Глава 1.
Ники пришла за пятнадцать минут до начала рабочего дня – не из страха опоздать, а чтобы посмотреть на всё в тишине. Офис VestraBuild располагался на пятом этаже здания из стекла и серого камня. Свет был мягким, почти приглушённым, пахло кофе и чем-то свежим – может быть, дорогим деревом или мужским парфюмом.
– Ники? – к ней подошла женщина в очках и строгой чёрной юбке. – Я Эмма, HR. Пойдём, я покажу твоё место.
Рабочее место оказалось открытым, но с перегородками. Справа – окна на город, слева – дверь в кабинет начальника. Того самого.
– Том сейчас на совещании. Познакомитесь позже, – сказала Эмма, заметив, куда смотрит Ники. – Он… внимательный. Не волнуйся.
Не волнуйся. Легко сказать.
Но когда спустя час дверь кабинета открылась – она всё же вздрогнула.
Он шёл медленно. Лицо серьёзное. Смотрел на планшет в руках.
И вдруг – будто почувствовал её взгляд – поднял глаза.
Он узнал её сразу. Губы дрогнули, не в улыбке – в лёгком, почти невидимом удивлении.
– Мисс Лоусон, – сказал он. Голос – низкий, с хрипотцой. – У вас уже всё есть для работы?
Ники поднялась.
– Почти. Мне только доступ к корпоративной базе нужен.
Он кивнул, жестом пригласив внутрь кабинета.
Он хотел, чтобы она вошла туда. Уже сейчас.
Внутри было прохладно. Кабинет больше напоминал мини-лофт: бетонные стены, стеклянный стол, дизайнерское кресло. Он не предложил сесть, просто подошёл к компьютеру, открыл нужную программу. Молчал. Только пальцы быстро касались клавиш.
– У вас интересное резюме, – сказал он, не поднимая глаз. – Три года в «NovaMark», потом – фриланс. Почему вы выбрали строительную сферу?
– Хотелось стабильности. И – работа с чем-то осязаемым. Стены, проекты, результат. Не только цифры.
Он всё-таки посмотрел на неё. Долго.
– Вы любите, когда всё можно потрогать?
Она поняла, как это звучит, через секунду.
Медленно кивнула.
– Да. Особенно, когда это сделано руками. Профессионально.
– Тогда вам у нас понравится, – сказал он тихо.
Слишком тихо.
Они вернулись к работе. Он дал ей документы, список задач, логин. Обычная встреча. Обычный день. Но когда она выходила из кабинета, она чувствовала его взгляд – он не смотрел прямо, он смотрел в спину, будто хотел понять, какая она под блузкой.
На обед Ники пошла в кафе на углу. Пила кофе. Смотрела в экран телефона.
И всё ждала, что он зайдёт.
Не зашёл.
Но когда она вернулась – на столе лежала папка с надписью «персонально».
Внутри – план нового рекламного проекта, который он хотел, чтобы она курировала лично.
С его пометками.
Красными чернилами.
Строгие, почти резкие штрихи.
И где-то между ними – тонкое:
«Посмотрим, как вы работаете под давлением.»
Офис к вечеру опустел. Звуки клавиш стихли, двери захлопнулись. Кто-то ещё звонил из переговорной, но теперь и там стало тихо.
Ники осталась одна у монитора, с головой погружённая в таблицу затрат и презентацию, которую ей поручили подготовить для внутренней встречи. Она не заметила, как прошло восемь. И почти не услышала, как открылась дверь его кабинета.
Он подошёл бесшумно. Тень на стене, отражение в стекле. Только потом – запах его парфюма. Свежий, с древесными нотами. Близко. Почти интимно.
– Вы всегда так работаете? – голос прозвучал над самым ухом.
Ники вздрогнула. Обернулась.
Том стоял, опершись рукой о перегородку рядом с её креслом.
– Если проект интересный, – ответила она. – Время как будто сжимается.
Он слегка наклонился, заглядывая в экран.
– Вы внесли изменения в раскадровку. Интересно. Смелее, чем я ожидал.
Он замолчал, глаза всё ещё на мониторе, но пальцы чуть скользнули по краю стола.
– Вы не боитесь рисковать, Ники?
– Не в работе, – сказала она, глядя на него слишком долго. – Там я знаю, что делаю.
Том выпрямился.
– А вне работы?
Она выдержала паузу.
– А вы?
Он не ответил. Только задержал взгляд.
Тот самый, о котором она думала на обеде. Прямой. Исследующий. Наглый – но сдержанный.
– Вам не обязательно заканчивать сегодня, – сказал он наконец. – Уже поздно.
– А вы?
Он пожал плечами.
– У меня свои причины остаться.
Она услышала в голосе что-то неуловимое.
Он подошёл ближе. Медленно. Переступил черту между их столами.
– Покажите мне, как вы это видите, – сказал он, и его рука коснулась её кресла.
Пальцы – чуть-чуть – задели ткань на спинке. Не больше. Но этого хватило.
Ники включила слайд, щёлкнула мышкой. Сердце билось – громче, чем щелчки.
Том наклонился. Он стоял за её плечом, и тепло его тела чувствовалось будто через кожу. На экране двигались слайды, но его дыхание – рядом, выверенное, с паузами – заставляло её забывать, что говорить.
– Хорошо, – сказал он негромко. – Очень хорошо.
И добавил:
– Меня редко впечатляют с первого дня.
Она не двинулась. Только медленно повернула голову. Их лица оказались почти на одном уровне.
Он не поцеловал её.
Но если бы кто-то спросил, что произошло между ними – она бы не смогла ответить.
Потому что что-то уже произошло.
Всё остальное – было только вопросом времени.
Начало следующего дня было спокойным, тихим до определенного момента.
– Вы поедете со мной, – сказал Том, не спрашивая, а как будто ставя точку.
Утро было хмурым, по-лондонски тяжёлым. За окнами моросил дождь, а внутри кабинета пахло кофе и чем-то ещё… сдержанно мужественным.
Он подошёл к её столу, положил на край защитный жилет и каску.
– Объект на Вествей. Хочу, чтобы вы увидели, что рекламируете.
И добавил, почти не двигая губами:
– Вживую всё ощущается иначе.
Машина была чёрная, блестящая, пахла кожей и осенью. Он открыл ей дверь. Она села рядом.
Салон был теснее, чем казалось.
Музыка не играла.
Разговор не начинался.
Он вёл быстро, уверенно, почти не глядя на дорогу.
– Часто ездите на объекты? – спросила она, чтобы разрядить тишину.
– Не так часто, как хотелось бы, – ответил он. – В офисе всё чище. Но… здесь я чувствую себя настоящим.
Она не ответила. Но мельком посмотрела на его руки – крепкие, с тонкими венами, почти грубыми пальцами. Это были не офисные руки.
На площадке пахло влажным деревом и бетоном.
Они поднялись на третий этаж недостроенного корпуса. Вокруг – арматура, лестницы, стены без штукатурки. Рабочие что-то сверлили ниже.
Он остановился у края бетонной плиты и посмотрел вниз.
– Здесь будет центральное лобби. Высокий потолок, стеклянные стены. Всё – на контрасте с фактурой голых плит.
Она подошла ближе. Осторожно. Каска чуть соскользнула, он поднял руку и поправил ремешок под её подбородком.
Тихо.
Медленно.
– Осторожнее, – сказал он. – Здесь всё жёсткое. Острые углы. Если не знаешь, как двигаться – можно пораниться.
Он не отводил взгляд.
Пальцы задержались чуть дольше, чем нужно было для каски.
– А вы знаете, как?
Он усмехнулся уголком рта.
– Я учился на своих ошибках.
Молчание. Густое, как цемент.
И вдруг – шаг. Скрип под ногами. Она споткнулась на крошке бетона.
Он поймал её. Одной рукой – за талию. Другой – за руку. Сила и осторожность в одном движении.
И теперь она стояла слишком близко. Сердце било в горле. Воздух стал плотным, как если бы кто-то выключил кислород.
– Спасибо, – прошептала она.
Он не отпустил сразу. Пальцы на талии задержались. Слишком крепко. Слишком долго.
– Осторожность – не ваше сильное качество, – сказал он тихо. – Ни в словах, ни в движениях.
– А ваше?
– Самоконтроль. Обычно.
Она смотрела ему в глаза. Он не опускал взгляд. Было ясно – обычно уже не работает.
Они вернулись в машину в той же тишине. Но теперь в ней было слишком много.
Руки не касались, но напряжение было телесным. Осязаемым. Живым.
Она смотрела в окно.
А он – время от времени – на её колени. На пальцы. На губы. Тихо. Будто ждал, пока что-то сломается
Том довез Ники к ее дому. Она, поблагодарив, быстро покинула машину, как будто боялась задержаться.
Ключ щёлкнул в замке громче обычного. Ники вошла в квартиру, не включая свет. Скинула туфли, провела рукой по волосам. В прихожей, на зеркале, отразилось лицо с румянцем на скулах и чем-то… незнакомым во взгляде.
Она бросила каску на стул, жилет – на спинку кресла. Ноги гудели от каблуков и бетона, но тело – всё ещё словно вибрировало от его прикосновений.
Она легла на кровать, не раздеваясь. Закрыла глаза.
И вспоминала.
Он стоял слишком близко. Запах пыли, пота рабочих и его парфюма, словно перемешались в один взрывоопасный аромат. Он держал её за талию. Это был не просто жест заботы – в нём было что-то собственническое. Мужское. Почти грубое, и оттого – вызывающе притягательное.
«Осторожность – не ваше сильное качество.»
А он – сдержанный, контролирующий – сам дрогнул. Пусть и на секунду.
– Ты что творишь, – прошептала она в тишину комнаты. – Он твой начальник. Он… холодный, опасный, не твой.
Но тело не слушалось. Грудь тяжело вздымалась. Кожа словно помнила, где он её коснулся. И в животе – это предательское, жгучее напряжение, которое медленно стекало вниз.
Ты бы позволила ему коснуться тебя снова?
А если бы он подошёл ближе? Сказал не уходить?
Она сжала ноги. Пульсация. Простой вопрос, и ответ – очевиден.
Да. Чёрт побери, да.
Она встала. Разделась медленно. Ткани скользнули по коже, оставляя мурашки. Включила душ. Горячая вода хлынула вниз, но не смыла его образ. Наоборот – он стал чётче. Как он смотрел. Как молчал. Как будто внутри него было больше, чем он позволял показать.
Ники прислонилась к кафелю, и в темноте ванной на мгновение представила – если бы он был здесь.
Он бы не говорил. Он бы действовал.
И она – не остановила бы его.
Офис уже начал заполняться голосами, звонками, звуками принтера. Ники вошла чуть позже обычного – на пару минут, ровно настолько, чтобы не казаться нарочно пунктуальной.
На ней была кремовая рубашка с широким воротом, который предательски распахивался при малейшем движении. Она знала. Она надела её осознанно.
Кофемашина стояла в углу кухни, капала ритмично, будто сама ощущала напряжение воздуха.
Ники наливала себе американо, когда услышала за спиной знакомый, выверенно-спокойный голос:
– Доброе утро.
Она не обернулась сразу. Позволила себе пару лишних секунд, чтобы почувствовать его присутствие за спиной.
– Том. – Она повернулась. – Кофе?
– Уже пил, – ответил он. Но не уходил.
Прислонился к столешнице, скрестив руки на груди. И смотрел. Прямо. Устойчиво. Сдержанно.
Молчание между ними было не пустым – оно было густым, насыщенным остатками вчерашнего. Его рука ещё помнила её талию. Её плечи – тяжесть его взгляда. И оба это знали.
– Я вчера много думала о проекте, – сказала она, слишком ровно, слишком делово. – Мне кажется, я могла бы расширить презентацию за счёт эмоционального визуального ряда.
Он кивнул. Но вместо того, чтобы отреагировать на слова – сделал шаг ближе. Совсем чуть-чуть. Но этого хватило, чтобы она почувствовала его тепло сквозь одежду.
– Вы всегда так быстро включаетесь в работу? – спросил он тихо. – Или только если чувствуете вызов?
– А вы – всегда проверяете на прочность новых сотрудников?
– Только если они интересны.
Она взяла чашку. Повернулась к раковине. Он подошёл ближе. Настолько, что между ними оставалось два вдоха. И ещё одно слово – могло бы сорвать равновесие.
Она не оборачивалась. Только сказала, глядя вперёд:
– Вы играете в опасные игры, Том.
– Я просто наблюдаю. Вы – двигаетесь.
И замолчал.
Ники развернулась – медленно, с чашкой в руках. Он стоял перед ней. И теперь не играл в сдержанность. Просто смотрел. Не на лицо. На её губы.
Слишком открыто. Слишком рано. Слишком… возбуждающе.
– Осторожнее с наблюдениями, – сказала она. – Иногда от них хочется ответить действиями.
Он не ответил. Он просто улыбнулся – в первый раз. И ушёл, даже не взглянув назад.
Остаток утра Ники провела, пытаясь дышать нормально. Каждое движение, каждый стук клавиши – напоминали, что напряжение между ними стало живым. Настоящим. Тепловым.
И это был уже не просто флирт. Это было начало того, что нельзя будет остановить.
Переговорная была тесной – старая комната со стеклянной стеной и жалюзи, которые по какой-то причине никто не поднял.
Темно-серый стол. Два кресла. И экран, на котором загружался её доклад.
Он вошёл первым. Она – следом. С папкой и флешкой, пытаясь выглядеть хладнокровной.
– Остальные не придут? – спросила она, не глядя.
– Это нужно только нам, – ответил он спокойно. – Я хочу понять ваш подход, прежде чем пустим это наверх.
Он закрыл дверь. Плавно. И комната сразу наполнилась тишиной. Не пустой – насыщенной. Так бывает, когда закрывается последний выход.
– Ваши слайды неплохие, – сказал он после нескольких минут. – Но вы опережаете ритм.
Он встал, подошёл к проектору, щёлкнул пультом.
– Вот здесь. Видите? Вы уже ведёте к финалу, а мы ещё не задали нужное напряжение.
Ники кивнула. Но с трудом сосредотачивалась на слайде. Потому что его пальцы скользнули по её плечу, когда он проходил за спиной.
Случайно? Возможно. Но слишком ощутимо, чтобы не заметить.
– Как бы вы задали его? – спросила она, обернувшись.
Он подошёл ближе. Сел рядом. Слишком рядом.
– Покажите.
Он взял мышку. Их пальцы соприкоснулись. Она не убрала руку сразу. Он – тоже.
Экран мерцал. Он говорил спокойно, низко, уверенно, почти шептал. Она слышала не слова – тембр. Как кожа откликалась на каждый гласный. Как между лопаток поднималась дрожь.
– Вы чувствуете напряжение здесь? – спросил он, глядя на графику.
– Сейчас или на слайде? – вырвалось у неё.
Он не рассмеялся. Но его взгляд стал другим. Глубже. Голоднее.
– А вы?
Она не ответила.
Он посмотрел на её губы. Едва заметно. Но достаточно, чтобы она почувствовала, как напряглась каждая клеточка.
– Знаете, Ники… – сказал он тихо. – Иногда правильный эффект достигается не текстом. А паузой.
– Пауза говорит больше.
Она повернулась к нему. Ближе. И шепнула:
– И всё же… иногда пауза становится слишком долгой. И тогда – что?
Он медленно наклонился. Совсем близко. Их лица были на расстоянии одного неверного движения.
– Тогда мы перестаём делать вид, что, между нами, только работа.
Стук в дверь. Резкий, грубый. Как удар. Кто-то дёрнул ручку, но не вошёл.
Она отпрянула. Он остался сидеть. Глядя прямо.
– Вернёмся к презентации, – сказал он ровно. – Мы на четвёртом слайде.
Но с этого момента – ничего уже не звучало так же.
Суббота. Ники проснулась без будильника. Медленно. Тело всё ещё хранило напряжение недели – но не от усталости, а от невысказанного.
Она выбралась в город без цели – просто пройтись, вдохнуть воздух, сбежать из квартиры, где каждый угол напоминал о нём. О его голосе. О взгляде, который больше не скрывал ничего.
Ники бродила по улочкам старого района. Мелкий дождь покусывал воздух, и в пальто было тепло, но внутри – беспокойно.
Когда она увидела его – остановилась.
Он стоял у витрины книжного магазина. Один. Без пальто. В чёрном свитере с высоким воротом. На мгновение показалось, что он просто – часть улицы. Слишком сдержанный, чтобы быть случайным.
Он обернулся. И увидел её. Молча.
Она шагнула ближе.
Слов не было. Только дыхание, туманное между ними.
– Не ожидала, – сказала она первой.
– Я тоже, – ответил он.
Пауза. Длинная. Живая.
– У вас…
– У тебя… – они заговорили одновременно.
Оба усмехнулись. Первый раз – легко.
– Кофе? – предложил он.
Она кивнула.
И они вошли в маленькое кафе с окнами в пол и запахом корицы.
Он выбрал столик у стены. Заказал без спроса – будто уже знал, что ей нужно. И всё было будто нормально – люди вокруг, чашки, музыка. Но между ними – что-то гудело. Тепло. Медленно.
– Ты всегда такой? – спросила она, когда кофе поставили на стол.
– Какой?
– Спокойный снаружи и… чертовски опасный внутри.
Он не ответил. Только посмотрел. Не как начальник. Не как кто-то, кто контролирует ситуацию. А как мужчина, который устал делать вид, что не хочет.
– Я пытался держать дистанцию, – сказал он тихо. – Правда. Но ты…
Он не закончил.
– Я тоже пыталась, – призналась она. – Но вчера в переговорной…
Она замолчала.
Он смотрел, не мигая.
– Если бы нас не прервали, – прошептала она, – ты бы…
– Да, – перебил он. – Я бы.
Она сделала глоток кофе. Руки дрожали.
Он потянулся через стол, взял её ладонь. Тепло его кожи прошло сквозь неё как пульс.
– Это не офис, Ники.
– Я знаю.
– Здесь ты можешь сказать мне "нет".
– А если я не скажу?
Он наклонился ближе. Голос – ниже шепота:
– Тогда я не остановлюсь.
Молчание.
Она сжала его пальцы. Сделала выбор.
– Не останавливайся.
Они вышли в улицу. Дождь усилился. Он укрыл её шарфом. Она прижалась ближе. И впервые – не пряталась.
Он проводил её молча. Не потому, что не было слов – а потому, что каждое слово могло стать спусковым крючком.
Город шумел за спиной. Свет фонарей отражался в лужах. Том шёл рядом, чуть ближе, чем нужно. Рука касалась её пальто. Его пальцы будто просились дотронуться – по-настоящему.
– Спасибо за вечер, – сказала Ники у подъезда. Голос прозвучал чуть тише, чем хотелось.
Она посмотрела на него, и всё внутри замерло.
Он не ответил сразу. Просто стоял, вглядываясь в её лицо. Словно запоминал.
– Я знал, что всё закончится именно здесь, – тихо сказал он.
– Где?
– У двери.
– И?
Он подошёл ближе. Теперь расстояние между ними – одно дыхание.
Он мог бы поцеловать её. Уже. Прямо сейчас. Но не делал этого.
– И я не знаю, что мне важнее: войти… или не разрушить эту границу.
– Она уже треснула, – прошептала она.
Он посмотрел вниз – на её губы. И снова вверх – в глаза. Его рука медленно поднялась. Коснулась её щеки, скользнула вдоль скулы, уха, шеи…
Так легко, будто он боялся, что она исчезнет.
– Если я зайду, – сказал он хрипло, – я не остановлюсь. Ни сдерживать себя. Ни тебя. Ты уверена, что готова к этому?
Она закрыла глаза на секунду. Словно внутри неё бушевало нечто сильнее желания. Потребность. Том.
– Я не знаю, – честно ответила она. – Но я уже не могу делать вид, что этого нет.
Его ладонь легла ей на поясницу. Осторожно, но твёрдо.
Он потянул её ближе. И всё их тело, напряжённое в течение дней, выровнялось, совпало.
– Ники, – выдохнул он. – Ты сводишь меня с ума.
И тогда она встала на носки. Не чтобы поцеловать – просто чтобы почувствовать его ближе.
Он наклонился. И на долю секунды их губы соприкоснулись. Легко. Почти неуверенно.
Но этого хватило.
Она прижалась к нему. Он схватил её – резко, отчаянно, как человек, слишком долго сдерживавший себя.
Губы слились в жадном поцелуе, влажном, открытом, хриплом от желания. Она тянула его к себе за ворот свитера. Он вжимал её в стену, в дверь, в пространство, где больше не было "можно" и "нельзя".
Они дышали тяжело. Жадно. Он остановился первым. С трудом.
– Мне нужно уйти, – сказал он, не отрываясь от неё.
– Почему?
– Потому что, если я останусь – мы не просто переспим. Мы начнём что-то, что не сможем закончить.
Она молчала. А потом открыла дверь. И прошептала:
– Может, мы именно этого и хотим.
Он посмотрел на неё. Глубоко. Надолго. Пальцы коснулись её губ ещё раз – прощально.
– Не сегодня.
И ушёл. Оставив её вздрогнувшей от пустоты и пульса между бёдер.
Дверь захлопнулась за ним тихо. Слишком тихо.
Ники стояла посреди прихожей, не двигаясь. В пальцах – дрожь. На губах – привкус его поцелуя. Глубокого. Откровенного. Такого, после которого тело просит продолжения, а мозг всё ещё не успел выдать инструкции.
Она сбросила пальто. Поставила чашку воды, не притронулась. Прошла в спальню. Осталась в одной рубашке, с голыми ногами и раскрасневшимися щеками, как будто что-то случилось, но не случилось до конца.
Легла. Не потому, что хотела спать – потому что не знала, что ещё делать с этим голодом.