- -
- 100%
- +
© Zohar Leo Palfi, 2025
ISBN 978-5-0067-1875-3
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Дорогие читатели!
Вы держите в руках историю о хрупкости нашего мира, о мечтателях, которые, стремясь изменить реальность, оказались на её краю. Эта книга – не просто рассказ о героизме или борьбе. Она – о людях, их страхах, потерях, надеждах и отчаянном желании выжить, несмотря ни на что. Я хотел бы, чтобы, погружаясь в этот мир, вы почувствовали себя частью этой команды – их тревог, боли и парадоксов их выбора.
Но больше всего мне хочется, чтобы эта история напомнила вам о главном: даже в самых тёмных безднах всегда есть место для света – во внутренней силе, в доверии друг к другу, в стремлении к искуплению.
Благодарю вас за то, что вместе с героями вы отправитесь в это опасное путешествие, чтобы узнать правду о границах самого бытия и о том, что делает нас людьми.
Когда я впервые взялся за эту книгу, я и представить себе не мог, насколько глубоко она проникнет в мою душу. Это история о мире, рухнувшем под тяжестью собственных ошибок, о людях, чьи жизни были разорваны на части, но которые всё равно нашли в себе силы идти вперёд. Это рассказ о потерях, о вине, о надежде и, прежде всего, о том, как мы можем найти свет даже в самых тёмных уголках своего сердца.
Герои этой книги – Кайл, Эва, Лина и Дрейк – стали для меня чем-то большим, чем просто вымышленными персонажами. Они – отражение наших страхов, наших сожалений, наших самых сокровенных мечтаний. Их путь через разрушенный мир, через Разломы, разрывающие не только реальность, но и души, – это путешествие к принятию, к пониманию того, что даже в хаосе есть место для искупления.
Я искренне надеюсь, что эта история затронет ваши сердца так же, как она тронула моё, пока я её писал. Пусть она станет для вас напоминанием о том, что даже в самые мрачные времена в нас живёт сила – сила бороться, любить и верить, неся в себе эхо тех, кого мы потеряли, и надежду на новый рассвет.
С теплом и верой,
Zohar Leo Palfi
Оглавление «Эхо Разлома»
Пролог: «Разрыв»
Описание катастрофы, положившей начало событиям книги – первого Разлома.
Глава 1: «Последний Бастион»
Кайл живёт в «Последнем бастионе». Ему поручают миссию по разведке Разлома «Эхо-7».
Глава 2: «Осколки доверия»
Формирование команды: напряжённые отношения между участниками экспедиции.
Глава 3: «На краю пустоты»
Первые шаги команды в Пустоши, где наружу выходит их уязвимость.
Глава 4: «Голоса из Трещин»
Приближение к Разлому «Эхо-7». Начинаются ментальные воздействия.
Глава 5: «Тени в стенах»
Остановка в заброшенном бункере «Северный щит». Герои сталкиваются с тенями.
Глава 6: «Эхо из Глубины»
Разлом усиливает свои атаки, поглощая реальность и воздействуя на сознание героев.
Глава 7: «Разлом в Нас»
Разлом влияет на страхи и вину героев, разрывая их внутренний мир.
Глава 8: «Граница без Возврата»
Команда оказывается на границе зоны действия Разлома и идёт дальше без возможности вернуться.
Глава 9: «Голос из Пустоты»
Проекция сущности Разлома активируется через голоса, манипулирующие разумом команды.
Глава 10: «Выбор в Бездне»
Герои сталкиваются с самой сердцевиной Разлома и делают ключевой выбор.
Глава 11: «Тень за Гранью»
Последствия противостояния с Разломом. Возникает вопрос, что же на самом деле было побеждено.
Глава 12: «Передышка перед бурей»
Команда временно укрывается в «Южном клинке», но угроза не отступает.
Глава 13: «Путь во Тьме»
Призрачное чувство безопасности оборачивается новым этапом опасного путешествия.
Глава 14: «Железные Руины»
Герои пробираются через разрушенный промышленный комплекс, где скрываются загадочные следы.
Глава 15: «Голоса из Пустоты»
Герои начинают понимать истинную природу голоса Разлома и его влияние на их страхи.
Глава 16: «Когти Тьмы»
Эскалация конфликта с физическими проявлениями Разлома – щупальцами и тенями.
Глава 17: «Стены Убежища»
Команда добирается до «Южного Клинка», но сталкивается с подозрениями и изоляцией.
Глава 18: «Тени в стенах»
Даже за укреплёнными стенами бункера сущность Разлома продолжает воздействовать.
Глава 19: «Правда и эхо в технических коридорах»
Герои находят союзников и узнают тревожные тайны о Разломе и лаборатории «Квантовая Заря».
Глава 20: «Побег из Бастиона Страха»
Команда организует дерзкий побег из «Южного клинка» в погоне за правдой.
Глава 21: «Сердце Разлома»
Команда возвращается на «Эхо-7» для последней попытки противостоять сущности Разлома.
Глава 22: «Эхо Тишины»
Последствия экспедиции: что герои потеряли и что обрели.
Пролог: «Эхо Разлома»
9 марта 2239 года. Лаборатория «Квантовая Заря», сектор 17.
Кайл обожал утро в жилом модуле станции. Элла, его маленькое солнце, часто просыпалась раньше Марии и устраивала «утренний концерт», напевая свои незамысловатые песенки, пока её игрушечный робот, скрипучий и видавший виды, маршировал по столу. В такие моменты лаборатория, этот гудящий улей передовых технологий и скрытых рисков, казалась далёким, почти нереальным миром, не имеющим отношения к их уютной, почти иллюзорной семейной идиллии. Иллюзорной, потому что подспудное напряжение от грядущего эксперимента уже витало в воздухе, даже если они старались его не замечать.
Воздух дрожал. Не от жары или холода, а от чего-то более глубокого, чего-то, что рождалось в самых недрах реактора, словно сама реальность натянулась, как струна древнего, расстроенного инструмента, готовая лопнуть с оглушительным диссонансом. Кайл Рейн стоял у контрольной панели, его пальцы, обычно уверенно порхающие по сенсорам, застыли над экраном, а в расширенных зрачках отражался бледный, тревожный свет индикаторов.
– Мы на грани, Кайл, – голос Эвы Картер, его коллеги, звучал напряжённо, срываясь на металлические нотки через коммуникатор. Даже сквозь помехи он чувствовал её страх, смешанный с той стальной решимостью, которая всегда была её сутью. – Если мы не запустим стабилизатор сейчас, всё рухнет. Ты слышишь? Энергия выходит из-под контроля! Мы теряем её!
На маленьком голографическом окне в углу панели Мария, его жена, сдержанно улыбалась, но в её глазах, таких родных и любимых, плескалась тревога, которую она так отчаянно старалась скрыть от Эллы. Эта улыбка резанула Кайла по сердцу острее любого осколка.
– Папа, держи! – закричала Элла в камеру, её звонкий голосок прорвался сквозь гул лаборатории, поднимая к экрану свою открытку, сверкающую дешёвыми, но такими драгоценными блёстками. – А ты обещал! Ты обещал вернуться к ужину!
Эти слова, невинные и требовательные, эхом отдавались в сознании Кайла, сплетаясь с воплем Эвы. Обещания. Каждое из них теперь тянуло за собой не просто груз, а раскалённую цепь угрызений совести.
Он слышал. Но не мог оторвать взгляд от этого маленького окна в другую, ещё живую жизнь. Они были так близко – всего в трёх сотнях метров по прямой, за бронированным стеклом и слоями защитных барьеров, которые сейчас казались тоньше паутины. Элла, пятилетняя, с её смешными, туго заплетенными косичками, которые всегда растрепывались к вечеру, держала в руках нарисованную открытку с кривой, но такой искренней надписью «Папа – герой». Он обещал быть с ними через час, после финального, триумфального теста. Час, который должен был изменить мир к лучшему.
– Кайл! – рявкнула Эва, её голос почти потонул в нарастающем вое сирен. – Реактор на 112%! Проклятье, Арден был неправ! Эта первоначальная флуктуация… она не была помехой! Мы должны были…
Её слова утонули в низком, вибрирующем гуле, который поднялся из глубин лаборатории, из самого сердца их амбиций и ошибок. Пол под ногами задрожал с такой силой, что Кайл едва устоял, и в тот же момент центральный экран вспыхнул ослепляющим красным: «КРИТИЧЕСКАЯ АНОМАЛИЯ. ПРОСТРАНСТВЕННЫЙ РАЗРЫВ НЕИЗБЕЖЕН.» Кайл почувствовал, как ледяной пот скатился по виску. Этого не должно было случиться. Они рассчитали всё до мельчайших деталей. Квантовая энергия, их детище, их надежда, должна была стать спасением, бесконечным источником для умирающей планеты. Но они что-то упустили, что-то фундаментальное. Возможно, ту самую «несущественную помеху», о которой кричала Эва.
И вдруг – тишина. Мгновение абсолютной, оглушающей тишины, растянувшееся в мучительную вечность. А затем – взрыв. Не звук, не вспышка, а ощущение, как будто мир, сама ткань бытия, раскололся пополам, обнажив нечто древнее и чудовищно чуждое.
Кайл упал на колени, когда стекло перед ним, хвалёное бронированное стекло, треснуло, покрылось сетью серебряных паутинок и разлетелось на мириады осколков. За ним, в жилом модуле, он увидел, как пространство искажается. Стены изгибались, будто сделанные из воды, цвета смешивались в тошнотворную какофонию, а затем начали рваться, как ветхая ткань, обнажая тёмную, пульсирующую, светящуюся изнутри пустоту. Разлом. Первый Разлом. Он видел, как Мария, его Мария, схватила Эллу, прижимая к себе, как её губы беззвучно закричали его имя, но звук не дошёл, поглощённый этим безмолвным ужасом. Пустота поглотила их, затянула в свою ненасытную пасть, оставив только эхо – странный, низкий, вибрирующий гул, который, казалось, звучал теперь прямо в его черепе, в его душе.
– Нет… – его голос сорвался в звериный хрип, пока он полз к разбитому стеклу, не замечая, как острые края режут ладони, оставляя кровавые следы на металлическом полу. – Мария! Элла!
Но там, где был их уютный модуль, теперь зияла лишь трещина в реальности, излучающая холодный, призрачный, неземной свет. Кайл смотрел в неё, в эту рану на теле мира, пока оглушительные сирены не заглушили его мысли, а лаборатория, их храм науки и надежды, не начала рушиться вокруг, погребая под своими обломками не только его семью, но и весь прежний мир. Это был конец. И начало бесконечного кошмара.
Глава 1: «Последний Бастион»
2247 год. Город-укрепление «Последний Бастион», зона 3.
Кайл Рейн проснулся от воя сирены, пронзительного и привычного, как собственное дыхание. Звук резал влажный, тяжёлый воздух металлического ящика, который здесь, в «Последнем Бастионе», гордо именовался жилой комнатой. Он лежал на узкой койке, продавленной и скрипучей. Потолок, покрытый слоями ржавчины, похожей на запекшуюся кровь, мигал от тусклого, неровного света единственной лампы, которая, кажется, держалась на одном честном слове и паре оголенных проводов. Всепроникающий запах сырости, старого железа и неистребимого человеческого отчаяния был постоянным спутником в «Последнем Бастионе» – городе, который горстка выживших выстроила из обломков старого мира, чтобы укрыться от того первобытного ужаса, что теперь царил снаружи.
Последний Бастион возвышался, словно циклопическая крепость на краю бездны, – хаотичный, многоуровневый лабиринт из ржавых стальных плит, остатков разбитой военной техники и потрескавшихся бетонных конструкций. Фонари, работающие от энергии умирающих, кашляющих генераторов, излучали дрожащее янтарное свечение, словно больные глаза зверя, притаившегося в вечной темноте. Здесь не было места надежде; она умерла вместе со старым миром, оставив после себя лишь горький привкус на языке. Здесь не было даже полноценных улиц – лишь низкие, тесные коридоры, исписанные граффити отчаяния и объявлениями о пропавших без вести жильцах, которые становились подобием воспаленных нервов города. В этих артериях можно было услышать тихий шёпот о тенях, пляшущих на краю Пустоши, о голосах, зовущих из Разломов. Маслянистый, едкий запах старого топлива и гниющего пластика никогда не исчезал, въедаясь в одежду, кожу, в самые легкие. Здесь не было места мечтам – только выживанию, звериной борьбе за каждый глоток воздуха, за каждую пайку безвкусной пищи. Иногда, в редкие моменты затишья, до Кайла доносились слухи о странных культах, возникающих в самых темных закоулках Бастиона – люди, доведенные до предела, искали смысл в безумии Разломов, поклоняясь Теням или пытаясь заключить с ними немыслимые сделки.
Он не спал по-настоящему. Не спал уже восемь долгих, бесконечных лет. Сны, если они осмеливались приходить, были хуже бодрствования – бесконечные, мучительные повторы того дня, когда всё рухнуло. Мария. Элла. Их лица, любимые, искаженные ужасом, растворяющиеся в ненасытной пустоте Разлома. Кайл провёл дрожащей рукой по небритому, осунувшемуся лицу, пытаясь стереть эти въевшиеся в память образы, но они были выжжены в его разуме, как клеймо раскалённым железом.
– Эй, Рейн, ты там живой, или Тень уже прибрала твою заблудшую душу? – грубый, прокуренный голос пробился сквозь тонкую металлическую стену, сопровождаемый глухим стуком. – Совет ждёт. Говорят, у них для тебя особое задание. Не заставляй их нервничать, а то снова отключат твою пайку, и будешь питаться ржавчиной со стен.
Кайл криво усмехнулся. Его сосед, старый механик по имени Гаррет, седой ворчун с золотыми руками и едким языком, был одним из немногих, кто ещё пытался говорить с ним без открытого презрения. Большинство в Бастионе избегало его – кто-то из первобытного страха перед тем, что он, возможно, принес с собой из «Квантовой Зари», кто-то из презрения. «Учёный, убивший мир», – шептались за спиной, когда думали, что он не слышит. Он не спорил. Может, они и правы. Вина была его постоянным спутником, его тенью.
Он натянул потёртую, залатанную куртку, машинально проверил, на месте ли его старый нейроинтерфейс – браслет, который когда-то соединял его с сердцем лаборатории, а теперь был просто болезненным напоминанием о прошлом, о тех днях, когда он верил, что может изменить мир. Затем вышел в узкий, плохо освещенный коридор, где воздух был ещё тяжелее от запаха перегоревшего топлива, несвежей еды и концентрированного людского отчаяния. Бастион был настоящим лабиринтом из стальных плит и бетонных блоков, скреплённых наспех, на живую нитку, после катастрофы. Над головой, за мутным, исцарапанным защитным куполом, виднелись трещины в самой реальности – Разломы, их светящиеся, пульсирующие края подрагивали, как живые, голодные раны. Они были повсюду, некоторые маленькие, как царапины от когтей неведомого зверя, другие – огромные, зияющие, как раны в небе, из которых иногда вытекали аномалии: временные скачки, искажающие восприятие, гравитационные сбои, способные расплющить человека в лепешку, или тени, которые двигались, хотя не должны были, тени, от которых веяло могильным холодом.
Кайл пробирался через редкую утреннюю толпу в центральной зоне, где люди, измождённые, молчаливые, с потухшими глазами, уже выстраивались в очередь за дневными пайками. Дети, слишком худые и серьезные для своего возраста, с недетской тоской во взгляде, смотрели на него пустыми глазами. Он отвёл взгляд. Ему нечем было их утешить. Их будущее было таким же серым и беспросветным, как небо за куполом.
Здание Совета, если можно было так назвать этот угрюмый конгломерат бетона и стали, находилось в самом сердце Бастиона – бывший военный бункер, теперь окружённый несколькими рядами импровизированных баррикад и молчаливой, напряженной охраной. Кайл прошёл через вибрирующий сканер, игнорируя холодный, оценивающий взгляд охранника, и вошёл в тускло освещенный зал, где за длинным, грубо сколоченным столом сидели пятеро. Совет – последние, самопровозглашенные остатки власти в этом умирающем, агонизирующем мире. Во главе стола сидела командующая Рива Стерн, женщина с лицом, высеченным из гранита, и глазами, которые видели слишком много смертей и слишком мало надежды. Её коротко стриженные седые волосы и строгий военный китель лишь подчеркивали её железную волю.
– Рейн, – её голос был резким, как треск помех в старом, изношенном коммуникаторе, и таким же лишенным эмоций. – Мы нашли новый Разлом. Кодовое название «Эхо-7». Данные с дронов, тех немногих, что вернулись, показывают, что внутри может быть источник стабильной энергии. Возможно, даже способный закрыть эти проклятые трещины раз и навсегда.
Кайл замер, его сердце, обычно бившееся ровно и устало, пропустило удар, а затем застучало тяжелее, чем обычно, отгоняя кровь к вискам. Закрыть Разломы. Это было то, ради чего он влачил свое существование эти восемь лет. Призрачная, почти безумная надежда, которая не давала ему окончательно утонуть в пучине вины. Но он знал, что Совет не зовёт его просто так. В их голосах, в их взглядах всегда был подтекст, скрытая цена.
– И что? – спросил он, стараясь, чтобы его голос звучал равнодушно, хотя внутри всё кричало. – Вы хотите, чтобы я проанализировал данные? Или… у вас есть очередной самоубийственный план?
– Нет, – перебила Рива, её взгляд, острый как лезвие, впился в него. – Мы хотим, чтобы ты возглавил экспедицию. Внутрь «Эхо-7».
Он вздрогнул, услышав это название. «Эхо». Это слово преследовало его восемь лет – как эхо голоса его дочери, как эхо его собственной разрушенной жизни. Теперь оно возвращалось как шанс искупить всё – или окончательно потерять остатки себя.
«У тебя есть неделя на подготовку команды», – продолжила Стерн, не давая ему опомниться. – «Если откажешься, мы найдём другого. Но ты знаешь, что никто, кроме тебя, проклятый гений, не понимает природу этих Разломов лучше. Ты их породил – тебе и разбираться».
Кайл сжал кулаки под столом так, что ногти впились в ладони. Внутрь. В то место, где реальность ломается, где разум становится злейшим врагом, где тени оживают. Он видел, что происходит с теми, кто возвращается из Разломов – если они вообще возвращаются. Пустые оболочки, с выжженными душами. Но в самой глубине его сознания, где-то за толстыми слоями боли, вины и отчаяния, шевельнулась крохотная, ядовитая тень надежды. А что, если там, внутри, в этом новом «Эхе», он найдёт их? Не просто отголоски их голосов, а… след? След Марии и Эллы?
– Я согласен, – сказал он тихо, почти шепотом, но в этом шепоте была сталь, выкованная годами страданий. – Дайте мне всё, что у вас есть на «Эхо-7». Все данные, все ресурсы, которые вы можете выделить. И я найду ваш источник. Или умру, пытаясь.
Рива Стерн медленно кивнула, но в её каменных глазах на мгновение мелькнуло что-то, похожее на застарелую жалость. Или, может быть, это было предупреждение. Кайл не знал, что хуже. И, честно говоря, ему было уже всё равно.
Глава 2: «Осколки Доверия»
2247 год. Город-укрепление «Последний Бастион»,
зона 5, тренировочный сектор.
Кайл Рейн стоял на краю тренировочной площадки – огромного, гулкого пространства, когда-то бывшего частью военного склада, а теперь превращенного в арену для оттачивания навыков выживания. Ржавые металлические стены, испещренные вмятинами от шальных выстрелов и энергетических разрядов, смыкались над головой, создавая ощущение замкнутой клетки. Воздух здесь был густым, пропитанным едким запахом пота, въевшегося машинного масла и горелого пластика от импровизированных мишеней, которые солдаты Бастиона без устали расстреливали. Над головой, за мутным, грязным куполом защитного поля, зловеще пульсировал неровный свет Разломов, как напоминание о том, что любая безопасность – это хрупкая, временная иллюзия. Кайл сжал челюсти, его взгляд был прикован к трём фигурам, которых Совет, не особо церемонясь, назначил ему в команду. Они были его единственным шансом. И, вполне возможно, его смертным приговором.
Первой была женщина, стоявшая чуть в стороне, вызывающе скрестив руки на груди. Эва Картер. Её лицо, покрытое тонкой сеткой преждевременных морщин, выглядело старше её тридцати с небольшим лет, а длинный, застарелый шрам, тянущийся от виска к самому подбородку, придавал ей вид человека, который не просто видел слишком много, а заплатил за это знание своей кровью. Шрам пульсировал едва заметно, когда она хмурилась, и Кайл невольно вспоминал тот день в «Квантовой Заре», когда осколок взорвавшейся панели оставил эту отметину… или это было что-то другое, что-то, о чем она никогда не говорила? Она была инженером, одной из лучших в Бастионе, если верить скупому досье, которое ему выдали. Но Кайл знал её и до катастрофы. Они работали вместе, бок о бок, над проектом, который должен был спасти мир, а вместо этого разрушил его. В её холодном, оценивающем взгляде он читал не только профессиональный интерес, но и тень прошлого – затаенную обиду, невысказанные обвинения. Эва знала, что он винит себя. И, без сомнения, винила его тоже, хотя, возможно, и не только его.
– Рейн, – её голос был резким, как треск статических помех в сломанном передатчике, каждый звук отточен и выверен. – Надеюсь, ты не думаешь, что это будет увеселительная прогулка в Пустошь. Я видела, что Разломы делают с людьми. И с оборудованием. Если ты не готов идти до конца, если в тебе осталась хоть капля сомнения, скажи сейчас. Я найду кого-то другого, кто не будет обузой.
– Я готов, – ответил Кайл, стараясь не выдать раздражения, которое всегда поднималось в нем при общении с ней. Её прямолинейность граничила с жестокостью. – А ты? Ты ведь тоже была там, Эва, когда всё началось. Не боишься, что прошлое снова вцепится в горло? Что твои собственные «эхо» окажутся громче моих?
Её глаза, цвета стали, на мгновение сузились, а уголок рта, не тронутый шрамом, едва заметно дёрнулся. Она промолчала, но это молчание было красноречивее любого ответа. Это было предупреждение. Кайл отвёл взгляд, чувствуя, как в груди снова сжимается что-то тяжёлое, похожее на сгусток холода. Эва была проблемой, сложной, многослойной. Но без её уникальных знаний о квантовых системах и её способности выжимать максимум из любого ржавого железа они не продержатся в Разломе и дня.
Рядом с ней, контрастируя с её жесткостью, стояла девушка, почти ребёнок на фоне измождённых, опаленных Пустошью лиц Бастиона. Лина Сайрус, медик, едва ли старше двадцати пяти, хотя выглядела еще моложе. Её светлые волосы, обычно собранные в небрежный хвост, сейчас выбивались прядями из-под медицинской банданы, а чистый, почти наивный, открытый взгляд огромных серых глаз казался неуместным, чужеродным в этом мире ржавчины, отчаяния и вечной борьбы. Она держала в руках потёртый медицинский планшет, на экране которого мерцали какие-то диаграммы – вероятно, медицинские данные или заметки по выживанию в аномальных зонах. Когда Кайл посмотрел на неё, она слабо, но искренне улыбнулась – и эта улыбка, как луч солнца в затхлой камере, заставила его почувствовать себя неуютно. Он давно отвык от таких незамутненных человеческих жестов. Ему вспомнилась Элла, её такая же открытая улыбка… Он поспешно отогнал это воспоминание.
– Доктор Рейн, – её голос был мягким, почти мелодичным, но в нём слышалась неожиданная твёрдость. – Я рада работать с вами. Я… я читала ваши ранние работы. До… ну, до всего. Ваши теории о пространственных флуктуациях… они были гениальны. Если мы действительно найдём источник энергии в «Эхо-7», это может спасти тысячи жизней. Я верю, что у нас есть шанс. У нас должен быть шанс.
Кайл лишь коротко кивнул, не в силах ответить. Её непоколебимый оптимизм, её вера в него, которого все остальные считали монстром, были как нож, вонзающийся в старую, незаживающую рану. Он не хотел надежды. Надежда делала боль острее, когда всё неизбежно рушилось. Но Лина, похоже, не замечала его молчания или его мрачного вида, продолжая что-то быстро записывать в свой планшет, словно мир вокруг не был на грани окончательного коллапса, а они не собирались в пасть к чудовищу.
Последним был мужчина, вальяжно расположившийся на краю металлической скамьи. В руках он с какой-то ленивой, хищной грацией вертел острый, как бритва, боевой нож, вырезая что-то замысловатое на куске старого пластика. Дрейк Холт. Бывший солдат сил специального назначения, если верить слухам, а ныне – наёмник, чья репутация в Бастионе была гремучей смесью животного страха и плохо скрываемого отвращения. Высокий, мускулистый, с коротко стриженными тёмными волосами и татуировкой в виде оскаленного черепа, обвитого терновым венцом, на мощной шее, он выглядел как человек, который не просто привык к хаосу, а наслаждается им, питается им. Когда Кайл встретился с ним взглядом, Дрейк хищно ухмыльнулся, обнажив ряд ровных зубов, один из которых был заменён блестящим металлическим имплантом.