Семён неспеша колесил по улицам родного захолустного городка на стареньком, покрытом пылью грузовичке и размышлял о том, как же тосклива жизнь дальнобойщика в этом забытом Богом месте. Город был таким серым и невзрачным, что даже перелётные птицы, пролетая мимо, предпочитали отклониться от маршрута – лишь бы не заснуть от скуки и не рухнуть на крыши унылых панельных коробок.
Философские мысли Семена быстро сменились надеждой заблудиться по пути и не возвращаться домой. В пыльную квартиру, где стены были увешаны узорчатыми бабушкиными коврами. Даже в ванной. Он знал: дома его ждут три дочери. Семен никогда не был женат и очень удивился, когда, однажды вернувшись из рейса, застал дома троих девиц.
– То ли от сырости они тут выросли, то ли от пыли, – решил он тогда, почесывая затылок.
Со временем Семён привык к ним и даже проникся их своеобразными характерами.
***
Двадцатипятилетняя Маришка, старшая дочка, могла бы стать живописной иллюстрацией к самым дерзким скетчам Монти Пайтон. Но когда их продюсер увидел её портфолио, он потерял рассудок и наутро исчез, оставив на столе нотариально заверенное завещание.
Тогда Маришка грустно покачала своим гигантским ящиком для инструментов, который находился там, где у обычных людей была голова.
Она была простой девушкой с самой обычной мечтой – выйти замуж. Могла часами листать свадебные журналы, хлопая глазками – крошечными, как два аккуратных апострофа, – и удивлённо приоткрывая рот, похожий на выдвижной шкафчик, из которого вот-вот посыплются молотки, отвёртки, тиски и наковальни.
Когда Маришка хмурилась, разглядывая очередное платье, её брови собирались в один огромный меховой валик – точно такой, каким Семён красил ворота своего гаража.
Журналы она читала не просто так: потихоньку собирала себе свадебный гардероб. У местного дизайнера была заказана квадратная фата, квадратные шляпки и огромное платье, больше похожее на чехол от папиного грузовика. Оно висело на стене и закрывало пёстрый шерстяной ковёр.
Маришка не сидела сложа руки – она регулярно ходила на свидания с местными мужчинами, знакомясь с ними через интернет. Её профиль на сайте знакомств сначала превратился в предмет фольклора, а потом – и в настоящую городскую мифологию.
Правда, женихи чаще всего попадались странные. Один, например, увидев фото, решил, что попал на барахолку и что Маришка просто продаёт свой старый шифоньер.
Но всё изменилось, когда она загрузила в анкету фотографию юной Анджелины Джоли. Предложения посыпались одно за другим. И всё же, к удивлению Маришки, мужчины приходили в замешательство от её очарования и сбегали уже в первые минуты свидания – кто-то срочно вспоминал о не выключенном утюге, кто-то внезапно уезжал спасать пингвинов.
Маришка, конечно, огорчалась, но не сдавалась. Она верила, что где-то там, в большом мире, есть мужчина, который полюбит её такой, какая она есть.
***
Средняя дочь Семёна, Настя, начинающая звезда Инстаграма и Тик Тока, не выпускала телефон из рук даже во сне. Все свои двадцать три года она посвятила поиску подписчиков и, как считала сама, добилась определённых успехов. Конечно, тысяч фолловеров у неё не было, но стабильно за её контентом следили фейковые аккаунты, сам Семён, три санитара и бабулька с лавочки у подъезда.
Настя с гордостью подслушивала, как соседка с недовольным видом обсуждала с подругами её новый розовый спортивный костюм с лампасами, расшитый пайетками. Изящно взмахнув мусорным пакетом, она бросила надменный взгляд через плечо и достала селфи-палку.
– Красоту можно встретить даже по дороге на мусорку, – подписала она под фото, швыряя пакет в контейнер.
Фронтальная камера её телефона работала в горячем режиме круглосуточно. Любое, даже самое ничтожное событие, становилось инфоповодом:
Настя моет пол? – Селфи с изящно выгнутой спинкой.
Чистит картошку? – Немедленно фото с подписью.
Смотрит в окно? – Грустное селфи с фильтрами и подписью: «Осенняя хандра».
Но однажды, фотографируя свой завтрак – овсянку со стаканом кефира, – Настя вдруг поняла, чего не хватает её блогу для мирового признания.
Единорога.
– Это же так просто и гениально! – воскликнула она, допивая кефир и направляясь к отцу.
– Папа! – закричала она, влетая в комнату к только проснувшемуся Семёну. – Ты же по всей стране ездишь, много где бываешь… Купи мне единорожку! Ну самую маленькую хотя бы. Это будет круто!
Семён, решив, что ему всё это снится, протёр глаза, зажмурился, но, открыв глаза, понял – нет. Настя всё еще стояла у его кровати.
– Доча, – обречённо выдохнул он, – единорогов не существует.
– Как это не существует?! – с ужасом ахнула Настя. – Я видела их… лично! В интернете! Они белые, с рогом и блестят на солнце!
– Это фотошоп, – авторитетно заявил Семён, разворачиваясь к стене.
– Нет! Настоящие! – не сдавалась Настя.
Но в ответ она услышала только храп.
Не дождавшись помощи, она решила действовать сама. Взяв кредит, она поехала на лошадиную ферму и купила белую кобылу с густой вьющейся гривой.
– Милочка, – прищурился пожилой фермер, – а ты точно умеешь с лошадьми обращаться? Что-то ты не похожа на наездницу.
– Конечно умею! Чего тут обращаться?! – отмахнулась Настя, утаскивая упирающуюся лошадь, бросавшую фермеру умоляющие взгляды.
Затащив беднягу на пятый этаж и втолкнув её в квартиру, Настя тут же принялась за подготовку к фотосессии. Привязав к лошадиной голове палку, вымазала её розовой краской и осыпала блёстками.
– Теперь ты – единорог, – довольно сказала Настя. – Зовут тебя Герман!
Лошадь ничего не ответила. Лишь тяжело вздохнула, подумав, что Герман – вообще-то мужское имя.
Инстаграм тут же наполнился фотографиями с «единорогом»: на нём, под ним, рядом с ним. Под каждой фото – вдохновляющие подписи:
«Мой новый друг – единорог Герман»
«Мечты сбываются!»
«Сказка в панельной девятиэтажке»
Подписчики оживились:
– Это обычная лошадь с палкой на голове, – заметил один.
– Лошадь в квартире?! Я сейчас полицию вызову! – гневно написала соседка.
– Настя, ты обалдела?! – возмутился третий под ником Семён.
Но Настя не сдавалась. Она продолжала снимать ролики в ТикТок, пока лошадь не начала подавать признаки морального истощения. И однажды, резко взмахнув гривой, кобыла стряхнула с себя блёстки, сбросила палку и, ругаясь на литературном русском языке, понеслась к выходу.
– Ты очень неблагодарная лошадь! – крикнула ей Настя, безуспешно пытаясь ухватить за хвост.
***
Младшая, любимая дочь Семёна – Наташка, в свои восемнадцать лет отличалась лёгкой, почти детской непосредственностью и кристально-чистым восприятием мира. Настолько чистым, что казалось, будто её мозг состоит из пальмового масла, конфетти и воздушных шариков.
Она могла часами сидеть на полу, беседуя с яблочным круассаном, оживлённо дискутируя на возвышенные темы.
– Привет, Круассанчик, – говорила она, бережно поднимая булочку с пола. – Как твоё настроение? Ты не обидишься, если я тебя укушу?
Она прислушалась к тишине.
– Хорошо, хорошо… – кивала она. – Я съем только половинку, а потом мы поиграем в прятки. Ты спрячешься за кроватью, а я буду тебя долго-долго искать.
Семён покачал головой и вздохнул:
– Наташка… ты же понимаешь, что круассан – это еда, а не друг?
– Ну пап… – прошептала Наташка, прикрывая круассану "ушки". – Не говори так при нём. А если он обидится?
Она нежно погладила булочку, грустно лежащую на полу.
– Круассан не может обидеться, – устало объяснил Семён. – Ему… всё равно. Он не живой.
– Может, может! – упорно возразила Наташка, прижимая круассан к груди.
Семён махнул рукой и вышел, бормоча что-то себе под нос. Но не прошло и минуты, как Наташка влетела следом, размахивая веником. Семён в испуге присел, прикрыв голову руками.
– Папа! – воскликнула она. – А почему мой веник не хочет цвести?
Соломинки в её руках были заботливо расправлены, словно лепестки.
– Я его поливаю, удобряю, – продолжала она. – А он – как был, так и остался!
Семён осторожно приподнялся и взглянул на дочку.
– Потому что веник… не цветёт. Он не растение, Наташ. Он – не живой.
Наташка замерла, перевела взгляд с веника на отца.
– Почему не живой? – ахнула она.
– Ну… – замялся Семён, – он сделан из палок и соломы… его собрали, понимаешь?