- -
- 100%
- +
Информации было немного, и прежде она пролистывала ее как несущественную. Как осколки устаревших мифов и сказки о фейри, которые так любил ее отец. И в которые она сама верить не желала.
«Капли страха – уникальный материал, созданный из концентрированного ужаса. Считалось, что темные фейри нарочно запугивали людей, чтобы создавать из их эмоций сильнейшие артефакты, которые впоследствии использовали для своих целей…»
Какие это были цели, нигде не упоминалось. Далее вся информация о камнях заканчивалась.
Лира шлепнула ладонью по столу, еще несколько раз прочитав эти несколько строчек, но так и не найдя нужных ответов.
Зачем Сид дал ей этот камень?
Как это связано с Эребором и ее отцом?
И самое главное: кто такой вообще этот Сид?..
Потому что если сложить эти кусочки сломанного пазла, то все дорожки вели к темным фейри.
Но ведь их не существует! НЕ СУЩЕСТВУЕТ!!!
Пальцы девушки нервно дрогнули. Она вспомнила призрачные щупальца вокруг Сида. Его светящиеся сиреневые глаза. Тени, что шептались, выскальзывая из-под его плаща и щекоча ей ноги… пока она его целовала.
– Нет, этого не может быть, – качнула головой она, отгоняя нежданно вернувшуюся дрожь. – Скорее всего, у него есть какой-то очень сильный запрещенный артефакт. Поэтому он каким-то образом узнал обо мне, об отце.
Это тоже было похоже на правду. Возможно, незнакомец в плаще просто искал кого-то, преступившего закон, как и он сам.
О поцелуе она старалась не вспоминать. Мало ли чего не сделаешь после нескольких стаканов скорпионьего ифрита…
Мысли в голове продолжали бег. Возможно, этот тип как-то связан с исследованиями Эндара Сатьянте… А это означало одно: Сида обязательно нужно найти. Во что бы то ни стало.
Если, конечно, она хочет в конце концов поставить точку в прошлом.
Лира положила кристалл на стол и потянулась к полке над кроватью. Там стояли её собственные запрещенные творения, из-за которых ее могли убить в любой момент.
Первым был кулон, поглощающий звуки. Он был создан из ее молочного зуба, который Лира по какой-то причине хранила с детства в коробочке с «секретами». Зуб был оплетен железной проволокой и прикреплен к цепочке. Она назвала его «Молчун».
Именно благодаря ему она и спаслась в тот день, когда за ее отцом пришли алхимики. Спрятавшись под кроватью между отстающими друг от друга досками пола, она активировала артефакт, сделавшись абсолютно беззвучной.
Вторым ее изобретением была небольшая стеклянная линза, кажущаяся полностью прозрачной. Но стоило сквозь нее посмотреть, как становилось ясно, что это вовсе не то, чем кажется. Линза проявляла магию. И если кто-то незаметно использовал артефакты, то линза выдавала его, словно глаз самих богов.
За это изобретение отец ее особенно хвалил. С его помощью она сделала и вторую такую же линзу, создав для нее простенькую оправу для очков из переплетений железной проволоки. Таким образом у нее получилось уникальное приспособление, показывающее то, чего не видят другие.
А третье и последнее… было кольцом умиротворения. Лира погладила его пальцем. Сверху был вставлен крупный красный самоцвет.
Когда-то это был лунный камень. Но с помощью долгих опытов и экспериментов с собственной кровью Лира сделала его густо-багровым. И научила впитывать боль и душевные страдания. Вот только в день смерти отца камень треснул и потерял силу, находясь на пальце пятнадцатилетней девочки. И с тех пор Лира его не надевала.
– Потому что я не такой хороший мастер, как ты, папа, – проговорила она тихо, складывая все свои сокровища вместе с новоприобретенной каплей страха в бархатный мешочек. А затем касаясь рукой гладкой панели на стене.
Тут же на черной поверхности мелькнуло изображение: включилось Зерцало Истины – алхимический экран, который по приказу «Солнечного серпа» всегда строили вместе с домами уже много лет. Партия говорила, что «каждый член их прекрасного общества должен иметь доступ к знаниям и новостям совершенно бесплатно». А потому прямо в каменную кладку замуровывали особые дочерние артефакты связи, способные передавать информацию от главного – материнского.
Доступ к созданию таких артефактов был, конечно же, только у партии и тех, кто на них работал. Поэтому при желании поставить дополнительное Зерцало Истины нужно было заплатить напрямую государству. И несмотря на то, что, к примеру, для покупателя дома Зерцало было бесплатным, для строителей, наоборот, такое оборудование делалось обязательным к приобретению. Да и ни один джагс сейчас не обходился без Зерцала. Это если не вспоминать про другие модные устройства вроде «наручных часов Истины» или колец с постоянным доступом к «свежей информации» от Солнечного серпа.
В это время каменная панель на стене замигала, мелькая образами. Голос диктора наполнил помещение мелодичным вещанием:
«Солнечный серп предупреждает: уличные банды – марионетки Черного Альянса. Не поддавайтесь на провокации! Алхимики-отступники сделают все, чтобы обмануть вас и лишить жизни…»
На стене, словно через окно, промелькнули кадры: толпа в масках, горящие джагсы, патрули с посохами, бьющие протестующих.
Лира фыркнула. Ложь. Она знала правду, ведь алхимиком-отступником считали и ее за то, чему с детства ее учил отец. И пока партия охотилась на подпольных мастеров вроде неё, городские улицы гнили. Головорезы, воры, торговцы плотью – всё это росло, как плесень в подвалах, а стражи смотрели сквозь пальцы, потому что их волновало совершенно другое.
Как не допустить просачивание магических сил в народ. Ведь это могло пошатнуть их власть.
Лира смахнула «новости», положив ладонь на камень и произнеся:
– Эребор.
Стена почернела, активировав поиск по названному слову. Через пару мгновений должна была появиться информация о новостях на заданную тему.
Чернота постепенно начала заменяться красками, и на гладкой поверхности возникла женщина в форме ведущей исторических новостей. Обычно это были представители относительно независимых «Информационных Тоннелей», которые покупали у Партии доступ к материнскому артефакту Истины. Через него можно было вещать на все Зерцала. Но только в том случае, если кто-то пожелает задать Зерцалу правильный вопрос.
– Остров-тюрьма Эребор: миф или реальность? – вдруг заговорила ведущая, держа напротив лица какой-то артефакт, записывающий информацию, Лира, конечно, не видела какой. А вот слова ее очень даже заинтересовали. – Мы долго изучали слухи и домыслы, опрашивали предполагаемых свидетелей и скажем откровенно: мы нашли то, что искали!
Сердце Лиры пропустило удар.
Блондинка на экране подмигнула и прошла в какой-то закоулок между домами.
– Эта невероятная информация заставит вас забыть обо всем, – продолжала она. – А все потому, что после долгих поисков нам удалось обнаружить человека, который не просто знает, о чем говорит. Он готов ответить за свои слова, потому что сам был ТАМ. И вернулся живым. Трепещите, ведь наш единственный свидетель – бывший узник Эребора, острова Страха.
Лира затаила дыхание, когда ведущая остановилась и развернулась, чтобы дать слово какому-то человеку в сером и на вид довольно грязном плаще.
И в этот момент стена вновь стала черной. А на гладкой поверхности появилась надпись: «Доступ ограничен по решению Совета Партии „Солнечный серп“».
– Проклятье! – Лира вырубила Зерцало. Буквы потухли, оставив на стене небольшое пятно, похожее на кровоподтек. Но и оно через пару мгновений исчезло.
Вот только в груди девушки продолжало бешено стучать. И не просто так.
С детства она могла похвастаться не столь уж многим. Невысокий рост, не самая симпатичная внешность, не слишком удовлетворительные способности к спорту… Но очень хорошая память.
И переулок, в который свернула ведущая за пару мгновений до того, как стена погасла, она уже видела. Несмотря на его сходство с тысячью других. Именно те серые стены, особый рисунок каменной кладки, неровности на дороге – она уже однажды рассматривала.
Это была низшая рыночная площадь в Эвиле. Городе, в котором по стечению обстоятельств она сейчас и находилась. Именно там на ступеньках одной из грязных таверн иногда сидел нищий старик, что вечно бормотал что-то невнятное о богах, криках и клетках. Лира старалась не слушать, да и мужчина этот, несмотря на внешнюю немощность, казался ей довольно опасным.
Зато прямо сейчас ей вспомнилась одна его фраза, брошенная вслед словно в полупьяном бреду: «Они превратили Двор Кошмаров в клетку. Но клетки ломаются, девочка…»
Тогда ей показалось это пустой глупостью, исключающей всякий смысл. Да и сейчас мало изменилось, разве что словосочетание Двор Кошмаров обрело для нее совершенно новое, лишенное налета мифов значение.
Минут за двадцать Лира привела себя в порядок, заплела длинные серенькие волосы в косу, позавтракала горячим чаем с самым простым соленым печеньем и накинула на плечи куртку, пряча Каплю Страха во внутренний карман.
Холодок артефакта обжег кожу, будто напоминая: «Ты уже в игре». Лира перешагнула порог, даже примерно не представляя, как страшно закончится ее идея найти простого нищего с рыночной площади Эвила.
Глава 4. Разговор с нищим
Рыночная площадь пахла гнилыми овощами и страхом. Лира шла, сжимая на шее «Молчуна», стараясь сделаться для окружающих если не незаметной, то хотя бы неслышной. Но вибрации ее молочного зуба не могли заглушить гул толпы для нее самой.
Над головами мелькали алхимические фонари – шары из синего стекла, испускающие тревожный холодный свет. Они подсвечивали лица торговцев, превращая их в маски из теней и жёлтых пятен, намекающих на некоторые болезни.
А у ларька с гнилыми яблоками сидел тот самый мужичок, искать которого не пришлось слишком долго. Нищий носил все тот же серый грязный плащ, кутаясь в него, словно в защитный артефакт.
Лира взглянула на него и нахмурилась. Сейчас, при свете дня и вживую, а не с темного экрана Зерцала, казалось, что это вовсе не тот, кого она должна искать. Неужели ведущая исторических новостей и впрямь назвала бы разговор с грязным бездомным невероятной информацией? И неужели он мог бы оказаться единственным человеком, вернувшимся с таинственного острова-тюрьмы Эребор?..
Она мысленно покачала головой и едва не развернулась, чтобы уйти прочь.
Какая чушь! Как это ей вообще пришло в голову? Наверное, она ошиблась…
Но прямо перед тем, как уйти, она бросила последний взгляд на невзрачного бедолагу, выглядящего будто бы еще хуже прежнего.
Его плащ, сшитый из лоскутов непонятной ткани, сливался с землей. Он был настолько грязным, что Лира испытывала брезгливость при одной мысли о том, чтобы подойти ближе. Однако… что-то привлекало взгляд.
Лира прищурилась, понимая, что ткань была не просто грязной: когда бездомный шевелился, она странным образом переливалась, как маслянистая черная лужа, а в складках мелькали какие-то силуэты. Старый рисунок?..
Секунды тянулись одна за другой, и нищий поднял голову, посмотрев на нее. Его лицо иссекали морщины, похожие на трещины в старом дереве, а глаза… Глаза были слишком ясными для безумца, каким он казался прежде. Всегда.
Что-то будто бы толкнуло Лиру вперед. Может быть, ветер. Может, память об отце. А может, воспоминание о таинственном колдуне по имени Сид и острове, о котором он говорил.
«Если не двигаться вперед, тебя неизменно потащит назад, Лира», – шепнула она себе и остановилась возле бездомного.
– Подашь бедному менестрелю на новый инструмент? – хрипло проговорил он и поднял медную кружку вверх.
Острый взгляд скользнул по женской фигуре и погас, спрятавшись за густыми бровями.
– Ты на чем-то играешь? – неуверенно спросила Лира, понятия не имея, как спросить то, что она на самом деле хотела. И полезла в карман за монеткой с изображением океанов и материков. Самая простая, железная кругляшка… Но и их у нее осталось не так много.
– На душах, – прохрипел он, глядя на ее ладонь, нервно елозящую по карману. – Но темные играют лучше. Всегда играли. Ты не жалей, девочка, не жалей. Говорят, что Грезы одаривают богатствами, но не верь. Они, как и Кошмары, способны только пить нашу кровь.
– О чем ты? – выдохнула Лира, чувствуя, как пульс стремительно подскакивает.
– Ты не жадись – может, и расскажу чего интересного и расчудесного, – потряс он своей чашкой, в которой было совершенно пусто.
Пальцы стиснули монету, а затем судорожно бросили ее в чашу. Та упала с болезненным стуком.
– Вот молодец, девочка. Хотя железяшки лучше держать при себе, – покряхтел он, мгновенно вынимая монету из чаши и пряча в складках мантии-плаща. – «Не нать мне меди или злата, коль на железо я богата», – проговорил он странную фразу и громко заржал.
Лира с трудом остановила себя от того, чтобы отшатнуться.
«Как есть – псих, – подумала она. – Как железо может быть лучше меди или золота? Он еще и говорит о себе в женском роде…»
– Эребор, – бросила она почти через силу: не уходить же просто так, даже не попробовав.
Но после этого вопроса нищий замер, а его губы как-то страшно растянулись. Было до конца не ясно, улыбка это или оскал ужаса.
– Эребор? – повторил он и начал раскачиваться из стороны в сторону, бубня: – Эребор-Эребор, Эребор-Эребор…
– Ты что-нибудь знаешь о нем? – быстро спросила Лира. – Это у тебя… это ты тот, кто вернулся…
Договаривать она не стала. Если он не поймет, о чем она говорит, значит, все это и впрямь ошибка.
Вот только он понял.
Его глаза, на некоторое время сделавшиеся мутными, снова резко просветлели и обрели остроту.
Миг – и он качнулся к ней, схватив за куртку и притянув к себе. Лира едва успела вскрикнуть и задержать дыхание, потому что в нос ударил резкий запах мочи и блевотины.
Хотелось убежать. Но нет.
«Нужно держаться…»
Нищий наклонился к ней так близко, что она увидела свое отражение в его ставших огромными зрачках.
– Ищешь Эребор, девочка? Ты уже нашла его, – прошипел он, вдруг хлопнув ее по другому карману, тому, где лежал ее мешочек с артефактами. – Далеко ходить не придется, милая.
Лира отпрянула, хватая ртом воздух, но он с трудом проходил в сжатое спазмом горло.
– Откуда?.. – начала было она, но не смогла закончить.
Потому что все равно не понимала, что он имеет в виду. Даже если он как-то понял, что у нее в кармане запрещенные артефакты (но как?..), то какое отношение они имеют к Эребору?..
Старик засмеялся, и звук напоминал скрип колёс старого джагса.
– Я чувствую их. Всех. – Он снова подскочил к ней и схватил за запястье, заставив Лиру задрожать. Прикосновение этого человека казалось пронзающе ледяным, несмотря на то, что рука явно была нормальной, теплой. – Тёмные фейри оставляют следы, милая… они как слизняки. Даже мёртвые!
– Темные фейри? – прошептала она, но в её голосе зазвучала неуверенность. – Мертвые темные фейри, которых уничтожили пятьсот лет назад? Вы говорите о них?
– Мёртвые? – Он закатил глаза, показывая белки, испещренные лопнувшими сосудами. – Смерть – это дверь, а они… мастера дверей. Разве ты не знаешь? Разве ты ничего не знаешь о них?
За спиной Лиры раздались шаги. Прохожий – невзрачный мужчина в потёртом костюме – шёл прямо на них. Нищий резко дёрнулся, словно его ударили током.
– Нет-нет-нет! – забормотал он, съёживаясь. – Они смотрят!
Лира обернулась. Прохожий прошёл мимо, даже не взглянув на старика, будто его вовсе не существовало.
– Кто смотрит? – спросила она, но нищий уже пятился к подворотне, волоча плащ по земле, но в последний момент вдруг сняв и бросив его, когда тот зацепился за куст грязной тряпкой.
– Приходи в последний день месяца… – его голос эхом отозвался из темноты. – В храм, где спят кошмары. Там найдёшь доказательства.
– Доказательства чего?
Лира сделала несколько шагов в сторону подворотни, решив догнать его и расспросить еще, но он уже исчез. Только странным образом бросив напоследок:
– И надень мой плащ… если не хочешь оставить свои кости на съедение слизнякам.
Подул ветер, растрепав серые волосы Лиры, собранные в простой хвост. Девушка поежилась, поглядев на дурно пахнущий плащ, что ей оставил этот явно сумасшедший человек.
Взять его с собой? Прийти на встречу, как он и попросил? Или забыть об этом пустом разговоре, как того и требовал здравый смысл?
Лира вздохнула, инстинктивно потянувшись к «Молчуну» на своей шее. И вдруг поняла, что он работает. Ее старый молочный зуб, когда-то давно зачарованный с помощью крови и частички ее души, откликнулся легким покалыванием и едва ощутимой вибрацией. Артефакт работал! И Лиру не должно было быть слышно!!!
Но этот безумный человек с чересчур острым взглядом разговаривал с ней как ни в чем не бывало.
Не размышляя более ни мгновения, она схватила вонючий плащ, как будто это было одно из самых больших сокровищ в ее жизни, и, развернувшись, пошла прочь.
Даже если плащ и бесполезен, теперь она придет на встречу.
Где-то в глубине ее сердца начала расти непривычная уверенность в том, что все вовсе не так, как она думала с самого рождения и до двадцати лет.
Щупальца, ожившие тени, вино фейри, тюрьма-легенда…
Потихоньку в ее голове все громче и громче ударами молота по каменным стенам разума звучала невероятная мысль: «Они существуют…»
«Они существуют…»
«ОНИ…
…СУЩЕСТВУЮТ».
И теперь ей до боли в зудящих мышцах было необходимо убедиться в этом как можно быстрее. Жаль только, что Лира еще не знала: некоторые тайны не стоит раскрывать.
В этом случае они превращаются в кошмары.
Глава 5. Худшая из пыток – ожидание
Каморка Лиры в очередной раз встретила ее холодным отражением прошлой жизни. Остатки вещей ее отца, остатки памяти о ее собственном детстве.
Прежде Лира не замечала, насколько гнетущими могут быть воспоминания, которые ты не хочешь отпустить. А сегодня почему-то именно эта мысль бросилась ей в лицо, едва она вошла.
Тесное помещение под самой крышей старого дома, где стены, испещренные трещинами, хранили следы копоти от свечей и пальцев прежних жильцов. Где потолок кренился под тяжестью времени. Здесь не было ничего лишнего, но и ничего теплого, греющего душу, тоже не было. Узкая кровать с пружинами, торчащими сквозь ткань. Стол, сколоченный из досок, лишь отдаленно напоминающий тот, на котором когда-то отец учил её вытравливать руны в металле и создавать алхимические растворы. А под ним зияла дыра в половицах, прикрытая старым ковриком, который Лира таскала с собой при переезде из одной квартирки в другую. Это был половичок, сшитый якобы еще ее матерью. Впрочем, матери она не знала, но к узорам на этом куске выцветшей ткани питала привязанность.
В ночь, когда убили отца, этот коврик едва не сгорел. Она успела спасти его в последний момент. А он, будто нарочно, не желал исчезать в огне.
Лира сморщилась и отвернулась. Достала плащ бездомного и понесла в сторону раковины. Ванной комнаты в ее каморке не было, только в углу помещения за небольшой ширмой оборудовали сливное отверстие вместе с душевой трубой, встроенной в потолок. Около получаса вручную она пыталась отстирать плащ, к которому и прикасаться-то было неприятно. Однако спустя время он приобрел более яркий цвет и выглядел даже относительно неплохо.
На нем не было ни единой дыры или заплатки. А едва густая грязь смылась, стал виден рисунок, отголоски которого мелькали прежде лишь в складках.
Раскрыв плащ пошире и растянув его на вытянутых руках, Лира нахмурилась снова.
Он был не просто красив. Узоры на нем слишком уж явно напоминали те, которые были ей дороги. Которые она пронесла через всю жизнь.
Девушка не поверила своим глазам. Выскочила из-за ширмы «ванной», вытащила половик из-под стола и раскрыла над ним плащ.
Золотистые птицы с острыми клювами, полукружья месяца со звездами и короны с цветами. Узоры повторялись, создавая удивительный орнамент, который Лира нигде больше не встречала. И всегда думала, что это плод фантазии ее матери.
И вот теперь в точности тот же рисунок был на плаще какого-то бездомного из подворотен Эвила. Бездомного, который мог играючи преодолеть силу запрещенного артефакта.
Как это могло быть?
Лире не хватало дыхания.
Она закрыла глаза, пытаясь через силу дышать глубоко и неторопливо. В висках стучало, пульс зашкаливал.
О чем еще не рассказал ей отец?
Дышать, просто дышать…
Отец говорил, что у матери были волосы цвета добела раскаленного восхода, как диск луны. Смех, звонкий, как колокольчик, и глаза, яркие, как серебро. Она умерла, подарив Лире жизнь. И не оставив ничего, что могло бы согреть ее дочь темными ночами без ее тепла.
«Ты похожа на неё», – шептал отец, гладя её по голове. Но стоило взглянуть в зеркало, как становилось ясно, что это неправда. Лира видела в отражении свои глаза – холодные и бесцветные. И серые волосы, собранные в хвост, ничем не напоминали белизну лунных лучей.
Развесив по спинке стула мокрый плащ, Лира достала дневник отца, раскрыв на последней странице, где тайным языком было описано то, над чем папа работал в последние дни своей жизни. Большая часть листов была вырвана, но часть осталась. И дочь прекрасно могла перевести тайное послание:
«…от любых Врат есть ключи. Но не только ключи нужны для прохода. Сперва нужно создать сами Врата, потому что обычные не работают.
Создать такие могли только принадлежащие Кошмарам. И каждый проход был именным. То есть пройти через него могли лишь хозяин и его поверенные. Как они это делали?..
После долгих поисков информации я склонен думать, что Врата создавались с помощью трех ингредиентов:
– Темной крови;
– Капли страха, созданной конкретным темным для конкретных Врат;
– И таинственного третьего ингредиента, который я не разгадал…»
Лира перевернула страницу. Чернила расплылись, но фраза «Тёмные фейри – не миф» была там подчёркнута кроваво-красным после слов «Я нашел капли страха». Отец верил в древние легенды, даже когда весь мир называл их сказками.
Теперь одна из капель страха была и у нее. И нужно было как можно быстрее найти Сида, чтобы он все ей объяснил и ее голова перестала трещать. Чтобы он, тьма его забери, просто сказал, что ее крыша не съехала. И он не фейри, а просто колдун, напичканный артефактами душ.
И все же она потянулась к Зерцалу Истины, коснулась акт-панели, и гладкая каменная стена сделалась черным экраном, ожидающим указания.
– Исход фейри, «Лучезарная доктрина», – проговорила она, надеясь получить историческую справку, которую в школах преподают в крайне ограниченном виде и в форме, не заслуживающей доверия.
Экран вспыхнул, медленно пошел пятнами, пока не явил четкое изображение большой аудитории, напоминающей зал какого-то университета. Скорее всего, так оно и было и запись велась с настоящей лекции по истории, в которой упоминалось кое-что весьма любопытное.
– Как известно, наша современная история начинает свое летоисчисление от дня Исхода, – говорил четко поставленным голосом какой-то седеющий профессор. – И имеется в виду, конечно же, Исход легендарного народа фейри. Итак, до нулевого года нашей эры якобы существовали два двора фейри. Двор Грез и двор Кошмаров. Оба двора были уничтожены под предводительством Великого основателя «Солнечного серпа» Гвина Халбрина. Это был человек, наделенный сильнейшим даром объединять людей. А еще он был одаренным артефактором. По преданиям, в его руках на момент главной битвы с колдовским народом находилось по меньшей мере несколько десятков разного рода артефактов. Часть из них до сих пор хранится в главном казначействе «Солнечного серпа». С их помощью он и сумел преломить ход битвы, уничтожив оба двора фейри…
Чем дольше Лира слушала этот бред, тем сильнее ее раздражало услышанное. В конце концов она закрыла глаза, нервно потерев переносицу.
Она никак не могла взять в толк, какой идиот может в это поверить? Ведь если бы в мире и впрямь когда-то жили существа, наделенные магией так же, как люди обладали способностью вдыхать и выдыхать воздух, то неужели этих существ можно было бы так легко победить?..
Даже если этот некий Гвин Халбрин и обладал несколькими десятками артефактов, то остальные-то его воины «света» явно о подобной мощи могли лишь мечтать.
Так что же произошло на самом деле пять сотен лет назад?.. И если фейри действительно когда-то ходили по этой земле, то где они теперь?..
Лира задумчиво опустила голову, продолжая слушать:
– Таким образом, все фейри навсегда покинули мир людей, два магических Двора были уничтожены, их замки обратились в прах, а земли – в выжженные пустоши, местонахождение которых с веками почти полностью потерялось.