- -
- 100%
- +
Мия расправила плечи, приподняла уголки губ и посмотрела старшему стражнику в глаза. Ощутила, как он напрягся, но не уловив какого-либо запрещенного магического действия с её стороны, тут же расслабился.
– Разумеется, я отвечу на три ваших вопроса, – мягким, обволакивающим голосом произнесла она. – Итак, первый. Да, сговор с Онрой был. Но не преступный. Она готовила для меня стандартное любовное снадобье, учтенное в Главном реестре магических средств города Паддуб. И я заплатила за него по официальному прейскуранту. Вопрос второй. Любовная магия была мною применена. Но в нашей реальности. Видите ли, в соседнем городе живёт человек, к которому я очень не равнодушна. Вот он и есть объект моих магических воздействий. И третий вопрос. Конечно же, этот человек вполне себе здоров. Вы же сами отлично знаете, господа стражники, что применение утверждённых законом снадобий не несёт серьезных проблем ни для психики, ни для физического здоровья. Вот и всё. Очевидно, что произошло всего лишь досадное недоразумение.
– И как зовут твоего дружка из соседнего города? – быстро спросил старший стражник и уставился на Мию, боясь пропустить малейшее её замешательство.
– Павел. Его зовут Павел, – не дрогнув, ответила Мия.
– Город, в котором он живёт?
– Леасад.
– Мы сегодня же проверим эту информацию. А у тебя, Мия, есть ровно сутки, чтобы предъявить нам своего таинственного Павла из Леасада. Завтра, в это же время я тебя навещу и буду очень надеяться, что Павел окажется здесь в здравом уме и трезвой памяти.
Стражник демонстративно посмотрел на свои наручные часы. Задумался на мгновение.
– Ух, ещё и восьми нет… Смотри, Мия, я даю тебе фору целый час. Уж слишком рано мы сегодня к тебе заявились. А у меня, честно признаться, нет никакой охоты и завтра тащиться сюда ни свет, ни заря… Поэтому, слегка нарушу служебные предписания, можешь считать это проявлением акта доброй воли. А то болтают про нас постоянно ужасы всякие… А мы обычные люди, всё понимаем.
Стражник подмигнул Мие. Она из последних сил сдержалась, чтобы сохранить на своем лице добродушно-милое выражение.
– Конечно, я всё понимаю, вы просто на службе.
– Именно так, – стражник снова подмигнул ей. – Молодец. Верно мыслишь. Надеюсь, завтра не разочаруешь меня.
– Я уверена, что так оно и будет. Значит, завтра в девять я вас жду?
– Не ты, а вы вдвоём вместе с Павлом, который сможет адекватно ответить на все мои вопросы. Ясно?
Широко улыбнувшись, Мия кивнула головой. Старший стражник вернул ей фиолетовую карточку. Младший поспешно что-то дописывал в своём блокноте. Продолжая улыбаться как дурочка, Мия краем глаза заглянула в этот блокнот.
«Проверить. Мия Мирт. Леасад, Павел. Любовная магия? Сговор?»
Дверь захлопнулась. Ненавистная фиолетовая карточка вывалилась из ослабевших пальцев Мии. Она так и оставила её валяться на полу, а сама пошла на кухню. Села за стол, потыкала пальцем давно остывший тост, заглянула в полупустую чашку с кофе, смахнула хлебные крошки со старенькой, но очень красивой льняной скатерти. Выдохнула.
– Надо действовать, – наконец произнесла она. – Теперь уже точно надо. Чёрт, если бы я не откладывала так долго! Ладно, у меня есть двадцать четыре часа, чтобы совершить поистине невозможное. Но мне придётся это сделать. Как ни крути, а я сама тут дров наломала.
За окном уже началось полноценное утро, хоть и по-ноябрьски невзрачное и хмурое. Осень подходила к своему естественному завершению, замедлялась, готовилась ко сну и явно скупилась на солнечные деньки.
Закинув грязную посуду в раковину, Мия вихрем промчалась по своей квартирке, натягивая на ходу старые удобные джинсы, толстовку и видавшие виды кроссовки на комфортной толстой подошве. Задержалась на минуту у зеркала.
– Ой нет. Так я его напугаю, – нахмурилась она. – В таком виде он меня, пожалуй, и не узнает. А, всё равно нет времени наряжаться. А колдовать уже нет смысла. Вот только, может, лицо…
Мия выдвинула небольшой ящичек под зеркалом, выудила из него тушь для ресниц, зеленый карандаш-подводку и палетку с нежно-розовыми румянами. Всё найденное она вместе с расческой положила в сумку и выскочила за дверь.
С автобусом ей крайне повезло, он подъехал к остановке почти мгновенно. Мия уселась на заднее сиденье и мысленно отгородилась от происходящего. До торговой лавки, в которую она направлялась было минут пятнадцать езды, а этого времени ей вполне хватит, чтобы сконцентрироваться и разработать план действий.
«Эта плутовка Онра, – размышляла Мия, – меня ни за что стражникам из Службы надзора не выдаст. Тут можно быть спокойной. Они, конечно же, заявятся к ней с расспросами, как заявились утром ко мне, но Онра далеко не дура, она саму себя под статью не подведёт. С одной стороны – жаль. Тогда бы ей пришлось признаться, что именно она подговорила меня, между прочим, обманным путём совершить то, что я в итоге и совершила… И мы бы обе оказались под арестом, вот чудненько-то… Нет, Онра будет молчать. Наплетёт им тоже что-нибудь про разрешённые и утвержденные снадобья. Так, дальше стражники обязательно начнут выяснять ездила ли я в последнее время в Леасад. А вот здесь я всё идеально придумала. Прямо горжусь собой. Как вовремя я вспомнила, что в прошлом месяце гостила у своей троюродной сестры в Леасаде! Стражники непременно проверят и найдут информацию о том, что я приобретала билеты на поезд. А уж что я делала в Леасаде, где бродила и с кем общалась – для выяснения таких точных деталей моё правонарушение слишком мелко и незначительно. Значит, здесь тоже должно всё обойтись без проблем. Осталось главное и самое трудное – заявиться к Паше после всего того, что между нами произошло, убедить его, что он не слетел с катушек, перетащить в мою реальность и попросить сыграть роль перед стражниками. Ох… Ума не приложу, как…»
В этот момент какая-то толстая тётка с двумя огромными баулами в обеих руках, огрызаясь на других пассажиров, пробралась до конца автобуса и со всего маху плюхнулась на свободное место рядом с Мией. Не забыв как следует садануть её одним из своих баулов по коленке. Мия аж подлетела. Кинула на тётку недовольный взгляд. Привычно скорректировала силу своего недовольства – всё же надо учитывать собственные магические способности.
– Рассядутся тут на двух сиденьях, – вместо извинения злобно запыхтела тётка, – вещи раскидают, а потом ещё смотрят исподлобья.
«Надо было не корректировать взгляд, – вяло подумала Мия. – Ну, случился бы у этой милой дамы внезапный насморк. Или, скажем, оторвались бы пуговицы на её дурацком пальто. Все сразу…»
– Ой, ой, – засуетилась вдруг вредная тётка, – чего такое-то?
Не оборачиваясь, Мия поднялась и пошла к выходу из автобуса – как раз её остановка. А возле задних сидений пышнотелая пассажирка безуспешно пыталась собрать с пола весело упрыгивающие от неё красивые блестящие пуговицы.
В торговой лавке уже толпились покупатели. Как хорошо, подумала Мия, что в прошлом году я взяла себе двух помощниц. Этот шаг, конечно, несколько урезал её, в общем-то, и без того невеликие доходы, но зато избавил от множества хлопот. А самое важное – подарил небывалую роскошь распоряжаться собственным временем.
Помещение лавки было небольшим, две витрины тянулись по всей её длине, оставляя посередине узкий проход. Под стеклами витрин лежали и изящно блестели очаровательные украшения – все из серебра. Кольца, серьги, браслеты, кулоны, амулеты… Что-то из них помогало избавиться от ночных кошмаров, что-то обещало скорую встречу с любимым, какие-то вещицы способствовали стремительному продвижению по карьерной лестнице… Ну, и всё в таком духе – ничего противозаконного или не указанного в Главном реестре магических средств города Паддуб. Зачем Мии дополнительные проблемы? С её-то фиолетовой карточкой.
Проходя между витрин, Мия улыбнулась Виоле – одной из своих помощниц. Та приветственно махнула рукой, не отрываясь от беседы с какой-то дотошной покупательницей. В конце торгового зала находилась комнатка очень скромных размеров, официально она именовалась кабинетом Мии, но сама Мия называла её каморкой. Дверь в каморку скрывалась под тяжелыми портьерами из прекрасного винтажного бархата цвета морской волны. Для надёжности на эти портьеры Мия нанесла бесцветными чернилами заклинание пустоты. Естественно, стражники из Службы надзора, если бы они вдруг решили сюда заглянуть, мгновенно раскусили бы эту посредственную маскировку. Но для обычных покупателей дверь в каморку действительно была невидима. Фактически, они все сейчас увидели как некая молодая женщина, худенькая и с короткой мальчишеской стрижкой, торопливо прошла по торговому залу и… ушла в стену. Но кого в городе Паддуб можно удивить такими фокусами? Разве что каких-нибудь заезжих гостей, например, из того же Леасада. У них там, говорят, в последние годы почти не осталось хороших работящих ведьм, причем никаких – ни черных, ни зеленых, ни уж тем более белых. А магов там отродясь не водилось. Вот русалок у них полно. Ну их и в Паддубе хватает.
Заперевшись в каморке, Мия открыла дверцу допотопного книжного шкафа и достала из его глубин небольшое ручное зеркальце – овальной формы и в раме из чернённого серебра. Положила аккуратно на стол и осмотрелась. Караул, конечно.
– И вот этот мой бардак, Паша увидит в первую очередь, – удрученно пробормотала Мия. – То есть, мужественно преодолев границы двух реальностей и рискуя при этом окончательно поехать крышей, он очутится в этой убогой каморке, больше напоминающей чулан в московской хрущёвке, нежели рабочее место наследницы сразу четырех магических династий. Бедный Паша.
Тем не менее, время шло и до следующего визита стражников его оставалось все меньше. Разумно решив, что сваливаться на голову Павла с бухты-барахты не стоит, Мия аккуратно – ну, как могла – предупредила его о будущей их встрече. Она взяла ручное зеркальце, заглянула в его враз потемневшую поверхность, и закрыв глаза, нарисовала в своём воображении его образ.
– Паша, любимый, мне очень нужна твоя помощь. Прошу тебя, помоги мне. У меня серьёзные проблемы, пожалуйста, не откажи мне. Я скоро приду за тобой и всё объясню.
Мия повторила ещё два раза весь текст, тяжело вздохнула, и не глядя на зеркало, отложила его в сторону. Она ведёт себя как последняя эгоистка, фу. Самой противно. Ведь только сегодня утром она корила себя за ужасающую легкомысленность и непозволительное пренебрежение чужими чувствами. За то, что использовала невинного человека, да ещё и из другой реальности. И что же? Вот она снова готова заставить его страдать, из-за своего страха быть пойманной и наказанной. Что бы сказала её бабка? А отец? А мать? Ох. Мия осторожно покосилась на четыре фотографии, висящие на стене. Две яркие цветные – родители, и две выцветшие чёрно-белые – бабки с обеих сторон. Все четверо поджали губы. И смотрели на Мию с тихим упрёком.
– Я исправлю. Я всё обязательно исправлю, – пообещала она им.
Распахнув дверь каморки, Мия окликнула Виолу. Та как раз рассчиталась с очередной покупательницей.
– Что-то случилось? – спросила она, подойдя к Мие.
У русалок отличная интуиция. Но не как у ведьм. Тут совсем другое – русалки способны безошибочно распознавать чувства другого человека, его настроение, эмоции, печали и тревоги.
– Да, есть одна небольшая проблемка, – ответила Мия, – я отлучусь ненадолго. Но ко мне в каморку, в смысле, в кабинет не заходи пока, договорились? Если всё пойдёт как надо, то ближе к вечеру я вернусь. Возможно, не одна. Я ведь могу тебе доверять, правда?
Виола медленно кивнула. Её всегда грустные и огромные русалочьи глаза были одновременно и прекрасны, и ужасны.
Счастливая она, тоскливо подумала Мия, серо-голубая карточка, только одна магическая династия. Правда, русалок никто особо и не берет в расчёт, это условно – низшая лига. Минимум магических способностей: только элементарные заклятия с водой и огнём, гадания-предсказания на картах, да простейшие перевоплощения. Но зато Служба надзора и не подумает заявляться к русалкам домой. К тому же у Виолы идеально чистая родословная: мать, бабка и прабабка – все русалки. Не то что у Мии… Сборная солянка.
Когда Виола вернулась обратно к покупателям, Мия вытряхнула из своей сумки прихваченную из дома косметику и подошла к прямоугольному зеркалу, висящему на стене.
– Глупо, конечно, пытаться ввести Пашу в заблуждение своей накрашенной физиономией, – мрачно произнесла она, нанося тушь на ресницы. – Но может быть так я его не сразу напугаю…
Мия аккуратно нарисовала тоненькую зеленую линию на верхних веках, потом легко провела пуховкой по скулам и вот уже её бледное отражение с упрямым взглядом серо-зелёных глаз превратилось в почти милое розовощёкое личико.
– Волшебство, – язвительно фыркнула Мия, и сделав шаг вперед, прислонилась всем телом к зеркалу. Но не удержалась и окинула напоследок свою каморку критическим взглядом. Недовольно поморщилась. Подумала: а, будь что будет. И решительно надавила правой ладонью на зеркало, отчего его поверхность тут же покрылась мелкой рябью и потемнела.
И Мия шагнула в эту темноту.
Глава третья.
Ровно через две недели пребывания Павла в клинике к нему приставили персонального психоаналитика. К тому моменту, благодаря качественному и грамотному лечению, Павел уже благополучно миновал стадию безумного младенческого лепета и начал изъясняться в свойственной ему ранее снисходительно-насмешливой манере.
К нему почти вернулась его прежняя уверенность. Вернулась его широкая улыбка – ему удалось целых два раза механически её продемонстрировать самому себе перед зеркалом. Но не вернулось ощущение самодостаточности. Не было того безмятежного чувства собственной цельности, которое когда-то так сильно бесило всех его женщин. Даже жена Павла, прожив с ним целых пять лет, так и не смогла до него достучаться. О, у них было весьма сильное взаимное влечение. И в первые полтора года Павел даже искренне считал, что он влюблён.
Женщин он любил. Всегда уважал их интересы и личную свободу. Восхищался. Никогда не был самодуром и собственником. Не ревновал к каждому столбу. Не изменял втихаря.
Павел всегда уходил первым. Разрывал отношения мгновенно, без явных на то причин, и увы, без предупреждения. Правда, уходя, старался быть предельно чутким, всё валил на себя, и если того требовала ситуация, некоторое время поддерживал материально. С одной стороны – идеальный мужчина. С другой – худший из всех возможных.
Сам себя Павел считал открытым, лёгким и свободным от глупых предрассудков человеком. Михаил, как прекрасный специалист в области психотерапии, считал Павла – и ни раз ему сообщал об этом – человеком замкнутым, не способным до конца открыться ни единой живой душе.
На эту тему они, конечно, много спорили и ругались. А так же беззлобно шутили и подкалывали друг друга. Каждый, впрочем, оставался при своём мнении.
Но всё изменила она. Разом. Изменила его жизнь и тут же её отобрала.
Психоаналитик, приставленный Михаилом, был молод, однако уже успел зарекомендовать себя в профессиональной среде с самой лучшей стороны. Сам Михаил не очень рассчитывал на хоть какой-то эффект от этих сеансов – он слишком хорошо знал своего друга и его пренебрежительное отношение ко всякого рода психоанализу. Однако попробовать всё же стоило.
На первом сеансе Павел был благодушен. Он почти с умилением смотрел на Константина – так звали психоаналитика. Константин действительно старался ему помочь и Павел не мог не оценить этого рвения. Он тоже старался что-то вспомнить, но при каждой попытке словно натыкался на глухую каменную стену. Он почти физически ощущал этот шершавый серый камень. И так же чётко чувствовал своё нежелание пробиваться через него и рушить всю стену. Стена для Павла почему-то являлась гарантом безопасности.
Константин же не сдавался и на следующем сеансе применял очередную методику для восстановления памяти своего пациента.
«Надо же, – лениво думал Павел, – сколько в человеке жизненной энергии. Когда-то и я сам был таким же. Давно. В прошлой жизни».
Примерно к восьмому сеансу Константин почувствовал, что выдыхается. Что уже не уверен в своих способностях. Случай оказался архисложным! Тупиковый вариант. Пациент будто бы и хотел вспомнить что с ним стряслось, но его что-то явно останавливало. Некая внутренняя установка, очень мощный блок. Похоже на умелый гипноз, но с классическим гипнотическим внушением Константин бы непременно справился, в его практике уже были подобные случаи. Здесь было нечто другое. Страх? Защитная реакция организма? И от чего или от кого он тогда защищается?
После одного из таких безуспешных сеансов к Павлу зашёл Михаил.
– Ну что, дружище, поздравляю, замучил ты окончательно моего лучшего специалиста, – сообщил он с усмешкой. – Явился он ко мне час назад с повинной. Говорит, простите Христа ради, но чую, что не справляюсь. Уникальный случай – пациент патологически упрям и ни в какую не желает показывать позитивные результаты.
– Я бы показал, если было б что показывать, – вяло огрызнулся Павел.
– Ну да. В общем, я посчитал разумным пока приостановить ваши с Константином задушевные беседы, коли они не приносят ожидаемых результатов.
– Как скажешь.
– И ещё одна новость, – Михаил чуть помедлил. – Я получил результаты твоих последних анализов, они вполне приличные. И я готов отпустить тебя домой. Скажем, в эту пятницу. Но с обязательным условием – ты пока будешь посещать мою клинику дважды в неделю, дни выберешь сам.
– Хорошо.
Михаил кинул на Павла тревожный взгляд. Ничего хорошего на самом деле. Где реакция? Эмоции? Возражения или хотя бы вопросы…
– Слушай, а давай сегодня с тобой прогуляемся по городу? У меня отменилась одна запланированная встреча и в четыре часа я уже освобожусь. Место прогулки выбирай сам. Согласен?
Никакой встречи у главврача и не намечалось. Просто он хотел на время вытащить Пашку из ставшей ему привычной тихой и сонной обстановки и тем самым слегка встряхнуть его эмоции. Иногда именно такой незатейливый способ помогает лучше самой навороченной лекарственной терапии.
– Давай, – равнодушно ответил Павел.
– Вот и славно. Я зайду к тебе в четыре часа, а ты к тому времени придумай, куда мы пойдем бродить. Точнее, поедем. Я на машине, так что выбирай любой маршрут. Договорились?
– Мне всё равно куда ехать.
– Ну, ты подумай пока. Может где-то конкретно тебе захочется походить. Или посмотреть на что-то. Ты ведь целый месяц никуда не выходил дальше нашего больничного сквера.
– Ладно, попробую подумать, – неуверенно кивнул Павел.
Но думать ему об этом не хотелось.
Вся Москва теперь поделилась для него на места, где они были вдвоем, и места, в которые они не успели заглянуть.
«Пусть, – подумал он, – Мишка сам везёт меня куда хочет. А я никуда не хочу. Без неё – никуда».
Вернувшись после обеда из больничной столовой, он обнаружил на своей тумбочке милый презент от Риты – чудом уцелевшие после первых ноябрьских морозов кленовые листья. Павел присел на кровать и начал их разглядывать. Он вспоминал лето и скользящую по нагретому асфальту узорчатую тень. Тень давал раскидистый клён с великолепной кроной цвета изумруда, которая в свою очередь защищала посетителей местного кафе от знойного июльского солнца. Павел машинально прокручивал в памяти мгновения: вот они заходят в это кафе, решают присесть за столик на открытой веранде, солнце палит нещадно, но они под надежной защитой резных зеленых листьев. Вот она берёт в руку высокий узкий стакан с ледяным коктейлем, стекло с внешней стороны покрылось мелкими каплями и одна из них медленно стекает вниз, падает на её загорелое колено, открытое в высоком разрезе юбки. Вот он, сам не зная почему, вытирает своей ладонью эту ледяную каплю, рука его скользит сначала вниз по её ноге, а потом поднимается вверх, делаю разрез на юбке ещё более откровенным. Она всего лишь на миг прижимается к нему всем телом, но он успевает убедиться в полном отсутствии белья под её легкомысленной майкой. Дыхание у него сбивается и она легонько его отстраняет.
– Паша, мы же не одни, – шепчет, серо-зелёные глаза смеются, а рука поправляет разрез на юбке. Скользит тонкими смуглыми пальцами по шелковистой ткани, то ли прячет свои ноги, то ли наоборот показывает. Дразнит. Смеётся. Берётся за несомые бретельки на своей майке – приводит, якобы, одежду в порядок. А сама нечаянно скидывает с плеча одну из бретелек. Павел тихонько стонет и в шутку прикусывает её за это самое плечо. На вкус оно оказывается как жаркий солнечный ветер, насквозь пропитанный ароматами всех цветов мира.
– Ты ещё не оделся? – Михаил стоял в дверях палаты, держа в руках своё пальто. – Решил куда поедем?
– Туда, – не до конца вернувшись в реальность, тихо ответил Павел.
– Отлично. Туда, значит, туда.
Адрес кафе, стоящего под огромным клёном, Павел вспомнил с трудом. Но вспомнил же. Уже прогресс. Вообще, в ноябре гулять по Москве такое себе удовольствие. А уж вечерами тем более. Однако погода вдруг решила им подыграть; когда они добрались до места уже стемнело, но вечер дышал не свойственным этому времени года теплом и уютом. Уличные фонари благосклонно дарили прохожим свой мягкий оранжевый свет, ветер стих, и казалось, что вся атмосфера способствовала доверительной дружеской беседе.
Но Павел не проронил ни слова. Он спрятал лицо в высоко поднятом воротнике своей куртки и молчал. Они сделали уже два полных круга вокруг кафе и сейчас начинали третий. Вдруг Павел замедлился и растерянно оглянулся.
– Не могу здесь находиться, – сказал он охрипшим голосом и с досадой мотнул головой, будто отгонял назойливые видения. – Кружится всё…
– Давай присядем, вот здесь скамейка рядом, – Михаил торопливо подхватил своего друга под локоть. И очень вовремя. Потому как Павел резко побледнел и начал оседать на землю.
– Паша! Пашка, держись. Да что с тобой такое…
Михаил кое-как доволок его до скамейки, уложил на неё, и стянув с себя огромный шерстяной шарф, подсунул его под голову Павлу. Пощупал пульс, посмотрел зрачки. Выдохнул, присел на краюшек скамейки, побарабанил по ней пальцами. Решил, что ждет ровно минуту, и если Пашка откажется самостоятельно приходить в себя, вызовет «Скорую».
К исходу этой вечно длящейся минуты Павел шумно вздохнул и открыл глаза.
– Зеркало. Это было зеркало, – прошептал он. – Я так долго искал её в тех почерневших осколках. А её там уже не было.
– Вспомнил что-то? – осторожно спросил Михаил.
– Вспомнил… Но ведь она сама нашла меня. Значит, я ей нужен! Нужен. Она в опасности, какая-то беда с ней приключилась. Я должен… Я должен ей помочь. Обязательно.
– Давай не будем спешить, – мягко возразил Михаил. – Во-первых, она – это кто?
– Это Мия.
– Мия? Красивое имя. Необычное. И почему наша Мия в опасности?
Павел приоткрыл было рот, чтобы сразу ответить, но передумал и лишь улыбнулся Михаилу.
– Не хочешь говорить?
– Мишка, – сказал Павел, – спасибо тебе за всё. Ты даже не представляешь, что ты для меня сделал. Я тебе обязательно расскажу про Мию, всё, что знаю сам. Но не сейчас. Ладно? Я завтра сам приду к тебе в кабинет и ты сможешь завалить меня своими вопросами. Самыми каверзными. А пока давай-ка лучше выбираться отсюда, уже поздно и нечего тебе тут возиться со мной столько времени. Я в полном порядке, поверь. Отвези меня в клинику и езжай домой к своим. А то они у тебя, наверное, и забыли как выглядит их муж и отец.
Павел легко поднялся со скамейки, будто бы это не с ним только что случился внезапный и глубокий обморок.
Михаил с беспокойством на него поглядывал, но не останавливал. Вроде бы ему надо радоваться: пациент восстановил память, он активен и даже не в меру бодр. Но как-то всё… И эта загадочная Мия. Откуда она взялась вообще? Михаил, конечно, не был в курсе всех подряд Пашкиных романтических увлечений, но имена его прелестниц из долгоиграющих романов он всегда знал. А Мия определенно относилась к тем счастливицам, которым удалось заполучить Пашку на вполне внушительный срок, то есть больше чем на пару ночей. И опять-таки, ведь он собрался её вроде как спасать. От кого?! Герой-любовник, черт возьми…
– Не нравится это всё мне, – по-стариковски заворчал Михаил, когда они сели в машину и двинулись в обратный путь. – Ты всего несколько минут назад начал превращаться в относительно здорового человека, а уже собрался кого-то спасать.
– Да брось, – Пашка широко улыбнулся, – признайся, ты просто завидуешь моей вольной холостяцкой жизни.
Михаил коротко хохотнул. Подумал, вот теперь, дружище, я тебя узнаю. Узнаю прежнего Пашку. Правда, подозрительно быстро ты выздоравливаешь. Нет ли подвоха? И эта Мия реальна? Или плод пока ещё не совсем здорового воображения? Ну-ка, уточним.
– Представляю, какая твоя Мия красотка, раз ты к ней так рьяно стремишься. Наверняка нежная голубоглазая блондинка? Или может, томная брюнетка с роскошной копной волос и осиной талией? Ну, колись. Неужели, я не угадал?