В час, когда замурлычет кот…
- -
- 100%
- +
Азрайт, не дав ей договорить, встал, держа дочь на руках.
– Для начала предлагаю вам поужинать. Условия же вашего пребывания здесь, так же как и мои обязательства и ваши обязанности, мы обговорим позже.
Давая понять, что разговор на сейчас окончен, он решительно развернулся и пошел к двери, велев Вере идти следом.
Для собственного успокоения подхватив на руки увесистую тушку рыжего кота как игрушку-антистресс и погрузив пальцы в пушистый мех, Верочка торопливо двинулась за ним. Стук костей за спиной, производимый скелетами, которые их сопровождали, сильно ее нервировал. Да и, откровенно говоря, вся атмосфера старинного особняка, где проживал некромант, была безрадостной и гнетущей. Темные стены, тяжелые задернутые портьеры, мрачные картины в массивных рамах и свечи.
«Столько свечей. Он совсем пожара не боится? Почему именно они? При наличии магии могли бы что-нибудь получше придумать», – размышляла Верочка, посматривая по сторонам. При всем при этом она не могла не отметить, что, несмотря на общую картину, производящую тягостное впечатление, интерьеры отражали хороший вкус и состоятельность владельца особняка.
Столовая, куда они пришли, мало отличалась от остальных помещений. Резная мебель темного дерева, до блеска отполированный стол. Даже посуда была темная, черненого серебра с выгравированным орнаментом из каких-то веточек и листиков. Не говоря уж о салфетках. Нет, не черных, как сначала показалось Вере Дмитриевне в полумраке, а темно-зеленых.
Ну и в довершение ко всему еду им подавали те же скелеты, что не способствовало Верочкиному аппетиту. Бедной женщине кусок в горло не лез, в отличие от всей остальной компании. Некромант привык. Маленькой Хиль было все равно. Она хотела кушать и спать, а ходячие косточки, увенчанные черепушками, девочка, видимо, воспринимала как своеобразных кукол. Кот просто ничем, кроме еды, не интересовался.
Вере же при виде того, как костлявые пальчики одного из слуг Морбейна ловко разрезают ножом жаркое, стало неуютно.
«Надо просто привыкнуть, – уговаривала себя она. – Главное – ребенок».
Самих скелетов она не боялась, но воспринимать их как нормальный персонал ее мозг пока отказывался наотрез.
«Он бы их хоть одел, что ли. И судя по именам, это скелеты-мужчины. Интересно, костяные дамы тут тоже встречаются?» – размышляла она, вяло ковыряясь в тарелке и поглядывая на Хиль.
Девочка, похоже, наелась и уже клевала носом. Ее мрачный отец методично ел, словно в его жизни ничего не поменялось. Казалось, господин Морбейн забыл про то, что он больше не один.
Только все было совсем не так.
Некроманта захватили воспоминания. О тех мгновениях дней минувших, что привели к сегодняшним незаурядным событиям.
Уже тогда он являлся одним из лучших, блестящий аспирант, любимчик прекрасной леди Смерть, чье имя некроманты произносят с благоговением, а остальные не очень умные и невежественные люди – с суеверным страхом.
Но молодость никто не отменял. Интрижки в Серой магической академии на границе темных и светлых земель случались нередко. Особенно перед выпускными экзаменами. Магичкам, чтобы увеличить свои силы, требовалась инициация – и светлым, и темным. Способов имелось достаточно, но, конечно, самым надежным было лишение невинности с сильным магом.
У некромантов детей не бывает. Это догма. Светлых магичек Азрайт терпеть не мог и крутил шашни только с темными. Однако вот мимо одной не смог пройти. Светлую адептку выпускного курса звали Ювелика Полесская, и она была не магичка, а именно ведьмочка. Слабосилок, как презрительно отзывались о таких маги, что, с точки зрения некроманта, в очередной раз свидетельствовало об их недалекости и снобизме.
Любой темный с пеленок знает, что ведьмы, вне зависимости от цвета дара, черпают силы из окружающего мира, в отличие от магов, использующих энергетические магические потоки. Перекрой магу доступ к потокам – и он станет никем, а перекрыть силу ведьме невозможно, она везде, это сама жизнь. Ведьму можно только убить. Некроманты понимали это, как никто другой. Их сила была почти сродни ведьминской, поскольку смерть, как и жизнь, – составляющая всех миров.
Ювелика вскружила голову Азрайту не кокетством, не прямотой, с которой действовали иногда охотницы за дополнительной силой, уговаривая мужчину провести с ними ночь. От этой хрупкой светлой ведьмочки исходило молчаливое обожание. Не его силы или мастерства, нет, именно его самого, Азрайта Морбейна. Ювелика просто полюбила его, хотя не имела на это права. Только любовь, как и смерть, не знает границ, и ей плевать на законы и дурацкие правила, которые выдумывают себе странные люди.
Сам Морбейн не был влюблен, но ему несомненно льстило такое чувство. Потому он, считая, что делает одолжение девушке, предложил ей инициацию вопреки своим тогдашним принципам не связываться со светлыми.
Мужчине казалось, что все как обычно. Что такое одна ночь? Только не учел он одного, да и Ювелика знать этого не могла. Влюбленная девушка не думала о том, что он некромант, но хорошо понимала: так близки, как сейчас, они не будут никогда. Она изо всех сил пыталась, что называется, остановить мгновение, сберечь в памяти все возможное. Но Ювелика была светлая ведьма, и не просто светлая, а та, которая любит. Поэтому жизненная сила, которую девушка вбирала из окружающего мира под воздействием этого чувства, получила вполне целенаправленное направление «сохранить хоть частичку». У природы нет чувства юмора, стихии все воспринимают буквально.
Азрайт помнил тот момент, когда что-то пошло не так. Вспышка от слияния сил была такой, что в его комнате не осталось ничего целого в радиусе метра от их ложа. Все просто рассыпалось трухой от силы некроманта, которая рванула навстречу свету партнерши. Сразу после этого все зазеленело: камни покрывались мхом и прорастали стебельками травы. А маленькие, похожие на монетки желтенькие грибочки-поганки расцветили этот живой ковер крошечными шляпками.
В память об их близости Морбейн даже отдал девушке свой медальон. Лишь безделушка, слабенький артефакт, который он сам когда-то изготовил, ничего ценного, просто первый из многих, оставленный им как сувенир. Сейчас он сыграл свою роль, а тогда казался просто сентиментальным подарком, безделушкой на память.
Единственное, что после расставания позволил себе Азрайт, – это полюбопытствовать о результатах ее выпускных экзаменов. Они были общедоступны для всех интересующихся. Руководство Серой академии считало, что это дает толчок остальным учиться лучше – здоровая конкуренция или просто зависть к успешным.
Помнится, тогда он совсем ничего не понял. В огромном, постоянно обновляемом талмуде на последних страницах напротив имени Ювелики стоял знак схлопнутого дара. Словно после инициации его зачем-то запечатали в девушке, признав опасным.
Такое, несомненно, бывало с магами, но лишь по приговору суда. Или магию запечатывали, позволяя человеку жить обычной жизнью, или ее лишали, обрекая на медленную мучительную смерть. Извлекая все до последней крупицы в родовое хранилище преступника, чтобы потом передать более достойным по решению совета глав семейства.
Суд в академии не проходил, иначе Морбейн был бы в курсе. Это было публичное мероприятие с обязательным общим сбором, так сказать в назидание.
Азрайт сейчас корил себя за то, что тогда даже не попытался найти Ювелику. Некроманту и в голову не пришло, что у женщин может произойти закукливание дара, когда организм начинает готовиться к зарождению новой жизни.
И наставникам, принимавшим у адептки Полесской экзамен, не пришло, ведь такое случалось в мире всего несколько раз у супругов с очень сильной и полярной магией. Никто не пытался связать этот случай с прецедентами столетней давности из энциклопедий по магическому врачеванию потоков, тем более что в тех парах это наблюдалось как истончение, а не окончательное закрытие каналов и излечивалось с помощью второго супруга.
– Ведьма перенапряглась, готовясь к экзамену, – был их вердикт. – Пересушила каналы связи с миром, выжгла каким-то выбросом.
Ювелика уехала домой к недовольной ее выпуском семье.
Все остальное, точнее тот кусочек, который поведала их дочери старая нянька, Азрайт узнал в результате ритуала признания крови и слияния тьмы.
Он холодно и расчетливо раскладывал в голове по полочкам, какие шаги следует предпринять, чтобы оградить свое нечаянное дитя от светлых родственничков, претендующих на еще не пробудившийся дар девочки.
«Сволочи. – Он методично пережевывал поданную ему еду. – Они заранее объявили кроху опасной и темной, не дожидаясь проявления дара. Наверняка и слабосилка какого-нибудь выбрали, твари, чтобы выкачать в него ее магию».
Будучи некромантом, да и вообще темным, о методах насильственного отъема магического дара Морбейн прекрасно знал, да светлые и сами осведомили его о том, что ждало Хиль. Мелкий напыщенный тип из попавших на его территорию преследователей, визжа перед смертью от ужаса, успел проорать достаточно, чтобы сейчас, вспоминая его слова, хотелось стереть из мира живых весь род Полесских.
Вилка и нож потускнели и осыпались крошевом в его руках. Азрайт не видел, как стоящий за его стулом Эдуард отшатнулся, поспешив отдалиться от хозяина. Все слуги хоть и были мертвыми, но имели какую-то долю сознания и инстинкт самосохранения, тупых исполнителей некромант не любил.
– Послушайте! Эй, господин Морбейн! Прекратите всех пугать, – услышал он женский голос и не сразу сообразил, кто так нагло пытается от него что-то требовать. – Хиль уже в тарелку носом клюет. Надо уложить ее спать. Где комната девочки?
Хиль! Имя дочери встряхнуло мозги и прояснило мысли.
«Комната и все прочее для ребенка. Нянька из другого мира, – сообразил некромант, поднимая глаза от испорченных приборов и фокусируя взгляд на чуть испуганной, но решительно сжавшей губы в неодобрительную гримаску молодой женщине. – Еще вон и то рыжее недоразумение с его дурацким пророчеством и наглыми амбициями…»
– Что ж… э-э-э… Вера Дмитриевна, – чуть замешкавшись, вспомнил он ее имя, – как вы понимаете, я не был готов и не очень в этом разбираюсь. Думаю, пока вам вместе с Хиль придется пожить в моей комнате. Я могу ночевать в лаборатории или кабинете. Завтра мы обсудим, что нужно ребенку.
Дочь и правда, наевшись, почти засыпала, осоловело тараща глазенки. На пухлой щечке прилипли крошки от хлеба, маленькие пальчики обводили завиток на скатерти, вышитый серебристым шелком.
Пронзительная нежность, которой он даже в себе не подозревал, болезненно отозвалась в сердце.
Глава 4
– Вот. Думаю, на время сойдет. Здесь вполне комфортно. За той дверью… м-м-м… удобства. – Широким жестом обведя собственную комнату, Азрайт шагнул к шкафу в углу, торопливо выудил несколько предметов гардероба. – Я соберу кое-какие вещи, которые могут мне завтра понадобиться, и оставлю вас. Кровать достаточно широкая, и вы с Хиль сможете спать тут вдвоем.
Пожалуй, удобства и комфорта Вере с малышкой здесь и правда хватало, но, по мнению женщины, только на время, на пару дней. Как и весь мрачный особняк, эта холостяцкая спальня некроманта совершенно не подходила для маленького ребенка. Чего стоила одна прикроватная лампа. Явно дорогую, поблескивающую самоцветами безделушку украшали крошечные золотые черепа с рубиновыми вставками в глазницах, а ее изогнутое основание было выполнено в виде косы с черной лакированной рукоятью и красной эмалью по краю лезвия, с которого свешивались на тончайших нитях светящиеся капли, явно изображающие кровь.
– Брр… – Веру Дмитриевну внутренне передернуло от такой прелести.
«Специфика профессии – с этим, конечно, ничего не поделать, но зачем тащить некромантские символы в спальню?» – размышляла она, помогая сонной девочке снять платье и грязные поношенные ботиночки.
Пальто-пелеринку Хиль сбросила еще раньше, в столовой, и одежду забрал кто-то из костлявой некромантской прислуги. Различать, как сам хозяин, одинаковых скелетиков Вера не могла.
Какой-то из них сейчас как раз расправлял постель, по приказу Азрайта меняя белье на свежее, такое же черное и шелковое, как было до этого.
Не успела на толстую перину лечь чистая простыня, как на кровать одним прыжком запрыгнул кот и начал там гнездиться с такой наглой бесцеремонностью, что Вера не выдержала.
– Тут ты спать не будешь! – Крепко ухватив паршивца за шкирку, она сердито встряхнула поджавшего хвост и уши Амура, не ожидавшего от нее такого демарша. – Неизвестно, где твоя мохнатая тушка до этого лазила и каких паразитов нахватала. Да и вымытому – а я тебя для начала отмою – тоже не следует ползти в кровать. Поспишь вон хотя бы на кресле, а потом придумаем тебе место.
– Уау! – Возмущению очухавшегося пушистого божества не было предела. – Верни меня на место, женщина! Я буду спать там, где хочу! Я бог.
А-а-амц. Клычки клацнули, когда его увесистое, махающее когтистыми лапами тельце крепко перехватила у Веры Дмитриевны магия некроманта и подвесила в переливающейся всполохами сетке, словно диковинную елочную игрушку.
– Я оставлю тебя в своем доме и не вышвырну на улицу только потому, что ты помог мне обрести дочь.
Голос господина Морбейна звучал холодно и равнодушно. Котище скалил зубы в магической ловушке, вертелся, драл ее когтями и шипел, однако без толку. Сеть даже звуки наружу не пропускала, но, по-видимому, все, что говорил маг, в ней было слышно, иначе некромант не стал бы объяснять наглецу правила поведения в своем жилище.
– Твое дальнейшее пребывание здесь под моей защитой – а ты, поверь мне на слово, в ней нуждаешься – обусловлено только хорошим отношением к тебе Хиль и Веры Дмитриевны. Стоит им решить, что от тебя больше беспокойства, чем пользы, и я велю вышвырнуть тебя вон. Поверь, это милосерднее, чем то, что проделали бы с тобой другие, ведь и из божественной сущности можно выкачать силу…
После этих слов Амур затих. Глаза кота стали огромными, а сам он сжался в комок. Видимо, ранее самоуверенному животному даже в голову не приходило, что в этом мире без покровителя и убежища он сам подвергается опасности и может стать объектом охоты.
Закончив с воспитанием мохнатого, Азрайт развеял заклинание над креслом, отчего тушка кота с приглушенным мявком шлепнулась на мягкое сиденье.
Хиль уже спала, свернувшись на кровати, куда ее уложила Вера Дмитриевна, пока некромант запугивал кота. Под платьем у ребенка обнаружилась полотняная сорочка, не очень свежая и местами штопанная, но хоть какое-то подобие ночной рубашки, а вот у самой Верочки ничего подобного и в помине не было. Все ее имущество составляли серые спортивные штаны, розовые пушистые тапки и растянутая футболка с изображением капибары. На роль ночнушки футболка не годилась, будучи лишь чуть ниже талии.
Пока Верочка раздумывала, стоит ли попросить у хозяина спальни какую-нибудь рубашку, или это будет не совсем прилично, мужчина, решив, что сделал все требуемое, вышел, забрав с собой слугу. Дверь за ним закрылась, и Вера Дмитриевна тихонько опустилась на краешек кровати.
«Одежда у меня, допустим, домашняя, чистая, – размышляла она про себя. – Тут совсем не жарко, да и, наверное, завтра нам с Хиль какую-нибудь одежду выдадут. Буду спать как есть, только надо еще осмотреть упомянутые удобства. Надеюсь, там не ночной горшок и лохань вместо ванны, хотя, учитывая свечи, вполне может быть и такое».
Нахохлившийся, как несушка на гнезде, котище мрачно наблюдал за ее раздумьями из выделенного ему кресла и молчал.
– Послушай, – Вера Дмитриевна первая решила пойти с ним на мировую, – давай не доставлять друг другу проблем. Ты же и правда неизвестно где своим мехом обтирался, а здесь ребенок.
– Не вижу логики, – фыркнул кот. – Девчонка меня к тебе притащила на руках, сама ты меня сюда тоже несла, а тут вдруг грязный. Тьфу! Чистоплюйка. И еще за шкирку! Меня-а-а…
Шерсть на его загривке опять вздыбилась.
– Хиль потом руки ополаскивала в столовой, я надеюсь сейчас помыться или хотя бы руки помыть. А кровать не место для животных. Чем тебя кресло не устраивает? И вообще, если надо исполнить твое пророчество, то лучше держаться вместе, помогать друг другу. Главное, как я поняла, счастье и безопасность девочки.
– Пф-ф-ф… – Зверюга фыркнул в усы. – Но мыть себя не дам! Учти! Я при переходе в этот мир вполне очистился. И хватать так за шкирку больше не смей!
Они кивнули друг другу, подтвердив это мирное соглашение. Амур свернулся в клубок, а Вера Дмитриевна, нерешительно потоптавшись перед дверью предполагаемого санузла, рискнула наконец его посетить.
– Слава богу, – выдохнула она от облегчения, рассмотрев почти знакомый интерьер, для разнообразия не черный, а темно-синий с серебром. Лохани и ночного горшка не наблюдалось. Имелась конструкция, похожая на креслице, с постаментом вместо ножек, и огромная серебряная ванна. Над последней висела леечка, с которой свешивался шнурок с ручкой. Рядом в уголке над серебряным же тазиком пристроился рукомойник.
– Конечно, не так, как у нас, но лучше, чем я думала.
Правда, с принятием душа вышел конфуз. Встав под лейку и потянув за веревочку, Вера активировала поток льющейся сверху воды, но даже подумать не могла, что та окажется холоднющей.
С визгом выскочив обратно и стуча зубами от холода, она наспех обтерлась и снова влезла в свои вещи.
Вернувшись в спальню, Верочка поняла, что, похоже, ее вопля никто не слышал. На цыпочках, чтобы не разбудить Хиль, она подкралась к ложу и завернулась в покрывало, взяв его с прикроватного сундука. Под одеяло к ребенку такой ледышкой лезть не рискнула.
Сон навалился мгновенно, как только Вера согрелась, а вот бывший бог вдруг беспокойно завозился и встревоженно сел. Он чуял огромное количество магии, совсем рядом, там, где секунду назад ее еще и в помине не было. Жутковатая и совершенно чуждая ему сила расползалась по особняку некроманта и давила на Амура, заставляя чувствовать себя ничтожной песчинкой.
«Похоже, у хозяина гость, и лучше бы он о нас не узнал», – подумал кот, памятуя о том, что его магия может оказаться для кого-то лакомым кусочком.
На этот раз он во всем ошибался. Азрайта Морбейна навестил совсем не гость, да и в божественных остатках магических сил Амура посетитель не нуждался.
Это была гостья, которая появилась здесь не просто так. Ее сюда пригласили как раз по поводу их маленькой компании.
Когда она появилась, мужчина встал из кресла у камина, где до этого пытался определиться со своими планами. Все прежние пошли прахом, после того как он почуял зов своей крови.
– Моя леди… – Поклон в его исполнении был преисполнен достоинства, выражая не просто дань вежливости, а уважение и почитание. – Я очень рад, что вы снизошли до беседы со мной так скоро.
Высокая стройная дама в белоснежном струящемся платье из нескольких слоев тонкой полупрозрачной ткани небрежно отмахнулась.
– Не надо высокопарностей, Азрайт, ты всегда был моим любимчиком. – С этими словами Смерть – а это была именно она – прошла ко второму креслу и изящно опустилась в него, любуясь всполохами огня в камине. – К тому же произошедшее наконец-то расшевелит эту клоаку застоявшихся догм и предубеждений, потворствующих искажению понятий. Свет и тьма, добро и зло. Люди всегда дают всему удобное для себя толкование, особенно когда надо разделить, очернить и под знаменами добродетели причинить кому-то неприятности, получив при этом выгоду.
– Выходит, сведения о неспособности некромантов иметь детей распространяли специально? – нахмурился хозяин дома, собственноручно наполняя бокал для дамы. Слуг на этой приватной встрече не было, поскольку сила его гостьи могла непредвиденным образом отразиться на их состоянии.
Тихий смех, раздавшийся в тишине его кабинета, прозвучал словно легкий перестук множества тоненьких костяных пластиночек на ветру. Мелодичный и ненавязчивый, как от ритуальных воздушных каами, развешиваемых у ворот кладбища или семейных склепов для предостережения, что не стоит тревожить покой их обитателей.
– Азрайт, некромантия – это дар, и мужчина при этом не перестает быть тем, кем родился. Просто вы слишком сильны и, скажем так, специфичны. Чем могущественнее маг в нашем мире, тем меньше у него шансов найти партнера, которого его сила признает достойным. Еще ниже вероятность, что женщина сможет выносить это дитя и остаться в живых.
Смерть небрежно отпила из поданного бокала темно-сливовую жидкость и, покачивая резной хрусталь за тонкую ножку, залюбовалась игрой ярких бликов на его причудливо узорчатых гранях.
– Ювелика умерла по моей вине? Ведь…
Договорить вскочившему со своего кресла мужчине не дали. Легкое раздражение от его слов вылилось в огненную вспышку от завихрившейся силы и облако пепла от мгновенно прогоревших дров. Камин потух. Повинуясь жесту хозяина, на стенах загорелись свечи, а Смерть, посмотрев куда-то в сторону, велела ему не делать поспешных выводов, которые обычно и приводят к подобному.
– Ювелика была очень сильной ведьмой, но наивной и верящей во всякую чушь. Поняв, что беременна, она решила, что такое чудо нуждается в великой жертве. Вместо того чтобы разыскать тебя, девчонка направила все свои силы вашей дочери. Это, кстати, вначале спасло ей жизнь, но и убило одновременно.
Азрайт Морбейн, не в силах ослушаться великую госпожу, сел, но вся его напряженная поза и побелевшие костяшки пальцев, вцепившихся в подлокотники, выражали такую сильную бурю чувств, какой некромант никогда прежде не испытывал.
– Они могли?.. – Он чувствовал, как в груди разгорается пожар гнева и ненависти. – Хотя если они собирались так поступить с Хиль…
– Могли. А что ты хотел? Дочь, закончив академию, вернулась со схлопнувшимся даром и беременная. Бесполезная девчонка, которая испортила все их планы. Не подцепила достойного жениха во время учебы, не инициировалась так, чтобы увеличить силы, и даже выгодно выдать ее замуж оказалось невозможно в ее положении. Какой позор для клана. Если бы можно было вытянуть из нее магию… но, как ты помнишь, Ювелика была ведьмой. При попытке проведения такого ритуала половину светлых земель ждали бы катаклизмы похлеще обычной засухи или весенних разливов. Патриархи заперли ее с нянькой, не имеющей магического дара, и стали ждать рождения ребенка.
– Они убили ее потом? – Азрайта душили слезы. Нет, он не любил светлую, но воспоминания о той, что любила его, отдав всю свою нежность и ничего не требуя взамен, а потом жила в кошмаре разбитых иллюзий, пытаясь спасти их дочь, прямо-таки разрывали его душу на куски.
– Нет. Ювелика просто выгорела. Родив, она стала обычной женщиной, здоровье не выдержало. Лекарей ей не прислали. В вашу академию посылали детей лишь высшие светлые маги, а они давно уже утратили понятия любви и чести. Только расчет, только положение имеет значимость. Ювелика была другой, потому что ведьминский дар давал ей возможность впитывать знания и чувства мира. Она не могла быть как они. Мага воспитать можно, ведьму нет. И не равняй всех светлых под одну гребенку, не совершай ошибки. Все всегда очень индивидуально, и именно привычка людей все сглаживать и уравнивать приводит к тому, что страдают невиновные, злодеи уходят от ответа, а кругом считают, что у некромантов не может быть детей. Лучше позаботься о дочери, и, кстати…
Женщина усмехнулась и поднялась, давая понять, что на сегодня ее визит завершен.
– Думаю, тебе стоит успокоиться и заняться другими делами. Например, разобраться, какую пользу принесет тебе и твоему ребенку это недоразумение, когда-то отвечавшее за внезапно вспыхнувшие чувства.
Смерть исчезла, растаяв, словно туманное пятно, а на колени некроманта, выпучив глаза и выпустив когти, свалился взъерошенный рыжий ком теплого меха.
Глава 5
Обо всех этих вечерних, а затем и ночных происшествиях, беседах и договоренностях Верочка, разумеется, была не в курсе.
Не знала она и того, что из перетрусившего на тот момент котищи Азрайт Морбейн вытряс многое: не только собственные злоключения Амура, но и историю самой Веры, а также рассказ Хиль о ее жизни и бегстве, о чем малышка поведала коту, очутившись на Земле.
Возможно, это бы ничего и не значило, в жизни Верочки не имелось никаких грязных тайн и подлых поступков, но одну вещь она бы никому не хотела рассказывать. Ту, что стала причиной ее страданий, развода с обожаемым мужем, выкинувшим ее из дома, как шелудивую собачонку, напоследок наговорив гадостей. Ту, что надломила ее и почти лишила смысла жизни.
Приговор, озвученный консилиумом собранных Вадимом врачей, был страшен: бесплодие.
Любимый муж, до этого ободрявший ее и уверявший, что все лечится, охладел моментально, словно никогда и не любил. Потом, анализируя произошедшее, Вера поняла, что просто была удобна мужчине. Беззаветно преданная, обожающая, бежавшая на его зов выполнять любую просьбу, заменившая ему кухарку и домработницу, она стала просто идеальным гаджетом, к тому же обходившимся ему на диво дешево.