Василёк

Ива и Иван

Старый автобус переваливался по ямам извилистой грунтовки, зубодробительно трясся и скрипел. Воздух внутри него был ужасно пыльным. Мельчайшие частицы струились по салону как дым и оседали везде – на полу, на сидениях, на одежде, на волосах, запахом в носу и привкусом во рту. Сквозь щель под дверью фонтаном залетало внутрь ещё больше дорожной пыли.

Автобус остановился. Со ступеньки на дорогу шагнул молодой человек. Он прижимал к лицу влажную скомканную тряпку, через которую дышал. Автобус поехал дальше, на прощание погрузив сошедшего в плотное облако. Когда ветер унёс всю пыль, парень убрал с лица тряпку.

«О! Воздух!» – подумал Ваня и сплюнул скрипящую на зубах глину.

Красная футболка взмокла и прилипла к спине. Ветер холодом прокатывался по мокрому. Ваня снял с плеча рюкзак и достал из него ветровку.

Идти до деревни было полтора километра. По пути, на горке у полусгнившей высоковольтной мачты будет сеть и немного интернета.

– Заказчик прислал правки, – пиликнуло сообщение на смартфоне. – До понедельника, конечно, терпит. Но если сможешь, посмотри на выходных.

– Я не взял с собой ноутбук, – быстро напечатал Ваня в ответ.

– Иван! Ну как же так! – пиликнуло снова. – И зачем ты, вообще, повадился ездить в эту глухомань?

– Бабушке помогаю, – он убрал телефон и зашагал прочь от мачты.

Старая изба встретила парня щербатой улыбкой. Облезлые наличники, покосившееся крыльцо и остатки забора сейчас не вызывали в нём отвращения, как раньше. Теперь Ваня бросал все городские дела и с удовольствием мчался сюда.

– Привет, бабуль! – прокричал парень, зайдя в дом.

– Ох! Ванюша приехал! Солнце моё, – послышалось из комнаты. – Сейчас я встану.

Пока внук выкладывал продукты на кухонный стол, к нему подошла сухонькая старушка. Домашний халат в мелкий цветочек, тоненькая седая косичка, заколотая на макушке, и смеющиеся глаза на морщинистом лице рассказывали о её солидном возрасте. Чёткие, лёгкие движения как будто не соглашались с этим.

Старушка погладила парня по спине, приговаривая:

– Спасибо, солнышко, спасибо тебе.

– Бабуль, может помочь чем надо?

– Да справляюсь я пока. Вот с утра прибралась, воды наносила, блинов напекла, – она сняла тарелку с небольшой стопки блинов. – Я спросить хотела, ты сессию-то сдал?

– Сдал, бабуль. Почти на отлично сдал. Ещё годик, и буду дипломированным специалистом.

– Вот ты мой молодец! Чтоб специалистом стать, нужны силы. Может покушаешь?

– Давай я в лес схожу развеяться, а потом и покушаю.

– Хорошо. Беги, солнце моё, беги.

И Иван побежал. Он прямо торопился, будто опаздывал. Через пустырь наискосок, вдоль оврага по лесу и вот уж холм над ручьём.

На холме – старая ветла – мощное, величественное дерево с огромным кряжистым стволом и раскидистой кроной. Её узкие листья и плакучие ветви, словно крылья матери-наседки, невесомым шатром спускались над холмом.

Иван остановился. Сердце неистово колотилось в груди, в висках, в ушах. От предвкушения встречи темнело в глазах.

«Сегодня! Я решил! Я смогу!» – настраивал он себя.

Он подошёл ближе к стволу, присел на толстый оголившийся корень как на лавочку и трепещущим голосом позвал:

– Ивушка, Ивушка, покажись…

Внутри всё клокотало. Было жарко и холодно одновременно. Было безумно сладко предвкушать свидание и ещё страшнее думать об отказе или о неласковом ответе.

– Ивушка, покажись, пожалуйста…

Из-за дерева вышла полупрозрачная девушка. Тонкая фигура, точёное лицо, лёгкое платье, босые ноги. Девушка была будто соткана из света. Белые, голубые и золотистые оттенки сиянием вырисовывали линии её тела.

– Здравствуй, Ваня. Я рада, что ты пришёл, – Ива улыбнулась.

Он поймал её взгляд, и чувственное электричество тысячью мельчайших молний прокатилось по нутру парня снизу доверху. Иван тоже улыбнулся.

– И я рад тебя видеть. Ты такая красивая в своём сиянии!

Её лицо было очаровательно, несмотря на прозрачность и неестественные краски. Живые черты, глубокий, спокойный, умиротворяющий взгляд дополнялись трепетным ощущением волшебства, прикосновения к чему-то невообразимо прекрасному.

– Как дела у папы? – поинтересовалась девушка.

– Спасибо! Я благодарю тебя! – Ваня прижал руки к сердцу. – Твой рецепт сотворил чудо. Ему намного лучше. Он уже дома. Ты бы видела, как врачи удивились, что он не умер.

– Мне приятнее твоя радость, чем их удивление, – добродушно ответила Ива.

– А ещё я принёс тебе то, что ты просила, – серьёзно добавил парень.

– Да? – удивилась Ива. – А что я просила?

Её тоненький бархатный голос звучал так сладко. Он возбуждал в душе Ивана целый водопад нежности. И, вдобавок, эти необычные нотки, этот мягкий говор, чуть заметный, но такой милый! Ваня задумчиво улыбнулся.

– Помнишь, в первый раз, перед тем, как ты спасла мою бабушку? – Ива кивнула. – Ты тогда сказала, что в благодарность за спасение примешь что-то очень важное для меня.

– Да? – подняла брови девушка-виде́ние. – Это было не обязательно. Оставь себе, и не печалься, пожалуйста.

Она подошла совсем близко и с теплотой посмотрела Ване в глаза.

– Не оставлю, – опустил голову парень. – Я принёс тебе самое важное, что есть у меня, – он вновь поднял глаза и пристально посмотрел на неё. – Я принёс тебе себя, свою жизнь.

– Ваня! – вспыхнула девушка. – Что ты такое говоришь?! Не надо мне твоей жизни. Ты живи, милый мой, живи! – чуть ли не взмолилась Ива.

– Но я не хочу жить без тебя, – настаивал Иван. – Я хочу быть с тобой. Не знаю, как это сделать, но я хочу в твой мир, к тебе. Я люблю тебя…

– Ваня!

– Только не отказывай! – парень соскользнул с корня-скамьи на колени, выставив руки вперёд в попытке обнять возлюбленную, но пролетел сквозь неё.

Девушка отступила на шаг и тоже опустилась на колени.

– Ваня! Опомнись. Ты же – Человек!

– Ну и что? Я люблю тебя. Я хочу к тебе, в твой мир. Я всё решил уже. Если ты откажешь, ручей, вон, примет меня.

– Дурачок ты мой, – две яркие слезинки скатились по щекам девушки. – Какой ручей? Люб ты мне. Не надо в ручей. Пожалуйста!

Она пыталась утереть слёзы с его лица. И, конечно, у неё это не получалось. Хотя он даже как будто почувствовал её призрачные, фантомные прикосновения.

Спустя некоторое время оба, молчаливые и задумчивые, сидели на земле рядом друг с другом, облокотившись спинами о корень-скамейку.

– В моём мире всё иначе. Совсем иначе. Будет непросто понять и привыкнуть. А обратно уж не вернуться – человеческое тело без тебя скоро умрёт.

– Я готов расстаться с телом, чтобы жить с тобой.

– Ох-ох-ох… Ты не ведаешь, что творишь, – медленно произнесла Ива и после долгого молчания добавила: – Если ты совсем решил, тогда… – она вздохнула, – приходи завтра. Мне нужно время, чтобы подготовиться.

Ранним утром следующего дня Иван уже стоял у огромной ветлы. Появившись, девушка-призрак испытующе взглянула на него. Иван кивнул.

– Точно? – переспросила Ива, присаживаясь на корень-скамейку.

– Да, – вновь кивнул Ваня.

– Тогда пойдём, – вздохнула она. – Там за моим стволом растёт большой старый мухомор. Его шляпка вывернулась как чаша. Я немного поколдовала с его лесной водицей. Выпьешь – и всё. Только как же бабушка, папа, сестра? Ты их спас и сгинешь?

– Ивушка, пожалуйста, перестань! Ты́ их спасла, не я. А теперь и меня спаси. У них своя жизнь, а я не могу без тебя.

Девушка молча встала и пошла, переступая через взбухшие над землёй корни. Ваня пошёл за ней.

Подойдя к мухомору, он посмотрел на Иву. Та молча кивнула. Ваня присел, аккуратно сорвал трухлявый гриб и выпил глоток из его шляпки. По нутру раскатился жар. Туман стал застилать глаза. Жар щипал повсюду и накатывал волнами до боли. Всё померкло. Стало страшно.

В темноте и невесомости Иван искал себя, искал хоть что-нибудь в океане ничто. Вязкие мысли еле-еле шевелились в сознании. Они тоже превращались в ничто. Наконец, он смог подумать, сформулировать целую мысль. Он подумал, что уже умер, и всё кончено.

Вдруг откуда-то донёсся весёлый девичий смех. Это был её смех. Он узнал бы его из тысячи других.

– Ивушка!… – с нахлынувшей лёгкостью внутренним голосом позвал Иван.

– Я тут, – отозвался смеющийся голос. – Открой глаза!

Ваня открыл. Не без труда, но открыл. Совсем близко он увидел улыбающееся лицо красивой девушки. Иван не сразу узнал в нём Иву – стыдливый румянец, пушистые ресницы и игривый взгляд не отражались никогда прежде в бледных чертах мерцающего привидения.

– И-Ивушка?! – ошеломлённо выдохнул парень. – Спасибо!

Девушка слегка прикоснулась губами к его лбу. Сладчайшие волны покатились по телу парня, будоража и затмевая собой всё, что только возможно. Ваня закрыл глаза.

Спустя несколько минут двое сидели обнявшись на кровати в маленькой комнатке. Деревянные стены, узорные занавески, тканые коврики создавали ощущение уюта.

– Теперь твой черёд спасать меня, Ваня, – серьёзно произнесла Ива.

– Я на всё готов ради тебя!

– Тогда умоляю! Ради меня, ради нашей любви… живи человеком!

– А я разве не умер? – вытаращился Иван.

– Ты на границе миров, между мирами. Но ты даже не представляешь, насколько великий дар быть человеком. Моя сила – ничто по сравнению с твоей, – девушка прислонилась к плечу возлюбленного. – Именно человек сейчас – ключ к могуществу природы. И без его сопричастности всё останется замершим, обесточенным. Ведь изначально всё сотворено матерью-Землёй, чтобы быть в единстве.

– А мы разве не в единстве? – не понял Ваня. – Вроде, все бок о бок живём.

– Нет, – помотала головой Ива. Она закрыла глаза, чтобы скрыть набухшие слёзы. – В какой-то момент люди отдалились, обособились. И мы постепенно, медленно и незаметно начали угасать. Да и вы тоже.

Девушка подняла взгляд, и Иван вздрогнул, увидев её мокрые глаза. Он почувствовал, как что-то очень важное ускользает от него.

Ива продолжила:

– Понимаешь, без единения не получится разжечь изначальное сияние жизни. Поэтому мой род уже несколько веков мечтает о дружбе с людьми. И вот я смогла, подружилась! Даже больше. И я не хочу потерять тебя как человека, – Ива расплакалась. – Я прошу, я умоляю… ради меня, ради нашей любви, ради природы и всей Земли… будь человеком! Я буду любить тебя. Я научу тебя всему, что знаю. Ты только живи…

Василёк

Неделю спустя Иван прилаживал к бабушкиной избе антенну интернета. Обдуваемый всеми ветрами на самом коньке крыши, он сидел с ноутбуком и ловил «децибелы». Поворачивая тарелку антенны в разные стороны, Ваня искал сотовый сигнал.

«Правее, левее – сигнал здесь ужасный», – сокрушался парень. И тут же сам себя успокаивал: – «Хорошо, что, вообще, нашёлся! Продавцы в райцентре предупреждали, что в этой деревушке – без шансов».

Наладив кое-какой интернет, Иван остался жить у бабули. Ме́ста в избе было предостаточно. Когда-то, кроме бабушки Веры, здесь жили ещё её муж и трое детей. А теперь она – одна-одинёшенька.

– Десять лет осенью будет, как дед Витя отправился на небеса, – рассказывала бабушка. – А детки? Те давненько разъехались. Алёша – сразу, как в институт поступил. Мариша – как замуж вышла. Только младшенькая наша, мамка твоя никак счастье своё сыскать не могла. Думали уж, так и останется нянькой нам на старость лет. Ан нет. Всё иначе обернулось.

Историю про свою умершую в родах мать Ваня слышал уже раз десять. Но останавливать бабушку он не смел. Рассказывая о жизни, она часто улыбалась, вспоминала много приятных моментов. Казалось, будто она даже подзаряжается ото всех этих историй.

Переехав жить в деревню, Ваня ежедневно ходил в лес. И всё ждал, когда же бабушка начнёт расспрашивать про причины переезда и про лесные походы. Он даже придумал кое-какие легенды – не травмировать же психику пожилого человека диковинными рассказами о духе дерева. Но Вера так ничего и не спросила, только каждый раз внимательно разглядывала его и добродушно улыбалась, принимая внука таким, какой он есть.

«За это тебе отдельная благодарность, бабуль», – размышлял Иван. – «Всё-таки врать не хорошо. А про Ивушку как расскажешь?»

– Ивушка, Ивушка, покажись, – в очередной раз с трепетом призывал он любимую, сидя на отполированном до глянца корне-скамейке.

В виде светящегося призрака она нравилась ему не меньше, чем в человеческом обличье, лишь прикосновений не хватало. Но в то междумирье, что Ива создала специально для Ивана, чаще раза в неделю девушка пускать его не соглашалась. Однажды попробовали несколько дней подряд – так парень заболел – ослаб, осунулся, сон потерял. Испугалась Ива и с тех пор стала аккуратничать.

Однажды, оказавшись в маленькой комнатке между мирами и лишь увидев возлюбленную перед собой, Ваня удивлённо воскликнул:

– Ивушка, ты такая … кругленькая! У нас будет ребёнок?!

Девушка пристально посмотрела на парня. В её задумчивом взгляде читалось некое замешательство. Но не прошло и секунды, как озарившая её улыбка затмила всё собой.

– Думаю, да, – Ива игриво выпятила животик.

– И ты молчала?! – подхватил её весёлость Иван. – Ну ты и партизанка!

– Тсс… – приложила Ивушка указательный палец к губам парня. – Откуда ж я знала, что́ со мной происходит?

– Как это? – удивлённый Ваня поцеловал девичий пальчик у своих губ.

– А так! – вскочила Ива и принялась кружиться и смеяться. – Я же не вижу сама себя. И не знаю, как выгляжу. Лишь чувствую, что сейчас я в образе девушки. А кругленькая или нет, красивая или не очень – это тебе виднее, – Ива произнесла последние слова с особой нежностью и замерла, изучая реакцию Вани.

Он смотрел на неё восхищённым и ничего не понимающим взглядом.

– Но ты же внутри чувствуешь что-то необычное? – пытался подобрать слова будущий отец.

– Чувствую! – вновь озарилась улыбкой Ива. – Что-то происходит, бурлит, переливается. То ли это искры любви, то ли какие иные перемены. С этим вопросом мне даже старейшины не помогли. А вот ты – помог! – девушка хихикнула и молниеносно чмокнула парня в лоб. – У нас лишь в древних преданиях упоминается что-то о возможности любовного союза с человеком. Живого опыта ни у кого нет, – развела руками на миг взгрустнувшая Ива, но тут же вскочила и принялась вновь кружиться по комнате и звонко смеяться.

Её длинное платье наполнилось воздухом и стало похожим на колокольчик. А плавные, изящные движения были столь притягательны, что Ваня невольно залюбовался и сидел так, не в силах отвести взгляд.

Накружившись вдоволь, Ива уселась обратно на кровать, придвинулась совсем близко к Ивану и прошептала:

– Спасибо за благую весть, лю́бый мой Ванечка.

С того дня Иван стал тщательнее присматриваться к Иве. Он стал изучать тему людской беременности в интернете и пересказывал Иве всё, что познал.

И вот однажды девушка-призрак появилась перед ним с младенцем на руках.

– Ночью случилось, – шепнула роженица.

– Пустишь меня в комнатку полюбоваться на вас? – прошептал парень в восхищении.

– Можно, пожалуйста, не сегодня? – умоляюще посмотрела на него Ива. – Я та́к устала. И будто сама не своя. А ещё этот не прекращаемый поток внимания от сородичей. Оно, конечно, доброе, заботливое, поддерживающее, но сейчас почему-то хочется забраться в укромное местечко и побыть наедине с собой и своим маленьким чудом.

Ваня понимающе кивнул, поцеловал воздух и отправился домой. На душе у него было легко и спокойно. Поначалу прокралась в голову свербящая мысль «как же я – тут, а они – там», но и она быстро выветрилась. Наверное, это от бабушки он заразился нерушимым спокойствием и принятием любых событий наперёд.

– Будь, что будет, – иногда повторяла та. – Все мы под Богом ходим.

Увидеть малыша Иван смог только через несколько дней. Ива, наконец, приготовила для него заветный настой и переместила в междумирье, в свою уютную комнатку с кроватью, столиком и дверью в никуда. Теперь там была ещё и люлька.

На руках у молодой матери спал маленький человечек.

– Какой он крошечный, – удивился Иван.

– Не знаю, – пожала плечами Ива. – Это в образе человека он такой. А, в общем-то, он большой, переливающийся и сияющий. На дедушку моего немного похож. Но больше, конечно, на тебя, – нежно улыбнулась она Ване, – это если смотреть на большого тебя, не ограниченного человеческой внешностью.

Ваня удивлённо вскинул брови. Но Ива перевела тему:

– Хочешь подержать сыночка?

– Я боюсь, – Ваня неуверенно потянул руки к младенцу.

Неумелыми движениями он попытался взяться за его мягкое подвижное тельце. Малютка скособочился и недвусмысленно наморщился. Ваня тут же отпрянул.

Ива звонко хихикнула, показала, как нужно держать и вложила младенца в руки молодого отца. Мурашки табунами пробежали по спине Ивана. Он переполнился одновременно и умилением, и восхищением, и какой-то тревогой, будто держал не младенца, а шедевр искусства из тончайшего хрусталя – одно неверное движение, и всё со звоном рассыплется на кусочки.

– Если ты позволишь, мы назовём его Васильком, – Ива пристально наблюдала за мимикой Ивана. – Это имя хорошо подходит ему и в нашем мире, и в вашем.

Ваня задумчиво поднял глаза.

– У вас же есть имя Василий, – пояснила девушка, Иван кивнул. – Василий – Вася – Василёк.

Ваня улыбнулся и снова кивнул.

Сюрприз

Иван отчётливо чувствовал, когда время пребывания в междумирье подходило к концу. Ива называла это мерой. Конечно же, хотелось побыть здесь подольше. Но если перешагнуть через меру, начинало откровенно мутить – проверено.

Напоследок Ива дала ещё раз подержать Василька. Иван уже приноровился и перестал бояться. Малыш приветливо агукал и мило улыбался. Два поцелуя на прощание и в-вух.

Ваня сидел на мягкой подстилке из сухой травы и листьев, прижавшись спиной к удобной выемке в монументальном стволе ветлы. Подстилку для Вани, по словам Ивы, любезно натаскали белочки. Сиделось здесь удобно, и это было важно, ведь тело оставалось тут в течение всего свидания в междумирье.

Ваня медленно выныривал из глубин тёмного «ничто» в этот мир. Сначала появились щебечущие звуки леса, потом ощущение спины, опёршейся о бугристую кору, жужжание затёкших ног и неожиданная тяжесть в руках. Иван заподозрил что-то неладное.

Окончательно он понял, что не так, только когда открыл глаза – у него на руках лежал притихший сын.

– Агу, – задёргал ручками Василёк, будто приветствовал папу.

В этот момент как по команде внутри Ивана что-то будто взорвалось. Во все стороны по телу помчались волны ощущений. Стало и жарко, и холодно. Ваня вспотел, покраснел, побледнел. Потом стали догонять тревожные мысли и осознания, которые, по идее, должны были появиться первыми.

«Как же я тут с ним?» – вихрем носилось в голове. – «Чем кормить? Как баюкать? Что бабушке сказать?»

Младенец тут же отреагировал на изменившееся состояние папы – наморщился и закричал. Этот звук пронзил Ваню до самых пяток.

– Тщщ-тщщ-тщщ… – раздалось сверху.

Перед Иваном смущённым и тихим призраком стояла Ива. В её взгляде читалось замешательство и тревога. Услышав голос мамы, Василёк сбавил громкость.

– Уа-а, – жалобно повторял он, выпятив нижнюю губку. По щекам ребёнка скатывались крупные слезинки.

– Что же это? – испуганно прошептал Ваня.

– Расстроился из-за твоего испуга, – вздохнула девушка. – Тщщ-тщщ.

– Как, вообще, он тут очутился? – уточнил парень свой вопрос. – И что теперь делать?

– Откуда ж я знаю, – развела руками Ивушка.

– Давай обратно в комнатку! – решительно предложил Иван.

– Тебе же плохо станет.

– Ну и что!

Ива задумчиво смотрела на возлюбленного и молчала.

– Что ж, давай попробуем, – наконец, произнесла она. – На чуть-чуть, на капельку, – и тут же принялась искать росинки. Чтобы попадать в междумирье, Иван каждый раз собирал капли с листьев и травинок, слагая из них нужный эликсир.

Ваня аккуратно поднялся с сыном на руках, захватил с собой чашку, мирно покоившуюся рядом с ним во мху, и последовал за Ивой.

– Вот эту каплю возьми, – указала Ива, дождавшись Ваню.

Парень присел. Одной рукой он держал заснувшего младенца, а другой пытался стряхнуть прозрачную капельку с травинки в чашку. Это оказалось не так-то просто. Обычно-то он делал всё двумя руками.

Собрав всё, что нужно, и усевшись на любимое беличье место, Иван поставил чашку в мох и стал покачивать завозившегося Василька. А призрак Ивы колдовал в это время над снадобьем.

Когда всё было готово, Ваня полулёг, поёрзал, ища наиболее удобное положение, устроил спящего младенца у себя на животе, как советовала Ива, и выпил настой. В глазах всё поплыло, по телу привычно разлился болезненный, щипучий жар, и Иван стал проваливаться в гнетущую пустоту. Такова была плата за свидания.

– Ваня! Ваня! – смутно донеслось откуда-то издалека, сквозь окружавшую его тёмную пелену.

– Ивушка, – силился позвать парень, но звуки не хотели рождаться у него внутри.

Надо было подождать ещё. Он уже не падал в никуда, а как бы выныривал из ниоткуда пузырьком.

– Ваня! Ванечка! – уже отчётливо услышал он.

Голос Ивы был явно обеспокоенным. Ваня с трудом разлепил глаза и тут же прищурился от яркости света.

– О, Ваня! – выдохнула Ива. – Прости! Всё напрасно! Василёк не пошёл за тобой, – причитала Ива.

Эта новость прошибла парня, как двести двадцать вольт. Он мгновенно распахнул глаза и подскочил, в недоумении рассматривая свои пустые руки, да так тщательно, будто ребёнок мог спрятаться где-то между пальцами или случайно заползти в рукав. Ошарашенным взглядом он посмотрел на Иву.

– Как же он там один в лесу?! Он же беспомощный совсем!

– Совсем не беспомощный. Просто жить в наших мирах ещё не умеет, – Ива, коснулась ладонями щёк возлюбленного, успокаивая его и укладывая обратно на подушку. – Я за тебя́ беспокоюсь больше. Как ты вынесешь четыре перехода подряд?

– Отправляй меня обратно, – твёрдо заявил Иван. – Дай только поцелую разок.

И он вновь провалился в гнетущую тёмную пустоту. Первое, что он услышал, очнувшись в лесу – это громкий детский плач. Не придя ещё до конца в сознание, Ваня принялся трясти малыша, ритмично приговаривая:

– Тщщ-тщщ-тщщ.

– Ва – ня! – крикнула Ива.

Иван замолчал, распахнул глаза и уставился на призрачную девушку.

– Третий раз тебя зову, – примиряюще улыбнулась та. – Василёк хочет есть. Так ты его не успокоишь!

– Есть? – удивился парень.

– Ну да, людские новорождённые только и делают, что едят и спят, – развела руками Ива.

– Не только, – приподнял всё ещё плачущего младенца Ваня, чтобы оценить масштабы стихийного бедствия. Низ футболки и штаны «там, где надо» были насквозь мокрые.

Ива зажала рот руками, чтобы не рассмеяться. Иван жалобно посмотрел на неё.

– Что мне делать? – пролепетал он.

– Иди к бабушке. Другого выхода нет.

– А что я ей скажу?

– Расскажи всё как есть, не бойся, – пыталась приободрить молодого отца Ива.

Ваня глубоко вздохнул и попробовал встать. Голова раскалывалась до тошноты. «Подарок» сына перестал быть тёплым и неприятно холодил живот и ноги. Хорошо хоть сам он, накричавшись, заснул.

Пошатываясь, папа с младенцем побрёл домой, на прощание послав воздушный поцелуй встревоженной матери.

До дома в тишине дойти не удалось. Василёк проснулся на полпути и заплакал с новой силой. Ваня торопился как мог. Сил не было, мысли путались, к тому же всё время тошнило. От того, чтобы прямо здесь лечь и умереть Ивана отделял лишь Василёк.

– Ба, помоги! Пожа́луйста! – перекрикивая сына, ввалился в избу Иван.

Бабушка вышла из комнаты и замерла. Ей потребовалось лишь несколько секунд, чтобы оценить ситуацию и решить, что делать.

– Жди меня здесь, – сухо скомандовала она и отправилась наружу.

– Ты куда?

– Жди здесь! – захлопнула она дверь.

Эти пятнадцать минут, пока не было бабушки, показались Ивану вечностью. Василёк голосил.

– Миленький, хорошенький, ну перестань. Перестань, пожалуйста. Тише, тише. Я люблю тебя, солнышко моё, – причитал Ваня в унисон сыну.

Когда бабушка вернулась, оба спали в комнате. Иван сидел на полу, притулившись к краю дивана.

Проснулись они от треска скотча – бабушка приматывала какую-то доисторическую соску к крышке пластиковой бутылки. Малыш снова заплакал. А бабушка, торопясь и охая, плюхнулась на диван с бутылкой молока.

– Дай его мне, пожалуйста, – попросила она, устроила ребёнка на животе и ткнула соской ему в губы. Плач сменился чмоканьем. – Ну вот, а теперь рассказывай.

Иван принялся было объяснять, но мысли путались, язык заплетался. Как в полусне он что-то говорил и говорил.

Проснулся он, лёжа на диване. Низкое солнце заглядывало в окна, ярко подсвечивая противоположную стену. Повисшая вокруг тишина тикала большими настенными часами с гирями. Парень приподнялся, прислушался, одновременно пытаясь сообразить, что из всего произошедшего ему приснилось, а что случилось наяву. Он аккуратно встал и тихонько побрёл по дому.

На кухне неподвижно сидела бабушка Вера и разглядывала Василька. Младенец спал в непонятно откуда взявшейся плетёной люльке, подвешенной к паре крюков на потолке.

– Тсс, – приложила бабушка палец ко рту, увидев Ивана. – Еле уснул.

Ваня подсел рядом и тоже принялся разглядывать мирно посапывающего малютку.

– Как сына-то звать? – шепнула она.

– Василий. Я тебе разве не рассказал?

– Что-то, конечно, рассказал, – усмехнулась бабушка. – Но лучше б и не рассказывал. Всё больше бред какой-то про лесных духов и любовь с привидением. Если не нужно мне знать правды, не утруждайся.

Ваня вздохнул.

– А Вася твой на маленького Алёшку очень похож, – вздохнула в ответ бабушка.

Иван вскинул брови.

– На дядю твоего, Алексея Викторовича, – пояснила бабушка Вера.