Глава 1
Осматриваюсь по сторонам, тут всё так же, как и несколько лет назад.
Здание автовокзала, бабульки с зеленью, носками и корзинками сидят у входа на своих табуретках, голосят во всё горло о своих замечательных товарах.
Улыбаюсь, глядя на это, если бы не весть, которую мне принесли вчера, я бы, наверное, никогда сюда не возвращалась. Но моё пребывание в другом городе пришлось прервать, потому что брат вздумал продавать дом деда, а соответственно, и участок.
Я прописана там, и другой недвижимости у нас нет. И если он всё же решится это сделать, то я останусь без места жительства.
С братом мы в плохих отношениях. Точнее, наверное, можно сказать, что мало чего у нас осталось с тех времён, когда под зорким глазом дедушки мы играли вместе.
Он пошёл совсем другим путём, а я мечтала жить в мегаполисе. Антон решил остаться здесь, а потом и вовсе связался с одной из банд нашего района.
Как говорил мне дед, когда ещё был жив, что он совсем пропащий стал. По сути, всё общение с братом складывалось из редких звонков, чтобы знать, что оба живы. Но тёплые чувства друг к другу, мы давным-давно растеряли.
Отвлекаюсь на пейзаж за окном автобуса, на дворе лето, любимая пора, которая, благодаря солнцу, всегда вызывает улыбку. Небо чистое, красивое, голубое, птички щебечут, пока мы пытаемся въехать в город.
Ностальгия берёт. Но и не сказать, что я хочу остаться здесь.
Я надеюсь, что вызов брата в родные пенаты будет настолько оперативным, как и его звонок. Мне всего лишь нужно уговорить его не продавать землю, и я вернусь туда, где мне лучше, чем хорошо. Ведь там уже устаканившаяся целая жизнь, университет, где учусь на учителя, и к которому питаю особую страсть.
И конечно, Денис.
Денис – мой парень, мы встречаемся уже на протяжении полугода, отличник, историк. Крайне интересный молодой человек, который, как мне кажется, знает всё. Для меня, считай, провинциалки, это что-то невероятное.
Он старше на три года, но обходительный и заботливый, что душа чувствует себя спокойно рядом с ним.
Замечаю, как автобус, наконец, пересекает границу и въезжает в город, а уже через десять минут останавливается. Я потихоньку выбираюсь из него вместе с теми, кому со мной по пути.
Водитель старого жёлтого транспорта тут же отъезжает в сторону парковки, а я смотрю на неширокую тропинку, которая всегда называлась коротким путём. Перевожу взгляд в сторону, где более широкая полоса, по которой ездят машины.
Однако брата своего не наблюдаю.
Хмурюсь, и тут же достаю свой телефон.
– Ало, Антон, – как только прерываются гудки, тараторю: – Я приехала, ты где?!
– Чёрт! – слышу, как он матерится: – Алис, не вырваться, иди по тропинке через лес… – понижает он голос: – Я там парней отправлю, тебя встретят.
Это мне совершенно не нравится.
– Антон…
– Ты слышала?! – гаркает в трубку: – По тропинке. Не бойся, тебя довезут сразу к дому.
Нервный какой-то… Хотя, по сути, сам вызвал сюда. Пожав плечами, киваю уже в отбитый звонок и всё-таки соглашаюсь на его план. Хватаю за ручку небольшую сумку, и глубоко вздохнув, двигаюсь в сторону тропинки.
Раньше было не страшно там ходить, даже через лесополосу, к тому же постоянно, то соседей, то знакомых встретишь. Сейчас такой уверенности нет, потому как уже несколько лет я здесь не появлялась. Ровно с того момента, как умер дедушка.
Кроме него, у нас с Антоном никого и не было, поэтому эту утрату я переживала очень глубоко. Он был замечательным и справедливым человеком. Наказывал тогда, когда шалили, награждал тогда, когда заслуживали. Всегда учил нас разделять добро и зло, что даже зла во имя добра не бывает.
Родителей мы с Антоном не знали. Скорее всего, он до сих пор их помнит, о чём и рассказывал раньше, а я… В моей памяти не отложилось никаких деталей. Они исчезли ровно в тот момент, когда я появилась на свет, Антону тогда уже было десять. Поэтому всё воспитание взял на себя Аркадий Павлович Авдеев, отец моего отца.
Антон не был близок к деду так, как я, он уже был более осознанным и в какой-то степени, наверное, винит меня в том, что его жизнь в одночасье изменилась.
Двигаюсь ближе к лесу, и невольно закрадываются сомнения. Останавливаюсь, чтобы написать Денису СМС-сообщение, и набираю слова с улыбкой на лице.
Передохнув от тяжести сумки, убираю телефон и снова двигаюсь дальше.
Замечаю где-то вдалеке у воды какое-то отстроенное здание, похожее на жилой дом, квартир так на шесть. Удивляюсь, такое место выбрали, отдалённое. Неудобно же добираться, тем более у воды, там явно болотистая местность.
Возвращаю взгляд вперёд и наблюдаю, как несколько мужчин идут мне навстречу, сумку невольно выставляю вперёд, а страх пульсирует громким биением сердца.
Мужчины выглядят странно, в явно военных штанах и ботинках. Их человек пять, и это, наводит на мрачные мысли.
В те времена, когда я ещё здесь жила, город делился на своего рода несколько группировок, каждая из которых отвечала за что-то своё. Однако так как я не лезла, да и дед оберегал, я понятия не имею, что они между собой делили.
Конечно, то время прошло, цивилизация медленными шагами идёт вперёд. Правда, эти мысли так и не помогают разогнать холодный страх, что ползёт по позвоночнику, в то время как опасные незнакомцы приближаются.
– Чёрт! – восклицает один из них и со зловещей усмешкой прожигает меня взглядом: – Ты ж Антохина, наверно?
Судорожно киваю болванчиком, они совершенно не вызывают доверия. Но ведь Антон не смог бы сделать ничего такого, что мне навредит, верно…
– Прости, напугали! – подаёт он руку: – Поехали, брат ведь тебя предупреждал?
Глава 2
Они переглядываются друг с другом, и один из них с усилием вырывает мою сумку.
– Я дойду, – отчаянно пытаюсь не мямлить: – Я дорогу вспомнила…
Мой осипший голос выдаёт меня с потрохами. Но ещё больше я боюсь того, что они могут со мной сделать.
– Не бойся, красавица, – всё тот же, кто говорил, отвечает: – Ренат нас учил всем помогать.
Хмурюсь на его слова, а тем временем оставшиеся ржут как кони.
Не представляя, как избавиться от них, семеню за ними. Мозг судорожно пытается сообразить, что это за люди и в какую передрягу я попала. Ещё и дня не прошло в родных пенатах, а я уже до одури хочу вернуться домой.
Мы стремительно шагаем через лес, а минут через десять перед нами вырастает машина.
Явно иномарка. Дорогая, красивая и агрессивная.
Один из них открывает заднюю дверь, практически заталкивая меня внутрь. Я даже пискнуть не успеваю, валюсь чуть ли не лицом на сидение, и только потом замечаю напротив сидящего мужчину.
Глаза от ужаса раскрываются, и я невольно хватаюсь за сердце.
Машина тем временем начинает свой ход, а я сглатываю, потому что человек напротив совсем не выглядит как добродетель.
– Зд… здравствуйте, – лепечу шёпотом, и только после этого пытаюсь оглядеться в поисках моего чемоданчика.
Мужчина напротив молчит, лишь опасно склоняет голову набок. Глаза тёмные и холодные, а сам выглядит так, будто готов потрошить что угодно и кого угодно.
Модная стрижка с бритыми висками, квадратная челюсть, низко сидящие брови, борода и прищуренный взгляд. В высоту он явно метра два, как уместился в машине, в которой фактически до крыши достаёт, ума не приложу. Пугает и чёрная паутина чернил, что виднеется на его шее из-под ворота чёрной рубашки.
Рядом с ним я выгляжу как муха, которая явно не туда залетела.
Он всё ещё молчит, а я пытаюсь прикрыть платьем ноги, потому что вижу, как ползёт его взгляд ниже. Ёрзаю на сидении, определённо чувствуя, что что-то не так. Телефон остался в кармане чемодана, а я даже и позвонить Антону не смогу, чтобы попросить его о помощи.
– П… простите, – пытаюсь собраться с духом: – Антон говорил, что меня встретят его друзья…
Смотрю на мужчину с надеждой, но вижу, как приподнимается уголок его губ.
– Верно, – грубым басом отвечает вдруг.
И тут становится ещё страшнее.
Машина резко тормозит, а я пытаюсь осмотреться по сторонам, но вижу лишь забор. Но это явно не забор нашего с Антоном унаследованного дома.
– Я на Соловьёва живу, – шёпотом озвучиваю и перевожу взгляд на мужчину.
А он в ответ даже не смотрит, и как по волшебству в этот момент открывается дверь. Он тут же выходит с уверенной грацией, двигаясь вперёд. Я же выглядываю из машины, пытаясь разобраться, в чём дело. Но рука того, кто открыл дверь, буквально дёргает меня на асфальт, так что я сдираю колени и громко вскрикиваю.
– В камеру посадите.
Раздаётся громом бас всё того же жуткого мужчины.
– Подождите! – меня хватают, больно заламывая руки: – Пожалуйста! Это недоразумение! Слёзы вовсю уже стекают из глаз, и я пытаюсь достучаться до уходящего монстра: – Подождите! Мне на Соловьёва! Я ничего не сделала! Рыдаю в голос, пока меня волоком тащат по асфальту, сдирая кожу до ссадин.
Пытаюсь осмотреться, но вижу лишь стены то ли дома, то ли подвала. Меня практически кубарем сталкивают по лестнице и толкают в какое-то помещение.
Истерика в это время выходит на новый уровень, и я безбожно плачу с одним вопросом на устах: за что и почему…
Кожа болит, а страх заставляет сжиматься до меньших размеров. Можно было бы как Алисе в стране чудес, я бы тогда точно смогла бы выбраться.
Вот глупая, только увидев их, надо было бежать, прятаться в кустах. Что угодно делать, но только не останавливаться. А теперь… Я даже не понимаю, где я, за что всё это происходит со мной, и кто эти люди.
Боже, Антон, пожалуйста, найди меня.
Остаётся лишь надежда на брата, что он кинется меня искать. Не увидит на обусловленной точке и поднимет на уши всю округу.
Может быть, тогда эти люди, наконец, поймут, что совершили ошибку. Ту ошибку, которая мне стоила тысячи нервных клеток.
Глава 3
Сквозь пелену в глазах пытаюсь рассмотреть, где я.
Бетонные обшарпанные стены с засечками то тут, то там. В углу стоит металлический унитаз, не прикрытый даже подобием ширмы.
У стены под небольшим окном подобие кровати. Эта металлическая конструкция с пружинами посередине вряд ли может таковой называться. Раковина сантиметров пятнадцать всунута тоже в угол.
Осматриваю это убранство и невольно начинаю дрожать от рыданий.
Господи, где я оказалась.
Это как тюрьма, пусть я и не была в подобных местах, но, судя по тому, что видела в телевизоре, это очень похоже. Возвращаюсь к металлической двери, тарабаня по ней.
– Эй! Выпустите меня! – благодаря рыданиям выглядит жалко, но я не могу просто смириться: – Откройте! Откройте эту чёртову дверь!
Силы уходят стремительно, и я оседаю на пол, подперев собой дверь. Тру лицо до боли…
Как же мне выбраться отсюда?
Смотрю в просвет, что оставляет окошко, но прутья явно мешают моему спасению.
Вся жизнь перед глазами проносится, комната небольшая в коммуналке в городе. Книги, что корешками выстроены рядом на полочке, небольшой стол с фикусом сбоку, чтобы его ростки спускались и вились дальше к подоконнику. Аккуратная постель, заправленная разноцветным покрывалом с геометрическими узорами.
Денис… который часто бывал у меня в гостях. Он пока живёт с родителями, поэтому к ним мы ходили лишь один раз на чай, чтобы познакомиться. А остальное время проводили наедине в моей комнате.
Как же теперь быть.
От мыслей о той жизни становится хуже. Потому что безнадёжное ощущение буквально преследует меня. Висит огромным серым облаком, и я не знаю, куда от него спрятаться.
Понятия не имею, сколько времени проходит, пока я, завалившись на бок, дремлю из-за бессонной ночи, но как только слышу лязг замка, тут же подскакиваю, пятясь подальше к стене.
Здесь жутко холодно, но как будто организм уже привык. И если его и трясёт, то только из-за паники, которая вовсю наполняет каждую клеточку моего тела.
В ожидании с ужасом в глазах не дышу, потому что не представляю, что ждёт меня.
Дверь открывается, и я во все глаза таращусь на входящего, узнавая в нём того мужчину.
Он медленно осматривает помещение, и я слышу, как дверь закрывается обратно. Сглатываю, не в силах ни кричать, ни бежать пытаться остановить её.
Он останавливает свой взгляд на мне. Проводит снизу до верха, а руки невольно прикрывают край платья, от которого уже осталось одно название.
Монстр делает шаг ближе, и если бы можно было вжаться в холодный бетон сильнее, я бы вжалась. Испуганные глаза, что бегают по нему, его совершенно не смущают.
Наоборот, мне кажется, будто ему даже нравится чувствовать этот страх. Нахмуренные брови – это единственное мимическое проявление на его лице, в остальном лишь равнодушная безжалостная маска.
– Снимай платье, – озвучивает он хриплым басом, засовывая руки в карманы.
Мотаю головой в разные стороны и слово вымолвить боюсь.
– Я говорю. Ты делаешь. – резко и грубо добавляет.
Стою, а двинуть ни рукой ни ногой не могу. Просто будто застыла.
Я не собираюсь этого делать.
Не буду и всё.
Он с пару секунд наблюдает всё так же, только лишь взгляд прищуривает, а затем делает шаг ближе.
Грудь то вздымается, то опускается, пока этот бездушный человек приближается.
Я уже почти скулю в голос, а он в одно движение вскидывает свои руки и рвёт на части тонкую ткань летнего платья.
Пытаюсь остановить, касаясь грубой кожи, но он будто даже внимания не обращает. Уже не сдерживая воя, прикрываю руками оголённое тело и бельё, в котором остаюсь.
Он же чуть отступает назад, а я чувствую полный стыд и унижение. Зажмурив глаза, реву, не в силах даже спросить, за что он так со мной, что я ему сделала.
– На колени.
Как только слышу слова, тут же распахиваю глаза. Судорожно мотаю головой, не веря, что это и вправду происходит.
Что это моя реальность сегодня, и что Антон так долго ищет меня.
– Пожалуйста! – шёпотом молю: – Прошу вас! Это какая-то ошибка…
Нечитаемое лицо беспощадного человека не выдаёт никаких эмоций.
В один момент он оказывается около меня, поднимаюсь глазами к его жестокому лицу, пытаясь хоть как-то воздействовать.
Но, конечно, я всё понимаю…
Он разминает шею, снисходительно смотрит на меня сверху вниз, а потом я чувствую, как давит его рука на мою макушку.
Вновь мотаю головой, захлёбываясь в рыданиях. Дыхания не хватает, и я практически задыхаюсь, погибая в этом кошмаре.
– Что я вам сделала…
Бессвязно шепчу, в то время как он заставляет меня буквально свалиться на пол и оказаться перед его пахом.
Зажмуриваюсь со всей силы, молясь всем богам, чтобы это оказалось ужасным сном. И вот сейчас я открою глаза и окажусь дома.
Но, конечно, это глупые выдумки моего рассудка. Ощущение, что единственное, что может меня спасти, это смерть.
– Открой рот.
Приказ раздаётся громче, а я могу лишь всхлипывать и безмолвно трястись.
Я не знаю, почему… И не понимаю, за что.
Он резким движением грубо хватает пальцами за щёки, и сам надавливает так, что челюсти расходятся. Вижу, как он расстёгивает пряжку ремня, и вновь зажмуриваюсь. Пытаюсь увернуться, но хватка этого чудовища доставляет такую боль, что кажется, зубы вонзаются в плоть. Он вдавливает голову к стене, что затылок словно повторяет засечки на бетоне.
Слышу, как шелестит ткань, а потом чувствую.
Чувствую, как в сжатые зубы он с силой толкает свой половой орган.
Я никогда в своей жизни не встречалась с насилием. И даже когда слышала, мне казалось, что это где-то далеко, там, где меня нет.
Глава 4
Дыхания не хватает, а слёзы всё ещё бегут из глаз беспрерывным потоком. Он прижимает голову к стене, тараня горло до рвотных позывов.
Думать ни о чём не могу, кроме того, что этот человек пытается засунуть в рот это огромное естество. Он даже не входит наполовину, только лишь треть.
Жмурюсь только, чтобы этого видеть, стараюсь концентрироваться на боли, которую доставляют его хватка на волосах и жёсткие толчки.
С уничтожающим отвращением кашляю и задыхаюсь.
– Дыши носом.
Слышу хриплый приказ и отчаянно стараюсь вдохнуть, но не получается. От рыданий нос забит.
Пытаюсь освободиться, толкая его ноги, но тщетно, он тут же сильнее вдавливает в стену и оттягивает волосы до боли.
Сил как будто уже не осталось.
Ощущаю, как он замирает, а затем дёргается несколько раз, и пытаюсь не захлебнуться солоноватой жидкостью.
Тошнота и мерзость – это единственное, что я испытываю.
Он резко вытаскивает свой член, а я же тут же прижимаюсь к полу и меня тошнит.
Не в силах сделать ничего, кроме как полусесть, облокотившись на стену, вялым движением вытираю рот рукой.
Знаю, что он наблюдает, этот взгляд невозможно не чувствовать. А спустя паузу монстр молча выходит за двери.
А на меня нападает ненависть, дикое отвращение и ужас всего того, что случилось.
Он фактически изнасиловал меня.
Чудовище. Монстр. Не человек.
Господи…
Вою в голос от происходящей жути и унижения. Судорожно вытираю язык, пытаясь стереть этот грязный привкус.
Что теперь со мной будет…
Отползаю от стены, двигаясь ближе к кровати, и, свернувшись на полу с пустым стеклянным взглядом, засыпаю.
Теперь мне совершенно точно хочется умереть.
Я просто не смогу жить спокойно после того, как он осквернил меня.
И больше всего на свете я боюсь того, что этот изверг вновь появится. А дальше я даже боюсь предположить, чем может закончиться для меня его появление.
Кругом высокая трава.
Я иду, провожу руками, наблюдая это бескрайнее поле. За спиной болтается соломенная шляпа, а белый сарафан развевается от дуновений лёгкого ветра. Оборачиваюсь и иду спиной вперёд, а Денис поправляет очки и улыбается мне в ответ.
Вокруг тишина, и только мы вдвоём в этом бескрайнем поле.
Я начинаю отбегать, а он тут же срывается за мной в попытке догнать. Смеюсь, заливисто и громко, а он ловит, хватая в свои руки, и смотрит влюблённым взглядом.
Лязг замка заставляет подскочить, а тело тут же пронзает тысяча иголок. Закоченевшие конечности онемели, и от холода, кажется, даже посинели.
Прижимаюсь к спинке кровати, убирая волосы от лица, и с гулко бьющимся сердцем наблюдаю за дверью.
В камеру входит какой-то парень.
Худощавый, в полном обмундировании, он осторожно смотрит на меня, чуть хмуря светлые брови, и оставляет ведро и швабру.
Выходит обратно, а за ним появляется женщина лет пятидесяти на вид. Разглядывает меня с ног до головы и поджимает губы.
Хватает швабру и идёт ровно к тому месту, где меня вырвало. Парень, видимо, следит за тем, чтобы я молчала, стоит у двери.
Ошалело вожу по ним глазами.
Вот здесь двое человек, которые наверняка понимают, что я не по доброй воле сижу в заточении.
И ни один не готов помочь.
В каком мире мы живём?!
Всем плевать.
Это только я, глупая, полезла бы спасать, если бы могла. Да только в ответ никто не поможет.
Вспоминаю об Антоне, оберегая крохотную надежду, что он придёт за мной. Даже несмотря на то, что мы в последнее время сильно отдалились. Мы же одна кровь.
– Принеси матрас, – громогласно озвучивает женщина тому парню.
Он недоверчиво смотрит на неё, но её взгляд чуть ли не такой же грозный, как у того бандита.
– В тумбочке есть мыло, – кивает она небрежно, продолжая: – Можешь умыться в раковине. Душ по расписанию, водить буду раз в два дня.
Выдаёт механическим голосом, будто я не человек совсем, и всё ещё намывает полы.
Качаю головой, не воспринимая эту информацию.
– Лучше умереть, чем остаться здесь… – шепчу осипшим голосом.
– Послушай, – оборачивается она на дверь: – Будешь его слушаться, проблем не будет.
Вскидываю глаза с ошарашенной усмешкой и своими хроническими слезами.
– Проблем?! – переспрашиваю, тряся головой: – Они схватили меня и приволокли, будто я преступница, будто я что-то им сделала! А тот… монстр, он… – вновь чувствую клубок всех эмоций, что чернеют в моей душе.
Женщина громко вздыхает.
– Хватит! – повышает голос: – По еде распоряжений не было, так что береги силы.
Не верю в услышанное, а дверь тут же открывается, и тот парень вносит матрас, бросая его на пол.
Незнакомка, оглядев меня напоследок, молча выходит, забирая ведро и швабру.
Лязг замка, и снова оглушающая тишина.
Пересаживаюсь на матрас, ощущая, что он тёплый, в отличие от пола. На миг словно стало даже лучше. Физически. Эмоционально, кажется, я теперь сломана навсегда. Или это ещё не конец?
Глава 5
Не представляю, сколько я проспала, но по яркому лучу в середину комнаты, ровно на матрас, я понимаю, что уже светит солнце. События вчерашнего дня яркими кадрами тут же проносятся перед глазами.
Губы болят, пытаюсь дотронуться, и ощущение, что они стали больше. Окидываю взглядом ноги и руки, на которых ссадины и грязь, можно же инфекцию получить.
Но, а какая теперь разница…
Сажусь, пытаясь опереться на ослабшие руки, я ела последний раз, когда уходила из дома, перед тем как сесть в поезд. Может быть и хорошо, что не было распоряжений о еде, значит, умру с голода, и больше никогда не буду вновь и вновь переживать тот день, когда он сделал это.
Спутанные волосы непонятной массой слиплись на спине, и я пытаюсь пальцами привести их в порядок. Разодранное платье болтается, едва прикрывая тело, а я пытаюсь связать его узлом, чтобы соединить два куска.
Смотрю на раковину, на которой лежит тюбик зубной пасты и щётка.
Давай, Алиса. Нельзя просто лежать.
Надо быть сильнее.
Уговариваю себя. Но нет желания ни быть сильной, ни оставаться здесь, ни быть рядом с этими головорезами.
Пытаюсь сделать вдох, и всё же карабкаюсь выше, опираясь на койку. Еле перебирая ногами, дохожу до угла. Здесь даже зеркала нет.
Зачем пленникам зеркала, правильно? Его ведь можно разбить и оставить незаживающие шрамы на лицах своих обидчиков.
Прикрываю глаза, сама удивляясь своей кровожадности, это совсем не я. Это всё то чудовище, что сделал это со мной.
Включаю скрипучий кран, а когда льётся вода, набираю в ладони, споласкивая лицо, и, наконец, понемногу прихожу в себя. Пить её опасно, но отчаянно хочется хотя бы жидкости.
Смотрю на струю, принюхиваюсь к рукам, вроде не пахнет. Хотя у нас с этим в коммуналке бывали проблемы, трубопроводы в жилых многоэтажках ни к чёрту.
У нас с дедом был колодец.
Глубоко вдыхаю, снова набираю воду и всё-таки пью её. Чувствую, как по горлу стекает вода, будто омывает изнутри после того, что случилось.
Беру пасту, и не собираясь чистить зубы этой щёткой, тру их пальцами. А когда завершаю процедуры, хочу в туалет, но боюсь, что если кто-то придёт, то они увидят.
Иду к двери прислушаться, но там оглушающая тишина, ни намёка на звуки.
Возвращаюсь, всё же исполняя свои физиологические потребности, быстро вскочив и поправляя свой убогий вид.
Тяну матрас, чтобы поднять его с пола, и перекидываю на кровать. Кажется, на это уходят все мои силы. Забираюсь с ногами, садясь к стене и обняв колени, жду, рассматривая столб пыли, который поднялся в воздух и маленькими частичками сейчас летает в свете луча от окна.
Хотела бы я быть птицей, чтобы вырваться и улететь. Чтобы никогда больше не возвращаться и жить только в тёплых краях. У которых дом может быть, где они захотят. В любой момент. Вялая улыбка растягивается на лице, когда я буквально воспроизвожу их пение в своих ушах.
Только сквозь эту желанную мелодию прорывается новый чужой звук.
Лязг замка. Медленно открывающаяся дверь.
Вижу уже другого мужчину, который осматривает комнату, а затем останавливает свой взгляд на мне.
– Встать. – чеканит он с проницательным взглядом, но совершенно ничего не выражающим лицом.
– Кто вы? – отвечаю уже более громким голосом, по сравнению со вчерашним днём.
– Встань.
Ещё раз повторяет, но уже немного склонив голову набок. Отчего тут же вспоминаю того монстра и подрываюсь с места. Он разглядывает с ног до головы.
– Холодно?
Видимо, видит мурашки на коже, а я отрицательно качаю головой.
– Здесь одежда. – кивает головой на вход, и оттуда появляется уже парень со вчера, который оставляет стопку вещей и пакет с обувью.
А дальше этот, кто рассматривал меня, кивает, и также резко, как появился, он уходит. Так и остаюсь на месте, не успевая и слова сказать.
Смотрю на вещи, сложенные аккуратной башней. Серая, видимо, футболка, такие же штаны, а на ноги что-то вроде кроссовок.
Не хочу думать, что всё это организовал тот человек, поэтому сажусь рядом с вещами, но не трогаю. Может быть и выглядит как детский каприз, но он…
Он похитил меня, держит в заложниках, ещё и успел надругаться…
За такое сажают минимум на десять лет, наверное.
Милиция сейчас, наверное, мне помогла бы. Однако тут же всплывают слова Антона, что ментам на всё насрать, если можешь вертеться, то только сам. Это он мне выдал однажды, когда дед попросил попробовать достучаться до него, чтобы домой вернулся. Переживал он за него сильно, может быть и не зря. Если сегодня уже второй день, и мои надежды, что Антон меня заберёт, тлеют слишком быстро.
Кажется, что он не сможет.
Не против этих людей.
Я на подсознательном уровне, наверное, понимаю, почему он мог бы отказаться от моего спасения.
Эти люди действительно не выглядят, как обычные уличные разбойники. По крайней мере, тот главный, что был в костюме, точно не похож. А его подопечные, очевидно, что терминаторы, забьют и глазом не моргнут. Это я ещё ничего не знаю, возможно, они даже вооружены.
Прикрываю глаза, шумно вздохнув. Желудок тут же даёт о себе знать протяжными звуками, и я пытаюсь забыть о том, что голодна.
Бывало, когда только уехала и ещё не устроилась работать, я была вынуждена терпеть голод. Может быть и сейчас это будет моим иммунитетом.
Тру кожу на лице, пытаясь хотя бы немного остановить зудящие мысли, как тут вновь слышу этот противный и пугающий лязг чёртового замка.