Глава 1. Подготовка
Заканчивалась осень. Дело шло к перемирию, отчего сражений на юге страны более не происходило, случались лишь отдельные стычки небольших отрядов. В связи с этим я посчитал, что пора возвращаться в Санкт-Петербург. Перед отъездом отдал указания командирам полков и эскадры пополнить вверенные им полки новыми солдатами и матросами и готовиться к длительному переходу. Разбитые корабли ремонтировались в доках Керчи, а те, что были более-менее на ходу, отбуксировали на верфи в Таганрог. При ремонте мастера вносили максимально возможные изменения, чтобы убрать отличительные элементы трофейных кораблей.
В связи с тем, что я переезжал очень далеко от привычных мест службы, посчитал необходимым переговорить с командирами.
– Господа офицеры, друзья. Война скоро закончится, и все вы окажетесь перед выбором, что делать. Я назначен губернатором Аляски, а это означает, что я буду испрашивать разрешения императора забрать с собой все полки и военные корабли. Как вы понимаете, все вы также окажетесь на Аляске, то есть очень далеко от привычных для вас мест службы. Мы вместе прошли сложный путь, поэтому я никого не хочу принуждать. Каждый из вас может отказаться идти за мной дальше, и я позабочусь, чтобы вас перевели на достойное место. Вместе с тем, вам я скажу причину, по которой еду в эту даль. Прошу сохранить её в тайне пока не будет официального открытия. Сразу скажу – будет трудно, холодно, но жить там можно, и денег будет не в пример больше.
– За счёт чего?
– Прежде всего, это поимка нечестных охотников, суд и конфискация имущества. Оттуда будете иметь долю. Лет десять отслужите и с капиталом на вольные хлеба уйдёте. Если захотите, станете промышленниками или торговцами.
– А семьи как?
– Если с семьями, то ещё лучше будет. Но это не всё. Теперь слушайте главную тайну севера.
– Михаил Александрович, не томи!
– Медведь, вот ты торопыга. Сергей Николаевич, лично для тебя говорю – я нашёл на Аляске золото на миллионы рублей. Все вы станете в числе основных пайщиков моей компании. Это означает, что скоро вы будете жить не только на зарплату, но и на золотые дивиденды. Так что, господа, делайте свой выбор.
Из командиров отказались ехать лишь Гулов и Шевцовский, решившие продолжить службу в родных местах. Гулов был привязан к Таганрогу, а казаки подчинялись мне только во время похода, отчего в обойму моего отряда не попадали. Зато изъявили желание отправиться Бахит Гирей и Камиль Гаджи-бей со своими отрядами.
На следующий день пароходом я отправился в Воронеж, затем на наших фургонах в Москву, а далее паровозом в столицу. Компанию мне составили Чайкини и Вадимов, которые, кроме дел амурных, должны были помочь мне в делах губернаторских. Кроме них ехал Шалмов с двумя десятками армейских интендантов, трое из которых остались в Москве командовать открытым нами вербовочным пунктом.
С собой я вёз донесения о сражениях с английским десантом под Новороссийском и уничтожении отряда Сефер-бея. Кроме этого со мной были списки погибших, раненых, заболевших и находящихся в строю солдат подчинённой мне дивизии. Прибыв в столицу, остановился в гостинице «Гранд Палас», а народ поселился в гостиницах попроще. Сразу увиделся с Еленой, а на следующий день был на приёме у императора.
Мысленно Александр пребывал в мире планов и прожектов, учась управлять империей, при этом участвуя в заседаниях военного штаба. В первых он видел радужные перспективы, а во вторых – горечь поражения. Однако встретил он меня весьма тепло.
– Здравствуй, друг мой, Михаил Александрович. Хоть ты меня радуешь делами своими. Читали твою реляцию о делах керченских. Хорошо щёлкнули союзничкам по носу. Вот только на основном театре всё гораздо печальнее.
– Александр, это не последняя война, так что многое в твоих руках. Сумеешь реорганизовать армию и флот, да военную промышленность – Европе придётся с тобой считаться. Только помни – сильных не любят, потому что ими тяжело управлять. Так что готовься, что твои враги будут тебе мешать в твоих начинаниях.
– Оружие, это да – дело серьёзное.
– Не только оружие, а целый ворох дел: производство обмундирования, продовольствия и оружия, а для этого необходимо развивать добычу руд и прочих ископаемых, их переработку, дороги, транспорт…
– Умеешь ты вернуть на землю.
– Эх, император-батюшка, те же задачи стоят передо мной там, на дальнем севере. Что же, давай обсудим будущий парижский конгресс, где будет решаться судьба побеждённых, то есть нас.
– Когда он состоится?
– Дай бог памяти, где-то в феврале-марте следующего года.
– Кого мне назначить главным в делегации?
– Орлов вполне справится. Человек в авторитете и права качать умеет. А сейчас давай поговорим об итогах войны, и как подготовиться к требованиям европейцев.
Откровенно говоря, я не знал итогов Парижского мирного договора, за исключением того, что России и Османской империи запрещалось иметь на Чёрном море военные флоты и арсеналы. Об этом я и сказал.
– Понимаешь, Александр, наш флот на Чёрном море составляет сейчас примерно тридцать единиц парусно-паровых кораблей.
– Тридцать! Ты столько отбил у неприятеля?
– Да, часть была отбита, а десяток потоплен. Сейчас половина находится в строю, а, что смогли, подняли и поставили на ремонт в доки Керчи и Таганрога.
– А если их перегнать на Балтику?
– Так кто же это разрешит сейчас сделать, тем более, это английские и французские корабли. Их обязательно потребуют вернуть или утопить.
– А если их разоружить?
– Александр, это военные корабли, которые, согласно будущему договору, подлежат затоплению. Тем более вооружить их можно в течение недели. Чтобы сохранить суда для России я предлагаю следующее.
Мы обсудили это предложение, после чего я поинтересовался ситуацией на тихоокеанском театре.
– Дела на дальнем Востоке у нас, Миша, неважны. В марте этого года нашим гарнизоном оставлен Петропавловск. В устье Амура петропавловцы заложили порт Николаевск.
– Николаевск-на-Амуре только сейчас возводится? Почему-то думал, что он более древний. В общем, сам видишь, что мы отдаём огромные территории иностранцам. Они делают миллионы на наших богатствах, а мы бюджет страны сверстать не можем. Значит, первое с чего надо начать – это перебросить туда армию и флот. Ты видишь, что там требуется не полк, а целая дивизия. Я заберу туда все полки, с которыми воевал в Крыму, тем более их численность уменьшилась наполовину.
– А второй вопрос?
– А второй вопрос – это финансы. Нельзя, чтобы золото уходило за границу. Я приму указ о том, что золото из губернаторства запрещено вывозить под страхом каторги. Вместе с тем, необходимо, чтобы его свободно принимали по золотому курсу в РАТК или банках губернаторства. Следовательно, уже в первый год потребуется миллионов сто рублёвой массы. Для этого я вижу два пути: мне выдаются деньги на эту сумму, либо я организую свой монетный двор, и стану печатать чеки губернаторства, приравненные к рублю. К тому же сразу, как я объявлю о золоте, в регионе будет приток долларов. Их тоже необходимо менять, чтобы на Аляске основной валютой были рубли, а не доллары. Я настаиваю на организации филиала монетного двора. Тем более что мои чеки будут обеспечены золотом. Ежегодный отчёт о деятельности филиала предоставлю. Я не просил бы об этом, если бы деньги шли ко мне месяц, а не год. Была бы железная дорога до Владивостока – нет вопросов, но в нынешней ситуации такие расстояния погубят все начинания. Если не рубль, то доллар станет основной валютой на Аляске.
– Это сложный вопрос. Здесь нужна консультация Петра Фёдоровича Брока.
– Не вижу необходимости, но раз ты настаиваешь, пообщаемся с министром финансов.
Пришлось встретиться с Броком и посвятить его в тайну золота. В итоге меня поддержал император, после чего министр финансов дал согласие на печать губернских чеков. Я получил на печатном дворе оборудование и бумагу, планируя в будущем самому наладить выпуск спецбумаги.
Решив стратегические организационные вопросы, занялся формированием каравана. Чайкини и Вадимов отправились в Пруссию закупать токарные и деревообрабатывающие станки, прессы, пилорамы и прочую промышленную технику. Шалмов и тыловики объезжали российские заводы, кузни и мануфактуры, забирая заказанный товар и выдавая новые заказы на производство оружия, патронов, гранат, печек-буржуек, ботинок, валенок, лыж, фургонов, комплектов летней и зимней одежды. Химики Менделеева галлонами гнали напалм и самогон, наладили выпуск хлороформа и тринитротолуола, рецепт которого я подсказал химику. По рекомендации Бориса Якоби, Делягин нанял инженеров-электротехников Владимира Кошкина, Владимира Плотникова, Сергея Тумакова и Михаила Дворядкина, которые запустили цех гальванизации, организовали вытяжку проволоки в изоляции из хлопковой ткани, пропитанной гудроном, производство вольтметров, аккумуляторных батарей на элементах Грове, электродвигателей и телеграфных аппаратов. Конечно, пока это производилось в небольших объёмах, но дело сдвинулось.
Делягин, который оброс приказчиками, помощниками и бухгалтерами, разделил ответственных сотрудников по направлениям. Отставной полковник из интендантов Сергей Адольфович Юрьев курировал работу с военными заводами, бывший военный капитан Александр Чебанов контролировал фургонное производство и кузнечное дело, Алена Коробова, Ирина Тимофеева и Галина Шевченко занимались вещевым имуществом и бухгалтерией. Оформив все необходимые документы на своё губернаторство, из записавшихся в поход интеллигенции и торгашей приступил к формированию отделов своей администрации. Так что будет, кому сразу приступить к работе.
Император дал мне карт-бланш на вербовку людей и вывоз их на Восток. Посетил я морские экипажи в Кронштадте и Санкт-Петербурге, столичные университет, высшее инженерное училище, военно-медицинскую академию, а также ремесленные училища, соблазняя хорошей зарплатой преподавателей и выпускников. Везде меня сопровождала Елена, которую я вводил в курс дела.
После этого ещё человек пятьсот приняли моё предложение. У меня появились моряки, гранильщики, инженеры-оптики, стеклодувы, механики, химики, медикусы, металлурги, геологи, маркшейдеры и даже агроном-селекционер из Академии наук по имени Анатолий Тараскин со своей помощницей и супругой Марией. Вместе с нами в путь собирались Делягин и половина сотрудников химической и электротехнической лабораторий. Они подписали контракты на семь лет, включая дорогу, с оговорённой зарплатой. Кроме них я забирал своих крепостных, солдат гатчинских полков, проходивших стажировку на военных заводах и верфях. Лаборатория и цеха продолжали работать, выполняя мои новые заказы по производству оружия, обмундирования, предметов солдатского быта и транспорта.
Встал вопрос личных привязанностей. Родители вовсе не желали видеть своих дочерей замужем пусть за баронами, но бедными офицерами. Тем более они собирались уехать из Питера в глухомань. Мне приходилось бывать вместе со своими офицерами у них гостях, уговаривая девиц следовать за своими избранниками, как это сделали жёны некоторых декабристов.
– Девушки, там край неизведанных возможностей. Там ваши избранники сделают свои капиталы, чего не получится здесь. Там вы станете первыми леди, а здесь ваш номер десятый.
Затем рассказывал о северной жизни и планах строительства северных «Нью-Васюков», то есть новой столицы Аляски форта Санкт-Александровск. Как-то провожая с таких посиделок Елену, она задала вопрос.
– Миша, ты уговариваешь девушек, а меня?
– А ты всё давно решила. Даже, если я откажусь тебя взять, ты всё равно поедешь.
– Да.
– Тогда зачем всё усложнять. Я беру тебя с собой, так что собирайся. Чтобы тебе было понятно, что меня туда тянет, по секрету я тебе скажу. Там миллионы рублей в золоте. За прошедшее время мои люди добыли его миллионов на десять.
– Ты – золотопромышленник? А как же меха?
– И меха, и золото, и даже заводы, которые там скоро будут – всем я занимаюсь.
Дело кончилось тем, что были сыграны три свадьбы: замуж вышли две императорские фрейлины Юлия и Татьяна, и баронесса Валентина фон Виберг, став Чайкини, Вадимовой и Шалмовой.
Курьеры везли письма в Керчь о том, чтобы все находящиеся на плаву боевые корабли прошли рейд Константинополя под британским флагом, ночью прошли мимо британской крепости Гибралтар и бросили якорь у Канарских островов, принадлежащих нейтральной Испании. Там они должны были перезимовать, дожидаясь новых инструкций. Эскадру я поручил возглавить капитану третьего ранга Биндину, приложив копию приказа о присвоении ему этого звания. Выйти в поход капитаны намеревались не позже Рождества.
Фон Самс в Ростове и других южных городах, а я в обеих столицах разместил в газетах рекламу о гарантированной работе с высокими зарплатами на Аляске. Вдруг туда захотят поехать местные разночинцы, а также обнищавшие крестьяне.
Первыми почин подхватили ростовцы. Наталья, младшая сестра уроженца Ростова Сытенко, решила ехать в далёкие края с братом. Она же возглавила женский комитет из барышень-разночинцев, поддавшихся рекламе. Под руководством брата были набраны волонтёры и открыты вербовочные конторы в крупных городах губернии. Одновременно с этим, на мои деньги командиры полков покупали у южных помещиков крепостных, а так же крупы и скот на прокорм этого каравана в пути. Всем крестьянским семьям сразу покупалась зимняя одежда и обувь.
Потихоньку весть о богатом губернаторе, который набирает на работу людей, стала витать в воздухе, формируясь в реальные цифры. Я вернул работающих на Петербургской верфи морских механиков назад на корабли и получил разрешение военмора Врангеля добрать ещё пятьсот рекрутов. Моряков и выкупленных крестьян с очередным обозом отправил к Биндину в Таганрог.
Наполнив трюмы под завязку провизией, порохом, ядрами, а также командами для американских клиперов, сразу после Крещения 1856 года Григорий Биндин под британским морским флагом повёл эскадру паровинтовых военных судов из семнадцати вымпелов к Константинополю. Поболтавшись в море, моряки подобрали время, чтобы пройти пролив Босфор глубокой ночью. Турецкие пограничники и дежурный британский корвет спокойно пропустили их. Суда взяли курс в центр Средиземного моря подальше от судоходных путей. Через несколько дней так же ночью, прижимаясь к африканскому берегу, эскадра прошла мимо Гибралтара и выбралась на просторы Атлантики. Через двое суток показались Азорские острова и остров Мадейра, где экипажам предстояло ожидать до конца марта. В последний момент мы переиграли Канары на Азоры, как более удалённые от торговых путей. Прибыв в пункт назначения, корабли встали в большой лагуне с северной части острова. Даже если бритты или французы пожалуют в единственный порт острова Фуншал, то не увидят наших кораблей. Когда же воюющие стороны подпишут мирный договор, всё станет проще.
Григорий вспоминал, что говорил барон на прощанье: «Григорий Иванович, я не возражаю, а приветствую, если твои суда пройдутся вдоль африканского континента и пощиплют торговые корабли коалиции. Нам специи, красное дерево да минералы полезные очень нужны. Только, если возьмёшь приз, свидетелей оставаться не должно. Они нажалуются, королева пришлёт эскадру, морской бой против которой мы не потянем. Сам понимаешь, твои корабли очень нужны на Аляске. Уголь экономь, а, ходя под парусом, гоняй матросов нещадно».
– Не по-людски гражданских в море топить, Михаил Александрович.
– Тогда с собой забирай.
Наказывая так поступать с гражданскими моряками, я руководствовался только целесообразностью. Главной задачей было сохранить эскадру, а сантименты пусть остаются кумушкам. Это были суда, принадлежащие странам врагов, чьи военные моряки безжалостно убивали мирное население российских городов штыком и бомбами. К тому же сами торгаши были отнюдь не паиньками и проводили в своих колониях по отношению к местным жителям отнюдь не добрососедскую политику. Пусть и они бояться, что по делам придёт расплата. Всё это я объяснил командору, а он будет объяснять остальным сомневающимся.
– Слушаюсь, господин губернатор, я понял вас.
– Помни, после конгресса каперство придётся свернуть, так что у тебя всего два месяца на пополнения наших запасов. Воспользуйся этим.
По прибытию на остров, Биндин провёл собрание с капитанами, приняв программу подготовки экипажей и боевых выходов.
В России под руководством моих офицеров продолжали формироваться караваны. К этому времени я стал владельцем трёх тысяч крестьянских душ, но продолжал докупать ещё. Стала понятна ситуация с вольнонаёмными. Примерно тысяча свободных крестьян, семьсот разночинцев, восемьсот подмастерьев и юношей-учеников изъявили желание податься за лучшей долей. Учитывая, что в среднем семьи имели по десять детей, то на призыв откликнулось всего сто семей, правда, многим детям перевалило за 15 лет. Полки также готовились к длинному переходу. Я забирал на Аляску укомплектованные согласно штатной численности 14, 15, 17, 27 и 28-й полки, то есть 10 тысяч стволов, пять сотен крымских татар Бахит Гирея и столько же горцев Камиль-бея. Также отправиться на новые земли изъявили желание по триста молодых казаков Юдина и Мартынова с семьями, то есть ещё две тысячи. В это время по железной дороге в Санкт-Петербург из Германии стали поступать технические агрегаты.
Сам я работал при Александре, продолжая начатые проверки министерств и ведомств. Кроме этого, написал программу перевооружения армии, включающую в себя постройку заводов и добычу полезных ископаемых для них. Затем коснулся новой тактики и логистики снабжения, униформы, вооружения, строительства парового транспорта и полностью металлических паровых кораблей. Расписал организацию системы начального и профессионального образования. В общем, написал много, но по разделам. Что касалось крепостных, то это был вопрос сложный и за месяц не решаемый. К тому же я не владел юридическими тонкостями этих взаимоотношений.
Всё написанное я объяснял императору, когда он по старой традиции приглашал меня на вечерний чай во дворец. Иногда мы собирались коллективом в лице Милютина, Долгорукова, Брока и Орлова, обсуждая, как России жить дальше. По просьбе Александра на одном из заседаний нашего клуба дал оценку реформам его отца.
– В целом, ваше величество, он встал на правильный путь, но делал все очень медленно. Надо отметить, что большинство начинаний саботировалось помещиками и чиновниками. Вместе с тем Крымская война показала, что под его руководством стана отстала на годы от передовых стран. Чтобы пуститься догонять уходящий поезд, людям нужна свобода от произвола помещиков.
Мне оппонировали.
– Нельзя резко нарушать устои. Свобода – это хорошо, а как бунты начнутся?
– Если люди получат свободу, работу, зарплату, тогда у них появятся планы на жизнь. С чего возникать бунтам? Это сейчас они начнутся. Горлопаны петрашевцы – это лишь первые ласточки. Вскоре появятся более злые люди. Надо готовиться к террору со стороны разночинцев-народовольцев. Когда они войдут в силу – полетят головы градоначальников и губернаторов от бомб и пуль.
– Вы так говорите об этом, словно знаете все наперёд.
– Уважаемый Андрей Васильевич, жизнь идёт, развиваются мысли людей. Забудьте патриархальный прошлый век. Сейчас на дворе середина 19-го века – века развития промышленности, слова и дела. Мои слова вы проверите уже в ближайшие десять лет.
Долгоруков задумался: «Мало того, что пришлось быть военным министром в период проигранной войны, так теперь придётся жандармом работать в период народных бунтов. Эх, не везёт-то как на тихую, но важную должность».
Несмотря на поражение в войне, Рождество в Зимнем дворце отмечалось мощно. Я задал его идею, мол, войну проиграли, но вместе с новым императором в России грядёт рождение новой жизни. Я, Чайкини, Вадимов и Шалмов со спутницами были приглашены на это празднество.
Естественно, в конце декабря прошли предпраздничные награждения. Став майорами, дворянские звания получил ряд полковых командиров, а те, кто уже был дворянином – потомственное или даже титул барона. На героев баталий пролился дождь из наград. Лично мне вручили орден «Святого Георгия» 2 степени и орден «Святого Владимира» 3 степени. Кроме этого я получил чин армейского генерал-лейтенанта и тайного советника в жандармской иерархии. С этого года новым шефом жандармов стал переведённый из военных министров князь Долгоруков.
Когда шло представление гостей императору, я стоял за спиной Александра в числе нескольких особо приближённых дворян. Рядом находились императорские адъютанты барон Шубников и граф Волконцев. Возле меня, держась под руку, стояла Елена Мещерская.
Придворные шушукались.
– Новый фаворит императора.
– Кто?
– Барон Кирк.
– Он же уезжает в Сибирь.
– Но пока-то он здесь.
13 февраля начался Парижский конгресс. Русскую делегацию возглавил князь Алексей Орлов. Император хотел включить и меня, но я отказался, мотивируя тем, что я английский подданный. Так что посидеть на этой пьянке, важно сдвинув брови, мне не удалось. 18 марта был подписан мирный договор. В целом его результаты были неприятными, но терпимыми. Россия возвращала османам захваченные города, получая в обмен Крым. На Чёрном море нам запрещалось иметь военный флот и арсеналы. Так же империя потеряла протекторат над Молдавией и Валахией, отдав Бессарабию и прочую мелочёвку. Орлов вполне справился со своей миссией, после чего перевёлся в сенаторы.
Императору и стране предстояло преодолеть последствия войны. Война привела к расстройству финансовой системы Российской империи. На фоне этого великий князь Константин Николаевич лоббировал продажу Аляски в пользу США, ссылаясь на трудности обороны отдалённых земель. На Кавказе с новой силой вспыхнула война с поддерживаемым иностранцами имамом Шамилем. Однако были и положительные моменты. Война стала толчком к военным и экономическим реформам. В 1857 года издан Высочайший указ о создании первой сети железных дорог Москва-Одесса и Москва-Севастополь.
Став губернатором, автоматически я получил должность сенатора. Пока находился в столице, посетил несколько заседаний Сената. Под монотонные выступления докладчиков отлично выспался вместе с другими почтенными деятелями государства Российского. Зато познакомился со многими представителями высшего света, обсудил с ними погоду, крестьян, кавказское восстание и налоги. За всё время ни одного путного предложения по развитию государства я не услышал.
После заключения мира, русские порты были разблокированы, отчего стало возможным фрахтовать корабли и совершать морские путешествия. Прояснилась общая картина с переселенцами. Я не просто разрешил, а обязал офицеров забирать с собой жён, родителей и детей, у кого они были. С солдатами было сложнее, так как большинство из них изначально являлись несвободными крепостными или государственными крестьянами, а, значит, их семьи были крепостными. Я решил: «Ладно, дождусь отмены крепостничества, а там порешаем».
Парусный бриг весело бежал по холодному Балтийскому морю к тёплой Мадейре. Его капитан вёз приказ эскадре прибыть в Санкт-Петербург. В это время я, заручившись поддержкой императора, финансировал кругосветное плавание двух десятков военных парусников, стоящих на Балтике. Только плыть они должны не просто так, а погрузив на борт станки, имущество, провизию и пассажиров, доставить всё это на Аляску. Я решил высадить основную массу переселенцев не в Ново-Архангельске, а в заливе Кука. Имеено там будет основана новая столица Аляски крепость Санкт-Александровск, названная в честь моего сына и нового императора.
В мае в Питер добрались корабли Биндина. Кроме военных в составе эскадры прибыли четыре парусные шхуны с трюмами, полными специями и древесиной красного дерева. Французские экипажи были живы и управляли своими судами, просто на случай бунта на каждом корабле находилось по двадцать русских моряков. Я почесал голову, решая, как поступить. Россия два месяца назад подписала закон о запрете каперства. В связи с этим вызвал пленных капитанов к себе на беседу.
– Господа, в каких числах, согласно судовым журналам, вы были арестованы моими моряками, а груз и суда конфискованы?
Народ назвал февральские даты.
– Как вы знаете, в это время наши страны находились в состоянии войны, а мирный протокол подписан лишь 17 марта. Сейчас наши страны находятся в мире, поэтому я могу отпустить вас домой, а могу нанять для перевозки людей. Сумма найма вот такая. Домой вы вернётесь с хорошими деньгами. Подумайте и завтра дадите ответ.
– А наши корабли?
– Господа, мои корабли останутся при мне. Я сегодня же зарегистрирую их в российском морском реестре. Могу нанять вас на долгосрочный контракт. Я хорошо плачу, вы будете довольны.
– А куда рейс?
– Петербург-Аляска.
– Далеко, на полгода в море.
– Так и деньги, как за два года.
На следующий день все четыре капитана дали своё согласие. Естественно, что я зарегистрировал трофейные суда как свою собственность, включив в состав эскадры.
Кроме русских военных, которые страшно матерились из-за того, что палубы кораблей были забиты пассажирами, а их суда напоминали не гордость флота, а извозчиков, я нанял голландские и шведские пароходы, чтобы перевести сапёрный полк, восемь тысяч гражданских пассажиров и грузы. Командиром отряда назначил вице-адмирала Балка. Мужик был грамотным, боевым и достаточно молодым человеком, чтобы иметь желание что-либо открывать. Он знал север, командуя Охотским портом, а в среде подчинённых заслужил репутацию строгого, но справедливого начальника. Во время Крымской войны, командуя судами на Кронштадтском рейде, участвовал в обороне крепости.
Балк, капитаны и штурманы судов собрались в кабинете министра Врангеля, где я рассказывал о северном морском пути, рисуя на белых пятнах, покрывающих карту русской Арктики, острова, моря и береговую линию.
– Господин генерал-лейтенант, у нас создалось ощущение, что вы ходили этим маршрутом.
– Именно так, Захар Захарович. Я прошёл его до Архангельска.
– А почему об этом нет сведений в Русском географическом обществе?
– Потому что я с детства был подданным САСШ и ходил под американским флагом. Господа офицеры, я удивляюсь вам. Русский север примерно до устья реки Лена захвачен янки и бриттами, которые чувствуют себя там, словно у себя дома. А вы мне заявляете, что там неизведанные земли. Для вас они неизведанные. Хотя наши моряки, например, капитан Сиверс, задолго до англичанина Джеймса Кука побывали в тех краях. Фердинанд Петрович даже личный остров имеет в Заполярье – остров Врангеля. Почему же вы не можете пройти от Архангельска и исследовать наш север.
– Так ведь нет финансирования экспедиций, нет указаний начальства.
– Я понимаю, что кое-кому не выгодно, чтобы мы, русские, осваивали наши территории. Так что именно вам выпал случай провести исследование морского пути. Прошу помнить, что навигация в тех широтах возможна с конца мая до октября, но многое зависит от наступления холодов. По пути можете делать остановки и скупать у самоедов шкуры оленя, песцов, моржей и медведей, а я дам вам обменный материал: бусы, металлические ножи, пилы, швейные иглы и топоры. Все шкуры очень пригодятся на севере, чтобы ими покрывать яранги переселенцев. С вами поплывут мои интенданты.
В начале июня из порта Санкт-Петербург вышла сотня русских и иностранных судов, которые отправились открывать Северный морской путь. Так же 17-й и 27-й полки прибыли в столицу и, пополнив обоз, пешим порядком ушли на Самару. Благодаря вербовщикам в пути к караванам присоединялись семьи или одинокие искатели приключений. Если полки были привычны к маршу, то гражданские шли медленно, с целой кучей проблем. Военные тыловики помогали им наладить походный быт, так что колонна постепенно втягивалась в ритм похода.
Офицеры беседовали друг с другом:
– А что, господа, бодро идём!
– Это точно! Поначалу казалось, что из губернии год выбираться будем, ан, нет, уже в Самаре. Моисей водил своих последователей по пустыне сорок лет, а нам всего-то семь тысяч вёрст за пару лет одолеть надо.
Вторая группа, состоящая из 14-го и 15-го полков, шести эскадронов горцев и татар, артиллеристов Джунгарской батареи Лаврина и шотландцев Викулса, казаков Мартынова и Юдина в начале мая вышла из Ростова-на-Дону и двинулась к Самаре южным путём. Пушки с ядрами и порохом ещё в январе были погружены на суда и ныне плыли в трюмах северной эскадры.
На юге в командовании произошли некоторые изменения. Лопухин с повышением был отозван в столицу, а командующим ростовского региона был назначен генерал-лейтенант Антоненко. Он отдал приказ капитанам оставшихся пароходов и канонерок перевезти по Дону грузы и гражданских людей до города Калач-на-Дону. Там отряды вновь собирались в колонны и топали к Самаре. За месяц до основного исхода этим же маршрутом были направлены вербовщики, агитирующие народ присоединиться к отряду.
Наконец, я оформил все необходимые документы на своё губернаторство. Своё предложение о покупке земли на Аляске я снял, потому что это стало неактуально, да и деньги таяли со страшной силой. Зато император дал карт-бланш на вербовку людей и вывоз их на Восток. Посетил я морские экипажи в Кронштадте и Санкт-Петербурге, столичный университет, высшее инженерное училище, военно-медицинскую академию, а также ремесленные училища города, соблазняя преподавателей и выпускников хорошей зарплатой. Везде меня сопровождала Елена, которую я вводил в курс дела.
После таких встреч ещё человек пятьсот приняли моё предложение. В итоге у меня появились моряки, гранильщики, инженеры-оптики, стеклодувы, механики, химики, медикусы, металлурги, геологи, маркшейдеры и даже агроном-селекционер из Академии наук по имени Анатолий Тараскин со своей помощницей и супругой Марией. Вместе с ними в путь собирались Делягин и половина сотрудников химической и электротехнической лаборатории. Они подписали контракты на семь лет, включая дорогу, с оговорённой зарплатой, которую я начал выплачивать. Кроме них я забрал всех солдат гатчинских полков, проходивших стажировку на военных заводах и верфях.
Лаборатория продолжала работать, выполняя мои заказы. Делягин, который за прошедшее время оброс приказчиками, помощниками и бухгалтерами, всё держал под контролем, разделив работу по направлениям. Отставной полковник из интендантов Сергей Адольфович Юрьев курировал заказы на военных заводах, бывший армейский интендант Александр Чебанов контролировал фургонное производство и кузнечное дело, разночинцы Ольга Чайкина формировала номенклатуру заказов, Елена Коробова занимались вещевым имуществом, а Ирина Тимофеева и Галина Шевчук вели складской учёт и бухгалтерию.