Спецназ по соседству

Глава 3

Мозг плавится. Медленно, тягуче, будто сыр на пицце, которую забыли в микроволновке. Кто-то словно взял огромные наушники, надел их прямо на мою черепную коробку и включил на полную громкость саундтрек к персональному апокалипсису. Тяжелые гитарные риффы вгрызаются в подкорку, барабаны отбивают бешеный ритм прямо по вискам, а чей-то истошный, нечеловеческий вопль, который, видимо, считается вокалом, пытается вырвать мою душу из тела через ушные раковины.

Я резко распахиваю глаза. За окном беспросветная серость, достойная лучшего фильма о конце света. Сквозь щель в шторах сочится хмурый, безрадостный свет осеннего утра. Нащупываю телефон на тумбочке, экран обжигает сетчатку. Семь двадцать.

Семь. Двадцать. Утра!

Твою мать!

Я легла в пять. Поспала чуть больше двух часов. Двух жалких, несчастных часов! После ночи, которую я провела, слушая, как мой сосед устраивает в своей комнате филиал Содома и Гоморры.

Рычание, которое вырывается из моей груди, могло бы напугать стаю голодных волков. Все. Хватит. Предел моего ангельского терпения был достигнут еще вчера, когда этот полуголый Аполлон читал мне лекцию о правилах общежития. Сегодняшний утренний концерт – это уже объявление войны.

Я пулей вылетаю из кровати, на ходу натягивая шорты и футболку. Волосы спутаны, под глазами наверняка залегли огромные тени, но мне плевать. Сейчас я – фурия, богиня мщения, и моя единственная цель – заставить эту адскую шарманку замолчать. Навсегда.

Выскакиваю в коридор. Звук становится еще громче, он идет не из его комнаты, а… из ванной. И сквозь грохот металла я слышу шум воды. То есть это чудовище не просто решило разбудить весь дом, оно еще и наслаждается утренним душем под аккомпанемент группы, явно призывающей сатану.

Внутри меня все закипает. Подлетаю к двери ванной и со всей силы барабаню по ней кулаком. Дерево гулко отзывается, но на фоне музыки мой стук – что слону дробина.

– Эй! Тут занято! – раздается из-за двери его приглушенный, до омерзения спокойный голос.

– Я знаю, что занято! – ору я в ответ, срывая голос. – Выруби свою шарманку! Людям спать надо!

Секундная пауза. Я уже почти верю в чудо, в то, что в нем проснулась совесть. Но вместо тишины музыка просто продолжает звучать с той же наглой, монотонной громкостью. Для кого-то другого она, может, и не показалась бы оглушающей, но для моего невыспавшегося мозга и обостренного слуха – это настоящая пытка. Глухие басы проникают сквозь стену, будто ввинчиваясь мне прямо в виски.

– Ты издеваешься?! – кричу я, и мой голос тонет в очередном гитарном риффе.

Он издевается, точно вам говорю! Нагло, открыто, получая удовольствие от моей беспомощности. Со злости, уже не соображая, что делаю, я со всей дури пинаю дверь ногой.

– Ай! – шиплю сквозь зубы.

Боль простреливает от большого пальца до самого колена. Отличное начало дня: невыспавшаяся, злая и с ушибленным пальцем. Прихрамывая, отскакиваю от двери и в бессильной ярости смотрю на нее. Ноль реакции. Он просто игнорирует меня, продолжая поливаться водой и «наслаждаться» музыкой.

Я стою под дверью еще минут десять, чувствуя, как дергается глаз. Все, хватит. С этим животным нельзя по-человечески. Значит, будем действовать его же методами. Мой коварный план требует немедленных корректировок. В голове рождается идея. Дерзкая, мстительная и совершенно гениальная в своей простоте.

Разворачиваюсь и, хромая, иду в гостиную. Распахиваю настежь огромное окно, впуская в квартиру промозглый питерский ноябрь. Ледяной ветер тут же врывается внутрь, задирая шторы и пробегая по коже колючими мурашками. Отлично. Иду в его комнату – то же самое. Сквозняк гуляет по квартире, как у себя дома. Идеально. И жутко холодно. Ежась, я прошмыгнула в свою комнату, схватила с кровати толстый плед и, вернувшись в коридор, закуталась в него, как в кокон.

Теперь, когда он, распаренный после горячего душа, выйдет в этот ледник, его ждет незабываемый экспириенс. Может, хоть воспаление легких научит его уважать соседей.

С чувством глубокого удовлетворения я возвращаюсь к ванной. Сажусь на пол, прислонившись спиной к стене, обнимаю колени и жду. Я готова ждать сколько угодно. Теперь это дело принципа.

Минут через пятнадцать, которые кажутся вечностью, музыка в ванной наконец стихает. Еще через пять дверь со скрипом открывается, и на пороге появляется он. Снова в одном полотенце, небрежно обмотанном вокруг бедер. Мокрые темные волосы в беспорядке, на широкой груди и плечах блестят капли воды. И смотрит на меня сверху вниз с откровенной, неприкрытой насмешкой.

Ледяной сквозняк пробегает по его коже морозными иголками, но, кажется, совсем его не смущает. Ни один мускул не дрогнул на его лице. Черт бы его побрал!

– Наслаждаешься утренней свежестью, котенок? – спрашивает он хриплым голосом, легко перешагивая через мои вытянутые ноги, будто я нелепое препятствие, мусор на его пути. – Впрочем, правильно, холод способствует сохранению упругости кожи. Морщин меньше будет.

– Мне двадцать, придурок! У меня нет морщин!

– Правда? А я думал, это чудодейственный ботокс и кровь девственниц.

Я молча провожаю его убийственным взглядом. Козел! Так и хочется вцепиться в это полотенце и сдернуть его к чертям. Накинуть на его мощную шею и душить, душить, душить! Но я сдерживаюсь. Сосед скрывается в своей комнате, и я слышу, как щелкает замок.

Поднимаюсь с холодного пола, ощущая, как затекло все тело. Закрываю окна, но воздух в квартире еще долго остается стылым и неуютным. Война войной, а замерзать самой в мои планы не входит.

Весь следующий час я собираюсь в институт как в тумане. Тело ломит от недосыпа, голова гудит. В зеркале на меня смотрит бледный зомби с красными глазами и клоком волос на голове. Кое-как приведя себя в подобие человека, я выхожу из квартиры, молясь всем богам, чтобы не столкнуться с соседом снова.

В деканате я, не раздумывая, пишу заявление о переводе на заочное отделение. Девушка-секретарь удивленно поднимает на меня брови – одна из лучших студенток потока добровольно уходит с очного? Но я непробиваема. Это решение созрело давно, а вчерашний день стал последней каплей. Я больше не хочу зависеть от отца. Ни от его денег, ни от его контроля. Я справлюсь сама. Найду работу, буду платить за эту чертову комнату и учебу. Докажу. И ему, и себе.

После обеда возвращаюсь домой. С замиранием сердца открываю дверь, но квартира пуста. Тишина. Блаженная, оглушительная тишина. Кажется, мой мучитель куда-то свалил. Наверное, на свою работу – людей пытать или что он там делает.

Внезапно чувствую дикий голод. Вчерашний стресс и сегодняшний недосып требуют немедленной компенсации. И я решаю сделать то, что всегда успокаивает мои нервы – готовить. А готовить я буду не что-нибудь, а борщ. Густой, наваристый, настоящий, как был у мамы.

Я раскладываю продукты, включаю на телефоне свой любимый плейлист – тихий, спокойный инди-рок, полная противоположность утреннему металлическому аду. И погружаюсь в процесс. Шинкую капусту, натираю свеклу, обжариваю лук с морковкой… Ароматы смешиваются, наполняя кухню уютом. Я чувствую, как напряжение медленно отпускает.

Через полтора часа передо мной стоит целая кастрюля рубинового, дымящегося совершенства. Я наливаю себе полную тарелку, добавляю ложку сметаны и, устроившись за столом, с наслаждением ем. Доев, я тщательно вымыла за собой посуду. Все должно быть идеально. Это ведь и моя кухня тоже.

Закончив с делами, я иду к себе. Плюхаюсь на кровать, беря в руки телефон, и передо мной открывается жестокий мир поиска работы. «SMM-менеджер в ритуальное агентство», «Копирайтер для онлайн-магазина интим-товаров», «Оператор колл-центра по продаже чудо-пылесосов». От таких перспектив хочется выть. Я пролистываю страницу за страницей, отправляю резюме на более-менее приличные вакансии, но с каждым кликом веки тяжелеют. За окнами окончательно темнеет, и мои глаза начинают слипаться, строчки плывут перед глазами. В какой-то момент я просто отключаюсь; пальцы разжимаются, и телефон безвольно падает на одеяло…

На следующее утро, напевая под нос какую-то веселую мелодию, я в предвкушении шлепаю на кухню. Сейчас сделаю себе кофе, пару бутербродов, и утро будет идеальным. Подойдя к холодильнику, я распахиваю дверцу и… застываю. Моя кастрюля, которую я вчера предусмотрительно убрала на верхнюю полку в холодильник, стоит совсем не там, где я ее оставила. Сердце тревожно екает. Дрожащей рукой тянусь к ней, поднимаю крышку.

А она почти пустая. На дне сиротливо плещется пара половников супа.

В голове на секунду становится пусто. Может, я сплю? Может, это галлюцинация, вызванная остатками вчерашнего стресса? Я закрываю и снова открываю глаза. Нет, картина все та же. Борща нет.

Медленно закрываю дверцу холодильника. И вижу его. Маленький белый листочек, прилепленный магнитом. Дрожащими руками срываю его. Кривой мужской почерк, всего три слова.

«Спасибо, было вкусно. Г.»

Во мне все закипает в ту же секунду. Кровь приливает к лицу. Ярость, которую я испытываю в этот момент, не сравнима ни с чем.

Это не просто злость. Это цунами. Это извержение Везувия.

Этот… этот варвар! Этот пещерный человек! Он сожрал. Весь. Мой. Борщ! Кастрюлю борща, которую я сварила на несколько дней!

Не помню, как долетаю до его двери. Кулаки сами начинают колотить по дереву с такой силой, что, кажется, я сейчас пробью в нем дыру.

– Эй! Ты! А ну открой!

Дверь распахивается так резко, что я едва успеваю отскочить. На пороге стоит мужчина. Заспанный, взъерошенный, в одних боксерах, которые сидят на нем так, что лучше бы он снова был в полотенце. Трет глаза и смотрит на меня мутным взглядом.

– Ты сожрал мой борщ! – визжу я, тыча пальцем в его наглую грудь.

Он зевает, прикрывая рот ладонью, и лениво смотрит на меня.

– Не «эй», а Глеб. Запомни, котенок, – его голос хриплый ото сна. – И не сожрал, а продегустировал. Ты вкусно готовишь, мелкая.

– Я могла неделю это есть! – во мне все клокочет, эмоции переполняют. Еще чуть-чуть, и я точно за себя не отвечаю. Прибью скотину!

– Не могла, – он лениво облокачивается на дверной косяк, и его взгляд становится насмешливым. – Он бы испортился. Я спас тебя от пищевого отравления. Можешь не благодарить.

И он захлопывает дверь прямо перед моим носом.

Я стою в коридоре, глядя на закрытую дверь, хватая ртом воздух, и чувствую себя полной идиоткой. Он опять победил. Легко, играючи, даже не проснувшись толком.

Возвращаюсь на кухню, срываю с холодильника его издевательскую записку, комкаю и швыряю в мусорное ведро. Все. Хватит. Разговоры с ним бесполезны. Он понимает только язык силы. Или… язык правил. Только на этот раз правила буду устанавливать я.

Топаю в свою комнату, хватаю лист бумаги со стола, ручку и начинаю писать. Эмоции хлещут через край, превращаясь в строчки на бумаге.

«ПРАВИЛА СОВМЕСТНОГО ВЫЖИВАНИЯ В КВАРТИРЕ»

МУЗЫКА: Прослушивание музыки в наушниках – приветствуется. Прослушивание музыки через колонки с 23:00 до 10:00 – карается всеми видами бытовых диверсий.

ВАННАЯ: Утренние концерты в душе запрещены. График посещения ванной комнаты будет составлен и вывешен дополнительно. Нарушение графика равносильно объявлению войны.

ЕДА: Моя еда – это МОЯ еда. Поедание чужой еды без разрешения приравнивается к воровству в особо крупных размерах (особенно борща!). Наказание – смерть.

ГОСТИ: Ночные гости женского пола, издающие громкие звуки, должны быть обеспечены кляпами. В противном случае, я оставляю за собой право включать сигнализацию или вызывать экзорциста.

ЧИСТОТА: Разбрасывать свои полотенца и прочие части туалета по квартире запрещено. Грязная посуда в раковине дольше часа – повод для вызова санэпидемстанции.

Перечитываю список. Выглядит внушительно. Почти как декларация независимости. С чувством выполненного долга подхожу к холодильнику и с силой пришпиливаю свой манифест несколькими магнитами. Вот так. Теперь это официальный документ. Территория размечена.

Я поворачиваюсь, чтобы с победным видом удалиться в свою комнату, и застываю на месте.

Дверь его комнаты открыта. Он стоит, прислонившись к косяку, скрестив руки на своей мощной груди. На нем уже джинсы и серая футболка, обтягивающая рельефные мышцы. И он смотрит. Смотрит на меня. На его губах играет ленивая, издевательская ухмылка.

– Развлекаешься, котенок?

Глава 4

Будильник.

Мерзкий, настойчивый звук, который врывается в остатки моего сна и безжалостно выдирает меня из теплого, уютного небытия. Я с глухим стоном перекатываюсь на другой бок и накрываю голову подушкой, пытаясь отгородиться от жестокой реальности. Но электронный говнюк на тумбочке не унимается.

Спустя минуту я сдаюсь. Откидываю подушку и, не открывая глаз, шарю рукой по тумбочке в поисках источника звука. Пальцы натыкаются на холодный пластик телефона. Я с силой впечатываю палец в экран, и адская трель наконец-то стихает.

Тишина.

Блаженная, оглушительная тишина. Я лежу неподвижно, прислушиваясь. Уши все еще гудят от будильника, но… посторонних звуков нет. Нет тяжелого рока, который вчера утром чуть не довел меня до нервного срыва. Нет грохота гитар и сатанинского вокала, проникающего сквозь стену. Ничего.

Я медленно открываю глаза. На лице сама собой расползается сонная, но донельзя довольная улыбка.

– Какой молодец, – шепчу я в пустоту. – Услышал все-таки.

Неужели в этом куске ходячих мышц и наглости есть зачатки разума? Неужели мой гениальный план, вывешенный на холодильнике, возымел действие? Приятное тепло разливается по телу. Маленькая, но такая сладкая победа. Я заставила Глеба считаться со мной! Это определенно повод для гордости и хорошего завтрака.

Окрыленная этим открытием, я вываливаюсь из кровати и, шаркая босыми ногами по прохладному ламинату, шлепаю на кухню. Мысли уже рисуют радужные картины: сейчас я сварю себе ароматный кофе, сделаю пару тостов с сыром и буду наслаждаться утром в тишине и покое.

Выхожу за дверь, бросая взгляд на холодильник, где вчера я повесила лист. Список на месте. Но что-то в нем не так.

Я подхожу ближе, щурясь спросонья. И замираю. Кровь медленно начинает закипать в жилах, а триумфальная утренняя эйфория испаряется без следа, уступая место холодной, звенящей ярости.

Напротив каждого моего пункта, выведенного почти каллиграфическим почерком, красовались… рожицы. Маленькие, наглые, криво нарисованные черной ручкой рожицы.

Напротив пункта про музыку – рожица с рожками, как у чертенка.

Напротив пункта про ванную – смайлик, показывающий язык.

Напротив пункта про еду – жирная, облизывающаяся морда кота.

А напротив пункта про ночных гостей с кляпами – подмигивающий смайлик.

– Га-а-аденыш! – шиплю я, сжимая кулаки до побелевших костяшек.

Он не просто проигнорировал мои правила. Он надругался над ними!

Хочется взять что-нибудь тяжелое и как врезать Глебу по наглой, самодовольной морде!

– Я тебе отомщу, гад, – цежу я сквозь зубы, глядя на закрытую дверь его комнаты. – Ты у меня еще попляшешь!

Но, к моему глубочайшему сожалению, дверь так и остается закрытой. В квартире тихо. Слишком тихо. Видимо, этот вандал уже умотал куда-то, оставив меня наедине с последствиями его творчества и кипящей яростью.

Ну ничего. Месть – это блюдо, которое подают холодным. А у меня впереди много времени, чтобы придумать что-то поистине дьявольское.

После душа, который немного остудил мой пыл, и чашки крепкого кофе, выпитого залпом, я сажусь за ноутбук. Ярость яростью, а финансовую независимость никто не отменял. Мне нужна работа. Срочно.

Я пролистываю бесконечные страницы сайтов с вакансиями. Все не то. Мне нужно что-то, что будет приносить достаточно денег, чтобы оплачивать эту чертову комнату, учебу и не умереть с голоду.

И тут мой взгляд цепляется за объявление.

«Требуется администратор в элитный спа-салон 'La Fleur'. График гибкий. Оплата высокая. Опыт не требуется. Приятная внешность и коммуникабельность приветствуются».

«La Fleur». Звучит красиво. Элитный. Высокая оплата. Гибкий график. Это же просто джекпот! Я тут же представляю себе стильное, залитое мягким светом помещение, ароматы эфирных масел, тихую расслабляющую музыку. Я буду сидеть на ресепшене в элегантной форме, улыбаться состоятельным клиенткам, записывать их на массаж и обертывания… Идеально!

Не раздумывая ни секунды, я нажимаю «Откликнуться» и отправляю свое скромное резюме. Ответ приходит почти мгновенно.

«Добрый день, Аврора. Мы рассмотрели Ваше резюме. Приглашаем Вас на собеседование сегодня в три часа дня по адресу…».

Сердце радостно екает. Вот она, удача!

Остаток дня я провожу в приятных хлопотах. Перерываю весь свой гардероб в поисках чего-то подходящего. Выбор падает на строгое темно-синее платье, которое я покупала для какого-то университетского мероприятия. Делаю легкий макияж, тщательно укладываю свои длинные волосы в аккуратный хвост. В зеркале на меня смотрит серьезная, ответственная девушка. Идеальный кандидат на должность администратора в элитном спа-салоне.

Ровно в три часа я стою по указанному адресу. Салон располагается в старинном здании в центре города. Никаких кричащих вывесок, только изящная золотая табличка с названием «La Fleur». Я сглатываю подступивший комок волнения и толкаю дверь.

Внутри царит полумрак. Интерьер поражает своей роскошью: бархатные диваны глубокого винного цвета, тяжелые портьеры, позолота на стенах, в воздухе витает густой, пряный аромат каких-то благовоний. За стойкой ресепшен, сделанной из темного дерева, меня встречает женщина лет сорока пяти. Идеальная укладка, безупречный макияж, строгий черный костюм.

– Добрый день, – произносит она бархатным голосом. – Вы на собеседование?

– Да, здравствуйте. Я Аврора Виленская.

– Зоя Аркадьевна, директор, – представляется она. – Пройдемте в мой кабинет.

Ее кабинет оказывается еще более роскошным, чем холл. Зоя Аркадьевна садится в свое кресло и жестом указывает мне на стул напротив.

– Итак, Аврора, – она внимательно изучает меня цепким взглядом. – Вы хотите у нас работать. Почему?

– Мне кажется, это очень интересная сфера, – начинаю я свой заготовленный спич. – Создавать для людей атмосферу отдыха и релаксации, помогать им…

– Похвально, – прерывает она меня. – Но наша главная задача – сделать так, чтобы клиент остался доволен. Очень доволен. Наши клиенты – люди взыскательные, с высоким статусом. Они приходят к нам не просто за массажем. Они приходят за… впечатлениями. Понимаете?

– Да, конечно, – киваю я, хотя ее формулировки кажутся мне немного странными. «Впечатления»? Ну, наверное, имеется в виду высокий уровень сервиса.

– Работа администратора у нас – это не просто «записать и рассчитать», – продолжает Зоя Аркадьевна. – Вы – лицо нашего салона. Вы должны знать весь спектр наших услуг. Знать, что предложить конкретному клиенту, исходя из его… пожеланий.

Она достает из ящика стола ламинированный лист и протягивает мне.

– Это наш прайс-лист. Ваша задача – выучить его наизусть. Чтобы от зубов отскакивало.

Я беру листок и пробегаю глазами по названиям. И тут мой мозг немного подвисает.

«Танец гейши».

«Дыхание дракона».

«Шепот нимфы».

«Прикосновение Шивы».

«Императорский жезл».

Что за… странные названия для спа-процедур? Может, это какие-то восточные техники? Я с недоумением поднимаю глаза на Зою Аркадьевну.

– Необычные названия, – осторожно замечаю я.

– Это наша концепция, – на губах женщины появляется загадочная улыбка. – Каждая процедура – это целое представление, ритуал. Выучите. На следующем собеседовании я вас проверю. Если справитесь – считайте, что работа ваша.

Несмотря на странный прайс-лист, я выхожу из салона в приподнятом настроении. Работа почти у меня в кармане! Высокая зарплата, гибкий график, престижное место. Нужно просто выучить эти дурацкие названия. Наверняка, это какой-то маркетинговый ход.

Воодушевленная успехом, я решаю зайти в супермаркет. Холодильник пуст, а вчерашний борщ был вероломно уничтожен. Теперь, когда у меня скоро будет работа, можно и шикануть. Я беру большую корзину и начинаю скидывать в нее все, что душа пожелает: сыр, авокадо, красную рыбу, свежие ягоды, упаковку круассанов. Корзина быстро наполняется до краев.

Я подкатываю свою гору продуктов к кассе, выкладываю все на ленту и с гордостью смотрю на свое богатство. Вот оно, начало финансовой независимости.

– Пакет нужен? – скучающим голосом спрашивает кассирша.

– Да, пожалуйста. Два. Или лучше три.

И в этот момент я слышу за спиной до боли знакомый низкий голос с ленивыми, насмешливыми нотками:

– Собралась кормить роту солдат, принцесса?

Я резко оборачиваюсь.

Глеб.

Стоит прямо за мной в очереди. На нем потертые джинсы, обтягивающий лонгслив и расстегнутая куртка. В руках у него сиротливая корзинка, в которой лежит пачка пельменей, кетчуп и бутылка кефира. Мужчина смотрит на мою гору продуктов, потом на меня, и в его карих глазах пляшут смешинки.

– А ты, я смотрю, на строгой диете? – ядовито интересуюсь я, кивая на его скудный набор.

Уголок его губ ползет вверх.

– Это называется «мужской ужин», детка. Быстро, сытно и без заморочек. Не всем же нужны трюфели и артишоки для счастья.

– Очень остроумно, – цежу я сквозь зубы, отворачиваясь к кассирше.

Я молча оплачиваю покупки и, проигнорировав Глеба, который как раз расплачивался за свои пельмени, подхватываю три тяжеленных пакета. Гордость не позволяет мне даже посмотреть в его сторону. Я справлюсь сама.

Выхожу из магазина и уверенно направляюсь в сторону дома. Но уже через пару десятков метров понимаю, что совершила ошибку. Ручки пакетов впиваются в ладони, а вес тянет к земле. Стиснув зубы, я иду дальше, слыша неторопливые шаги за спиной.

Пройдя еще немного, я сдаюсь. С глухим стуком ставлю пакеты на асфальт и, морщась, разминаю занемевшие пальцы. Мой героический поход явно провалился.

Я оборачиваюсь. Глеб стоит в нескольких шагах, наблюдая за мной с легкой усмешкой. В одной руке у него болтается его скромный пакетик.

– Что, не рассчитала силы, котенок? – в его голосе звучат знакомые насмешливые нотки.

Я вздыхаю, признавая поражение.