Предел его нелюбви
- -
- 100%
- +
В воздухе слышится приятное чириканье птиц, разбавляемый шумом веток деревьев, колышущихся из-за легкого ветерка. Но я бы многое отдала, чтобы оказаться сейчас на каком-нибудь диком пляже, наслаждаясь шумом прибоя и вглядываясь в синюю морскую даль. Такие места всегда ассоциируются у меня с мамой.
Гуляя по парку, наблюдаю за матерями с детьми, и взгляд падает на молодую светловолосую женщину, держащую за руку маленькую девочку с милыми кудряшками такого же цвета, как и у ее мамы, заплетенными в два хвостика. Девочка смеется, подняв взгляд на свою маму, и та улыбается ей, не отпуская маленькой ручки, пока та перебирает ножками.
Сглатываю ставший в горле ком, стараясь прогнать резко накатившую тоску.
Я никогда не видела свою маму. Она умерла во время родов. С самого рождения я была лишена материнской любви и ласки. И по сей день я ощущаю, как сильно мне ее не хватает. Когда мне исполнилось три года, отец отдал мне ее дневник и сказал, что через него я смогу познакомиться с женщиной, родившей меня на этот свет. Этот день отложился в моей памяти, ведь я так хотела знать, что там написано, но не могла позволить кому-то читать это для меня, уже тогда, считая это нашим с ней личным и сокровенным. Я помню, как попросила няню научить меня читать и уже через год впервые «познакомилась» со своей мамой. Я не расставалась с дневником. Укладываясь спать, я не брала с собой игрушки, я клала под подушку дневник и засыпала, мечтая увидеть ее во сне. И иногда она даже снилась мне в образе ангела. По мере взросления я наблюдала за своими подругами и завидовала, что у них были мамы. Я чувствовала себя неполноценной и иногда срывалась на няню, понимая, что она ни в чем не виновата.
Сев на ближайшую скамейку, с видом на реку, направляю взгляд впереди себя, на плавающих в воде уток.
Рядом ужасно не хватает Хизер, но ей не до меня. А я не хочу портить ей отдых, рассказывая о своих проблемах.
Мобильный начинает издавать звук пришедшего сообщения, и я достаю его, читая текст от подруги. Она будто почувствовала, что я думала о ней.
– Привет, подружка. Я все-таки переспала с Крисом! Вчера родители ушли на пляжную вечеринку в бар, и их не было до самого утра. Я сама ему предложила.
– Привет. И как оно было?
– Если честно, я думала будет гораздо больней. Скорее я даже почти не почувствовала боли. Только в какой-то короткий момент. Крис был очень аккуратен и старался не спешить. Он просто лучший, Айрис. Я без ума от него, – читаю ответ, и меня передергивает от мысли, что мне придется ложиться в постель с малознакомым мужчиной, которого я даже не люблю.
– Я очень рада за тебя, подружка. Надеюсь, вы предохранялись?
– Конечно, мы подошли со всей ответственностью. Он признался, что не хотел давить на меня, но мечтал сделать это со мной еще до выпускного.
– Он давно был помешан на тебе, Хизер. Я же тебе говорила, а ты мне не верила.
– Он очень нравится моим родителям.
– Крис – отличный парень. Я уверена, что у вас все будет хорошо.
– Спасибо, дорогая. А как ты? Небось не вылазишь из бассейна? Я слышала, в Филадельфии сейчас знойная жара.
– Да, жарковато. Но я сейчас не дома. Решила немного прогуляться.
– Только не говори, что «милашка» Барб снова вынесла тебе мозги, пока твой отец на работе?
– Я не видела ее сегодня. Жизнь в большом доме имеет свои плюсы :) – Вот только скоро я покину этот дом, и кто знает, что ждет меня за его пределами.
– А как твое общение с тем красавчиком? Ты согласилась пойти с ним на свидание? – Сразу понимаю, что Хизер спрашивает о парне, с которым я познакомилась на выпускном. Он оказался старшим братом нашей одноклассницы, пришедшим, чтобы поддержать сестру. Он пригласил меня на медленный танец, и между нами завязался приятный разговор.
Майку двадцать два, и он перешел на последний курс колледжа. После выпускного мы начали созваниваться и переписываться. Но я не планировала начинать с кем-то отношения, чтобы сосредоточиться на учебе. Ведь все университеты, куда я подала документы находятся в других городах, и мне придется уехать.
Пришлось бы, если бы не изменившиеся обстоятельства…
– Он предлагал, но я сказала, что у меня не получается в тот день. Не думаю, что вообще стоит продолжать.
– Уверена? А вдруг он тот самый?
– Он все равно не заменит Марти. Никто не заменит…
– Айрис, мне очень жаль, но вы ведь были тогда еще совсем детьми.
– Это неважно. Он всегда будет в моем сердце.
– Вот увидишь когда-нибудь в твоей жизни появится тот, кто затмит его.
– Отдохни там за меня, подруга. Я люблю тебя. – Не хочется больше продолжать разговор, причиняющий слишком много боли.
– И я тебя люблю, дорогая. Не грусти. Я скоро вернусь.
Прячу телефон в сумку, и перевожу взгляд на пару мужчины и женщины, держащихся за руки и целующихся. Они выгуливают собаку, которая бегает по берегу, лая на плавающих уток. Грусть накрывает с головой и на душе становится паршивей некуда.
В памяти всплывают картинки красивых серо-голубых глаз Марти. Того, как он смотрел на меня своими ясными омутами. В них можно было утонуть и потеряться.
Возвращаюсь домой ближе к вечеру и вхожу в дом, ощущая себя полностью разбитой. Прогулка не помогла отвлечься и привести мысли в порядок. Наоборот, из-за всех переживаний голова начала раскалываться, норовя разлететься на мелкие осколки как стеклянный шар.
Направляюсь к лестнице и, услышав звук за спиной, поворачиваюсь, увидев Барбару, входящую в дом с террасы. На ней надет черный слитный купальник и свободная летящая туника с широкими рукавами бирюзового цвета. На голове белая шляпа с широкими полями и огромные темные очки на глазах. Длинные золотисто-рыжеватые волосы заплетены в косу, перекинутую через плечо. Смело можно назвать Барбару красивой женщиной, если не считать того, что губы и грудь у нее ненатуральные. Но я всегда считала и буду считать самой красивой свою маму. К сожалению, сохранилось не очень много фото с ней. Всего пару, там, где она семнадцатилетняя на пляже с доской для серфинга и моим умершим дедушкой, который и научил ее кататься на доске. И одно из последних, сделанных отцом, когда она была беременна мной на пятом месяце. Я храню их оба, как самое дорогое. Они стоят в моей комнате в рамке, сделанной в виде открытой книги.
– Хм…уже вернулась, Риси? – заметив меня, констатирует Барбара, с ехидной ухмылкой.
– А ты так ждала, что не вернусь?
– Знаешь, в доме даже стало дышаться лучше, – противный голос так и брызжет ядом.
– Смотри не задохнись от избытка кислорода.
– Не переживая за меня, детка. Уильям сказал, что в пятницу состоится твоя помолвка. Поздравляю. Это замечательная новость.
– Не нужно пустого притворства, Барб. Ты ведь так давно мечтаешь избавиться от меня.
– Ты уже не маленькая девочка, Риси. И должна понимать, что скоро ты станешь лишняя в этом доме, – кладет руку на живот, демонстративно поглаживая его.
– Единственное, на что я надеюсь, что мои брат и сестра не будут такими лицемерными дрянями, как ты, – разворачиваюсь и ухожу, не желая больше продолжать бессмысленную перепалку со стервой.
– Они уж точно не будут нуждаться в такой сестре, как ты, – выплевывает мне в спину, но я ничего не отвечаю.
Пусть захлебнется в своей желчи.
Глава 3
Когда наступает вечер пятницы, я уже не знаю, куда себя деть.
Весь день я старалась сосредоточиться на обработке в фотошопе сделанных за неделю фотографий, но взгляд все время отвлекался на часы.
В комнату раздается стук, и вся сжимаюсь, но не поворачиваюсь.
– Мисс Айрис, отец просит вас спуститься и встретит гостей с ним, – голос Мэнди отдает волнением всегда, когда в дом приезжает Пенхази.
– Хорошо, – обреченно выдыхаю и захлопываю ноутбук.
Едва передвигая ногами, иду к выходу из комнаты, кинув взгляд на свое отражение в зеркале.
Щеки покрылись темно-красными пятнами, как это всегда бывает, когда я волнуюсь и даже загар не смог этого скрыть. В больших голубых глазах настоящая паника. Дрожащими руками поправляю распущенные волосы, пытаясь скрыть красноту на лице. Непроизвольно оттягиваю юбку персикового платья, длина которого доходит почти до колен, и, сделав судорожный вдох полной грудью, выхожу из комнаты.
Спустившись на первый этаж, замечаю отца вместе с Барбарой, стоящих в гостиной. Услышав меня, отец поворачивается и проходится по мне взглядом, одобрительно улыбнувшись.
Барбара же расплывается в победной ухмылке.
– Мистер Мэрион, они приехали, – в гостиную входит дворецкий.
– Пойдемте, девочки мои, – отец подзывает меня рукой, параллельно подставляя локоть для своей жены.
Подходим к входу, и дворецкий открывает дверь, пропуская в дом гостей. Первым входит Пенхази старший, упираясь правой рукой на деревянную трость, инкрустированную золотом и драгоценными камнями. Он переступает порог, хромая на одну ногу, колено которой было повреждено во время аварии, когда на него впервые покушались. И как только его высокая широкоплечая фигура оказывается в доме, становится меньше света, словно солнце заволокло тучами. Он, как всегда, выглядит с иголочки, в костюме тройке графитового цвета и белоснежной сорочкой под жилетом. Под расстегнутым воротом сорочки завязан шелковый платок с золотисто-серым рисунком. Седые волосы зачесаны наверх, и на пожилом лице с резкими чертами царит улыбка, от которой кровь стынет в жилах.
– Уильям, – жмет руку отцу.
– Добро пожаловать, Леонард.
– Спасибо, – хлопает его по плечу. – Барбара, ты само очарование, – обращается к его жене, погладив ее живот.
– Благодарю, Леонард. Мы рады видеть вас.
– Взаимно-взаимно…
Взгляд темно-серых глаз переключается на меня, и я готова провалиться сквозь землю.
– Айрис, – подходит ко мне и, протянув руку, проводит пальцем по моей пылающей щеке.
Едва сдерживаюсь, чтобы не отстраниться, стиснув зубы.
– Ты стала настоящей красавицей, – окидывает меня оценивающим взглядом.
– Здравствуйте, дядя Леонард, – стараюсь говорить без дрожи в голосе, хоть меня саму трясет.
– Просто Леонард, милая, – мягко улыбается. – Мы так давно с тобой не виделись. Как ты поживаешь?
Хочется прокричать, что УЖАСНО, но я проглатываю слова.
– Х-хорошо. Спасибо. Как вы? – лишь из вежливости спрашиваю, не желая ничего о нем знать.
– Просто замечательно.
– Джулиан, рад видеть. Давно ты к нам не заглядывал, – слышу голос отца за широкой спиной Пенхази старшего.
– Добрый вечер, Уильям, – звучит безразличный ответ хриплым низким голосом.
Пенхази старший отходит в сторону, и я перевожу взгляд на его молодую копию. Мужчина оказывается еще выше своего отца и кажется, что даже в плечах он габаритней, хоть и такой же стройный. В отличие от отца он одет в угольно-черный костюм и такого же черного цвета шелковую сорочку с расстегнутыми верхними пуговицами. Грудная клетка расправлена. Твердый подбородок, спрятанный за темной щетиной слегка приподнят. Четкая линия челюсти выглядит напряженной. Настоящий дьявол во плоти.
– Айрис, подойти и поприветствуй Джулиана, – обращается ко мне отец, и взгляд прозрачных ледяных глаз направляется на меня.
Но они будто смотрят не на меня, а сквозь.
– Не нужно, – безэмоционально бросает.
Отводит глаза, будто я не человек, а предмет мебели, недостойный его внимания, и проходит дальше в дом.
– Кхм…ну что ж…пройдемте в гостиную, пока накрывают на стол, – отец быстро заполняет образовавшуюся неловкую паузу.
Мы входим в гостиную, и оба Пенхази садятся на кресла, разделенные низким прямоугольным журнальным столиком из темного стекла. Отец с Барбарой усаживаются на диван сбоку от стола. Я же сажусь на свободный диван напротив них.
– Джулиан, – Леонард направляет взгляд на сына, кивнув тому.
Пенхази младший со скучающим видом, засовывает руку во внутренний карман пиджака и достает черную бархатную коробочку. Ничего не сказав, небрежно кладет ее на столик, подтолкнув ко мне, будто кость бездомной собаке.
Замираю, не в силах шевельнуться. Окутывает ощущение, словно я нахожусь в каком-то дурном сне и никак не могу проснуться. Смотрю на коробочку, и перед глазами все плывет.
Не сразу замечаю, как Барбара поднимается со своего места и, обогнув стол, садится рядом, взяв коробку. Открывает ее и, к сожалению, внутри оказывается не ампула с ядом, которую я с радостью выпила бы, чтобы все это сразу закончилось, а кольцо со сверкающим бриллиантом.
– Какая прелесть, Айрис, – лицемерка извлекает кольцо из коробки и, воспользовавшись моим замешательством, берет мою дрожащую руку, надевая кольцо на безымянный палец. – Тебе так повезло, милая, – наигранно улыбается, сжав мою руку до хруста пальцев.
Стискиваю зубы, едва не застонав от боли.
– Ну вот и отлично. Свадьбу сыграем в следующую субботу в нашем поместье, – заявляется Леонард, расслабленно откинувшись на спинку кресла.
– Но… – порываюсь возразить.
– Айрис… – отец не дает сказать, испепеляя меня взглядом, и я непроизвольно сжимаю руки в кулаки.
Между мужчинами завязывается непринужденный разговор, а мне же с каждой минутой становится все хуже. Оставшаяся сидеть рядом Барбара никак не может перестать улыбаться, и мне так хочется стереть эту улыбку с ее лица. А больше всего хочется испариться в воздухе. Исчезнуть. Оказаться в своей комнате и хорошенько порыдать.
Спустя какое-то время горничная сообщает о том, что ужин готов, и мы переходим в столовую. Иду позади всех, едва перебирая ногами.
– Айрис, сядешь рядом с Джулианом, – заявляет отец, и я обреченно киваю.
Сажусь на стул рядом с мужчиной, от которого так и веет неприязнью, стараясь отодвинуться как можно дальше.
– Как минимум два пункта не в твою пользу, – раздается низкий голос, чуть наклонившегося ко мне новоиспеченного жениха. – Терпеть не могу блондинок, да еще и малолеток, – произносит с пренебрежительным тоном, но так, чтобы никто не услышал.
Сглатываю слюну и поднимаю на него глаза, встречаясь со взглядом, обдающим холодом с ног до головы. Темно-русые брови сведены на переносице, и весь его вид говорит о том, что он раздражен. Но возможно это его нормально состояние.
Не могу ничего ответить, а просто отвожу взгляд, уставившись в пустую тарелку. Я никогда не считала себя трусихой, но этот человек наводит на меня необъяснимый страх, похлеще своего отца.
– Но все же есть один плюс. Он в твоей молчаливости, – продолжает унижать меня, показывая всю свою темную сущность.
И за этого дьявола отец выдает меня замуж.
Когда горничные приносят блюда, все принимаются за ужин, а я только делаю вид, что ем, ковыряя вилкой в салате.
– Айрис, твой отец сказал, что ты окончила школу с отличием. Поздравляю, – спустя какое-то время обращается ко мне Пенхази старший.
– Спасибо, – едва слышно отвечаю.
– Еще он сказал, что ты увлекаешься черно-белой фотографией.
– Да, увлекаюсь.
– И откуда у тебя появилась тяга к фотографии?
– В старшей школе я вела колонку в школьной газете и делала для нее фотографии. А два года назад я окончила курсы фотографов, и мне очень понравилось.
– И что же ты фотографируешь?
– Необычную архитектуру зданий и городские пейзажи, – никто не знает, что когда-то я завела специальный альбом, куда вклеиваю лучшие фото, и под каждым из них пишу, с чем оно ассоциируется у меня.
– Почему именно черно-белые фото?
– На мой взгляд, дело в определенной атмосфере. В черно-белых фото есть какая-то своя вневременная привлекательность. Через такие изображения хорошо рассматриваются детали и текстуры.
– Мне нравится, как ты объяснила. Я бы хотел, чтобы ты когда-нибудь сделала фотографии нашего семейного поместья. На память для моих преемников. Ты ведь не откажешь мне, милая?
– Х-хорошо.
– Ты собираешься и дальше заниматься этим?
– Да. Я бы хотела выучиться на фотожурналиста.
– Для чего?
– Чтобы получить профессию и работать по ней.
– Я не против твоего хобби, но призвание женщины не в том, чтобы работать, а в первую очередь быть матерью и хранительницей домашнего очага.
– Но я бы могла выучиться, а потом совмещать работу и детей. Одно другому не меш…
– Нет, Айрис! – резко отрезает, ударив кулаком по столу, и чуть не подпрыгиваю на месте.
Даже Барбара сжимается на противоположной стороне стола, накрыв рукой свой живот.
– В нашей семье женщины не работают, они занимаются домом и детьми, – парализует жестким взглядом ледяных глаз.
Замечаю боковым зрением ухмылку на лице его сына и понимаю, что попала в ловушку.
Они никогда не дадут мне осуществить давнюю мечту. Я буду просто их чертовым инкубатором для рождения наследников. Никто никогда не будет интересоваться, чего хочу я.
И отец никак не пытается мне помочь. Он просто молчит.
А Джулиану, похоже, вообще наплевать, что происходит. Он сделает все, что скажет его дорогой папаша.
– Я думаю, что Айрис быстро изменит свое мнение, – вклинивается Барбара. – Я тоже не думала о детях, пока не забеременела. Это настоящее счастье – знать, что ты способна дарить жизнь, – обнимает живот двумя руками.
Мне всего восемнадцать, идиотка ты набитая! И я никогда не мечтала выйти замуж за богатого папика и жить за его счет, ни дня не работая!
Направляю на жену отца взгляд, мечущий молнии, мысленно окуная ее лицом в острый соус и наблюдая, как она кашляет и корчится от невыносимого жжения в глазах. Но стерва выдерживает мой взгляд с притворной улыбкой на искусственных губах.
– Ты права, Барбара. В этом огромное преимущество женщин, – Пенхази старший одно сплошное высокомерие.
Я больше не произношу ни слова. Не вижу смысла стучаться головой о стену.
К счастью, разговор переключается с меня на то, как идут дела в компании будущего свекра.
– Джулиан, я слышал, с недавнего времени ты занял должность исполнительного директора? – интересуется отец.
– Так и есть, – откидывается на спинку стула, положив смуглую руку с дорогой маркой часов на запястье на стол, и та оказывается в опасной близости с моим локтем.
– И как тебе эта должность?
– Я давно к этому шел. Меня все устраивает.
– Как тебе работается бок о бок с отцом? – переглядывается с Пенхази старшим.
– Это семейное дело, и я имею к нему прямое отношение. Мне приходится подстраиваться под отца, – звучит неоднозначный ответ.
– Когда-нибудь он станет во главе, но пока ему еще многое нужно для этого сделать, – Леонард направляет взгляд на своего сына, и я замечаю, как заходятся желваки на мощной челюсти Джулиана.
Начинает звонить мобильный навязанного жениха и даже не соизволив извиниться, он достает телефон из кармана, отвечая на звонок.
– Да, я скоро буду, – быстро отключается. – Мне пора, – с невозмутимым видом поднимается со стула.
– Куда это ты? – интересуется его отец, нахмурив седые брови.
– Появились дела, – небрежно бросает салфетку на грязную тарелку.
– Ты не можешь вот так взять и уехать со своей помолвки, сын.
– Я говорил, что приду. Но не обещал задерживаться на этом празднике жизни, – последние слова звучат с отвращением в голосе. – Всего доброго, – кидает перед тем как выйти.
Когда подают десерт, извинившись перед всеми, поднимаюсь в свою комнату. Как только закрываю дверь, сразу же снимаю кольцо с пальца и бросаю его в верхний ящик комода, будто оно пропитано ядом.
Сажусь на подоконник, прижав колени к груди. Перед глазами так и стоит лицо с острыми чертами и ледяной взгляд, пробирающий до костей. То, с какой неприязнью он выплевывал в меня те унизительные слова, говорит о том, что он никогда не будет уважать меня как личность.
Леонард вырастил свою точную копию. Исходящая от них обоих энергетика идентична. Она полна непроглядной темноты, злобы и высокомерия. Все люди для них пешки, которыми они с легкостью управляют так, как им вздумается. А я просто не желаю быть чьей-то игрушкой. Не знаю на что я только надеялась. Мне нужно было раньше что-то предпринять. Я должна попытаться поговорить с отцом и попросить его отменить помолвку. Он должен меня услышать. Если я хоть что-то значу для него.
Глава 4
Узнав от горничных, что Пенхази наконец-то уехал, спускаюсь вниз, пока отец все еще в своем кабинете.
Стучусь и вхожу, увидев его за столом, печатающим что-то на клавиатуре.
– Папа, мы можем поговорить?
– Конечно, дорогая, – отвлекается от экрана компьютера. – Я тебя слушаю, – скрещивает пальцы в замок.
– Папа, пожалуйста, отмени помолвку.
– Айрис, все уже решено.
– Неужели ты не понимаешь, что обрекаешь меня на несчастливую жизнь? – губы начинают дрожать из-за подступающих слез.
– Это не так. Ты ни в чем не будешь нуждаться и жить в роскоши.
– Мне не нужна роскошь. Я не об этом мечтала. Я мечтала выйти замуж за любимого человека. За того, кто будет уважать мой выбор и не будет ничего запрещать.
– Ты еще слишком молода, чтобы понимать, что для тебя лучше.
– Считаешь быть чьей-то игрушкой – это лучшее?
– Через неделю твоя свадьба, и я советую тебе сосредоточиться на этом, Айрис.
– За что ты так со мной, папа? Это из-за мамы? Ты винишь меня в ее смерти? Ведь если бы она согласилась тогда прервать беременность, то сейчас была бы жива. Я права? – смотрю отцу прямо в глаза и вижу, как в них мелькает что-то.
В комнате повисает удушающая тишина, и мне хочется умереть в ту же самую секунду. Сердце разрывается в клочья от окутывающего отчаяния. Фантомные боли распространяются по всему телу.
Я всегда это чувствовала. После маминой смерти отец женился впервые, когда мне было уже семь лет. И пусть до этого момента я еще мало что понимала, но уже тогда я замечала, как иногда отец смотрел на меня, о чем-то задумавшись. Помню, как впервые спросила у него, почему он так на меня смотрит, но он сразу отвлекал меня чем-нибудь. Только с возрастом я начала осознавать, что все это могло значить.
Так и не дождавшись ответа, выбегаю из кабинета, находясь на грани истерики. Словно из меня выдрали душу и распотрошили. Вернувшись в комнату, беру свой мобильный и пишу сообщение Майку, смахивая льющиеся градом слезы. Спрашиваю какие у него планы на эту ночь. Он отвечает почти сразу, сообщив, что собирается с друзьями в клуб, и предлагает пойти с ними. Хватаюсь за возможность и соглашаюсь, собираясь сделать то, из-за чего свадьба точно не состоится. Я просто не вижу другого выхода.
Подбираю самый откровенный наряд, который есть в моем гардеробе, надев неприлично короткую темно-серую джинсовую юбку и черный топ на бретельках в виде тонких цепочек с глубоким вырезом, не став надевать под него бюстгальтер. Природа не стала скупиться и наградила меня немаленькой грудью, и мне есть что показать.
На ноги надеваю черные кожаные босоножки на десяти сантиметровой шпильке. Наношу яркий вечерний макияж на глаза, чтобы выглядеть взрослей и хоть как-то замаскировать красноту после слез. Крашу губы красным матовым блеском и наношу немного румян на скулы. Волосы оставляю распущенными, завив крупными локонами.
Теперь я выгляжу именно так, как нужно.
Только нужно ли мне это…
Дожидаюсь, когда отец поднимается в спальню, и незаметно сбегаю из дома, ловя на улице такси. Приезжаю по адресу, написанному Майком в сообщении, и звоню ему.
– Ты уже приехала, Айрис? – он отвечает на втором гудке.
– Да. Где ты? – осматриваюсь по сторонам, ощущая себя не в своей тарелке, находясь в таком виде ночью на незнакомой улице, полной людей.
В своей жизни я еще ни разу не была в настоящих ночных клубах. Отец просто не пускал меня туда. Да и мне не было еще тогда восемнадцати. Только пару раз я была на домашних вечеринках наших общих с Хизер друзей, когда их родители уезжали куда-нибудь на уик-энд. Но каждый раз отец требовал, чтобы я была дома до одиннадцати. И я всегда была послушной дочерью. Но не в этот раз…
– Я тебя вижу. Иду к тебе, – поворачиваюсь и замечаю Майка, идущего в мою сторону.
Прячу телефон в сумке и ощущаю, как меня начинает потряхивать от волнения. Майк выглядит просто замечательно, как настоящая рок-звезда. В белоснежной футболке, красиво облегающей спортивное тело, и черных рваных джинсах. Каштановые волосы небрежно торчат в разные стороны, придавая его образу еще большую привлекательность. Я замечаю, как карие глаза проходятся по мне и сразу загораются.
– Вау! Айрис, ты выглядишь отпадно, – подходит и целует меня в щеку, а я же краснею с ног до головы.
– Спасибо, – смущенно улыбаюсь, радуясь тому, что на улице темно, и он не увидит моих пылающих щек.