Любимчик

Бэл развернулся. Это была девушка, которая хотела купить его картину.

– Привет. Я забыл спросить твоё имя. Меня вот Бэл зовут.

Официантка растеклась в улыбке:

– Знаю, а меня Маргарет. Рада с тобой снова познакомиться. Извини, что убежала так резко. Просто у меня всегда так. Идея голову захватит, и больше ни о чём другом думать не могу.

– Да ерунда.

– Ты ведь ещё не продал ту картину?

– Нет.

– Вот и славненько. Что будешь заказывать?

– Холодный кофе с трубочкой.

– И на этом всё?

– Угу.

– Это же не еда! Сейчас только начало дня. Ты, наверно, совсем голодный. Закажи ещё что-нибудь.

– Я бы рад, но не хочу смущать посетителей.

– Да плевать на них. Что ты хочешь?

– Ладно, давай я перефразирую. Я не хочу, чтобы они смущали меня.

– В каком это смысле?

– Ну, называли уродом или говорили, что от меня им хочется блевать. Из-за этого мне запретили заказывать тут горячую еду.

Маргарет надломила меню, а затем и вовсе разорвала напополам.

– Уроды чёртовы!

Вышел управляющий и упрекнул её:

– Что не работаешь? Увольнения захотела?!

Маргарет кинула меню ему в харю.

– Да пошёл ты, урод!

После чего взяла Бэла за руку и вывела из кафе. А за ними выбежал управляющий с криками:

– Эй! Да что ты себе позволяешь, тварь?! Он даже не заплатил!

– Вычти из моей зарплаты!

Бэл удивлённо на неё посмотрел.

– Пойдём в нормальное кафе, и пусть хоть какая псина посмеет гавкнуть что-то в твой адрес, я им так задам, что вовек не забудут.

Бэл рассмеялся, и Маргарет вместе с ним.

– Знаю я тут одну кафешку неподалёку, пойдём.

– Хорошо, но только если позволишь тебя угостить.

Маргарет улыбнулась:

– Ладно.

Они дошли до кафе, Бэл заказал себе горячего, а Маргарет – всего лишь картошку фри, но Бэла это не устроило, и он добавил к заказу ещё пару блюд и кофе. Бэл огляделся и увидел, что на столах у всех лежали белые пирожные, и заказал его себе. Он было хотел взять такое же для Маргарет, но она его остановила и взяла другое. Им принесли заказ.

– Да не стоило на меня тратиться.

Бэл про себя улыбнулся.

– То, что ты для меня сделала, бесценно, и это самое меньшее из того, что я могу тебе дать. Так что, пожалуйста, прими это.

Маргарет на него так мягко посмотрела, затем перевела взгляд на бар и заметила, как нечто синее смешали с красным, и получился фиолетовый. Им принесли еду. Бэл снял маску и внимательно посмотрел на лицо Маргарет. Оно не выражало ни отвращения, ни страха, лишь небольшое смущение. Они принялись есть.

– Знаешь, я не думаю, что моя картина настолько дорогая, чтобы пахать ради неё.

Маргарет вонзила вилку в стейк.

– Конечно, дорогая, и ещё как нужно пахать. Скажу тебе откровенно, Бэл, у меня сейчас совершенно нет денег. Я просто хочу, чтобы ты понял, для меня самая величайшая плата, которую я могу предложить за то, что задело мою душу, – это хоть какая-то эмоциональная отдача. Деньги на самом деле такая ерунда, они у меня были, и уже тогда я могла купить твою картину, но я не хотела, чтобы это было так просто. Бери что нравится и радуйся жизни? Нет, я ненавижу такой подход, поэтому я отдала эти деньги на благотворительность.

Для меня единственная достойная плата тебе как автору – это мой труд, я хочу доказать самой себе, что достойна твоей картины, даже если ты не будешь знать, что я работаю ради неё. Но вот теперь ты знаешь, и мне приятно. Для меня это не побрякушка, которую можно просто купить, нет! И меня очень злит в этом мире, что люди без конца всё берут да берут. Нужно же и уметь что-то отдавать, и я не о деньгах, хотя, безусловно, я заплачу за твою картину.

Она ухмыльнулась:

– Но моя настоящая плата не в этом. Просто понимаешь, как мне кажется, для любого автора самая лучшая награда – это эмоциональная отдача от других. Вот, допустим, кто-то посмотрел какой-то фильм, и он зацепил его до глубины души. И этот человек, безусловно, отдал деньги за него. И вот он чувствует, что этого мало, нужно что-то ещё, и тогда он пишет рецензию или аналитический разбор, затем отправляет это автору, благодарит его за этот шедевр. По его мнению, конечно. И чувствует, что он отдал что-то равноценное этому произведению. Понимаешь, суть не только в деньгах, но и в эмоциях, которые вкладывает покупатель. Я не могу описать твою картину, но я могу работать в доказательство самой себе, что она меня задела. Это моя плата.

Маргарет улыбнулась:

– В общем, вот.

Бэл вылупил на неё глаза и сглотнул. Затем зачесал волосы назад и произнёс.

– Спасибо, я очень это ценю. Знаешь, в нашем вузе будет проходить открытый показ картин, так что ты на него приходи, там я и выставлю законченный вариант твоей будущей картины.

– Правда?! Это же потрясающе! Я обязательно приду! Это будет самое главное событие в моём календаре!

Мимо них прошла парочка, и они с отвращением посмотрели на Бэла. Маргарет было хотела кинуть в них пустую тарелку, но Бэл взял её за запястье. Маргарет опустила тарелку, скрестила руки и злобно на них посмотрела.

– В следующий раз я точно не сдержусь. И ты меня не сдерживай. Понял?

– Как скажешь.

Они принялись за десерт. Бэл заказал себе треугольное пирожное белого цвета с ореховой стружкой. Оно было стройное, гладкое, внутри находилась булочка с кремом. Маргарет заказала себе простое шоколадное пирожное, небольшое, ничем не примечательное, волнистое, рыхлое и мягкое. Маргарет не начинала есть и ждала, когда Бэл первый попробует своё. Она не скрывала ехидную ухмылку. Бэл откусил кусочек, прожевал, через силу проглотил. Маргарет схватилась за живот и начала хохотать.

Бэл произнёс, смотря на пирожное:

– Но как же так?

Маргарет успокоилась, надломила кусочек своего пирожного, протянула его Бэлу. Он смутился, но попробовал. Его язык ощутил потрясающий вкус, всё было подобрано идеально, консистенция шоколада, запах и сладость. Бэл резко встал из-за стола, захватив с собой белое пирожное, и выкинул его в урну, а затем заказал себе то же, что и у Маргарет. Сел, и за несколько надломов тут же съел его. Откинулся в кресле и вздохнул от облечения. Маргарет надломала пирожное, не спеша положила себе в рот и слизала всё, что было на ложке. Бэл зачесал волосы назад, поглядывая то в окно, то на Маргарет.

– Знаешь, это и напоминает жизнь, – сказала Маргарет. – Люди гонятся за примечательной обложкой, за красивой книжкой, за брендом, и в этом совершенно нет ни жизни, ни искренности, а только внушения других, что это якобы хорошо. Люди так часто обманываются этими обложками, а потом думают, другая обложка будет лучше, другой фантик будет покрасивее, он точно принесёт мне счастье и радость.

Но это не более чем воздушный замок, иллюзия. Ведь для счастья человеку всего лишь нужно быть искренним с собой. Но в этом мире искренний человек осуждается, так как он не такой, как они. Нам не говорили, что это правильно, завопят они. А значит, это неправильно, а если это неправильно, то мы и не должны этому следовать и даже не задумаемся над тем, а вдруг нас обманывали? Знаешь, Бэл всё в этом мире пропитано ложью, и я так устала от этого, от мира, от людей, от всего, и я даже думала об…

Она запнулась.

– В общем, неважно. Но когда я посмотрела на твою картину, всё это ушло, все эти мысли, все гнусные чувства, и я поняла, вот она, искренняя душа, вот она, жизнь. Всё это я увидела в твоей картине. Как бы там ни было, ты не смутился её написать и не побоишься показать другим. Эта картина для меня отражает абсолютно всё, во что я верю. Она мой манифест, моя мечта, просто… – у Маргарет потекли слёзы

– Просто, понимаешь, она доказывает всё то, во что я верю, то, что я права. Всё в моей жизни не было напрасно, всё ради этого момента. Я так хотела создать нечто подобное, нечто искреннее, но у меня не получилось из-за собственной слабости и бесталанности. И так я поняла, что никогда не смогу передать подобного. Так что единственное, что мне остаётся на данный момент, это лишь выразить тебе свою признательность тем, что я сейчас делаю. Я очень тебе благодарна, Бэл, даже если ты этого не осознаёшь в полной мере.

Бэл протянул ей салфетку, зачесал волосы назад.

– А знаешь, что мне напоминает жизнь? Жизнь для меня – это как находиться у края бездны и наблюдать за вращающейся в водовороте тьмой, в которой видны звёзды. И ты, находясь у её порога, сам для себя решаешь, прыгать в неё, смотреть или уйти.

– А что из этого правильно?

– Правильно то, что ты сама для себя решишь. Как ты и говорила, главное быть искренним с самим собой. И ещё. Если хочешь, я бы мог научить тебя писать картины, чтобы ты выразила свою искренность.

Маргарет покраснела и вскрикнула:

– Клянёшься?!

– Клянусь всем, что у меня есть.

Раздался сильный шум падающих тарелок. Маргарет и Бэл обернулись и увидели ударившихся друг об друга официанта и официантку. Они оба были в еде. Потирая лбы, глянули друг на друга и смущённо посмеялись, а из своего кабинета вышел начальник и дал им нагоняй. Они стояли ровно и серьёзно, а затем, когда начальник ушёл, снова переглянулись, улыбчиво смутились и начали собирать побитую посуду и счищать остатки еды с пола и с себя.

Маргарет от испуга впилась ногтями в руку Бэла, а он и бровью не повёл. Надел маску, посмотрел на часы, которые висели в кафе, про себя подумал: «Пора на работу». Затем произнёс:

– Ну что, пойдём. Давай я тебя провожу до дома.

Маргарет опомнилась:

– Нет, не стоит, я сама дойду.

Она продолжала смотреть на официантов.

– Уверена? Я буду только рад тебя проводить.

– О, не стоит.

– Ну, хорошо, тогда ещё увидимся?

Маргарет пронзительно на него посмотрела и произнесла:

– Обязательно.

Бэл был уже у выхода из кафе, как заметил на столах других посетителей белые пирожные. Никто к ним даже не притронулся, хотя некоторые уже давно доели основное блюдо.

Глава 4. Танатокосметология

Через некоторое время он уже подходил к кладбищенским воротам, из-за которых показалась Джил.

– А эта девушка красивая и молодая. Куда моложе меня. Вы с ней так мило общались.

– Ты слышала наш с ней разговор?

– В пустоте я не только вижу тебя, но и слышу абсолютно всё происходящее вокруг тебя. Я не слышу только твоих мыслей, а жаль, – она ухмыльнулась и исчезла.

Бэл двигался в сторону кладбищенского домика, как услышал позади себя голос Стива.

– Здорово, Бэл. Гляжу, ты готов к работе.

Бэл обернулся и увидел, как Стив, закинув на плечо, несёт огромный металлический гроб. Бэл разинул рот.

– Как ты такую тяжесть вообще поднимаешь?!

Стив на него удивлённо посмотрел:

– Разве это тяжесть? Эх, студент. Если бы ты пробыл на ничейной земле хотя бы пять лет, ты бы и не такие тяжести таскал. И это ещё ерунда, в твои годы я мог и горы двигать. Шучу, конечно. Ничейная земля меняет людей, Бэл, как физически, так и психически. Ну да ладно. Пойдём, я тебе покажу, как я облагораживаю трупы, может, чему и научишься.

Они дошли до домика. Бэл открыл перед Стивом дверь. Стив положил гроб и около двери в подвал нажал маленькую кнопку. Зазвучали механизмы. Железный стол, который находился в подвале, поднялся по лестничным перилам прямо к Стиву и замер перед ним. Стив открыл крышку гроба и вытащил из него голую старуху. Положил её на стол, выдвинул из него кожаные ремешки и закрепил труп. После чего снова нажал кнопку, и стол уехал обратно в подвал.

Стив улыбнулся:

– Ну что, пошли работать, студент.

Они спустились в подвал. Стив надел на себя длинные резиновые перчатки, маску и фартук. Протянул Бэлу перчатки и фартук. Потом подвинул к себе хирургический столик.

– Ты как вообще, не брезгуешь трупами? – Бэл рассмеялся. – Ну, вот и славно.

– Значит, смотри, тут всё просто: мы должны выкачать из неё почти всю кровь и закачать на её место формалин вперемешку с моим особым средством, чтобы она даже через тысячу лет была как живая. Затем мы её помоем, покрасим, переоденем, и она будет подобна принцессе, которая решила вздремнуть. Итак, начнём.

Стив пододвинул чан, в котором находился раствор. Сделал разрез у ребра, нашёл вену, и всунул туда шланг с иглой. Шланг проходил через аппарат, а другая часть шланга была направлена на канализацию, которая находилась под железным столом. Стив включил аппарат, и он начал высасывать кровь. Они подождали несколько минут.

Стив крутанул вентиль аппарата в другую сторону, и на этот раз в тело начал закачиваться раствор. Они ещё подождали, и Стив выключил аппарат. Вынул шланг из разреза, взял что-то похожее на огромный шприц и всунул его в уретру, из неё потекла моча. После двумя пальцами поводил по животу и воткнул эту иглу в живот. Перевернул тело набок, натянул на себя поршень шприца и вынул поршень. По шприцу начал выходить кал, падая на пол. Мерзкого запаха не было, формалин всё перебивал.

Стив сходил в душевую и взял разбрызгиватель. Подкрутил в нём что-то, и из него пошла холодная вода под большим напором. Он смыл весь кал и мочу, выключил разбрызгиватель. Аккуратно зашил кожу у ребра и живота. Вытащил ведро, снова что-то покрутил в разбрызгивателе, из него пошла горячая вода под обычным напором, которую он залил в ведро. Затем он взял специальное мыло, вылил немного в ведро и достал пару мочалок.

– Теперь ты будешь мне помогать, бери мочалку и начинай с ног, а я начну с головы. Встретимся у вагины.

Бэл обратил внимание на Стива, его лицо не выражало улыбки, для него это не было чем-то смущающим или смешным, просто работа.

Они начали промывать тело, и Стив произнёс:

– Как думаешь, как она умерла?

– Я не могу это с ходу определить.

– Ну, ничего, научишься, тебе просто надо опыта побольше. Смотри, глаза закачены назад, руки скрючены, язык всё ещё во рту, а не в горле. Это был инфаркт.

– Да у тебя большой опыт, как я погляжу.

– Когда я только начал заниматься этой работой, придумал себе это развлечение. По трупу можно с лёгкостью сказать, от чего он умер, просто надо быть повнимательней.

Бэл остановился у вагины и произнёс:

– А с ней мне что делать?

Стив улыбнулся:

– А перчатки тебе на что?

Лицо Бэла выражало отвращение.

– Так вот что люди испытывают, когда видят меня.

Стив стал серьёзнее:

– Да ладно, Бэл, не заморачивайся над этим, я сам всё сделаю.

Бэл взмахнул рукой:

– Я всё сделаю.

Они заканчивали с лицевой частью. Стив достал разбрызгиватель и снова прошёлся по трупу, смывая с него остатки отмершей кожи, грязи, выделений и мыла. Всё это стекало со стола, и смывалось в канализацию. Теперь им нужно было помыть спину. Бэл взялся за ноги, Стив за плечи, они перевернули труп на живот и продолжили мыть. Стив обратил внимание на татуировку у поясницы, там была изображена демонесса, которая пронзала член адской вилкой.

Стив рассмеялся:

– А бабка, как я погляжу, была сердцеедкой.

Бэл тоже не удержался и захохотал. Они её помыли, вытерли и снова перевернули обратно, и снова вытерли.

– Теперь займёмся маникюром. Ты когда-нибудь его делал?

Бэл покачал головой и спросил:

– Будем красить ногти на руках?

– Ещё и на ногах.

– Но зачем? Они же будут скрыты под крышкой гроба. Да и под носками и ботинками.

– На это есть две причины: первая – ты научишься красить ногти, вторая – я хочу проявить к усопшим максимальную заботу. Вот смотри, когда твоя мама красила ногти на руках, она забывала про ноги? Я думаю, нет. И поэтому у покойной тоже должны быть покрашены ногти. Я не хочу обманывать её труп. Я хочу создать иллюзию жизни абсолютно во всём, даже в том, чего не видно. Это заставляет меня поверить, что она ещё жива, и заставит поверить всех остальных в то, что она умерла без мучений, без ненависти, а с любовью. Я хочу, чтобы люди видели это, и им становилось чуточку легче. Понимаешь?

Глаза Бэла заблестели, и он кивнул.

– Вот и славно.

Стив передал Бэлу фиолетовый лак с жидкостью для снятия лака.

– Учись, студент.

Бэл был готов красить, но заметил, что у мёртвой длинные кривые ногти. Бэл указал на это Стиву, тот достал пару педикюрных ножниц из шкафчика, и они начали их обстригать, Бэл на ногах, Стив на руках. Когда они закончили, Бэл достал лак и попытался нанести его на ноготь. У него ничего не получалось. Он стирал лак и снова его наносил. Он провозился с одной ногой полчаса, а Стив уже давно закончил и стоял позади Бэла. Бэл чувствовал, как Стив ухмылялся за маской.

– Так, ладно, давай посмотрим. Большой палиц покрасил нормально и мизинец тоже, другие надо перекрасить. Значит, смотри.

Стив взял лак, аккуратно вытащил кисточку, убрал излишки лака о стенку колбочки, нанёс лак небольшой каплей на центр ногтя, затем протянул его к кутикуле, а с неё спустился вниз и закрасил голые места ногтя.

– Вот и всё, студент. Теперь давай сам.

Стив наблюдал за Бэлом. Все прошло успешно, без помарок.

– Отлично Бэл, быстро учишься. А сейчас я покажу тебе, как делать улыбку мертвеца.

Стив достал клей и нанёс его на внутреннюю сторону кончиков губ усопшей и, растянув губы в улыбку, приклеил их к верхним зубам. Затем взял иглу со спинальным раствором, ввёл её в мышцы лица, и улыбка старухе застыла навечно.

– Иногда у трупов мышцы сводит так, что они замыкаются, и их лицо в некоторых местах выглядит неестественно. На этот случай я беру средство из той банки, – Стив показал на неё. – Ну, в целом всё, остались последние штрихи.

Стив взял тюбик клея, поднёс кисточку к кончикам верхних век и тонким слоем смазал их, после приклеил их к нижним векам и аккуратно убрал излишки.

– Теперь нам осталось её одеть и положить в холодильник, завтра на улице будет проходить погребальная церемония.

Стив достал из железного ящичка туфли, кофту, трусы, бюстгальтер, юбку, трикотажные колготки и кардиган. Они закончили её одевать. Стив открыл один из холодильников и положил в него труп.

– Славно поработали, – Стив слегка ударил Бэла по плечу. – Если и дальше будешь мне помогать с усопшими, я тебе даже зарплату повышу.

Бэл ухмыльнулся.

Они сняли с себя перчатки, маски и выкинули их. Фартуки кинули в урну для химчистки.

– Сейчас я еду домой, а ты патрулируй, делай столько обходов, сколько считаешь нужным, с любыми для тебя интервалами. Я думаю, ты сам с этим разберёшься.

– Хорошо, спасибо, Стив.

– Нет, – Стив улыбнулся. – Это тебе спасибо, увидимся завтра.

Стив поднялся наверх и ушёл, а Бэл вытащил из ящика свой уродливый плащ, выключил свет и пошёл обходить кладбище. Он решил пройтись по краям кладбища и сдвигаться к центру.

Он начал обход. Пока ничего необычного, просто заросшие неухоженные могилы. Он шёл дальше вдоль могил и услышал звук баллончика. Вдалеке виднелись два парня, которые изрисовывали чью-то могилу. Один парень отвлекался, огляделся и увидел вдали два зелёных огонька. Ударил другого парня по плечу, и они наблюдали, как эти огоньки медленно приближаются к ним.

Бэл нервничал, но виду не подавал. Он решил довериться Стиву и сделать всё от себя зависящее, чтобы напугать этих вандалов. Парни начали делать небольшие шажки назад, один достал телефон и включил в нём фонарик, светя в сторону огоньков. Они увидели Бэла, который шёл к ним с затухающим зелёным светом в глазах, в уродливом плаще, сшитом из различных лоскутков, и разрезанным лицом. Парни замерли на месте, а Бэл начал понемногу разгоняться и уже через несколько секунд бежать на них. Один парень так сильно завопил, словно его режут, схватил другого за плечо, и они принялись бежать. Когда они уже выбежали из кладбища, их крик был все ещё слышен.

Бэл замер, глубоко вдохнул и рассмеялся, он хохотал, как умалишённый, у него даже потекли слёзы от смеха. Он развернулся к измалёванному надгробию. На нём было изображено чьё-то лицо, а внизу подпись: «Здесь покоится лучший муж и учитель, помним и скорбим». А на всём надгробии жёлтыми кривыми буквами было написано слово «педофил».

Бэл вернулся в дом, спустился в подвал, нашёл пятновыводитель, налил его в ведро и смешал с водой, взял мочалку и пошёл промывать надгробную плиту. Он убрал это слово и пригляделся к лицу мужчины, оно показалось ему знакомым. И в воспоминаниях промелькнул момент, когда он сидел в закусочной, а рядом с ним была газета, на которой был изображён этот мужчина с надписью внизу: «Убил и изнасиловал пять детей». Бэл сглотнул, занёс всё обратно и снова принялся обходить кладбище, на этот раз ничего необычного он не нашёл.

Его обход занял примерно час, он вернулся в домик, нашёл будильник, завёл его на два часа ночи и заснул. Будильник зазвонил, и он снова принялся обходить кладбище, опять ничего необычного. Так он это проделывал до семи утра. Когда смена закончилась, он лёг по-человечески и проснулся ближе к полудню, разбитым и вялым.

Надел одну из медицинских масок Стива и направился в вуз. Он было хотел продолжить дописывать картину Маргарет, но понял, что у него не хватит сил. Тогда он подумал, чем себя занять, и вспомнил про процессию, которая должна сегодня проходить. Он направился на кладбище, купив небольшой букет цветов. На кладбище было полно людей.

Бэл подумал: «Видимо, она была важной особой». Он наблюдал за людьми. Вокруг было много мужчин в строгих нарядах. Бэл присмотрелся к одному из них и увидел револьвер, спрятанный в кобуре под лопаткой. Прошёлся мимо гостей и услышал, как какой-то мужчина говорит у могилы старухи, захлёбываясь слезами:

– Я позабочусь о нашей семье, мама.

Люди плакали, обнимали друг друга, говорили утешительные слова. Среди них Бэл увидел мужчину, который находился позади всех и курил сигарету. Бэл к нему пригляделся и заметил белые глаза и бледность кожи. Бэл пошёл в его сторону, но мужчина шагнул в толпу и исчез. Бэл огляделся, не в силах осознать, куда тот пропал, а мужчина же находился в пустоте и курил, оценочно смотря на Бэла.

Бэл ещё недолго понаблюдал за церемонией, после чего пошёл к могиле матери, положил на неё букет незабудок, оперся о надгробие и заснул. Проснулся он, укутанный в одеяло. Бэл непонимающе его оглядел и увидел у домика Стива, несущего маленький деревянный гробик. Бэл ринулся к нему.

Глава 5. Близняшки

– Что это?! Что случилось!?

– Сейчас и выясним.

Стив открыл гроб. Внутри лежало тело маленькой девочки с синяками на шее в форме огромных рук и израненными запястьями. Они спустили её вниз и начали обследовать тело. У девочки были большие глаза, пухленькие губки и светлые волнистые волосы. Она лежала на железном столе словно куколка на верстаке мастера.

Бэл вскрикнул:

– Это просто ужасно!

– А ты думал, мне только старух привозят?! Но ты прав. Бедная девочка. Смотрю я на неё и понимаю – она умирала долго и мучительно. Как думаешь, как она умерла?

– Даже думать не хочу!

– А я тебе расскажу, так как если ты хочешь жить, как человек, тебе придётся сталкиваться с разного рода ужасами, и не раз. Ей приковали руки наручниками, эти ранки на запястьях от них. Она хотела вытащить из них руки, но только больше поранилась. А также её душили, когда…

Стив приподнял белое платьице:

– Твою же мать!

Бэл увидел маленькие капельки крови с внутренней стороны бёдер. У него потекли слёзы, и он закрыл рот рукой.

– Эта работа ужасна, парень. Ты ещё не передумал свалить и заняться тем, чем ты обычно занимаешься?

Бэл отрицательно покачал головой. Стив ему мягко улыбнулся и обнял, вдавливая его лицо себе в грудь.

– Знай, уйти ты можешь в любой момент, без предупреждения, я на это не обижусь.

– А что с тем ублюдком, который сделал это?

– Да хрен его знает. Мне только сказали, что у неё есть сестра-близняшка.

– Ужас.

– На её похороны никто не придёт. Как ты заметил, её труп даже не вскрывали, чтобы определить причину смерти, хотели, чтобы я сам во всём разобрался. Мне просто скинули её, как кусок мяса!

Стив ударил по железному столу так, что тот задрожал:

– Ублюдки чёртовы! Всем на неё плевать. Поэтому поможешь мне завтра вечером выкопать могилку для неё? Я уже заказал надгробие.

– Конечно!

– Вот и славно, а теперь давай займёмся телом. Ты когда-нибудь шил?

– Нет.

– Ну ладно, я тебя научу. Но не хотелось бы практиковаться на этой девочке. Где-то у меня был труп мужчины. Кто он, откуда, хрен его знает. Мне его тоже просто спихнули, и делай с ним что хочешь. Надо и о нём будет позаботиться, но у меня пока нет на это времени.

Стив открыл холодильник, вытащив тело мужчины. Это был тот мужчина, которого Бэл видел на похоронах старухи. Бэл на него посмотрел, не скрывая удивления, и вообще перестал что-либо понимать.

– Вот ты им и займёшься. Зашей ему раны, как можешь. Принцип я тебе покажу.

Бэл снял с мужчины галстук, пиджак, жилетку и рубашку. В пустоте с мужчины тоже сошли эти вещи, мужчина удивлённо на это посмотрел. Бэл увидел множество шрамов на его теле – от порезов, пуль, ожогов, осколков. Но свежая рана от пули, пробившей сердце, выделялась больше всего.