Глава 1. Ничего личного
Даже тишина здесь звучала неестественно. Как что-то, придуманное исключительно человеком. Даже шум ветра казался искусственным, синтетическим. Воздух не пах гарью, как должно было бы быть в промышленном секторе, и не вонял озоном от перегрева многочисленных энергосетей. Он ничем не пах.
Название «Зона 16» давно пропало со всех карт. Шёл 4120 год, и шестнадцатая Зона превратилась в Сектор 16-ARCON. Стеклянный купол, долгими веками накрывающий эту Зону, был разрушен ещё 500 лет назад. Но с тех пор многое в жизни людей переменилось. Они жили вслепую, забывая половину своей жизни по собственной воле. Думали шаблонами. Стирали всё, что им казалось лишним в их голове.
Её фигура в мёртвом, бетонном переулке казалась грязным пятном. Чем-то, что хотелось стереть, чтобы оно не портило общую картину грязной серой промзоны. Её походка не была вызывающе резкой, но в ней явно чувствовалась угроза, напряжение. Каждое движение было точным, как у человека, который знал, куда и когда ему следует выстрелить. Он выстрелит –и ни за что не промахнётся.
Личная жизнь давно ушла в небытие. В этом Секторе даже стены могли смотреть: камеры, сенсоры были натыканы повсюду.
Но Рэйв не пряталась. Ей было всё равно. Страх давно замолк в её сердце, ему больше не было места. Кислотно-зелёные волосы спадали с одной стороны лица, закрывая его половину. Второй висок –голый, гладкий, – был покрыт стальными нервными микропроводками, которые пульсировали тусклым голубым светом. Сбоку на шее – металлический имплант, соединённый с позвоночником глубоко под кожей и плотью. Он излучал тонкий, едва слышный треск, напоминая собой радио, которое тщетно пыталось поймать сигнал с окружающим миром.
В левом глазу – голубая радужка с карим пятном. Правый глаз был искусственным, и зрачок в нём то увеличивался, то уменьшался в зависимости от того, куда и как смотрела девушка. Когда Рэйв прищуривалась, искусственный глаз гудел, фиксируясь на объектах и выдавая всю возможную о нём информацию: состав, габариты и т.д.
Под массивной кожаной курткой – чёрная тонкая футболка, по правой руке под рукавом куртки шла толстая татуировка чёрного дракона с раскрытыми крыльями. Его когти словно вцепились в руку Рэйв, проникая ими глубоко под кожу. Рэйв мерно дышала, и в ритм её дыхания под бледной, тонкой кожей то вспыхивали, то угасали многочисленные полосы вен, окрашенные в бледно-фиолетовый цвет.
Она остановилась у старой двери без какой-либо маркировки, огляделась по сторонам, чтобы убедиться, что она здесь одна. Металлический проём облез, был покрыт следами сплавов, грубо и небрежно вбит в бетонный каркас, будто его устанавливали второпях. Дверь не имела панели вызова, ни одного светящегося индикатора. Только едва заметное выгравированное слово: «Забвение».
– Тонкий юмор, – пробормотала Рэйв не без иронии. Её голос был хрипловатый, с чуть севшими нотами, как у человека, много кричавшего. Но в интонации читалась явная усталость. Её Рэйв испытывала всегда. Каждый сраный день своей жизни.
Рэйв приложила ладонь к металлической поверхности двери. Имплант на шее завибрировал, и по коже пробежал импульс – холодный, неприятный, как лёгкий удар током. Но дверь не открылась. Вместо этого из проёма раздался мягкий, безэмоциональный женский голос:
– Авторизация невозможна. Ваше имя не зарегистрировано в базе данных.
– Ну, конечно, – Рэйв раздражённо усмехнулась. – Я дура, что ли, его регистрировать?
Она вытащила из кармана куртки тонкую карту – металлическую чёрную пластину – и тонкий чёрный кабель. Подсоединила кабель одним концом к разъёму на своей шее, другим – к двери. Потом приложила карту к двери. Послышался тихий щелчок – настолько, что в обычном городе его ни за что не услышали бы. Но в этом городе тишина кричала, и любой звук резал слух, как лезвие ножа. Дверь открылась внутрь – медленно, с протяжным шорохом, словно с неохотой.
Рэйв убрала кабель с картой в карман, ещё раз окинула окрестности взглядом. Потом бросила нерешительный взгляд на вход. Из открывшегося тёмного помещения пахло металлом, машинным маслом и чем-то кислым, химическим.
За дверью не было света, не считая мягкого голубоватого свечения вдоль пола – тонкая линия диодов, проложенная у самого края стены. Пол был металлический, покрытый пятнами старой краски. Стены чёрные и гладкие, глухие, без каких-либо символов, плакатов, картин, словно девушка входила не в помещение, а в чей-то разум, давно ушедший в небытие.
Рэйв прошла внутрь, и дверь за её спиной закрылась бесшумно. «Как капкан», поймала себя на мысли девушка и нервно хмыкнула себе под нос.
Первое, что Рэйв почувствовала – давление. Воздух здесь был намного плотнее. Он пах неоновой пылью, старым железом и тяжёлой влажностью. Где-то далеко работал вентилятор с характерным жужжанием и задыхающимся кликаньем на каждом четвёртом обороте.
Девушка шла медленно, пятками тяжёлых чёрных сапог глухо ступая по полу. Свет вдоль стен непрерывно следовал за ней, словно отслеживая. Он ярко вспыхивал и резко гас, словно подстраивался под движения Рэйв.
Через несколько метров появился поворот. Рэйв свернула. Прямо по курсу она увидела терминал, вмурованный в стену, с архаичным интерфейсом: клавиши, рычажки – всё, как из старых времён до масштабного ядерного взрыва, за которым последовало разделение мира на множество Зон. Подняв глаза выше, Рэйв на миг опешила.
За терминалом был мужчина. Точнее, то, что от него осталось.
Он сидел на высоком барном стуле, свесив вниз одну ногу, а другую держал на подножке. Она была напряжена, словно мужчина был в любой момент готов сорваться с места и убежать. Его лицо было частично скрыто под чёрной стальной маской с резкими углами и краями: одну сторону лица занимал гладкий череп из чёрного титана с искусственным красным глазом, на второй половине была живая кожа, старая, иссушенная, с сетью мелких морщин. Волосы были седые, собранные в хвост, всё остальное было сбрито почти под ноль. Живой глаз был мутный, как у слепого.
Он не шевелился до тех пор, пока Рэйв не подошла близко и встала прямо перед ним. Долгое время старик рассматривал её спокойным, внимательным взглядом.
– Ты та самая, что помнит, – сказал он наконец. Голос у него был низкий, сиплый, будто выжженный. И интонация – как у человека, который много говорил в одиночестве сам с собой.
Рэйв медленно наклонила голову вбок, словно пытаясь лучше услышать старика. Половина её лица скрылась за прядями кислотных волос.
– Смотря, что ты считаешь памятью, – произнесла она металлическим голосом.
Старик усмехнулся. Это была натянутая гримаса, а не искренняя улыбка: в ней было слишком много боли.
– Те, кто сюда приходят, обычно ищут что-то конкретное: имена, даты, чьи-то лица. Ты пришла молча. Ты ничего не спросила. Следовательно, тебе нужно нечто большее, чем безжизненные данные из чужих анкет.
Рэйв не ответила и только вздохнула. Звук этого вздоха был глубоким, будто лёгкие впервые за долгое время наполнились чем-то настоящим, существующим. Старик хмыкнул: он увидел, что попал в самую точку.
– Я не знаю, кто я, – наконец, ответила Рэйв.
– Но зато ты знаешь, кем точно не хочешь быть.
Рэйв поморщилась и снова оставила старика без ответа. Между ними повисла пауза. Рэйв отошла от старика и подошла ближе к терминалу, бросила взгляд на экран: тот был чёрным. Но из колонок в корпусе устройства слышался едва различимый шепот – тысячи голосов, наложенных друг на друга, как тени воспоминаний.
– Это всё люди? – голос Рэйв звучал безэмоционально.
– Да, – старик смотрел на девушку, не слезая со своего стула. – Те, кто был безжалостно стёрт Системой Секторов. Мы записываем перед очисткой личности всё, что можем. Фоновый шум, фрагменты памяти, голоса. Иногда – целые личности. Системы думают, что это бесполезный мусор. А мы храним его, как память о когда-то существовавших личностях.
Рэйв опустила взгляд на терминал. Её пальцы коснулись панели управления, по сенсорам пробежал неоновый сигнал, и часть экрана ожила. Из его черноты проявилось лицо – женское, с закрытыми глазами. Её тонкие губы шевелились, но слов не было слышно.
– Кто это?
– Не знаю, – старик лишь покачал головой в ответ на вопрошающий взгляд Рэйв. – Она приходит сюда каждую неделю. Но не физически, а как сигнал. Мы называем её Глифа.
– Я видела её, – тихо сказала Рэйв. Она не могла оторвать глаз от женского лица в терминале. – В обрывках своих снов. Не один раз.
Технарь удивлённо поднял бровь:
– Ты помнишь Глифу? Откуда?
– Я не помню её, но чувствую, – резко ответила Рэйв, сщурив глаза. – Это разные вещи, старик.
Он откинулся на спинку барного стула и пожал плечами:
– Тогда тебе не ко мне. Здесь память лишь хранится. А тебе нужно место, где память только-только начинает своё существование.
– Ну и куда мне идти?
Технарь замолчал под напористым взглядом Рэйв. Его взгляд скользнул вбок, туда, где стена казалась на первый взгляд обычной, как все остальные. Но под её поверхностью пульсировал слабый свет, неоновая жилка, почти незаметная. Старик с трудом встал со стула.
– Порой правда бывает хуже вечной темноты. Ты уверена, что хочешь её узнать? – сипло осведомился он, разглядывая бледное лицо Рейв.
– Не тяни резину, старик, – грубо отозвалась девушка и спрятала руки в карманы куртки. – Я уже живу в вечной темноте. Мне терять нечего.
– Я тебя понял, – технарь двинулся вперёд и кивком велел девушке идти следом. И она пошла, даже не оглядываясь.
Проход, куда их повёл старик, оказался узким, едва ли не на ширину плеч худой Рэйв. Он явно не был предназначен для того, чтобы по нему ходили. Он был скорее, как тайник. Кабели свисали со стен, как жилы, иногда издавая характерные щелчки. Здесь пахло озоном и чем-то ещё очень странным. Но этот запах был знаком Рэйв. Слишком знаком. Он напоминал ей старое железо, влажную кожу. В груди вдруг зародилось давно забытое, закрытое чувство – волнение.
– Ты вроде сказал, у тебя нет того, что мне нужно, – Рэйв старалась не показывать беспокойства, но её голос стал чуть тише, напрягся.
– Разумеется. Но, как я уже сказал, здесь хранится память. Память тех, кто умер даже сотни лет назад, ещё во времена Зон, – здесь технарь горестно усмехнулся, словно бы вспомнил о чём-то личном. – Думаю, тебе есть, что здесь увидеть, Рэйв Синтек. В конце концов, тебе нужна та самая точка, с которой ты начнёшь своё движение.