Участковый. Книга вторая

Зиновьев, сияя от того, что порядок постепенно восстанавливается, тут же откликнулся:

– Как же! Старая конюшня есть, еще до войны построенная. Рядом с фермой. Сейчас там сено храним да старый хлам. А что?

– М-м-м… Да так… Слушайте, а давно она заброшена?

– Так годо́в уже пятнадцать. Как Игнат помер.

– Ага… Ясно. А что с Игнатом?

– Да ничего. – Председатель фыркнул недовольно и махнул рукой. – Странный он мужик был. Характер – хуже самого ядовитого яду. От него супруга, еще сразу после войны ушла. Пока Игнат Родину защищал, она с пришлым мужичком спуталась да и отчалила в другое село. Так Игнат все годы по ней убивался. Ни одну бабу к себе больше не подпустил. А разве ж это нормально? Разве можно мужику-то без бабы? Вот он и становился с каждым годом все угрюмее, все злее. Под конец жизни вообще… Мне иной раз самому его прибить хотелось. Я тогда еще председателем не был.

– Отлично… – Высказался я, переваривая информацию. – Мне нужно ее осмотреть. Конюшню. Это может быть эпицентр… заражения.

– Дык конечно. Осмотрим. Я с вами! – вызвался председатель.

– Нет, – остановил я его. – Это опасно. Оставайтесь здесь, контролируйте процесс. Мы с товарищем Семёновым справимся.

Семёнов, услышав это, насторожился.

– Ты думаешь, зараза оттуда пошла? Может, подстраховаться как-то? Самим в этой твой соли обмакнуться. – Виктор кивнул в сторону бочек.

– Не надо, Витя. Оно только гамженшин действует. Похоже, Игнат тот был не очень хорошим человеком. Видать, что-то там в своей конюшне сотворил. Ну… Это биологическое оружие. Хотел жене отомстить. Или всем бабам. Но умер. А тут, по какой-то причине, пошла активация.

– Да ладно! – Ужаснулся старлей. – А как же это он?

– Кто ж теперь узнает. Может, у немцев подглядел, когда воевал. Может, у наших. – Продолжал я плести несусветную чушь, мысленно попросив прощения у Игната.

Хотя… С другой стороны, если мои догадки верны, то извиняться мне, вроде как, не за что. Пусть не совсем так, как я сейчас рассказываю, но создал проблему именно он. Вернее, его призрак.

– Витя, просто будь наготове. И… что бы ты ни увидел, не пугайся. Это могут быть… галлюцинации от остаточного излучения.

Старлей, услышав очередную порцию умных слов, мрачно кивнул, поправил кобуру с пистолетом и решительно направился за мной.

Старая конюшня стояла в сотне метров от коровника, поодаль от жилых домов. Деревянное, покосившееся здание с провалившейся кое-где крышей. От него веяло заброшенностью и тишиной, которая казалась неестественной после недавнего балагана на площади.

Я приоткрыл скрипучую дверь, и мы вошли внутрь. В воздухе висела густая пыль, пахло старым сеном, грибком и чем-то еще… кислым, протухшим. Лучи заходящего солнца пробивались сквозь щели в стенах, выхватывая из полумрака груды старого железа, сломанные телеги и горы сухого сена.

– Ну и хоромы, – проворчал Семёнов. – Кто тут может жить, кроме крыс?

Я не ответил. Я чувствовал холодок, бегущий по спине и легкий запах полыни. Это состояние было мне знакомо. Похоже, каждый раз, если рядом со мной происходит что-то потустороннее, я ощущаю эту чертову полынь.

Вытащил из кармана горсть соли и медленно двинулся вглубь сарая.

– Иван, ты чего это? – удивленно спросил Семёнов, наблюдая, как я рассыпаю соль по полу, очерчивая круг. – Это тоже часть дезинфекции?

– Можно и так сказать, – буркнул я, продолжая свое дело. – Ты, Витя, не отвлекайся. Ты следи, чтоб сюда за нами никого не понесло. И чтоб поблизости никто не бродил. Лишние люди нам сейчас точно ни к чему.

Внезапно в дальнем углу, в самой густой тени, воздух задрожал. Пыль завихрилась, сформировав неясный, полупрозрачный силуэт. Он был высоким, тощим, в его очертаниях угадывались кепка и что-то вроде заношенного зипуна.

– Витя, ты что-нибудь видишь? Там, в углу, – тихо спросил я.

Мне нужно было убедиться, что Семёнов не в состоянии разглядеть то, что доступно мне. По крайней мере, если верить словам Ля Флёр, так должно быть. Она утверждала, что я нашёл комнату с гробом только потому, что являюсь инквизитором и мне доступно особое видение.