- -
- 100%
- +
На вечеринке, куда ее привел Юра, царила атмосфера непринужденного интеллигентного распутства. Контингент был разношерстным в плане возраста, но весьма ровным в том, что касалось материального положения, поэтому мужская половина гостей среднего и старшего возраста совмещала приятное с полезным, решая деловые вопросы. Юра немедленно уцепился за какую-то мощную тетку, задрапированную в пестрый шелк, отчего она была похожа на стог сена, украшенный цветами. Юра рассыпал комплименты и постоянно с чувством хватал тетку за толстую руку. Маринка сначала надула губки, потом демонстративно отошла в сторону, но Юрий на ее поведение никак не реагировал и не спешил замаливать грехи.
Бульбенко быстро поняла, что если про нее и вспомнят, то очень не скоро, и не исключено, что вспомнить ее могут только для того, чтобы тепло попрощаться и пожелать успехов в личной жизни, поэтому она пристально оглядела массовку и выхватила взглядом высокого брюнета, одиноко бредущего по аллее на звуки музыки.
– Ой, простите, вы не видели здесь мою подругу, а то столько людей, мы потерялись, – кокетливо улыбнулась Маринка, доверительно тронув его за плечо.
– А как она выглядит, эта ваша подруга? – с готовностью поддержал разговор парень.
– Наверняка в вашем вкусе, – бросила пробный шар Маринка. – Такая невысокая, полная, скромненько одетая.
Она в любом случае ничего не теряла: либо парень заинтересуется Викой, что тоже неплохо, – несмотря на свой детский эгоизм, Бульбенко искренне хотела пристроить несамостоятельную Вику, – либо проинформирует хитрую Маринку о своих вкусах в отношении дамского пола.
– Я не любитель толстушек, – тут же покорно заглотил наживку кавалер, многообещающе прислонившись к не возражавшей против маневра Маринке. – Кстати, я – Дима.
– Марина, – весело улыбнулась охотница и выстрелила в добычу контрольным взглядом.
Диме действительно больше импонировали стройные барышни, немного стервозные, с умеренным багажом жизненного опыта и капризов. Как только объем капризов достигал критической массы, девушку либо ставили на место, либо вежливо махали ей ручкой. Обычно такие особы неважно ориентировались в пространстве, поэтому не успевали вовремя затормозить. Иногда девушки сами бросали Диму, но реже. В среднем его романы длились от пары месяцев до полугода и заканчивались спокойно, почти без скандалов и по обоюдному согласию. От дамы требовалось быть ухоженной, хорошо одетой, не нести откровенной ерунды в присутствии его друзей и принадлежать на определенном этапе жизни только ему. Барышня, готовая, как блоха, в любой момент перепрыгнуть на более жирного пса, была ему не нужна, хотя Дима прекрасно понимал, что подобная внутренняя установка есть у каждой. Но кто-то умеет удерживаться в рамках приличий, а кто-то пытается откусить кусок пожирнее, неинтеллигентно надгрызая все блюда, выставленные судьбой на стол. Задумываться о старости в окружении внуков ему было рановато, поэтому каждую новую подругу Дима рассматривал как новый автомобиль: тщательно проверяя комплектацию, бдительно тестируя на возможные дефекты, но при этом зная, что каким бы замечательным ни было авто, в скором времени его придется менять.
Марина была красивым цветком, соответствовавшим необходимым требованиям, и он с удовольствием занялся ее окучиванием.
Вика была предоставлена самой себе, поскольку Бульбенко в очередной раз вошла в штопор, борясь за свое светлое будущее, и заниматься аморфной подругой ей было некогда. Они изредка перезванивались. Вика покорно выслушивала неинтересную болтовню про подарки, которые описывались в деталях, про новые веяния моды, про сногсшибательные качества кавалера, которого она помнила весьма смутно и перед которым испытывала некоторое неудобство за свое несимпатичное поведение, и про то, что раз ей, Вике, все равно нечем заняться, то надо потратить лето на то, чтобы похудеть.
Похудеть Вика хотела, а вот заниматься этим – нет. Она мечтательно представляла себе времена, когда наука изобретет какой-нибудь моментальный способ избавления от лишнего веса. А пока она каждый вечер говорила себе, как хронический алкоголик, что со следующего утра начинается новая жизнь, в которой не будет кексов, булок и макарон, а будут утренние пробежки, качание пресса и кефирная диета.
В конце июля произошло довольно неприятное событие, ставшее толчком к осуществлению ее фантазий на тему избавления от жировой прослойки.
Она решила съездить в центр и погулять по магазинам. Денег все равно не было, а когда не собираешься покупать что-то конкретное, ограниченное материальными рамками финансового базиса, щекочущего руки и требующего немедленно приплюсовать содержимое кошелька к доходу какого-нибудь бутика, можно расслабиться и щупать вещи спокойно и обстоятельно, не бегая кругами, как собачонка, зарывшая кость среди одинаковых камушков и потерявшая ориентир.
Поездка сорвалась. Сев у окошка в полупустом троллейбусе, она разглядывала стайки молоденьких девиц, гулявших по городу в полуголом виде и способствовавших росту процента сердечных заболеваний среди мужчин трухлявого возраста. Вика развлекалась тем, что сравнивала их с собой, с удовольствием находя в каждой какой-нибудь дефект. От этого ее самооценка приподнималась, как буек при приливе.
Через несколько остановок в салон вползла совершенно рассыпающаяся бабулька времен Первой мировой войны. Вика тоскливо оглянулась: все места оказались заняты.
– Садитесь, пожалуйста, – вздохнула она, вставая.
Бабка молча плюхнулась на сиденье и начала суетливо копаться в допотопном ридикюле.
– Во, корму отъела, аж одежа лопнула, – вдруг раздался сзади довольный женский голос. Вика оглянулась: комментарий принадлежал усатой полной старухе, старательно молодившейся и, судя по высоте прически, щеголявшей в такую жару в парике. Из-под свалявшихся волос свисали тяжелые серьги, а сама выступавшая была облачена в платье с люрексом, поблескивавшее, как новогодняя елка. Вика с ужасом поняла, что сказанное относилось к ней. Она неловко изогнулась и попыталась разглядеть тыл. Весь салон с интересом наблюдал за происходящим. Вика провела рукой по юбке и едва не упала в обморок: хлипкий материал разошелся по шву ровно посередине. Хуже не придумаешь!
Двое юнцов обрадованно заржали, худая женщина с желчным лицом презрительно скривилась, симпатичный молодцеватый мужик отвернулся, а две толстушки, восседавшие недалеко от места трагедии, испуганно завозились, оглядывая друг друга.
Прикрываясь полиэтиленовым пакетом, Вика почти в слезах добралась до дома и, едва войдя в квартиру, горько разрыдалась.
Вечером пришедшая с работы мама немного приободрила дочь, убедительно заметив:
– Ну и что, что лопнула? Просто мала стала. Заинька, ты не толстая, ты пухленькая, очень многим мужчинам это нравится. Не надо делать из своего плюса трагедию. А юбку можно расставить.
Утром Вика решительно влезла в шорты и, воткнув в уши плеер, побежала в ближайший лесопарк бороться со своими достоинствами.
Бег трусцой оказался весьма рискованным занятием. Не успела она насладиться ароматами цветов и свежей зелени, замечательно сочетавшимися со сборником последних хитов, как «люли-люли» были перебиты оглушительным собачьим лаем, и Вика узрела огромное лохматое чудовище, летевшее за нею со скоростью междугородного экспресса. Сзади семенила хозяйка и что-то кричала, но фабричные девчонки забивали своими звонкими голосами жизненно важные инструкции, сопровождаемые бешеной жестикуляцией, и ополоумевшая от ужаса Вика в два прыжка достигла ближайшего дерева, вскарабкавшись на него с ловкостью ящерицы. Собака скакала внизу, разбрызгивая слюни и размахивая розовым языком. Наушник выпал из правого уха и кротким жучком улегся на подпрыгивавшей от бешеных ударов сердца Викиной груди.
– Я же вам кричала: не бегите! – донеслось до Вики параллельно с уверенными воплями в другом ухе: – Нас не догонят!
– Жаклин, девочка не хочет с тобой играть, пойдем поищем кого-нибудь другого, – присюсюкивала переставшая интересоваться Викой хозяйка косматого людоеда. Звучало это так, словно сладкая парочка собиралась поискать себе кого-нибудь на завтрак. Вика заранее не завидовала этому «другому».
– Эй, а как же я? – жалобно прошептала она.
– Слезайте, она не кусается.
«Ага, – подумала Вика. – Она, наверное, как удав: глотает не жуя».
И девушка опасливо поджала ноги, преданно обняв ствол, по которому ползали деловитые муравьи. В другой ситуации Вика с визгом начала бы отряхиваться, но сейчас насекомые ей даже нравились.
Тетка взяла собаку на поводок и решительно потащила за собой.
– Подождите, – перепугалась Вика. – Мне надо слезть.
Тетка тут же развернулась и с готовностью пошла обратно:
– Вам помочь?
Увидев, что собаку ведут обратно, Вика затрясла головой:
– Нет, спасибо, я сама. Всего вам хорошего.
– До свидания, – вежливо подтвердила тетка, а Вика немедленно подумала, что второго свидания она не переживет.
Когда женщина скрылась из виду, Вика аккуратно сползла по стволу вниз, с удивлением отметив, что он гладкий и никаких выступов, по которым можно было бы забраться так высоко, там нет.
«Твои губы опять не туда угодили», – сообщил наушник под приятную музыку.
«Было бы куда прицелиться, – горько подумала она, – а уж я не промахнусь».
Внимательно оглядев аллею и не обнаружив собак, она предприняла вторую попытку пробежаться. Тут же выяснилось, что грудь очень мешает процессу. Она противно подпрыгивала, а потом падала вниз. Вика решила придерживать ее руками. Через несколько минут к ней присоединился еще один спортсмен.
– Ведете здоровый образ жизни? – жизнерадостно пыхтя, поинтересовался он.
– Угу, – односложно ответила Вика, мельком оглядев коллегу. Он ей не понравился: во-первых, по возрасту он годился ей в отцы, во-вторых, у него был какой-то рыбий взгляд, а в-третьих, он бежал в рубашке, брюках и ботинках, из чего можно было сделать вывод, что он либо с приветом, либо увязался за нею из корыстных побуждений. Побуждения не замедлили из него вылезти:
– А грудь не похудеет? – озабоченно поинтересовался он, кивнув на бюст, летавший по мучительной амплитуде.
Вика злобно промолчала и прибавила темп.
– Мы, мужчины, кстати, любим полных. Это распространенный блеф, что мы любим стройных. Его активно поддерживают среди народонаселения худые женщины, которым не удалось нарастить мышечную массу. А что такое женщина без пышных форм? Это все равно что суп без мяса: он постный и неароматный. Столовский вариант для язвенников. В блюде должен быть соблюден баланс белков, жиров и углеводов. Женщин в теле ценили во все времена и везде. И интеллигенты, и все прочие! Что есть женщина без филейной части? Чем она будет вдохновлять поэта и художника? О чем им обоим мечтать? Почему вы молчите? Вы не согласны?
Вика уже поняла, что убежать от демагога ей не удастся. Он легко приспосабливался к ее темпу, поэтому ее задачей было добежать до людного места. Она, холодея, вспомнила, что вчера вполуха слышала, как по телевизору рассказывали про очередного маньяка, которого ловили все, и, как обычно, никто не мог поймать. Подробности она слушать не захотела и вот теперь ругала себя, не имея возможности распознать степень грозящей ей опасности.
– Девушка, я, кажется, с вами разговариваю, – обиделся мужик. – Вы хоть понимаете, насколько важно сберечь генофонд, сохранить нормальную русскую бабу во всей ее красе, а не культивировать стиль «унисекс»!
Вика его почти не слушала, из последних сил перебирая каменно-неподъемными ногами, но слово «секс» уловила, после чего у нее открылось второе дыхание.
Когда они наконец добрались до проспекта, лектор неожиданно завершил выступление и, не сбавляя скорости, понесся за подъезжавшим к остановке автобусом.
Вика обессиленно плюхнулась на ближайшую скамейку и начала нервно смеяться. Есть чипсы дома перед телевизором оказалось куда более полезно для нервной системы, чем растрясать жир в лесопарке.
– Деточка, – задребезжал над ухом старческий дискант. – Что же ты, лапушка! Попкой, и прямо…
Договорить дед не успел. Вика, чувствуя себя в безопасности ввиду большого количества куда-то спешивших или просто прогуливающихся прохожих, взвилась и ядовито зашипела прямо в физиономию обалдевшего от неожиданности ветерана:
– А тебе, мухомор старый, что надо? Тебе мое филе на борщ или на последние радости? А?! Может, у вас тут гнездо?!
Старик испуганно отшатнулся и посеменил прочь, тряся авоськой. Вика оглянулась, чтобы посмотреть, не осталось ли что-нибудь на скамейке, и уперлась взглядом в большой лист с надписью «окрашено!».
Она густо покраснела и понеслась за дедом извиняться. Бедный старик, с удивлением оглядывавшийся по мере удаления от ненормальной девицы, заметив ее марш-бросок, довольно резво поскакал от нее по проспекту, ловко огибая встречных пешеходов.
«Удачный день», – удрученно констатировала Вика и поплелась домой.
Ближе к вечеру про нее вспомнила Маринка:
– Викусик, ну как? Киснешь?
– Тухну.
– Я что случилось? Облом на любовном фронте?
– Какой облом? Фронт еще не развернут, – грустно сообщила Вика, с удивлением глядя в телевизор, где какой-то хитромордый зверек с пачкой порошка в лапах заглянул Золушке под юбку и сообщил всем интересующимся, что у нее там чисто.
– Слышь, Золушка, – неожиданно в тему парировала Маринка, – твой принц еще не приехал, но он уже близко.
– Знаешь, Марина, принцы бывают разные, – не разделила оптимизма подруги Вика, почему-то подумав, что при ее везении вместо принца ей обязательно попадется такой вот гибрид с пачкой порошка.
– Не суть. Главное, что они иногда попадаются, а ты пасешься на колхозном дворе, куда они даже не заглядывают.
– Я так понимаю, что ты меня в очередной раз хочешь вывести в поля, – проницательно констатировала Вика. – Тебе не надоело?
– Ты, Муравьева, останешься куковать в девках с таким подходом к жизни. Счастье надо строить своими руками, а не ждать выигрыша в лотерею. Я не спорю, люди выигрывают, но иногда они до старости выигрывают по мелочи, так и не оторвав у судьбы крупный куш! Ты так хочешь?
– Я не хочу позориться, – выпалила Вика. – Мне надоело быть посмешищем!
– Ой-ой-ой! Откуда у нас эти комплексы! Не хочешь – не будь! Если ты сама перестанешь потешаться над собой, то, будь уверена, и другие перестанут. Тем более что все эти проблемы надуманны! Давай одевайся, мы через полчаса за тобой заедем!
– Что опять?
– Едем в клуб. Кавалер для тебя уже упакован и перевязан ленточкой.
Вика почему-то представила руку в гипсе и заволновалась:
– Что еще за кавалер?
– Все в порядке. Без сюрпризов. Ему нравятся блондинки с большой грудью.
Вика расхохоталась:
– Это ты ему меня так описала? И еще у тебя язык поворачивается говорить, что без сюрпризов! Вот парню сюрприз-то будет!
– А что, разве ты не блондинка или у тебя сиськи сдулись?
– Знаешь, Бульбенко, если я скажу, что у кого-то большие глаза, длинные ноги и рыжий хвост, ты про кого в первую очередь подумаешь?
– Про себя, – самодовольно хмыкнула Марина.
– Вот именно, а я имела в виду лошадь. Так что все относительно.
– Сама ты лошадь! Ты что, в клуб не хочешь?
– Хочу!
– Вот и не выпендривайся. Не понравится тебе мужик, подцепишь другого!
Вика вздохнула: у Маринки все было просто.
– Марин, а если я ему не понравлюсь?
– Если ты заранее так настроишься, то можешь даже не сомневаться в провале операции, – подтвердила ее опасения подруга. – Ты идешь не себя предлагать, а на него посмотреть: понравится – берешь, не понравится – значит, ему не повезло.
– Хорошо бы и ему кто-нибудь вдолбил это в голову, – пробормотала Вика.
– Давай не тяни, – поторопила ее Маринка. – Мы скоро приедем. Да, забыла предупредить: надень юбку.
– Зачем? – испугалась Вика. – Чтобы облегчить доступ к телу?
– Нет, ему нравятся девушки с нехудыми ногами. Товар надо показывать лицом!
– У меня лицо в другом месте! – съехидничала Вика. – И вообще, ты сказала, что это я иду выбирать, а не он! Так вот пусть он товар лицом и показывает!
– Муравьева, ну не до такой же степени! И учти на будущее: у мужиков главное – не лицо!
– А что? – машинально спросила Вика.
– Надеюсь, что хотя бы сегодня ты это выяснишь! – рявкнула Марина и отсоединилась.
Вика вытянула ноги, чтобы разглядеть свой товар. Ножки были крепкими, с круглыми аккуратными коленками, плавно переходящими в широкие икры. Бедра разглядывать не хотелось, поскольку они огорчали своим объемом. Пошевелив пальцами, она решила, что педикюр еще вполне свеж, а вот лишние волоски могут неприятно уколоть нежную душу неведомого кавалера.
Когда Бульбенко позвонила, Вика находилась на середине процесса бритья.
– Где ты? – прочирикала Маринка, пребывавшая, судя по кокетливому тону, в мужской компании.
– В ванной.
– Ты обалдела? – изумилась подруга, забыв добавить в голос жеманства. – Мы уже внизу. С каких щей ты намываться решила?
– О, Ромка, девушка-то серьезно готовится к походу. Может, я вас домой закину, зачем вам в клуб? – хохотнул Дима.
Его друг довольно покраснел и кивнул в сторону возмущавшейся в трубку Марины:
– Вторая-то хоть ничего? Типа твоей?
– Слушай, вот убей – не помню я ее! Помню, что тяжелая, а вот лицо…
– Да ладно, плевать на лицо. Главное, чтобы не очень страшная.
Он задумчиво хмыкнул, почесав коротко стриженную макушку. Парень был невысокого роста, крепкий и с намечающимся брюшком. Его волосы имели какой-то грязно-рыжий оттенок, а вся доступная для обозрения кожа была покрыта веснушками, похожими на старческие пигментные пятна. Серовато-водянистые глаза были маленькими и блеклыми, а нос торчал посреди лица круглой мясистой картошкой. В его лице было что-то бабье, простодушно-хищное. Дополняли картину крохотные оттопыренные уши, аккуратно прилепленные строго перпендикулярно к маленькой голове.
Маринка взлетела по лестнице и налегла на звонок, одновременно молотя в дверь кулачком.
– Ты чего как на пожар, – Вика открыла, блестя мокрыми ногами. От ванной тянулась цепочка влажных следов.
– А ты чего банный день устроила? Я же тебе сказала, что мы сейчас приедем!
– Но ты еще сказала, что он мои ноги будет смотреть, – оправдывалась Вика, торопливо вытираясь.
– Ага, и ты решила их помыть. А не свиданка, так ты бы еще месяц не мылась!
– Не ори, я их брила. Вон, даже порезалась.
Марина хлопнула глазами:
– Даже боюсь спросить, какой у тебя эпилятор! Вероятно, газонокосилка в масштабе один к десяти!
– Не остри, у тебя фигово получается, – обиделась Вика. – Обычная бритва. Ты позвонила, я вздрогнула и поцарапалась.
– Слушай, темнота, ты кремами пользоваться не пробовала? Ты бы еще садовыми ножницами стриглась, деревня!
– Какими кремами? – раздраженно поинтересовалась Вика, осторожно рисуя контуры глаз. – Этими изобретениями из застенков гестапо? Мажешь, приклеиваешь, а потом – хрясь! И у тебя в руках пушистое ковровое покрытие. Или скальп.
– Ну, если ты полоски на башку клеишь, то, конечно, можно и скальп снять.
– Не умничай, – пробормотала Вика, внимательно оглядев себя в зеркало. Сегодня отражение ей нравилось больше, чем обычно. – Ну пошли, что ли. Заценю товар.
– Наконец-то. Как бы он не потерял кондицию, пока нас на солнцепеке ждал.
Девушки, жизнерадостно переругиваясь, сбежали по лестнице.
Парни томились у красивой серебристой иномарки. Вика сразу поняла, что рыжий непрезентабельный юноша отведен ей. А еще она поняла, что влюбилась. Это неожиданное чувство вдруг ударило ее изнутри. У нее перехватило дыхание и больно сжалось сердце, захотелось плакать, смеяться и снова плакать. Она уже знала, что это то самое, что бывает один раз в жизни. И счастье, если чувство взаимно или хотя бы есть шанс на взаимность. Вике не повезло. Она смотрела в голубые глаза высокого темноволосого парня, уже зная, что именно он и есть тот самый Дима, просто потому, что рыжее недоразумение никоим образом не могло заинтересовать разборчивую Маринку. Она всегда ждала от судьбы чего-то страшного, потому что мелкие уколы фортуны были слишком слабыми и привычными. Раз уж судьба ее невзлюбила, то от нее следовало ожидать именно такого сокрушительного удара.
Рыжий подобрался и, совершенно не замечая, что девушка прилипла взглядом к Диме, расправил и без того широкие плечи, принимая более устойчивую позу, словно боялся, что новая подруга будет штурмовать его с разбега.
– Поздравляю, – воодушевленно шепнула ей в ухо Маринка. – Ты ему понравилась!
– Кому? – машинально спросила Вика, ощущая тяжелую пустоту внутри.
– Ромику! А ты думала кому? Соседу?
Вика с трудом оторвалась от созерцания брюнета и уткнулась взглядом в своего кавалера. Первое, что пришло ей в голову, – это гнусное воспоминание о давным-давно виденном импортном фильме про Цахеса Ценнобера. Потом подсознание услужливо подкинуло образ Леприкона. Возможно, она смогла бы воспринять Рому позитивно и легко нашла бы в нем массу плюсов, но на фоне ее нового чувства к чужому жениху бедный Ромик маячил, как муха в чае, раздражая и вынуждая как-то на него реагировать.
– Вау, – медленно и обстоятельно выговорил рыжий, подстраиваясь под молодежный стиль. Он недавно отметил свой тридцатилетний юбилей, слегка приуныл, наслушавшись речей про то, что половина жизни прожита, и с тех пор немного комплексовал, пытаясь удержаться рядом с более молодым поколением. – Виктория, я именно такой вас себе и представлял!
Еще вчера она поплыла бы от радости и непременно поддержала бы эту волнительную тему, а сегодня хотелось только одного: чтобы рыжий немедленно замолчал и остаток вечера не подавал признаков жизни.
– Мариша, перестань таращиться на Ромку, – хмыкнул Дима, – а то я ревную. Давайте все по местам, и полетели.
– Мы с Викторией, пожалуй, сядем сзади. Вы как, не возражаете?
Вопрос был адресован Вике, но отреагировала на него Бульбенко:
– А впереди и не получится, если только вы не собираетесь бежать перед машиной.
Шутка показалась ей удачной, и довольная Маринка залилась счастливым смехом.
Вика уловила только одно: Дима ревнивый. Почему-то она наивно полагала, что мужики не берут первое, что попало под руку, а норовят отбивать добычу друг у друга, поэтому и зарятся исключительно на чужое. Эта замечательная мысль трансформировалась в отчаянное намерение привлечь внимание Дмитрия, заинтересовав его друга. Логика была чисто женской, а оттого непредсказуемо интуитивной.
– Я люблю ездить сзади, – протянула Вика и попробовала красиво сесть. Отсутствие опыта водружения собственного тела в иномарки не замедлило ее подвести, и девушка с треском обрушилась на неожиданно низкое сиденье. Вспомнив недавнюю трагедию в троллейбусе, она замерла, думая, как бы срочно проверить целостность юбки. Шарить руками по тылам было неудобно, а просить посмотреть Рому – слишком экстравагантно.
– Мне сесть тебе на руки, или ты подвинешься, – с грубоватой фамильярностью поинтересовался рыжий, решив, что надо идти на сближение, иначе весь вечер придется пожертвовать на «выканье» и романтику, сильно тормозящую процесс достижения цели.
– А ты как предпочитаешь? – неожиданно для себя пошутила осмелевшая Вика. Почувствовав прилив уверенности от откровенного мужского внимания, она раскраснелась, похорошела и перестала кукожиться. Тем более что ей удалось незаметно сесть на собственную руку и убедиться, что юбка цела.
– Хм, – Роман засунул голову в машину, неожиданно оказавшись лицом к лицу с Викой и обдав ее терпким запахом сигарет и какой-то еды вперемешку с мятной жвачкой. – Я тебе обещаю, что позже ты подробно ознакомишься со списком моих предпочтений.
Его блеклые глазки съехали к носу, и он внимательно изучил содержимое декольте.
– И как? – нахально спросила Вика, краем глаза поймав Димин взгляд. Он обернулся, чтобы выяснить причину задержки, и с интересом посмотрел, чем так занят друг.
– Поверхностный осмотр мало что дал, – с наигранным сожалением сообщил Рома. – Здесь еще работать и работать!
– Закрывай двери, работник! – засмеялся Дима, явно вспомнив что-то из общего прошлого. Рома тоже довольно загоготал, а Вика начала напряженно размышлять, что мог значить этот смех и насколько это замечание важно в данный момент с точки зрения перспектив.
Она пока не умела просчитывать все варианты, поэтому слегка переборщила, привлекая Димино внимание. Рома плотно придвинулся к девушке и, видя, что дама не возражает, начал действовать по обычному сценарию, тихо удивляясь про себя, почему Марина просила не форсировать события и не пугать подругу. Девица, похоже, была не из пугливых, и, судя по улыбкам и хихиканью, скромностью явно не отличалась. Смеялась она громко и с подвизгиванием, волнуя ухажера своей доступностью. Вика так увлеклась шумовым оформлением и так радовалась, ловя в зеркале заднего вида быстрые и заинтересованные Димины взгляды, что пропустила момент, когда Рома приступил к более детальному осмотру даров природы, упакованных в тесную маечку.