Пролог
Варя
Космос по ту сторону иллюминатора был таким… скучным. Ни ярких красок созвездий и галактик или завихрений облаков. Оно и понятно, человеческий глаз не способен улавливать волны, транслируемые вселенной и окрашивать их так, как это делают для интернета или работы научные сотрудники космических агентств.
Даже обидно как-то. Всё же я всегда любила астрономию, хоть сильно в неё и не вдавалась. Мне не интересны формулы и расчёты, только звёзды, галактики и всё, что видно и имеет значение или влияние на другие объекты. Красиво, завораживающе и смертельно-опасно. Так что, оказавшись посреди этого великолепия, обидно не видеть всё в истинном свете из-за неполноценности собственной зрительной системы.
Я специально сбегала в смотровые отсеки станции, чтобы уловить эти моменты бескрайности и величия, а ещё безмерного спокойствия извечности. Это куда лучше больничных палат и вечного мельтешения медицинского персонала.
– Вы снова здесь, – перегородка двери как всегда бесшумно отъехала в сторону, пропуская гостя. В этот раз меня решил навестить не врач, закреплённый за мной, а сам начальник станции.
– Доброго дня, – поздоровалась с ним и попыталась встать с пола, но была остановлена вскинутой ладонью ластари а нца. Высокий мужчина с синим отливом кожи, очень похожий на обычного человека, прошёл в глубь этого небольшого отсека и даже сел рядом.
– И не наскучил вам этот вид? Он не изменится, сколько ни смотри, – поинтересовался инопланетник.
– Меня всегда тянуло к звёздам, – ответила, приметив, что получилось с лёгкой иронией. И даже не удивилась, что начальник и не понял посыла: тянуло и, наконец, затянуло.
– Но что-то всё же вас разочаровало, – а вот это он хорошо уловил, больше смотря на меня, нежели в иллюминатор. Хотя ему-то уж точно один и тот же вид надоел за столько лет службы на станции.
– Космос не такой яркий, каким нам часто его подавали на Земле, – призналась честно, ведь скрывать смысла не было. – Человеческий глаз не способен видеть его красоту. Для нас он практически чёрно-белый. Обидно, если честно.
Мужчина на это снисходительно улыбнулся, а потом вдруг поднялся на ноги и, ничего не говоря, нажал что-то на еле заметной панели рядом с иллюминатором. Сначала ничего не происходило, а потом изображение начало плыть, будто волной пошло, и чем больше было этих волн, тем более насыщенным становилось изображение. Сначала тускло, а потом всё более ярче и ярче, обретая такие яркие и разнообразные цвета, что было больно глазу.
– Вы бы сказали раньше, мы бы включили специальные фильтры, – констатировал ластарианец, но я его почти не слышала, поглощённая увиденной красотой. – Их можно настроить под себя. Если слишком ярко, скажите, я убавлю.
– Нет-нет, всё прекрасно, – остановила его, подскочив на ноги, чем вызвала ещё более снисходительный взгляд. Кажется, сейчас я напоминала ему ребёнка. Хотя для долгожителей космоса мы и впрямь дети, сколько бы ни было человеку, попавшему сюда.
Среди нас были и старики, и младенцы, и если последних вернут вместе с родителями обратно на Землю, то тем, кому некуда или не хочется возвращаться, предоставят жильё здесь, среди звёзд. Такая функция предоставлялась в основном женщинам, о них и заботились куда более бережно, чем о мужчинах. Но никто не жаловался. Не сказать, что не пытались, но после первого же мужского бунта, что-то быстро агитаторы поутихли и сидят теперь тише воды и ниже травы. Кто знает, что им сказали наши спасители, но что-то очень действенное, и делиться с женщинами и теми, кто не бунтовал, мужчины не хотели, мрачно отсиживаясь в своих палатах.
Лично я возвращаться на Землю не хотела. Пусть теперь она будет открыта для посещения и транзита: уж после случившегося мини-апокалипсиса оставаться на отшибе галактической жизни не получится, по вине этой самой галактики, точнее её жителей, что дел натворили и сами же спасли. И всё же, пока есть такой блат, я им воспользуюсь, отправлюсь путешествовать по галактике на те компенсации, что выдал галактический Совет. А потом осяду в каком-нибудь месте со средней оживлённостью, в собственном домике, когда ночью можно будет любоваться вот на такие виды, и заживу простой жизнью. Найду непыльную работку, но такую, чтобы было больше времени для себя, а там уже буду решать, как быть дальше.
Осталось лишь минимум: вылечится до конца. Вирус, обрушившийся на нас с небес, был ужасен, и последствия его мучили всех, на кого он смог подействовать. Вернее, недалеко от нашей системы произошла стычка блюстителей галактического правопорядка и нелегальных гостей, настроенных весьма агрессивно. Битва, как нам сказали, была на полное уничтожение противника, но что-то пошло не так, и часть их корабля ворвалась в солнечную систему и задела Землю.
Остановить ошмётки чужого флота было почти невозможно, поэтому Землю укрыли куполом, чтобы те сгорели в нём. Вот только излучение, что прихватил корабль на краю защитной сферы нашей системы, прошло планету насквозь. Поразило всех жителей.
Кто пострадал не сильно, тех смогли спасти ещё на самой Матушке Земле, вакцинировав и дав лекарства. Кто был слабее – дети, старики и люди с ослабшим иммунитетом, – их отправили на специальные станции здоровья, как прозвали их люди. А так это настоящие межпланетные станции для проживания и работы в космосе, сейчас приспособленные под карантинные госпитали.
Моя семья не пострадала сильно, а вот меня накрыло так, что я почти неделю лежала в медицинской капсуле безвылазно. Врачи, как бы ни скрывали от меня, почти и не надеялись, что выживу. Вирус подействовал на меня слишком сильно и глубоко. Но болезнь всё же отступала, неохотно, медленно. И, когда мне всё же было позволено вставать на ноги, я начала сбегать вот в такие вот уединённые блоки, чтобы полюбоваться звёздами. Из палаты их плохо видно, окно иллюминатора не такое большое, и капсула стоит не слишком удобно для любования.
Стоило вспомнить об этом, как лёгкие неприятно сдавило, а краски перед глазами поплыли, превращаясь в смазанное радужное бесформенное пятно.
– Вира, – подхватили меня сильные руки начальника станции, о котором я уже даже забыть успела. – Я сейчас же верну вас в палату, – строго проговорил ластарианец, укладывая себе на руки и унося прочь.
– Простите, – только и смогла выдавить я из себя. Видимо, слишком переволновалась. Медики запретили мне пока слишком эмоциональные реакции, ведь нервная система, вегетативная и часть сосудистой были ещё слабы.
– Только не отключайтесь, – мне даже показалось, что я слышу нотки паники у этого сильного мужчины. – Оставайтесь в сознании, вира. Слушайте мой голос.
– Слышу, – ответила, но, кажется, он меня уже не слышал.
Дальше была суета медиков, меня положили в капсулу, что-то вводили, облучали, сканировали и снова давали лекарства. Я почти ничего не видела и говорить не получалось, могла только слышать и чувствовать. Несколько раз теряла сознание, потому что звуки и ощущения менялись слишком резко. А ещё, кажется, теряла связь со специальным переговорным обучающим мозг устройством, что нам всем выдали: слышала, как ругался и рычал начальник, как излишне громко суетились медики, но не понимала ни единого слова. Да и интонации менялись. То все словно паникуют, потом тихо говорят, потом раздаются приказы, затем снова всё спокойно.
В седьмой раз я уже смогла открыть глаза и показать, что не только в сознании, но и способна коммуницировать. Рядом с капсулой были лишь двое. Медработник и начальник станции. Если первый был относительно собран и работоспособен, то вот второй… Из ластарианца словно выжали все соки. Мужчина был помят, волосы всклокочены и неаккуратно, словно в спешке прилизаны назад, под глазами залегли тёмные круги.
– С пробуждением, вира, – он устало улыбнулся.
– Простите, что заставила волноваться, – а вот мне было не до улыбки, чувствовала себя, словно накосячила и меня ждёт порка.
– Это мне стоит просить у вас прощения, что недоглядел и не взял в расчёт ваше состояние, – мужчина поднялся единым слитым движением на ноги, подошёл ближе к капсуле и склонился настолько низко, что коснулся прозрачного купола лбом. – И я постараюсь загладить свою вину. Не спорьте, – перебил мои ещё не начавшиеся оправдания. – И отдыхайте. Я зайду позже, – затем кивнул медику и удалился быстрым шагом из палаты.
– Заставили же вы нас поволноваться. Прошу вас соблюдать все предписанные меры, – проговорил тонкотелый в и ртис. Высокие и хрупкие на вид, они были очень сильны и выносливы, чаще предпочитали работать в медицинской сфере и в науке. Довольно миролюбивая, но серьёзная раса.
На его слова лишь кивнула и пообещала больше не рисковать. И сдерживала своё обещание, как и начальник. Он навещал меня сначала раз в неделю, потом визиты учащались и учащались, пока однажды он не пришёл с чем-то похожим на живой букет, сказав, что рад моему почти полному выздоровлению. И каждый раз нас оставляли наедине, чтобы мы могли поговорить. Наши темы касались почти всего, но только не нас: работы, интересов, жизни вокруг.
Капитан Арт а ро поведал мне о многом в жизни галактики и её жителей. О расах, что я могу встретить на своём пути, раз решилась всё же жить среди их союза и сообщества. Даже пригласил к себе на родную планету, показать её самые знаменитые красоты. Как тут отказать, когда обаятельный мужчина так мило просит, немного синея лицом. Думаю, так они краснеют от смущения. Но о большем я не думала, предпочитая считать, что так он стремился загладить свою вину, ведь в тот день, как мне потом рассказали, у меня два раза останавливалось сердце.
После его ухода, ко мне пришёл один из медиков, проверить состояние и удостовериться, что в этот раз со мной ничего не будет. Ну и закрепить результат новой порцией лекарств. А ещё он странно поглядывал на букет экзотических неземных растений.
– Латузии, – заметил он очень хрупкие и яркие цветы. Розовые, похожие на лилии, но более пышные и сияющие. Стоило их прикоснуться, как они стыдливо прятались, укутываясь своими листьями и сжимая бутоны почти до размеров горошины.
– Красивые, – согласилась я с ним.
– Да, а ещё очень показательные, – хмыкнул мужчина.
– Показательные? – вот тут стоило насторожиться, но меня вело любопытство непознанного.
– Говорят, ластарианцы дарят их лишь тем, кто достоин их внимания, точнее предлагают более узкое общение, войти в их ближний круг. Чаще всего это женщины, которых они рассматривают в качестве партнёрши, – кивнул словно сам себе виртис. – Но это в том случае, если мужчина уже пригласил женщину посмотреть поле этих прекрасных цветов – это одно из самых прекрасных мест на их планете, там они обычно делают предложение.
– Предложение? – как у меня не дрогнул голос, сама не знаю. А ещё хотелось верить, одновременно, что мне послышалось и что я всё правильно поняла. Все эти взгляды, прикосновения и обещания, что это всё не было лишь моим воображением или скрытым намёком на что-то иное.
– На становление в пару, женитьбы, как говорят у вас, – ответил медик, но как-то хмуро.
– Что-то не так? – спросила его открыто.
– Я мог неправильно трактовать этот дар, – так же честно сказал и он. А на незаданный, но повисший между нами вопрос «почему», добавил: – Всё же у капитана уже есть невеста.
Внутри всё болезненно сжалось. Значит, мне показалось. Надумала лишнего. Это и правда дар в честь того, что он до сих пор чувствовал себя виноватым.
– Тогда это просто подарок, – пожала плечами я, хотя чувствовала, как в груди больно сжималось сердце. Кажется, я всё же успела влюбиться. – Может как сестре? Или просто девушке, что заставила волноваться зря.
– Как сестре? Возможно, но я сомневаюсь, странно всё же, – только и пробурчал виртис, а потом, оказавшись рядом со мной, будто всё понимая, заглянул в глаза и сказал: – Вас должны выписать уже через несколько дней, думаю, я ускорю это. Как раз на станцию прибудет небольшой пассажирский крейсер, на нём можно улететь и затеряться среди звёзд.
Подняла глаза и заглянула в его понимающие. У меня не получилось скрыть свои чувства и боль, от этого глаза защипало ещё сильнее. Мужчина даже погладил меня по голове, как будто утешал расстроенного ребёнка.
– Он заметит, – только и могла вымолвить я.
– Нет. В день вашей выписки, когда прибудет крейсер, капитан будет занят. Невеста решила навестить его. Ему будет не до чего-то ещё. Я не хочу, чтобы моя пациентка снова слегла с обострением, – и мило улыбнулся, как милый дедушка своему внуку. – Лучше живи в волю, не знай горя, вот моя награда.
– Спасибо, – с трудом, но смогла улыбнуться ему в ответ.
И, как мой заботливый врач и сказал, он постарался ускорить мою выписку, а в день её наступления лично и неофициальными коридорами проводил до доков, где был пристыкован крейсер. На него шёл один из его коллег, как приглашённый бортврач, вместе с ним меня и посадили на судно служебными тропами, помогая скрыться от ошибок прошлого среди огромных просторов нашей необъятной галактики.
Глава 1.
Год спустя.
Рукав Лебедя. Система тройной звезды Л о туб. Орбита Лот-1.
Малый грузовой крейсер «Ад а либти».
Варя
– Ты ведь понимаешь, что у нас женщинам не принято работать? – капитан судна и по совместительству мой друг буйствовал уже который день.
После сдачи груза на Прийо-дива мы улепётывали на всех парах подальше, потому что начальнику станции вдруг показалось странным моё присутствие на борту. Ну, это если официально. Неофициально: красивая самочка отказала ему в приватных минутах личного общения в его кабинете. А учитывая, что я одевалась максимально не по-женски, в безразмерные комбезы, и часто пачкала лицо, выглядя скорее юношей на побегушках, у меня возникали не очень приятные ассоциации в его желаниях.
– Не ворчи, Буз, и я не работаю, лишь подрабатываю, жить-то на что-то надо, пока коплю заслуженную пенсию! – хихикнула, наблюдая на мордочке этого рыбоподобного ир у та все оттенки возмущения. Он не хотел прибыть в новый пункт загрузки слишком рано. Для нас это было плюсом, но лично для него, желающего поменьше общения с положившей на него глаз гордузы, не очень.
Бузу нравились представительницы его вида, тонкокостные, тощие, чешуйчатые красавицы с голосами серен из земных легенд. Гордуза, к сожалению, была полной противоположностью во всём, но её это совершенно не смущало. Она считала себя эталоном женской красоты, как и все представительницы её вида: огромная прямоходящая каракатица с гуманоидным строением тела, но лица, если их так можно назвать, совершенно уродливое сочетание рыбы и улитки.
– Так найди себе мужей и радуйся жизнь, как положено любой женщине! – выдал эта рыбёха ворчливее обычного.
– Положено, но не обязательно, – не сдавалась я. – Да и где ещё я увижу столько миров и прекрасных видов?
У меня есть план. Я хочу сначала увидеть как можно больше красот родной галактики, а потом уже искать место из всех увиденных, где хотелось бы осесть. И мужчины, если и фигурировали в этом списке желаемого, то пока только как удовлетворение низменной человеческой потребности в сексе. А вот мужья… я и одного пока не хочу заводить.
««Заводить», звучит словно мужчина – это животное какое-то. Хотя многие тут себя величают самцами и самками», – про себя поворчала уже я.
Найду прекрасную планетку с отличными видами, открою какую-нибудь кафешку или другое небольшое, но прибыльное дельце, и буду спокойно доживать свой человеческий век, что по здешним меркам очень короток. Идеальный план, я считаю!
– А я тебе уже сказал, выходи замуж, и будут тебе круизы хоть годами, главное выбери правильных самцов, – словно услышал мои мысли наш «бравый» капитан.
– Самцов… Да они скорее запрут меня в спальне и не будут выпускать этими самыми годами. Секс – роды – секс – роды, – а что скрывать, сказала как есть.
Фертильность людей куда выше многих из основных гуманоидов нашей необъятной спиральной старушки. И если тут во многих государствах союза и за его пределами практикуется полиандрия, то женщина в таком союзе почти всегда ходит беременной. Сколько бы станций на своём пути я ни встречала, почти везде одна картина.
Перспектива, конечно, «радостная». Я для себя хочу пожить, в своё удовольствие.
– Я уж и забыл, что ты человечка. У вас, видимо, с родами всё куда проще… Мне от этого только хуже. Лучше бы ты была октази а нкой, внешне похожа, хвоста только не хватает. Узнает кто, что такое сокровище вожу и эксплуатирую, головы лишусь, – Буз осмотрел меня с ног до головы, останавливаясь в районе попы, где у упомянутых девиц обычно видны минимум два хвоста.
– Не бурчи, Буз, – отмахнулась, прищурившись: – Никто не узнает, если болтать не будешь.
Но если и сказала так, то только в шутку. В своём капитане «тире» напарнике я была уверена. Мы вместе «ходили под одним флагом» вот уже почти десять месяцев. Вот-вот отпразднуем все одиннадцать. Самые длительные деловые отношения, как однажды признался мне капитан.
Он первый и единственный, кто взял меня с собой на борт, потому что ему был не важне пол напарника, главное – чтобы делал свою работу. Я и делаю. Внимательно проверяю список из поступившего заказа на законность, согласовываю с заказчиком, обговариваю сумму, а уже потом мы делаем своё дело в лучших грузовых доках и за быстрый срок. Так что поводов ворчать я ему давала очень мало, и все они начинались только из-за других недо-гуманоидов, что зарились на меня, а потом жаловались на мою сексуальную недоступность.
Я не виновата, что меня привлекают более… человекоподобные, чем рыбы, слизни, пауки и им подобные создания нашей необъятной.
– А если встретишь тех, кто в курсе? Они быстро меня того-этого, – и провёл рукой-ластой по тому, где должна была быть шея, но у рыб и им подобных её нет как таковой.
– Если встречу, то либо сбегу, либо… уговорю, чтобы не трогали. Ты мой друг или кто? – я подмигнула ему в лучших традициях лихачества. Он всё ещё помнит, почему я вообще решилась на такую авантюру с постоянными перелётами.
– Ну… друг, – тут же замялся Буз. Кажется, я его смутила. – Поэтому по-дружески прошу, не дай мне умереть из-за твоего желания всё видеть и знать.
– Обещаю! – если бы не брезговала, то даже чмокнула его в щёчку, но ограничилась лишь торжественно поднятой в его сторону ладонью.
– Ох, не спокойно мне от твоего обещания, – и всё равно бурчания не прекратились. Таким способом он мне припоминал, как в первый месяц нам пришлось улепётывать от патруля ластарианцев, вдруг решивших нас проверить. Они нас даже отпустили после проверки, но в последний момент, когда мы уже собирались совершить гипер-прыжок, вдруг передумали и хотели взять на абордаж.
Такого пиратского поведения ирут не стерпел, предпочтя более благородную традицию – побег. Всё равно следующий заказ был на другой стороне галактического диска. Обычно в эти края и те, где мы сейчас ошивались, эти синекожие засранцы не суются. Негласно: потому что у них очень напряжённые отношения не только с основными жителями Рукава Лебедя, но и с главным в этих краях государственным строем, точнее страной, что строит под себя эту часть галактики.
Империя Шаар у т. Государство, что ведёт в основном военную политику и развивается путём строгости и подчинения. У них сила – это всё. Ты силён, значит достоин большего, значит можешь этого достигнуть. Это древние законы, приведшие их к процветанию и продолжающие держать на высоком уровне. Дисциплина во всех её гранях и проявлениях. Надёжные союзники и безжалостные враги. До второй особенности никто не хотел их доводить.
Мне доводилось издалека видеть шаркар и йцев – коренных жителей Шаарута. Высокие, почти под два с половиной метра, широкоплечие качки. Мышц много, но смотрятся очень гармонично. Все поголовно носят пышные гривы волос, как дань предкам. В основном собранными в хвост, но есть и те, кто распускает их – какая-то шаркарийская традиция, о которой многие знаю, но предпочитают не распространяться.
Всегда одеты в имперские цвета – чёрный и золотой. И чем больше золотых вставок в чёрной форме, комбинезонах или скафандрах, тем выше ранг у их носителя относительно других. Но самое главное – у шаркарийцев есть хвосты. Не тонкие, как у хрупких на вид кошкоподобных арк и ров, нет. Они толстые настолько, словно это их третья нога или рука, только оканчивается острым кончиком. Кажется, подвижным, но я не присматривалась. Это был мой единственный раз, когда я видела их. Обычно в такие места, где мы работаем с Бузов, их не встретишь.
Поэтому я очень удивилась, когда, пришвартовавшись в нижних погрузочных доках станции «Кр у ит», увидела стоящий через пару посудин имперскую матово-чёрную гондолу. Даже Буза остановила и указала на неё:
– Ты смотри!
– Ох, звёзды изначальные, – выругался капитан, побелев чешуёй. – Нужно быстрее принять заказ и начать погрузку. Быстрее начнём, быстрее улетим.
– Верно, – согласилась с ним, мельком приметив, как он использовал вполне земное выражение, переиначив по-своему.
– Только старайся не попадаться им на глаза. А лучше вообще оставайся на судне, я сам со всем справлюсь, – быстро тараторил Буз, заталкивая меня обратно.
– Вышел какой-то новый закон? – на всякий случай уточнила. Вдруг теперь незаконно в этой части галактики девушкам работать или ещё чего без присмотра их мужчин. У меня никого, кроме Буза, не было, но он мой друг и начальник, между нами в личном плане ничего нет и не может быть. Он из икру несущих созданий. Но даже будь из живородящих… не, слишком противно даже думать.
– Нет, оповещений никаких не приходило, – посмотрев на свой инфо-браслет для того, чтобы удостоверится, ответил напарник. – Но у шаркарийцев всегда всё непросто с женщинами, тем более одинокими, тем более гуманоидками, способными рожать из своего тела. Лучше не рисковать. Слышал, что в последнее время патрули усилились, но чтобы они и в грузовые доки лезли с проверками – это что-то новенькое. Попробую выяснить всё на станции, а ты сиди и не вылезай! – даже ластой мне пригрозил, а потом быстренько пошлёпал по делам.