Отель на перекрестке. Пролог
Я стоял на перекрестке и смотрел на отель. Это место все еще напоминало о прошедшем здесь детстве, вот только сам бабушкин дом… Его больше не было. Но если слегка прищуриться и посмотреть против солнца, то сквозь очертания нового здания из стекла и бетона просачивались контуры двухэтажного кирпичного строения с желтой штукатуркой. И даже балконы находились на том же самом месте, где они были раньше.
Я побрел вдоль узкой речки. Рядом с ажурным парапетом, между каменных плит, пробивались настырные сорняки. Всегда удивлялся их живучести. Они умудрялись цепляться даже за самый крошечный клочок пыльной земли. Лебеда, подорожник, желтые пучки пырея, колючки чертополоха. Даже маленький, но гордый побег тополя просочился между двух каменных плит. А высокие, неохватной толщины тополя тоже давным-давно вырубили.
Мимо пробежала девушка с двумя собаками и приветливо помахала мне рукой. Утки деловито ковыряли желтые кувшинки. Я прислонился к решетке ограды, отошел и посмотрел в сторону дома на перекрестке.
Померещилось? Или на самом деле балконная дверь слегка приоткрылась? Увидел или показалось, как нездешний порыв ветра всколыхнул занавеску. В проеме мелькнула знакомая фигура. Я смотрел, пока не почувствовал резь в глазах на слепящем солнце. Сложно было разглядеть издалека, но, кажется, там все еще рос тот цветок. Не похожий. Тот самый. Он был маяком для всех заблудившихся душ. И для меня, конечно же.
***
Олег Игоревич листал ленту вконтакта, время от времени прихлебывая из чашки кофе – жгуче-крепкую жижу со вкусом рома. Лимон, посыпанный корицей и сахаром, отельер употреблял вприкуску. Оставался еще час до конца рабочего дня, когда он услышал шаги, доносившиеся из безлюдного коридора. Кто-то спустился со второго этажа и довольно неторопливо передвигался в сторону администрации.
В дверь постучали и открыли, даже не дождавшись дежурного «войдите».
Слегка прищурившись, управляющий оглядел визитера. На пороге показался молодой человек лет двадцати пяти.
– Я по вакансии ночного портье, – «студент», как мысленно окрестил посетителя Олег Игоревич, недолго жался в дверях. Он все тем же размеренным шагом дошел до стола и присел в кожаное кресло напротив.
– Так быстро? – удивился управляющий, – Я его только 15 минут назад разместил.
– Я прогуливался неподалеку, – сказал молодой человек, устремляя взор в окно на набережную Пряжки.
– И почему вас… – договорить работодателю не удалось.
– Я занят неполный день и редко сплю по ночам. К тому же я все равно хотел снять здесь номер. Дома сложно сосредоточится, знаете ли, слишком много шума.
– Тут тоже не слишком тихо, – вздохнул Олег Игоревич. Предыдущий портье продержался всего трое суток.
– А завтра уже сможете приступить? – спросил он вдруг, опасаясь, что сейчас «студент» скажет, что ему нужно собраться, закончить дела или уволиться с прежнего места.
– Даже сегодня, – кивнул визитер, – вам же не нужны рекомендательные письма? Я не работал раньше портье, но думаю, это не слишком сложно.
– Сейчас люди не так часто выходят вечером, и туристов почти нет, – кивнул Олег Игоревич, – карантин, сами понимаете. Бары ночью закрыты, развлекаться особо негде. Гуляют, конечно, на Неву смотрят, но это пока тепло, лето…
– А вы привидений не боитесь? – добавил управляющий. Ответом был тихий смешок.
– Я не верю, Олег Игоревич, что они могут навредить людям, – ответил молодой человек и отельер вздрогнул. Он был готов поклясться, что не успел представиться. Впрочем, минутный страх прошел, и управляющий вспомнил об именной табличке на двери кабинета.
– А вот прошлый наш портье верил, – вздохнул многозначительно отельер и выжидающе замолк. Визитер только пожал плечами.
– Так как насчет номера?
– Да берите, какой хотите, – махнул рукой Олег Игоревич, – сейчас многие пустуют. Для персонала предусмотрены комнаты на первом этаже, но уже давно никто не остается на ночь…
– Второй этаж, угловой с окнами на речку, – почти перебил его «студент».
Олег Игоревич даже не оскорбился, так поразил его выбор странного соискателя.
– 58? Эммм… – он не знал, как лучше сформулировать мысль. Так чтобы не спугнуть нового сотрудника, – Его закрыли года три как. Постояльцам в нем… несколько неудобно находиться.
– Вот и отлично, – кивнул парень, поднимаясь из кресла, – 58-й. Если позволите, я вселюсь сейчас. И приберусь сам.
– А ваши вещи? – растерянно поинтересовался Олег Игоревич.
– Завтра, – махнул рукой новый портье, – завтра днем занесу.
– Может все-таки другой номер, этажом выше? – робко спросил управляющий.
– 58-й. Определенно, мне там будет удобнее всего, – твердо сказал молодой человек и спохватился:
– Кажется, я забыл представиться. Арти… Артемий. Можно без отчества. И простите, я тут, кажется, немного наследил.
Арти вышел так же, как и вошел, без приветствий и церемоний, оставив на ковровой дорожке немного белоснежного морского песка, осыпавшегося с сандалий. Олег Игоревич слышал мерный перестук шагов по направлению к левой лестнице, стихший на уровне второго этажа. Он запоздало припомнил, что новый портье и постоялец так и не попросил ключ.
Олег Игоревич взглянул на часы и поморщился: настенные ходики остановились, а смартфон полностью разрядился.
***
Ночная смена шла без приключений. Бабушка шаркала тапками где-то в левом крыле. Мисочка для кота стояла на подоконнике грустнела пустая, и я мимоходом плеснул в нее молока. Кота я так и не увидел, но на обратном пути, заметил, что блюдце начисто вылизано. Что ж, значит, сегодня он будет дремать в кресле, а не тыгдыкать по коридору.
Мне не удалось толком осмотреться в 58-м, так как пришлось расположиться на ресепшене. Ночью никто не заселился. Курьер принес заказанную пиццу, отказавшись категорически заходить в вестибюль. Самокатчик осмотрел меня подозрительно, быстро вытащил горячую коробку из сумки и укатил ночную серую дымку.
Я краем глаза следил за действием детективно-комедийного сериала. Невидимый кот замяукал где-то за кадкой с пальмой.
– Тсс, Чешшир, – шикнул я на него. Кот затих, – Еще молока? – уже более ласково спросил я. Нечто крупное за портьерой довольно замурчало. Я плеснул молока в еще одну мисочку и задвинул за кашпо.
«Шлеп-шлеп-шлеп» – меховые лапки по паркету. «Скреб-скреб-скреб» – Чешир поточил когти об ротанговую оплетку. Будто поймал мой недовольный взгляд и не стал лохматить в хлам новенький горшок. Через пару минут он уже лакал молоко, чавкая и тарахтя. Невидимый кот вел себя почти как настоящий. Разве что не оставлял сюрпризов на коврике. Видимо, другие дела он ведет за гранью тонкого мира.
Детский смех зазвучал на пустынном этаже. Она по-прежнему хотела играть в прятки. Только вот я уже вырос. Мягкий силиконовый мячик нашелся в кармане ветровки. Я кинул его вглубь коридора. Надо не забыть принести книжки. Сказки. Я помню, она любила чудесные истории. Я делал мысленные пометки, чтобы не забыть: накачать сериалы из сети, исторические и бразильские. Шахматы для дедушки. Домино и карты для двух алкашей геологов, что жили раньше в соседних квартирах. Так уж случилось, что хранители навечно привязаны к перекрестку. А еще… они немного отвыкли быть рядом с живыми людьми.
Гости занимали апартаменты, начиная с третьего этажа – в пандемию отель мог себе это позволить. Все левое крыло второго – пустовало, да и в правом заняты всего лишь четыре комнаты. Дневной сменщик уже поделился со мной, что именно с ними больше всего хлопот и жалоб. Многие постояльцы проводили весь день в номере, спускаясь на ресепшен лишь для того, чтобы встретить курьера. Менеджеры совершали сделки в смартфонах, сисадмины ворочали сервера, не вылезая из домашнего кресла, с ноутом на коленках. Логисты, консультанты, операторы на удаленке. В обычное время с утра они спешили бы в офис, но сейчас они работали, иногда даже не поменяв пижаму, в мятой футболке, заспанные, со всклокоченными волосами. Дневные онлайн-конференции заглушали тихие отголоски активности на втором этаже.
Многие не видели никаких призраков. Ковид пугал их много больше, и они легко смирились с добровольным отшельничеством. Так даже лучше.
В конце смены я наконец-то зашел в 58-й. Воздух вокруг вибрировал напряженной тишиной. Я вышел на балкон – одинокая роза распускала бутон цвета венозной крови. Ее корневая система, казалось, уходила за небольшую расщелину в стене, раскалывая кафель. Я плеснул в основание стебля водой из графина. У бабушки здесь всегда стоял горшок с розовым кустом. Но эта определенно прорастала не отсюда. Перекресток трещал по швам, с трудом пережив разрушение дома.
Я передвинул шкаф на середину стены и комод на противоположную гардеробу сторону. Кресло-качалку с клетчатым пледом следовало поставить у окна, а пустые полки занять книгами. Телевизор. Тумбочка. Стол. Кровать. Все было немного не так, но уже на своих местах. Вроде все.
Зеркало пришлось открутить с двери шкафа и перевесить на заднюю стенку. Немного поколебавшись, я закрыл гардероб, досчитал до десяти и открыл снова. Там, в глубине, отражался берег лазурного моря на закате. Я протянул руку и забрал рюкзак в легких потеках соли и слегка занесенную песком сумку с ноутом.
Поставил на столик две вазочки с вареньем и песочным печеньем. И две чашки. И даже не поленился заварить «Липтон» в маленьком полосатом чайничке. Чай был таким же вкусным, как в детстве, и я с наслаждением откинулся на спинку стула.
Кресло у окна ритмично покачивалось с легким скрипом не смазанных полозьев. Я подвинул ближе к качалке вторую чашку и сделал еще один обжигающий глоток.
Наконец-то я дома.
***
– Вы ведь поселились в 58-м? – седоватый мужчина с редкой бородкой, в криво сидящих на носу очках, махровом халате и тапках с помпонами, перехватил нового жильца по дороге на ресепшен.
Молодой человек мягко улыбнулся, согласно кивая.
– Вам ничего не мешает? – поинтересовался обитатель одной из жилых комнат на втором этаже, Федор Маркович, жадно разглядывая своего собеседника – никто не шумит?
– Нет, – снова улыбнулся Арти.
– Вы сочинитель? – спросил обитатель номера 27, – Я видел, вы что–то строчите на ноутбуке по ночам.
– Программист, – пояснил портье, – по ночам лучше работается.
– Вот как, – разочарованно протянул Федор Маркович, – вы определенно похожи на сказочника. Типаж такой …
– А вот я, знаете ли, писатель, – продолжал он изливать душу, запахивая плотнее халат на щуплой, но мохнатой груди, – Я ужасы пишу. Специально приехал в "Нерпулин" за вдохновением. И что же? Я ни разу их не видел. Они мешают мне спать, шумят, скребутся, мяукают. И их нет.
Арти сочувственно кивнул.
– А еще эта девочка. Представляете, она теперь даже днем скачет на скакалке и гоняет мяч. Или их две? Но стоит мне высунуть нос в коридор – ее нет! И она смеется. Заливисто так, как хрустальный колокольчик… Вы знаете, что, когда вы на дежурстве, у вас в номере работает телевизор?
– Конечно, – подтвердил портье, – я иногда ленюсь его выключать.
– Так вот, – продолжил писатель, ничуть не смутившись, – Когда-то здесь жило много народу, там, рядом с вашим номером. Управляющий постоянно менял обивку на дверях – кот обдирал, пока не установили пластик. Мне жаловался один товарищ, из Москвы, что он однажды зашел в свой номер, а какая-то бабка поливает цветы у него на подоконнике. Полила и ушла, будто его там и нет. «Ни простите, ни до свидания». Прежний портье, говорил, что это оно самое…
– Может, это была горничная? – попытался закончить разговор Арти.
– А потом его приятель решил заглянуть в 58-й из любопытства и пропал. Больше его никто не видел. И до этого еще многие пропадали.
– Вот на днях, например, – Федор Маркович определенно не собирался останавливаться, – Я слышал, как в том коридоре стучали кости по столу. Но там точно никто не живет кроме вас. И вчера… Вчера вы с кем-то играли в шахматы?
Арти уже не удивлялся любопытству постояльца.
– Ко мне заходил приятель, – спокойно ответил он, – Днем. Мы вроде тихо.
– Да, но… – разочарованно протянул писатель, – Но девочка, – внезапно оживился он.
– Какая девочка? – голос портье звучал успокаивающе, – Вот эта? – он указал на темноволосую малышку в коричневом платьице и школьном фартучке с бантами на хвостиках. Федор Маркович, увлеченный беседой, даже не заметил, как она подбежала. Он хлопал глазами, с удивлением рассматривая школьницу.
– Моя племянница, – кивнул в ее сторону Арти, не оборачиваясь, – В классе карантин, и ей не хочется сидеть дома одной, пока родители на работе. Если она вам мешает, то больше не будет скакать в коридоре, только в номере.
– Почитай пока книжку, Алиса, – портье вытащил из рюкзачка томик со сказками и передал девочке.
Федор Маркович растерянно хлопал глазами. Девочка выхватила книжку и побежала по коридору в сторону 58-го номера. Совершенно обычная девочка. Писатель запоздало понял, что Алиса так ничего и не сказала. Где-то совсем уж издалека послышался ее заливистый смех.
– Вы, Федор Маркович, пишите книжку вашу. Пишите спокойно. Фантазируйте. – вкрадчиво сказал Артур, – Они же ничего плохого не делают. Шалят только немного.
Портье кивнул постояльцу на прощание и направился на свой пост.
«Вот именно, – подумал писатель, – они совсем ничего не делают. Не завывают. Не стонут. Не оставляют пятна крови и жуткие надписи. Вообще не пугают. Как я могу написать книгу, если они совсем не страшные?»
«А, собственно, этот портье… Кто он вообще?» – Федор Маркович задал этот вопрос уже сам себе, чисто риторически. И возможно даже не вслух. Но проходящий мимо высокий немец приложил палец к губам:
– Он – Хранитель, – свистящим полушепотом сказал иностранец. Под мышкой у него была зажата шахматная доска. Слегка прихрамывая, немец с достоинством прошествовал мимо, опираясь на черную трость с набалдашником в виде головы пуделя. Его шаги стихли раньше, чем он достиг вестибюля.
Писатель вытер тыльной стороной ладони взмокший лоб и поежился от внезапно накатившего холода.
***
В девять часов утра Арти вернулся в свой номер. Балконная дверь была распахнута, в комнате было свежо, пахло морем и теплым летним дождем. Двери шкафа были тоже приоткрыты, а молоко из блюдца исчезло.
Арти заглянул внутрь гардероба, посмотрел на дорожку в шахматную клетку, закрыл двери и через минуту вновь открыл. В зеркале колыхалось поле красных роз, а вдалеке возвышалась темно-красная башня.
Он снова закрыл двери, в этот раз уже на щеколду, убрал разбросанные по дивану книжки на полку и вышел на балкон с чашкой капучино в руках. Горизонт был чист, небо над речкой голубело, слегка тронутое легкой утренней дымкой. Полностью раскрывшаяся Роза благоухала, смешиваясь ароматом с кофейным духом.
Арти подумал, что в следующий раз, когда у шкафа будет настроение не сказочное, надо бы вытащить оттуда чересчур любопытного бизнесмена, что год назад снимал соседний номер.
А пока, все было просто отлично. Перекресток излечивался и оживал. Роза тянула соки сквозь миры и восстанавливала поломанную реальность. Белый кролик жевал капусту рядом с комодом, поглядывая на часы. Кресло качалось. А невидимый кот терся, мурча, об ноги.
Ася
Ночной портье оторвался от книги и посмотрел на застывшую перед входом женщину поверх очков. Полукружия линз, желтые, как лимонные дольки, разделили льдисто-голубую радужку глаз ровно посередине.
Гостья замерла перед разъехавшимися стеклянными дверями, будто колебалась, стоит ли входить, но затем сделала решительный шаг, переступая порог. За окном лил дождь. Светло серый, с бирюзовым отливом плащ, весь в мокрых потеках, прилип к ее тонким запястьям. Женщина подошла к стойке. С кипельно-белых волос, стянутых в хвост, по загорелой шее стекала ручейком вода. Одна вздорная прядка, выкрашенная в химозно-лиловый цвет упала на лоб.
Гостья заправила цветной локон за ухо, растерянно оглянулась и болезненно сморщилась, когда ее взгляд выцепил вазу с яблоками на барной стойке в углу, как будто уже откусила и ощутила жесткую кислоту плода больным зубом.
– Я бронировала полулюкс, – голос звучал натянутой до предела минорной струной.
– 130-й на третьем этаже, Анастасия Викторовна, лифт справа за баром, – Асе показалось, что портье ни разу не моргнул с тех пор, как остановил взгляд на ее персоне. Она вздрогнула, услышав номер.
– Как странно, – Ася снова откинула яркую прядку с носа.
«Артемий» – прочла она на бейдже. По одному имени без отчества обращаться ей было неудобно.
– Странно что здесь есть лифт? – портье приподнял одну бровь, – Он появился после реконструкции, когда надстроили еще четыре этажа. Когда вы здесь жили, он, конечно же, был без надобности.
– У меня была квартира номер 13 на втором этаже… – Ася сама не знала, зачем это сказала. Ей казалось, что этому моложавому портье с ледяным взглядом снайпера и так о ней все известно, – Я здесь… – она хотела соврать, что приехала в командировку, но не смогла.
– Навестить родные места, – закончил за нее портье и его тонкие губы тронула понимающая улыбка.
– И еще… – она снова не смогла закончить, потому что даже мысленно в ее голове это звучало бредом.
Артемий скоро кивнул.
– Избавиться хотите?
Ася кивнула.
– Я решила уехать. Но он не пропал никуда. Везде и всегда рядом. А потом, мне посоветовали это место. Говорят, один раз в год открываются двери…
– Четыре раза: в Велесову ночь, на святую Вальпургию, в сочельник, – поправил ее портье.
Ася насчитала «три» и почувствовала отчаяние.
– А как же…
– И на Купалу, – заметил испуг гости Артемий, – Вы прибыли вовремя.
– Бельтайн, Самайн, Йоль, – Ася блеснула эрудицией, на языке вертелся еще Имболк – но ей помнилось, что этот праздник колеса года где-то в конце зимы.
– И Лита в июне, – улыбнулся портье, – Когда Врата никто не сторожит, и они могут уйти. Сами или по принуждению.
Портье посмотрел сквозь стеклянные двери, через плечо Аси, и его взгляд озарился то ли сочувствием, то ли осуждением.
– Он там? – спросила Ася, не решаясь оглянуться.
Портье кивнул – на мокрой скамейке у входа сидел, ссутулившись, молодой парень в грязно-серой рубахе. Тусклые волосы прилипли к затылку, с левой стороны головы виднелась проломленная кость.
– Почти не изменился, – добавил он и положил на стойку ключи от номера, – Вы можете звать меня Арти, и да, я тоже жил в этом доме, когда он еще не был отелем.
– Вы что-то вроде привратника? – спросила женщина.
– Они называют меня Хранителем, – портье изобразил более дружелюбную улыбку и добавил, – Хотите кофе?
«Арти, хотя бы из плоти и крови», – с облегчением подумала Ася, соглашаясь на капучино. Она перенесла небольшую спортивную сумку на другое плечо и, поскальзывая набойками по кафельному полу, направилась в сторону лифта, оставив чемодан носильщику.
– А яблок? – послышалось ей. Она испуганно оглянулась, но портье уже отвернулся к кофейному аппарату. Теперь фруктовая ваза стояла прямо на ее пути. И если издалека яблоки манили румяными боками, то теперь они съежились и покоричневели. Ася уперла взгляд в пол и почти побежала по высокой мраморной лестнице. Она знала, что еще чуть-чуть и яблоки окончательно сгниют, наполняя зал сладким тошнотворным ароматом, а на мраморный пол из вазы посыпятся жирные желтые червяки.
***
– Анастасия Викторовна, какими судьбами?!
Ася невольно дернулась и остановилась. Из номера, прямо перед ней, как чертик из табакерки возник Федор Маркович, ее коллега по писательскому цеху и член «союза». Коридорный прошмыгнул мимо с ее чемоданом, пока Ася стояла столбом. Она совершенно не ожидала встретить здесь знакомого.
– Неужели тоже за вдохновением, – хитро подмигнул ей коллега.
– Что вы, Федор Маркович, – Асе не хотелось продолжать разговор. Явление коллеги в банном халате и смешных розовых тапках с помпонами, с всклокоченным венчиком волос вокруг блестящей лысины и съехавшими на кончик длинного носа очками могло вдохновить разве что на сатирический опус.
– Просто отдохнуть. Давно не была в Питере, соскучилась про родной Коломне.
– Вот как, – разочарованно протянул мужчина, – думал, может, к истокам решили припасть. Только не говорите, что ваш выбор пал на отель с привидениями совершенно случайно.
– Федор Маркович, – вспылила Ася, – если я сочиняю ужасы, это еще не значит, что я верю в призраков! «А, впрочем, кого я обманываю, – подумала она, – только себя».
Ася махнула пожилому писателю рукой и решительным шагом направилась в сторону своего номера. Чемодан стоял у двери, а вот носильщик будто испарился.
– Федор Маркович, здесь есть вторая лестница? – крикнула она соседу-писателю, который так и стоял в коридоре, пытаясь не дать халату расползтись за грани приличия.
– Нет, конечно, – радостно ответил он, – Ух и счастливая вы, Асенька, не успели приехать, а уже увидели их, с почином!
Ася скрылась за дверями, а Федор Маркович еще долго сокрушался по поводу своей невезучести. На его глаза привидения по-прежнему старались не показываться.