Путь зелёных

© Валя Леонидов, 2021

ISBN 978-5-0053-5496-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Вступление

Про историю эту не сказать, что она совсем уж неправдоподобная, какая-то часть истины в ней все же есть. Взрослые, конечно, покачают головой, мол, сказка – ложь, но дети поймут, в чем намек.

Известно, что у всякого живого существа есть некое свое место. Там, где это существо родилось, росло, набивало шишки, пробовало на вкус съедобное и несъедобное. Здесь совершались чудесные открытия и наступали разочарования, приходила дружба, любовь, возникали первые ссоры и примирения. Места обитания в течение жизни могут быть разные, но родное и близкое всегда одно. И для букашки одно, и для человека, и для кита. И мы каждый по-своему его любим и к нему тайно стремимся, где бы ни находились в разное время. И для нас неважно, каким оно было: теплым морем, ледяной пустыней или шумным городом.

Глава 1

Для обычных зеленых лягушек таким местом было самое заурядное и неприметное болото. Оно было настолько захудалое, что его до поры до времени просто никто и не замечал. Пока не случились события, о которых пойдет речь.

Стояла та прекрасная пора, когда молодое лето еще только набирало силу. Как невидимый волшебник, оно терпеливо и старательно украшало природу после зимнего сна. Окружающий мир день ото дня наряжался сочной зеленью и нежными цветами. Даже невзрачное болото у дороги выглядело приветливым и живописным. Еще бы, в тихой воде между кувшинками весело отражалось солнце, ветер что-то тихо нашептывал осоке, а та шушукалась с камышом. Рогоз в задумчивости покачивался, словно ему не было никакого дела ни до болотной травы, ни до назойливых насекомых. Кругом слышалось деловитое жужжание и стрекотание. Царило тихое умиротворение дикой природы, незаметно расправляющей плечи после долгой зимы.

На кувшинке, облокотившись спиной о загнутый край и закинув ногу за ногу, полулежа расположился молодой лягушонок. Он сложил свои зеленые пальцы в кольцо и через него лениво целился в летающих насекомых. Беззаботного лягушонка звали Квакус, он был из рода Зеленых. Все земноводные его племени имели такую же изумрудно-зеленую раскраску, как и болотная растительность. Только на голове Квакуса, словно обруч, красовалось небольшое желтое пятно. Лягушонок очень любил свое маленькое болото, он знал каждую кочку и каждый кустик. Иной раз заберется в дальний уголок, безмятежно устроится поудобнее и предается безоблачным мечтам.

Так было и в этот раз. Ничего не нарушало мирного течения дум в голове лягушки-подростка. Немного только отвлекал далекий металлический шум, который с недавних пор появился на болоте. Старейшины с тревогой говорили, что люди затеяли поблизости стройку, которая может привести к беде для лягушачьего народа. Но Квакуса это не очень беспокоило, потому что он мало знал о людях, об их стройке и о том, как это все способно навредить лягушкам.

Он мечтал о том, что совсем скоро ему будет позволено самостоятельно покидать пределы болота. И тогда он сможет своими глазами увидеть то, о чем столько слышал от взрослых.

Вдруг по воде еле заметно скользнула мелкая рябь. С ближайшего куста слетела пугливая птица. Даже солнце словно скрылось за случайным облаком. Сначала чуть слышно, но неумолимо нарастая, приближался механический гул и скрежет гусениц. Квакус заволновался, приподнялся с кувшинки и тревожно вслушался. И тут над тростником поднялась железная рука, сжатая в кулак. Рука на мгновение замерла, потом стала разжиматься в сторону лягушонка, заслоняя собой полнеба. Почти перед самым носом рука плюхнулась в воду и тут же снова вынырнула, набрав коричневой жижи со стекающей водой. Вся болотная живность бросилась в разные стороны, кто по воздуху, кто вплавь. Только Квакус, открыв рот, в оцепенении продолжал смотреть на грязную торфяную яму, в которую тут же устремились потоки зеленоватой воды со спадающей травой и поникшими цветами.

Кувшинку, на которой сидел лягушонок, тоже начало затягивать в яму. Квакус вздрогнул, прыгнул с уплывающего листа на ближайшую кочку и кинулся прочь. Петляя, уклонился от экскаваторного ковша, украшенного болотной травой. Перескакивая с кочки на кочку, с кувшинки на кувшинку, ловко вынырнул из-под широких гусениц бульдозера. И понесся дальше, почти не глядя, по кочкам и веткам кустов, спотыкаясь и падая.

В очередном прыжке Квакус обернулся назад и заметил среди камыша технику и людей в спецодежде. Ближе всех мелькнула фигура бойкого человека в белой каске, желтых очках и деловом костюме, поверх брюк которого были натянуты высокие сапоги. Человек пытался широко шагать, огибая топкие места и балансируя свертками чертежей в расставленных руках. Квакус еще раз обернулся, чтобы лучше сориентироваться, но не рассчитал траекторию и со всего маху распластался о ствол небольшого деревца. Оглушенный от удара, лягушонок сполз, обняв дерево, на кочку.

Посидел, покрутил головой и снова бросился наутек. Но и этот прыжок не сулил ничего хорошего: приземление пришлось прямо на носок мокрого сапога. Квакус медленно поднял голову и встретился со спокойно-равнодушным взглядом из-под желтых очков человека в белой каске. Человек шмыгнул носом, что вывело лягушонка из ступора и понесло с удвоенной скоростью прочь. Навсегда прочь от того привычного и милого сердцу места, которое уже никогда не останется прежним.

День уже клонился к вечеру, когда мокрый и понурый Квакус достиг другой части болота. Здесь, у дороги среди зарослей камыша на небольшой полянке проходило лягушачье собрание. Совещались старейшины рода под близкий рев пролетающих автомобилей, гул техники и далекий стук забиваемых свай. На большом плоском камне восседали семь пожилых лягушек-старейшин темно-зеленого цвета с желтыми тиарами на головах. Совещание было в самом разгаре и собрало вокруг себя все лягушачье племя. Вокруг камня расположилась пестрая толпа земноводного народа от мала до велика и всех оттенков зеленого: от светлого до темного. Кое у кого на головах желтым пятном проявлялся кольцеобразный рисунок будущей тиары – признак подрастающего старейшины. Квакус остановился на краю поляны у задних рядов толпы и, вытягивая шею, попытался через головы увидеть и услышать то, о чем говорили на собрании.

Суховатый лягушка-старичок, опирающийся на палочку, держал слово. Это был один из самых уважаемых и пожилых лягушек – старейшина Первый. Прихрамывая, он медленно прохаживался вдоль сидящих на камне и скрипучим голосом вещал:

– Последние надежды рухнули, зеленые мои. Эти люди хотят полностью уничтожить болото и разрушить наши дома. Сначала мы думали, что им хватит той части, где открытая вода, но теперь стало ясно, что им все мало и они движутся сюда, к дороге. Нам совсем не остается места. Надо срочно уходить, пока не стало слишком поздно. К сожалению, я вижу только один путь: на ту сторону дороги.

Присутствующие загудели, заквакали, заохали, поднялся шум. Сквозь гул, подняв лапу и призывая к тишине, выступил низенький, но упитанный и слегка румяный старейшина Второй.

– Но это верная гибель! Во-первых, на ту сторону доберутся единицы, остальных раздавит колесами или заклюют птицы. Во-вторых, разве мы можем знать наверняка, что там, за дорогой? А если там ничего нет? Если там каменная пустыня и полное отсутствие еды и воды?

– Согласен, – пробасил высокий, грузный и бородатый старейшина Третий. – Лучше остаться здесь, в родном болоте, и спрятаться в придорожной канаве под лопухом, пока все не утихнет. Может, они сюда не дойдут, а остановятся где-нибудь в районе Рыжих кочек.

Из-за камыша высунулся Квакус, стараясь приподняться выше, чтобы его услышали.

– Нет больше Рыжих кочек, – горестно выкрикнул лягушонок. – Я только что оттуда. Железная рука там все разрушила и движется сюда.

Повисло неожиданное молчание, но через несколько секунд снова выступил старейшина Первый:

– Зеленым юношам вмешиваться в совет не разрешали, тем не менее спасибо за информацию. Они точно идут сюда, это ясно по приближающемуся шуму. Канава нас не спасет, мы в ней погибнем от голода и летней засухи. На ту сторону под дорогой ведет труба. Она засыпана камнями, поэтому мы ей воспользоваться не сможем. Но из этой трубы сквозь камни течет ручеек. Значит, на той стороне точно не пустыня, и там должна быть вода. У кого еще есть что сказать?

– Не обязательно переходить дорогу, – не сдавался старейшина Второй. – Мы можем идти вдоль нее по этой стороне влево или вправо. Куда-нибудь да придем.

Тут в разговор уверенно вступил крепкий, немного квадратный старейшина Четвертый.

– Направо через две тысячи прыжков перекресток, а дальше за ним город. Ясно, что в город нам дороги нет. А налево перекресток через тысячу прыжков, потом дорога поднимается далеко в гору. На горе, как известно, найти водоем непросто. Кто поручится за то, что мы там сможем обнаружить более-менее приличную лужу? Я бы не поручился. Полагаю, лучшее решение, хоть и опасное – идти за дорогу!

– Время не на нашей стороне, – тихо ему вторил старейшина Пятый, худой и высохший. Это был самый старый из всех лягушек. – Надо идти. Предлагаю завтра рано утром всему племени отправиться, пока дорога еще не нагрелась от солнца, а машин не так много. И птицы в утреннем тумане не так страшны…

Среди старейшин поднялся гул, некоторые стали совещаться друг с другом, жестикулируя и кивая головами.

На авансцену из тени снова вышел старейшина Первый и завершил дискуссию:

– Ну что, изумрудные! Если возражений нет, то завтра утром действуем. Сигналом будет крик болотного кулика. Пересекаем дорогу группами по пять-семь лягушек! Двое крайних следят по сторонам за приближением машин. В середине группы дети и старики. Остальные в группе им помогают. При приближении колес на дорогу не выползать и не выпрыгивать. Если вы уже на дороге, а на вас едут, то старайтесь добраться до середины проезжей части и переждать. Иначе на дороге напечатают ваш портрет в полный рост, но вы его уже не увидите. Все! Всем собираться и постараться отдохнуть перед дорогой.

Глава 2

А тем временем в городе на уютной кухне собственной квартиры у окна стоял юноша. Это был худой светловолосый подросток лет пятнадцати в очках и домашней одежде. Он как раз закончил беззаботно жевать бутерброд и обратился к привлекательной женщине, хлопотавшей у плиты:

– Ма, а папа опять в субботу и воскресенье на работе?

– Да, сынок, папа позвонил, сказал, что у них идет отставание по графику и они будут работать все выходные и даже ночью. Возможно, завтра он приедет на ужин, примет душ и поедет снова на работу.

– Жаль, уже вторые выходные мы проводим дома из-за его работы.

– Не говори так, Тим, – строго возразила мама. – Папа же не виноват, что их стройка завязла в этом болоте, будь оно неладно. Зато в конце следующего месяца они закончат первый этап работ, и папа будет всю неделю с нами. У него будет мини-отпуск. И мы все вместе куда-нибудь поедем!

– Ага, в музей бабушкиных тапочек.

– Что?

– Да нет, ничего. Я говорю, что поедем, как в прошлый раз, в какой-нибудь глупый музей или на выставку. Что я там не видел…

– А ты бы куда хотел?

– Куда-нибудь, но уж точно не туда.

– Куда-нибудь! – воскликнула мама. – Ведете себя порой как принцесса на выданье. Того не хочу, этого не хочу, сама не знаю, чего хочу. Не хочу хотеть! Пока будете молчать, как камень под водой, так за вас и будут решать, куда ехать и что делать.

– Не камень, а рыба…

– В данном случае камень! – отрезала мама. Ее очень сердило такое, как она считала, безответственное поведение.

Вошла младшая сестра Тима, девятилетняя Эли.

– Не надо говорить «вы». Я, между прочим, знаю, чего хочу и куда мы поедем.

– Ты что, подслушивала, милая моя?

– Нет, мамочка, я просто замешкалась в коридоре и случайно услышала пару слов.

– Да, я гляжу, уши красные, и глаза бегают.

– Ну мама!

– Ладно, ладно, и куда же ты хочешь поехать?

– В кондитерскую Толстого Буша!

– А-а, понятно. Ну, там посмотрим. Пока хотелось бы, чтобы вашего папаню с работы выпустили к тому времени. А то он совсем зарылся на своей стройке. Как крот.

– Зато через год там будет самый крутой аквапарк в мире, – невинно заметила Эли. – И его построит наш папа!

– Ну, тогда я спокойна. Ради такого дела можно и потерпеть, – вздохнула мама и отвернулась к плите.

– Знаете что? – ни с того ни с сего вдруг воскликнул Тим. – А я сам завтра к нему поеду, на скутере. Зря, что ли, я весной права получил? Не все же время мне по двору ездить!

– Тим, ты уверен, что это хорошая идея? – слегка встревожилась мама. – Это же далеко и… может быть опасно. А ты еще не очень опытный водитель.

– Ну, во-первых, ты сама сказала, что кое-кто как девица, хочу – не хочу. А я, допустим, не согласен с такими сравнениями. А во-вторых, не так уж и далеко. Вдоль Кленовой улицы до Восточного бульвара, а там через пять минут выезд из города. Еще километра два и поворот налево к папиной стройке. Я хорошо помню этот путь. К тому же я поеду рано утром, тем более завтра суббота – машин будет мало. Так что не переживай, мама, все будет в порядке. Заодно поупражняюсь в управлении скутером. Могу папе передать гостинец от тебя, он будет рад.

– Что это ты всполошился? Может, я не совсем это имела в виду. Гостинец… Какой я ему гостинец передам, у меня не готово ничего. Может, не стоит, а, сынок?

– Стоит, мама.

Мама прошлась по кухне. Она немного расстроилась и в очередной раз укорила себя за неосторожное обращение с подростками. Как их понять? То хорохорятся, спорят, пытаются выглядеть взрослыми и зрелыми, то ведут себя словно малышня. А порой могут так зацепить, что сам теряешь благоразумие и начинаешь вести себя как глупец.

– Ну, если решил, то езжай, конечно. Отвезешь папе яблочного пирога, сейчас наболтаю по быстрому рецепту. Только будь осторожен, не гони и обязательно надень шлем!

– Мам, ну конечно! Будь спок!

– И меня возьми с собой, – напомнила о себе Эли. – Я тоже хочу посмотреть, как папа аквапарк строит.

– Вот уж нет, дорогая, – забеспокоилась еще сильнее мама. – Эличка, Тиму еще нельзя возить пассажиров, полиция может оштрафовать за это. Я и так буду волноваться за Тима, а если за вас обоих, так дважды с ума сойду.

– Дважды с ума не сходят, – заметил Тим, как ему показалось, мудро. Затем уверенно и теперь уж точно мудро обратился к сестре: – Эли, там еще не на что смотреть. Просто большая черная яма и куча строительных машин.

Глава 3

Утро медленно освобождало лягушачье болото от предрассветных сумерек. Над водой стелился легкий туман, разрезаемый темными стеблями камыша. Ничто живое не нарушало утреннюю тишину, ни одна травинка не осмеливалась шелохнуться. Засохшие карликовые деревья в тумане казались изогнутыми старыми привидениями, тянущими друг к другу свои кривые худые руки с растопыренными пальцами. Поверхность болота походила на ровный темно-зеленый ковер, украшенный причудливыми узорами из болотных растений.

Туман колыхнулся, и тишину разрезал протяжный крик птицы: зуть-зуть-зуть! Болотный кулик сделал свое дело, и тут же зеленый ковер зашевелился, ряска расступилась, местами появились темные пятна воды. Трава начала шелестеть и слабо раскачиваться, кувшинки заволновались на потревоженной глади. Словно кто-то медленно стаскивал с болота зеленый ковер и волочил его по кочкам к берегу. Постепенно ковер начал распадаться на мелкие лоскуты, вкатывающиеся и прыгающие по косогору. По мере приближения к обочине лоскуты превращались в мелкие группы земноводных. Наконец лягушачьим взорам открылась темно-серая матовая лента дороги. Она, как бесконечный клинок, расходилась в противоположные стороны. За дорогой простиралась темная и неведомая пустота, только немного левее маяком возвышалась одинокая старая липа.

Передние лягушки несмело ступили на сырой от утренней росы асфальт вместе с первыми лучами солнца, скользнувшими из-за дорожной насыпи. Трасса еще была тиха и безмашинна (если можно так выразиться), только вдалеке еле слышался гул просыпающегося города. Утренний ветер разгонял остатки тумана, и лягушачий народ сначала медленно и робко, но потом все быстрее и слаженнее устремился в неизвестность. Как только передовые группы лягушек под предводительством старейшины Второго достигли разделительной полосы, тут же на дорогу ступили следующие, чутко вслушиваясь и оглядываясь по сторонам. По краям живого коридора встали дозором наиболее рослые и зоркие лягушки, чтобы ни одна машина, ни одна хищная птица не смогла застать беженцев врасплох. Чуть только начинал слышаться шум приближающихся колес, тут же дозорный трижды квакал, и группы, находящиеся в начале пути, припускали к разделительной, а те, кто был уже в конце пути, – спешили на край дороги. Хуже обстояли дела с малышами и пожилыми лягушками. Им не хватало прыти, чтобы опередить приближающуюся машину, поэтому они, как правило, замирали на месте и, зажмурившись, ожидали своей участи.

Однако пока все шло хорошо, днища автомобилей успешно пролетали над переселенцами, а колеса благополучно миновали невольных пешеходов-нарушителей.

Тут в кроне старой липы раздался противный лающе-акающий птичий крик, и из листвы вылетели две крупные белые клуши с огромными желтыми клювами. Они стали кружить над лягушачьим коридором, постепенно снижаясь и сужая круги. Длинные тени от клушиных крыльев пронеслись над группами лягушек, спешащих через дорогу. Те подняли головы и, видя опасность в небе, ускорили свои прыжки, забыв об опасности от машин. Кто-то из лягушек успел уже спрыгнуть с дороги, кто-то заспешил обратно на обочину к родному болоту. Только одна сгорбленная пожилая лягушка в большой цветастой широкополой шляпе и под ажурным зонтиком замешкалась на середине проезжей части. Она толкала перед собой тележку с разноцветными тряпками, а та уперлась колесом в камушек и встала как вкопанная. Птицы еще сильнее снизились, и одна из них выпустила когти, целясь в добычу и готовясь к атаке. Старушка-лягушка выставила навстречу опасности зонтик и уже было приготовилась подороже отдать свою маленькую, но богатую воспоминаниями жизнь.

И хищники, и жертва так были увлечены, что никто из них не заметил огромный несущийся грузовик. Он возник словно ниоткуда и едва не размазал о лобовое стекло охотников-неудачников. Воздушным вихрем птиц отбросило вверх, а по сторонам разлетелись белые перья. Грузовик исчез так же внезапно, как и появился, оставляя за собой клубы из дорожной пыли, дыма и птичьих перьев. Клуши, хромая на оба крыла, то взмывая, то ниспадая, убрались восвояси. А на середине проезжей части осталась стоять только старая лягушка, отважно держа вывернутый наизнанку зонтик. И перед ней раздавленная тележка с разбросанными и пострадавшими тряпками. Через мгновение все снова пришло в движение, кто-то подхватил под лапы старушку с зонтиком и благополучно доставил ее на ту сторону.

Глава 4

Этим же утром во дворе многоэтажного дома у блестящего мопеда возился Тим, готовясь к поездке. Через локоть на темляке болтался модный шлем, а в руке был зажат пакет с яблочным пирогом. Юноша отправил пакет в бокс над задним крылом, захлопнул багажник и посмотрел на десятый этаж дома. Там на одном из балконов мама и Эли помахали ему. Тим, махнув шлемом в ответ, вставил в уши маленькие наушники, включил в смартфоне подходящую мелодию и убрал устройство в карман. После чего нахлобучил на голову шлем, завел скутер и чинно выплыл на тарахтящем мотороллере со двора. Выехал на Кленовую улицу, добавил газа, и двухколесный друг, послушно взвизгнув, унес парня вниз по дороге.

Через пару поворотов и несколько моргающих светофоров Тим достиг окраины города, уселся удобнее и приосанился. Теперь другое дело! Он представил себе, как уверенно и круто, должно быть, смотрится со стороны, и пожалел лишь о том, что в это раннее утро улицы пустынны. Он чувствовал себя даже сильнее и ловчее оттого, что может так лихо управлять двухколесной машиной. Любимая мелодия в наушниках, смешанная с музыкой набегающего ветра, бодрила и поднимала настроение на невиданную высоту. Огонек свободы его первых взрослых путешествий сиял в юношеских глазах. Ровная трасса, шум мотора, скорость и послушный руль придавали уверенность движениям и ясность мыслям. Какой он молодец, что решился в это изумительное утро пуститься в путь!

Глава 5

На болоте остались только старейшина Первый, Квакус и его приятель Фро. Молодые лягушки поддерживали хромающего старика и помогали ему преодолеть крутой подъем к дороге.

По пути старейшина Первый благодарно ворчал на Квакуса.

– За то, что ты без разрешения ходил на Рыжие кочки, а потом влез в разговор старейшин, тебя следует наказать. Но за то, что ты вызвался помочь немощному старику, тебя и Фро надо бы поощрить. Значит… ты не получаешь ничего, а Фро будет награжден на той стороне. Возражения есть, зеленые мои?

– Ты, дедушка, мог бы быть снисходительнее к родному внуку, который тебя, кстати, поддержал на собрании, – ничуть не смущаясь, парировал Квакус. – А о награде можешь не беспокоиться. Мы же не оставим тебя здесь одного… Мало того, что ты старейшина, так ты же еще и мой дед и дед друга Фро. Так я говорю?

Фро кивнул.

– Верно, Квакус. Сейчас всем тяжело, и мы должны помогать друг другу. К тому же мы когда-нибудь тоже станем старейшинами, я надеюсь…

– Конечно, станете, если по дороге не размажет. Кхе-кхе, – своеобразно пошутил старейшина. Затем он немного смягчился: – Чем больше будете совершать достойных поступков, тем быстрее это произойдет. По правде говоря, я хотел остаться здесь. С этим болотом связана вся моя жизнь, жизнь моих предков. Я бы предпочел погибнуть здесь вместе с нашим домом. Но что делать… Ответственность и тревога за племя толкают меня на ту сторону. И мне спокойнее будет уйти в страну райских болот, когда я буду знать, что с нашим племенем все в порядке. Я буду счастлив, когда смогу убедиться, что новое место пригодно для достойной и безопасной жизни нашего рода и что все лягушки до последнего головастика смогли туда добраться.

Наконец они преодолели насыпь и оказались перед асфальтом проезжей части. Все лягушки были уже на другой стороне, кроме двух дозорных. Старейшина Первый обратился к одному из них:

– Жан, кто, кроме вас, остался здесь? Вы следите за списками?

– Только вы, старейшина Первый, да два этих молодых лягушонка с вами. Остальные без потерь достигли противоположной стороны. Оттуда уже сообщили о признаках воды. Старейшины Четвертый и Пятый руководят устройством временного лагеря, остальные распределяют лягушек на новом месте.

– И Второй?

– Прошу прощения, старейшины Второй и Третий сильно устали и отправились отдыхать.

– Отлично! А то я уж было подумал о них не так. Ну да ладно.

– Я бы попросил вас поторопиться, старейшина Первый, а то нас уже заметили хищные птицы, и скоро их будет много. И машин прибавилось.

– Понимаю. Мы тоже не будем вас задерживать. Отправляйтесь помогать остальным, а мы здесь сами потихоньку управимся.

Старейшина отпустил дозорных, и те в несколько прыжков оказались за пределами дороги. Троица оглянулась по сторонам, прислушалась и ступила на проезжую часть. Дуло в сторону города, и шум ветра сливался с шумом далекого мегаполиса, который виднелся вдали. Город был словно нанизан на ровную палку дороги, как большой тающий леденец. От него отделилась очередная темная капля и медленно потекла по дороге, приближаясь и увеличиваясь в размерах. Вскоре в ее очертаниях можно было узнать мотоциклиста.

Лягушки уже преодолели половину дороги и настроились двигаться дальше. Из-за маленького росточка они не могли заметить опасность, хотя вдали уже достаточно отчетливо был виден всадник на железном коне. Как только троица сделала несколько мелких шагов за разделительной полосой, а до спасительной обочины осталось каких-то полтора метра, справа вдруг застрекотал мотор. Как будто из-под асфальта в считаных метрах вырос двухколесный монстр, вырос слишком быстро, чтобы лягушки успели достичь обочины или хотя бы вернуться на середину. Квакус и Фро замерли в ужасе, втянули шеи в свои зеленые лягушачьи плечи, а старейшина Первый поднял голову и повернул ее в сторону надвигающейся гибели. И только желтая тиара на голове старейшины гордо возвышалась над тремя обреченными лягушками.

Тиара бросилась в глаза Тима. Она качнулась неестественным желтым пятном на серой ленте дороги и привлекла внимание парня. Сквозь стекло шлема он заметил прямо перед собой трех маленьких земноводных, держащихся друг за друга. Непроизвольно руки дернули руль в сторону, скутер нырнул вправо, потом влево, потом снова вправо. На одном из виражей чудесным образом обогнул застывших лягушек. Тим попытался восстановить управление и выровнять траекторию, но потерял равновесие, и мотороллер резко наклонился вбок. Наехал колесами на обочину, крутанулся в сторону и завалился набок вместе с седоком. Раздался глухой стук, и Тим вместе со скутером колесами вперед с треском и дребезжанием скатился под откос и замер под старой липой.