг забурлила и сделалась тёмной, как крепкий чай. Тарквиний ошарашенно уставился туда, хлопая глазами.

– Жуй, – напомнил Ашш серьёзно. Наёмник спохватился и усиленно заработал челюстями. Ашш, видимо, оценил усердие, потому что кивнул в знак одобрения, сел на колени и погладил Кита по лицу, дважды слегка надавив на виски и под правым ухом. Мальчик немедленно вздохнул поглубже, медленно открыл глаза. Зрение, видимо, вернулось не сразу, но, наконец, он сумел рассмотреть оба лица, склонённых над ним, узнал их и слабо улыбнулся.

– Привет, соня! – неразборчиво буркнул Тарквиний, жуя изо всех сил. – Ашш, а Китюхе-то поесть можно?!

– Нет, – отозвался смуглый злодей. – Пока – только питьё… вот это, – он подал Киту оловянную чашку. Кит попытался сесть, наёмник помог ему, и мальчишка взял чашку в слабые пальцы и поднёс к самым глазам. Тарквиний только сейчас заметил, что он старается всё рассмотреть как можно с более близкого расстояния, и до него, наконец, дошло, что мальчишка ещё и плохо видит. А чего у него вообще в порядке, а?!

Мальчик тем временем послушно выпил всё содержимое. Ему и в голову не пришло спрашивать: что ему такое дают? На отказ в еде он даже и внимания не обратил – так нехорошо ему было сейчас. Ашш кивнул, забрал у него чашку и посмотрел на наёмника с явным намёком, но тот уже был готов: от мяса осталась только бумажка, в которую оно было завёрнуто!

– Отлично. Теперь – бегом отсюда, господа, – забирая эту бумажку и пряча в карман куртки, приказал он. Тарквиний вскочил, отпил из баклажки, вернул её хозяину и протянул Киту руки:

– Давай, братишка, иди сюда.

– Что ты! – сразу испугался мальчишка, мотая головой. – Да ты же надорвёшься, Тарквиний, милый!.. Я сам пойду!..

– Не надорвётся, – возразил Ашш, вставая и снова оглядываясь. – Вы обещали слушаться, господа мои…

– Так точно, – отозвался наёмник, не обращая внимания на жалобный слабый лепет протеста, и подхватил Кита на руки… И обалдел: вся тяжесть исчезла!!! Мальчишка теперь весил, словно совсем маленький ребёнок, а это для здорового молодого мужика, понятно, не груз. Тарквиний в восторге расхохотался, но почти беззвучно, велел Киту держаться покрепче и посмотрел на Ашша. Тот впервые слабо улыбнулся и кивнул, затем закинул за спину свою сумку, в которой, кажется, можно было отыскать всё что угодно, и неторопливо бесшумно зашагал вперёд, в сторону горящего факела. Тарквиний пошёл за ним. Внезапно знакомое чувство, будто кто-то наблюдает за ними из густой темноты вне скудного пятна света, заставило его вздрогнуть. Ашш мгновенно обернулся.

– Эти безопасны. Они сейчас всё, что могут, – это смотреть, но потом не вспомнят, – пояснил он, показывая рукой куда-то в полумрак. Оказалось, там тоже почти такая же камера, в какой встретились наёмник и мальчик-проститутка без лицензии, только не на три десятка душ, а на 10, не больше. За решёткой на широком тюфяке сидели сразу три огра-тюремщика, братски обнимались и чуть слышно хором что-то урчали с блаженными голубыми очами, возведёнными горе. Зрачки в сих очах расплылись и явно ничего не различали. Трое аккуратно, без звука прошмыгнули мимо камеры. Урчание счастливо продолжилось.

От площадки с камерой тоже отходили коридоры, но уже не два, а сразу пять, причём в двух было абсолютно черно. Оттуда отвратно несло, но это не был обычный застоявшийся запах нечистот, так свойственный почти всем тюрьмам, кроме замков для благородных персон. Нет, это был запах, будто неподалёку обмелело озеро, рыба и всякая иная живность в нём долго болела гнойной заразой, потом перемёрла, а теперь разлагается под тощим саваном из пропавших водорослей, политых… Ф-фу-у-у, да что за сравнения в голову лезут?!

– О боги, что за вонь такая?! Будто обычной мало?! – возмутился наёмник вполголоса. Ашш впереди него обернулся.

– Это – рыбный пруд, где размножают рыбу для еды заключённых, – любезно пояснил он. Тарквиний промолчал, но ужасно обрадовался, что Кит ему так и не сказал, чем их тут угощали!

Они пошли по чуть более узкому, чем остальные, хорошо освещённому коридору. Через сотню шагов коридор вдруг свернул почти под прямым углом, и из этого ответвления послышался тяжёлый, низкий далёкий гул и похожие на дробь копыт частые, ритмичные удары. Кит на руках наёмника вздрогнул, вскинулся.

– Это же… колокол… и барабаны?.. – испуганно спросил он. – Пожарные барабаны и колокол, точно! Где-то большой пожар!

– Подожгли, – согласился Ашш спокойно. – Вот ему праздник, пусть получает удовольствие. Алчность никогда никого не приводит к добру, господа мои.

– Э-э… а о ком ты? – удивлённо спросил наёмник.

– О губернаторе, – безучастно ответил Ашш. – Его предупреждали ещё за много месяцев до сегодняшнего дня: в этом году не надо устраивать никаких шумных сборов народа, зрелищ… и прочего. Но это был бы такой удар по карману! Одни ярмарки и лотереи сколько принесут! А театры, выставки и концерты! А на все предупреждения у него – «договор о помощи» с Главой Серебристой Гильдии Кенеем… Но только не в этом году, господа!

Его прервал близкий, тяжкий удар, и стены тюрьмы вокруг них вдруг страшно содрогнулись. За их спинами совсем рядом раздался мерзкий скрежет, и по стене и потолку внезапно зазмеилось бесчисленное множество трещин. Пол под ногами заколебался, эхо донесло тяжёлый грохот совсем рядом – примерно к площадки перед камерой. Похоже, из стен и с потолка полетели куски расколотого камня. Раздались испуганные ревущие вопли на три голоса – это огры за решёткой кое-как очнулись в виду смертельной угрозы, нависшей прямо над рыжими одурманенным головами. Ашш схватил Тарквиния за руку и бросился бегом к концу коридора. Стало почти темно: трещина в стене выбила скобу, факел вывалился на пол и почти погас. В полу открылась немалых размеров дыра, через которую пришлось прыгать.

– Каталажке конец! Хоть что-то хорошее! – философски заметил наёмник на бегу. Тут перед ними оказалась ещё одна винтовая лестница, но ей, похоже, давным-давно никто не пользовался: на ведущих глубоко вниз ступенях лежал плотный слой пыли. Ашш, увлекая за собой Тарквиния и держась почти вплотную к стене, бросился вниз. Внезапно шум и грохот теперь уже над их головами повторились: тяжело ухнул новый взрыв. Лестница заколебалась вместе с расколовшейся стеной, ступеньки заходили ходуном, но Ашш, словно не придавая этому значения, мчался всё глубже и глубже вниз в душную темноту!

Внезапно лестница кончилась, они оказались в плавно поднимающемся недлинном коридоре. Им в лицо плеснуло мокрым ветром. Свежим ночным ветром, прилетевшим с моря с последней осенней грозой. Ашш сбавил скорость и уже не побежал, а просто быстро зашагал вперёд, и совсем скоро они остановились перед, казалось бы, сплошной стеной, перегородившей выход… куда-то. Но теперь уж Тарквиний знал эти штучки!

Как он и ожидал, Ашш достал многогранный пузырёк, открыл и поводил им по воздуху, будто давая стене принюхаться, и на камне вновь возникло голубоватое свечение… Но вот на этот раз препятствие оказалось серьёзнее. Увидев, как по пятну пробегают, чуть слышно потрескивая, маленькие жёлтые извилистые молнии, чародей резко отступил назад. Голубоватый свет угас.

– На полу, господин Ашш… – вдруг указал ему Кит, которого наёмник держал, как младенца, велев ему только за шею ухватиться: если вдруг что, пускай повиснет, чтоб Тарквиний сумел руки высвободить! Мальчишка, вполне очухавшись, вертел головой по всем сторонам сразу, и сейчас показывал куда-то вниз.

Ашш немедленно взглянул туда, низко наклонился, аккуратно повёл двумя пальцами по воздуху над грубо обтёсанным камнем… Ага: под его рукой немедленно засветилась белая полоса, отчёркивающая подход к стене: не ближе локтя!

– Так… – переводя дух, проговорил наёмник. Ашш чуть приподнял брови:

– Что?

– Ну, как же… Не подойти ведь… Что делать-то?.. Неужто… обратно?!

– Тарквиний из Эрига, – с вежливой улыбкой осведомился Ашш, растирая ладони, как если бы в них что-то лежало. – Неужели ты полагаешь, что я, Ашш Болотная Гадюка, ассасин из Обители Змей, позволю какому-то глупому заклятию, которому всего-то 200 лет, остановить нашу милую дружескую компанию в шаге от выхода на волю? Ты дурно обо мне думаешь, я на тебя в обиде!

У наёмника глаза вылезли за пределы дозволенного природой.

– Ч-ч-ч-чего?!

– А я догадался… Я догадался!.. – с настоящим восторгом в слабом голосе закивал Кит. Тарквиний с открытым ртом хлопал глазами – хорошо хоть не ушами, тут и так сквозняк!

Пока он так стоял, Ашш преспокойно присел над самой белой линией, встряхнул растёртыми руками и что-то произнёс. Послышался тихонький скрежет, будто вор резал стекло алмазом, и вдруг белый свет мигнул и погас, а на стене загорелось мерцающее голубоватое пятно, на которое немедленно полетели брызги из готового к употреблению многогранника. Ярко-голубой неровный круг пролёг по камню, Ашш взял наёмника под локоть и выпихнул наружу, затем вынырнул сам. Свет круга погас, воцарилась ночная тьма. Они были-таки свободны.