- -
- 100%
- +
Если все составные части исходного объекта были заменены, остаётся ли объект тем же объектом?
Парадокс Тесея
Макс шёл по улице пешком. Справа от него двигалась дорожка из нанопластика, а на ней впереди люди ехали на работу. За ними милая женщина выгуливала своего канисмеха, а на три квадранта ниже старик с бионическими протезами вместо ног осматривал окрестность единственным здоровым глазом.
Платформа двигалась с определенной скоростью, и Макс уже обогнал женщину с канисмехом. Мех ритмично с одинаковым отклонением провёл изогнутой трубкой из стороны в сторону, имитируя настоящий собачий хвост.
Со стороны зданий, покрытых стеклянной черепицей, послышался голос из репродуктора:
– Внимание, внимание! Верховный Совет напоминает: сегодня проводится тестирование микроклимата «Осень». Возможен сильный ветер, осадки и листопад. Если пойдет дождь, переведите ваш голостилус на режим зонта, чтобы не промокнуть.
Точно в подтверждение слов диктора подул сильный ветер. Порыв воздуха пробежался по улице. Люди на дорожке достали свои голостилусы, хотя дождь ещё не начался. Макс не спешил искать свой аппарат. Он закрыл глаза и вдохнул свежесть прохлады полной грудью. Рядом с собой он услышал шелест.
«Неужели листопад так быстро?» – пронеслось у него в голове.
Когда он открыл глаза, то увидел перед собой прямоугольной формы тонкий бланк.
«Бумага?!»
Он успел поднять листок, пока очередной порыв ветра, который и принёс его, не унёс обратно.
Пальцы Макса изучали этот лист. Он провёл рукой по нему, и ощутил приятный глянцевый материал. Тактильные ощущения на предметы в последнее время редкость. А бумажный лист – и вовсе раритет.
Макс посмотрел, что за предмет он подобрал. Он обнаружил, что это не просто лист, а билет на фильм. Судя по дате – завтра премьера. Глаза Макса бродили по билету – сейчас таких просто не выпускали. Сопоставив факты и написанное, Макс понял, что это билет из прошлого столетия!
«Покажут фильм, предназначенный для нас, который создавался в прошлом веке!» – сердце Макса перекачивало кровь с запредельной скоростью, его виски пульсировали.
Он огляделся – платформа продолжала двигаться вперёд, и никто не заметил, что он поднял билет. А если и заметил: этот человек уже уехал. Макс пригляделся ещё дальше и среди толпы проезжающих увидел силуэт девушки. По всей видимости, она суетилась и что-то искала в своей сумке. Она попыталась пройти назад, но толпа людей возмутилась и не пустила её.
«А вдруг это её билет улетел?» – подумал Макс.
Он посмотрел на него снова.
«Закрытый показ» – кричащие переливающиеся буквы манили Макса. Он перевернул билет.
«Надо бы вернуть?» – Макс увидел на билете имя приглашённого человека: Кейси Хоппер.
Макс хотел подойти к ней, ведь он мог нагнать платформу и отдать улетевший билет. Но ноги его застыли, словно приросли к земле.
«А что, если она сама сойдет с платформы?» – испугался Макс и сердце его замерло. Затем он быстро успокоился: ведь платформу и его дорожку отделяло силовое поле. Так как в аркологе левостороннее движение, чтобы предотвратить наезд на людей Верховный Совет принял подобные меры. Совет обезопасил всех: платформоходов от циклов слева, циклы от киберкэбов, и водителей киберкэбов от свихнувшихся платформоходов и циклистов справа, которые захотят броситься им под колёса. Чтобы попасть на платформу, нужно подождать пока она остановится в отведённом для этого месте. Тогда силовое поле спадёт и можно заходить, сходить или переходить дорогу на другую сторону. Ещё есть вариант сойти с платформы во время движения: но исключительно с правой стороны. Тогда бы Кейси Хоппер пришлось бы ждать вереницу людей и обходить их всех.
Но и это ей не помогло: Макс уже ушёл домой.
Возвращался Макс опять по недвижимой части, предусмотренной как тротуар между киберкэбами и платформой. Силовое поле существовало и между тротуаром и проезжей частью, и между тротуаром и платформой. Недвижимая часть предназначалась для мини-транспорта и пеших прогулок граждан. И на моноциклах, и на бициклах можно съехать как под массивные кэбы, так и наехать на платформоходов: поэтому силовое поле было и здесь. Но уже давно никто не ездил по тротуару на циклах, тем более не ходил. Кроме Макса.
Ему нравилось ходить по дороге: никто не мог контролировать с какой скоростью он гуляет. Он мог размеренно идти, наслаждаясь стеклянными крышами и белоснежными фасадами домов, если он шёл днём. Если же Макс гулял ночью, то огоньки неоновых вывесок блестели клубнично-розовым или ярко-голубым как небо светом. Он разглядывал их, как причудливо изгибались светодиодные трубки, приглашая зайти внутрь.
Но сейчас Макс возвращался почти бегом. Он изредка оглядывался. Замедлял темп. А потом снова спускался на быстрый шаг, который переходил в бег. Поворот. Дом. Макс закрыл дверь и почувствовал, что в безопасности. А затем стыд переполнил его.
«Я что теперь – вор?» – Макс зажмурился. Ему навстречу вышел Джаггер.
– Привет, приятель, – Макс выставил руку вперёд, но Джаггер не стал довольствоваться только ей. Он сбил хозяина с ног, запрыгивая на него. Лохматый пёс счастливо вилял хвостом и во всю облизывал Макса. Уши кобеля радостно стояли, а длинные лапы невпопад барабанили по животу хозяина. Собаке всё равно кто ты: она любит вопреки всему.
***
Холодная комната, которую между собой коллеги клиники называли морозильник, хранила в себе выращенные органы на пересадку. На стеллаже слева под стеклянным цилиндром правое лёгкое для старика Эда, который никак не мог бросить курить. Доктор Митчел уже заменял ему часть лица, когда у Эда был рак губы. На этот раз рак лёгкого и метастазы. Митчел ввёл нанороботов, чтобы очистить организм от раковых клеток и завтра произведёт трансплантацию. Рядом с цилиндром две банки, в которых хранится по сердцу.
В морозильник зашла невысокая девушка с собранным пучком светлых волос на голове. На ней ослепительно-белая пижама и такого же цвета помятый халат.
– Кейси, захвати и моё для Берка, – крикнул ей доктор Митчел.
Кейси взяла два сердца и ногой закрыла дверь морозильника. Она поставила банки на стол, а из её неряшливого пучка выбились волосы. Прядь обратно не заправляет.
Доктор Митчел – мужчина сорока пяти-пятидесяти лет в очках и ямочкой на подбородке прошёл мимо неё. Он увлекся консультацией пациентки и смотрел в свой голостилус, из которого вышла проекция женщины.
– Понимаете, мы уже вам всё тело заменили, но вы всё равно не довольны, – Митчел бросил взгляд на Кейси и пальцем указал на сердца. Одними губами он произнёс ей: «Помой».
– Ну и что? Я хочу ещё перемен, меня не устраивает.
Митчел протёр глаза от усталости.
– Поймите, у вас соматоформное расстройство. Какие бы импланты мы вам не поставили, ничего не изменится, – Митчел поднёс указательный палец к голове. – Ваша проблема отсюда, нужно обратится в Комнату Конвергенции и там ваш блок устранят. Сделаете из себя уверенную и самодостаточную личность…
Дальше Кейси не слышала. Доктор перешёл в другую комнату. Он оставил её один на один с сердцами: одно для Берка, пациента Митчела, который ожидает пересадку сегодня вечером, а второе для её пациента – Стивена Томпсона. Стивен Томпсон – известный спортсмен, он бегун. На полисоревнованиях, где допускается участие андроидов, он обгоняет даже их. Конечно, как и все, Стивен использует допинг и практически изнашивает своё сердце после каждого забега. Вот и сейчас он обратился в клинику, и анализ его эхокардиограммы даёт неутешительные прогнозы. Но ничего, очередное пятое сердце исправит ситуацию. Кейси сняла колпак с банки и включила на секционном столе с помощью сенсорной клавиатуры кран с водой. Перед операцией ей нужно отмыть сердца добела, а потом передать младшему медицинскому персоналу для дальнейшей обработки. Медицинские сёстры сегодня это неразговорчивые андроиды модели сборки N: Никки и Нэт. Ещё медбрат Питер – он человек, а вдобавок покрывает своей болтливостью обе N.
Пока Кейси мыла сердце своего пациента, она думала о пациентах Митчела. Ему постоянно достаются какие-то обнаглевшие богатенькие дураки. Например, Эд со своей страстью к сигаретам. Он не желает бороться со своей пагубной привычкой. Пыхтит по несколько пачек в день как паровая машина. А давно мог бы пойти в Комнату Конвергенции и стать ближе к Высшей нейросети, которая регулирует информационную работу арколога. И хоть Кейси всегда настороженно относилась к такой возможности, но Эду явно следовало ею воспользоваться. Исчезнут эмоциональные привязки, блоки. Поставят новую установку на мотивацию вести активную жизнь.
Берк, пациент которому предназначалось сердце, тоже не был образцом для подражания. Неподъемный толстый, он передвигался на специальном устройстве, которое управлялось с помощью силы мысли от датчика. Датчик вмонтировал Митчел в голову Берка во времена, когда Кейси была ещё практиканткой.
– Кейси? – голос Питера пронёсся по манипуляционной. От одного его звонкого голоса Кейси испытала раздражение. Теперь объяснять почему она здесь!
– Я думал, ты на премьере фильма, – сказал Питер, когда приблизился.
– Нет, как видишь, я здесь, – от ответа Кейси повеяло холодком, но Питера это не беспокоило. Его любопытство быстро соображало какие вопросы нужно задать, а чувство соблюдения субординации подсказывало какие из них можно произнести вслух.
Кейси просушила сердце и взяла второе, поставив в мойку рядом с первым.
– Я потеряла билет, – она облегчила задачу Питеру. Ей казалось, что теперь пытливый Питер должен успокоиться и удовлетвориться. Но по его бегающим глазам она поняла: это не так.
– А ты обращалась в инспекцию?
Кейси перестала мыть органы и повернулась к Питеру.
– Я что по-твоему совсем глупая? Конечно, обращалась. Но я даже не знаю где потеряла его и когда! – Кейси сжала губы. – Нет, я догадываюсь в какой момент это могло быть, но в этот момент я…
– Ты что? – Питер не мог дождаться завершения истории.
– Я находилась не на работе. Митчел отпустил меня, но, если об этом станет известно Верховному Совету – с работы вылетим и я, и он. Как я могу сказать инспектору просмотреть камеру за то время, когда должна была быть в клинике.
– Ну дела! И что дальше?
– Они обещали искать, но какой смысл? Премьера сегодня. И я, пропустила фильм, который должны была посмотреть. Мне его передала… – голос Кейси сорвался. Внезапно она испытала острую боль за грудиной. К её лицу прилила кровь, и она ощутила неопределённое чувство нехватки.
Питер бросил жалостливый взгляд:
– Мама?
Прилив кончился так же быстро, как и начался. Больше Кейси ничего не чувствовала. Она продолжила ровным тоном:
– Да, мама.
– Соболезную, – Питер сочувствовал потере матери, а Кейси подумала, что билету.
– Спасибо.
Питер направлялся к выходу. Но он застыл в дверях.
– Кейси, если не секрет, а где ты была, когда ушла с работы?
И Кейси испугалась: потому что не могла вспомнить.
– По делам, неважно, – отмахнулась она. Питер кивнул. И хотя ответ его и не устроил, он понял: лучше не наседать. Неважно, значит неважно. У Кейси в горле стал ком. Почему-то в глубине души она чувствовала: это важно и ещё как.
Питер ушёл, а Кейси обратила свой взор на два сердца в мойке. Слева – для её пациента, справа – для больного доктора Митчела. Не перепутать.
Кейси рассказала Питеру то, что с ней случилось. Но она упустила одну деталь. Ту самую, которая ей была противна. Именно это, согласно инструкции, предлагают инспектора или врачи в безвыходных ситуациях.
«Сходите в Комнату Конвергенции», – предложили ей в инспекции. Тогда Кейси понимала: её билет никто не найдет.
Фильм «100 лет» сняли в далёком две тысячи пятнадцатом году режиссёр Роберт Родригес и сценарист Джон Малкович. Он предназначался для потомков, причастных к созданию фильма людей. Среди них была и Кейси Хоппер, правнучка костюмера. Уникальная возможность прикоснуться к прошлому, стать частью избранного – улетела вчера из сумочки Кейси, пока она искала свой голостилус. На самом деле поговаривают, что крутить «100 лет» будут и в местных кинотеатрах, правда через два года. Но многие люди хотели бы посмотреть его сейчас! Пока коллекционеры предлагали большие суммы за заветный билет, другие мечтатели размышляли над сюжетом картины.
Кейси совершенно не интересовал сюжет. Но при этом всякий раз, когда к ней стучался охотник за билетом и предлагал кейс с коинами, Кейси просила закрыть дверь с той стороны. Она потеряла не проход на самое великолепное событие года – где прошлое встретится с будущим. Кейси утратила ту преемственность, которую обеспечивала её семья, сохраняя билет. Никто из них не продал память. Зато Хоппер успешно её потеряла.
Кейси нажала на сенсорный экран, из секционного стола выехали новые прозрачные цилиндры. Она уложила туда два сердца. Кейси прикоснулась к сенсору, на этот раз со злостью тыкнув пальцем сильнее нужного:
– Никки, подойди в манипуляционную-1, – приказала она. Кейси злилась на себя, а кроме того была почти уверенна, что кто-то подобрал улетевший билет. А значит вместо неё посмел сейчас находится там. На её месте. Кейси думала о том, как в её бабушка или мама мечтали и точно знали: их девочка пойдет на премьеру этого заветного фильма. Она должна быть там. Почему-то Кейси думая о билете, ощущала невероятную пустоту. Что-то сверхважное позабылось. Точно маленький, но сильный муравей это что-то преодолевает и хочет выйти наружу – но не выходит.
Меж тем пришла Никки – привлекательная девушка с пронзительными голубыми глазами. То, что она андроид выдавали лишь только руки – в центре ладони горело по красной лампочке.
– Забери и отнеси, слева доктора Митчела, справа для меня – отдай его Нэт.
Никки улыбнулась и прикоснулась к руке Кейси.
– Ваши параметры понижены, вы сможете сами провести операцию? – спрашивает она.
Кейси ненавидит передавать работу автоматону, но ничего не поделаешь. Никки права и сейчас Кейси не в лучшей форме. Чтобы не допустить ошибки, лучше доверить всё автоматону Скотту.
Автоматон отличался от андроидов тем, что не только не выглядел как человек, но и обладал минимальным набором задач. Автоматоны-курьеры, автоматоны-музыканты, в которых уже встроен рояль, а есть автоматоны-хирурги, как Скотт. Кроме того, автоматоны не говорят. В них заложен только один алгоритм, в каждого свой, – его и выполняют. Никки, как и Нэт, – модель медсестры, она выполняет несложные задачи. Несмотря на кажущуюся сверхмощность, её знания и умения ограничены. Не то, что у старенького Скотта.
Кейси подходит в предоперационную и снимает простынь. Под неё медно-зелёный Скотт, который совсем не выглядит как человек. У него нет глаз, а вместо рук культи. Зато в нужный момент из пустых глазниц выезжают камеры, к которым можно присоединиться и наблюдать за ходом операции. А из культей появляются необходимые инструменты. Кейси настраивает Скотта, а потом жмёт автопилот. Скотт оживает. Его шестерни на спине со звуком работают, заставляя двигать руками, а колесики вместо ног прокладывают путь в операционную.
Появилась Нэт, она внесла пронесла в предоперационную сердце. Сердце вырастили из стволовых клеток Стивена Томпсона.
Кейси глянула на автоматон, который выглядел как ржавая чугунина.
– Нэт, прежде введи моему пациенту наркоз. А то, он убежит от доктора Скотта, – попросила врач.
– Хорошо.
Кейси поднялась на этаж выше, откуда могла наблюдать за операцией. Она смотрела сверху через прозрачное окно, а также вглядывалась во внутренности Стивена с помощью специального наноскопа в глазницах Скотта. Наноскоп был привязан с помощью нейросети с голостилусом Кейси. Он выводил картинку прямо на белую стену комнаты, в которой сидела девушка.
Кейси упала в мягкое бесформенное кресло, которое напоминало ей большое желе. Её пучок давно распался, поэтому Кейси протянула руку вверх и лениво стащила резинку с волос. Они рассыпались пшеничными прядями.
Кейси переполняла злость на себя, а ещё чувство вины перед своими умершими родителями. Она не должна быть здесь, в клинике. Гремучими змеями отравленные эмоции выпускали свой яд. Но даже его не хватило, чтобы заполнить образовавшуюся в груди Кейси пустоту. Как давно зияет эта дыра?
Кейси не знала ответ. В попытках его найти, она хотела проанализировать прошедшие дни. Но ничего не помнила. Люди вообще не способны к анализу, они же не андроиды. Забыли они и как принимать решения. Вместо этого Кейси с удовольствием провалилась в сладкий сон.
***
– Очнись же, Кейси, проснись! – Хоппер тормошили, с силой потрясывая за плечи.
От прикосновений, к которым девушка не привыкла, она открыла глаза:
– Что случилось?
Перед собой Кейси увидела Питера. Она всё ещё находилась в комнате наблюдения.
«В чём дело? Я уснула?» – спохватилась Кейси.
«Но Скотт на автопилоте», – поспешила успокоить она саму себя. Её взгляд упал на окошко, которое проливало свет на операционную. В ней выключенный Скотт склонил голову над накрытым простыней столом. Из-под белоснежной простыни, чуть запачканной кровью, безжизненно свисала рука.
– Стивен мёртв, – сказал Питер.
– Операция прошла неудачно? – Кейси не понимала.
«Как такое возможно?»
Питер спустился на корточки. Его глаза смотрели прямо ей в душу.
– Кейси, это ещё не всё. Пациент Митчела – тоже мёртв.
– Что? – не поверила собственным ушам Кейси.
– Кейси, – Питер говорил на редкость осторожно для него, словно подбирая слова. – Митчел просит подойти к нему.
«Митчел теперь меня уволит?» – думает она и наспех собирает волосы в хвост, а затем спускается к доктору Митчелу в кабинет.
В кабинете Митчела андроид Нэт подносит две чашки кофе. Маятник на его столе равномерно раскачивается, а циферблат часов состоит из трех шестеренок. Они крутятся, чтобы поддержать энергию. Её хватает, чтобы слабо подсвеченные цифры оповестили: сейчас примерно середина показа фильма «100 лет».
– Кейси, наши оба пациента мертвы, – говорит он.
Кейси молча слушает его. Митчел не сидел, он стоял напротив окна.
– Я попросил Нэт и Никки провести анализ с их записей и знаешь, что я нашёл?
– Понятия не имею.
– Ты перепутала сердца, – слова Митчела как приговор: он поворачивается лицом к Кейси.
Кейси словно ошпаренная кипятком горит снаружи и изнутри.
«Выходит, это моя вина?»
– Но это я виноват, – неожиданно произнёс Митчел.
– Не понимаю, Митчел?
– Я позволил тебе работать, ты так просила. А тебе нужно было отдохнуть, а может даже и вовсе не возвращаться в клинику.
– Почему?
Митчел осёкся. Он открыл рот, но не смог сразу ответить.
– Кое-что случилось, Кейси. То, о чём знали мы оба. Но теперь знаю только я.
– Что? – Кейси всё ещё не понимала.
– Кейси, я виноват в твоей невнимательности. В том, что ты совершила ошибку. Я и сам должен был проверить своё сердце, но уже это неважно.
– Что же будет дальше? Со мной, с вами? С клиникой? – Кейси прекрасно отдавала отчёт, что подобное просто непоправимый удар по репутации клиники. Кроме того, её могут посадить в тюрьму.
– Никто не знает об этом, кроме нас и их, – Митчел кивнул в сторону молчавшей всё это время Нэт.
– А Питер?
– Тоже.
Кейси облегчённо вздохнула.
– Я попросил Никки включить Скотта: он поменяет органы Берку и Стивену обратно. А затем я сотру с Никки и Нэт записи за прошедший день.
– Митчел? – у Кейси выступают слёзы.
– Я сделаю это ради тебя и ради памяти о твоей матери.
– Матери? – Кейси не понимает о чём это Митчел.
«Причём здесь моя мать?»
– Да, Кейси. Так будет правильно. Только тебе самой придётся поговорить с матерью Стивена.
Внутри Кейси падает стеклянная ваза и ранит её тысячами осколков изнутри.
«Всё, что угодно. Но только не это!», – думает она и закусывает губу, чтобы не расплакаться.
– А потом Кейси возвращайся домой. И отдохни пару деньков. И пока оперировать тебя я не подпущу.
Кейси бросается к Митчелу на шею, а он обнимает её в ответ и поправляет свои очки.
– Ступай.
Когда она разворачивается, то видит голограмму на столе прямо за маятником. Со стороны входа её не видно. Зато со стороны сидящего, со стороны Митчела объёмное изображение можно разглядеть прекрасно. На нём счастливая девочка со светлыми волосами – да это же сама Кейси! А рядом её обнимает, конечно, мама. При виде портрета матери у Кейси лишь дёргается бровь. Но затем взгляд переходит на мужчину рядом с ними. Расщелина на подбородке, горбатый нос, на котором задержались очки. Да это же Митчел!
– Митчел? Это ты? – Кейси остановилась и указала на голограмму.
Митчел еле сдерживался: глаза его щипало.
– Да, Кейси. Я и не думал, что всё так обернётся.
– О чём ты?
– Ты забываешь.
Кейси словно влепили по пощечине по каждой щеке. Так сильно горело лицо.
– Я твой отчим, Кейси. И воспитывал тебя с десяти лет.
Кейси смотрит на него и в памяти всплывают эпизоды, как Митчел учит её препарировать канисмех. Ещё из глубин головы выходит момент, как Митчел придерживает маленькую Кейси, когда та учится кататься на моноцикле. Митчел – вырастил её, а сейчас готов совершить страшную вещь, покрывая её. Он врёт, а двое человек умерло. Из-за неё. Он врёт, скрывает улики. Ради неё.
***
Найти безутешную мать в клинике не составило труда. Элайза Томпсон сползла вниз по белоснежным стенам и сидела на холодном кафельном полу.
– Элайза, – прокашлялась Кейси.
– Я уже всё видела. Его провезли мимо на каталке, – сквозь рыдания ответила она.
Кейси знала это. Она видела, как Никки везёт каталку. Затем Кейси попросила проехать мимо зала ожидания. Сообщать информацию о смерти единственного сына Кейси не хотела. Она сняла с себя эту ответственность. Но теперь ей стало стыдно за своё поступок. Девушка собрала всю волю в кулак, ведь последовавшая следом информация ранит ничуть не хуже, чем гибель Стивена.
– Извините, но…
Кейси вздохнула и на выдохе протараторила:
– Обратитесь в Комнаты Конвергенции. Там вам сотрут память об умершем сыне. Не полностью. А уберут лишь тот блок, который приносит страдание и боль.
Элайза бросила на Кейси взгляд полный ненависти.
Кейси и сама ненавидела себя. За это и за всё, что сделала. Но согласно протоколу, она обязана сообщить Элайзе о возможности трансформации личности.
Кейси отвернулась от Элайзы и ушла. Она закрыла своё лицо ладонями. Она не должна быть здесь, в клинике. Она должна быть там. Ведь из-за этого случилось непоправимое. Кейси ненавидела себя, но эта ненависть ещё больше разъедала пустоту внутри.
***
Билборды кричали о комнатах дополненной реальности, как возможности откорректировать свою жизнь. Рисовали манящие картины, зазывая к себе.
«Избавьтесь от комплексов!» – говорила андроид модели N, так похожая на Нэт.
«Расширьте границы сознания!» – вторила новая модель Т. У них ладони уже светились раз в две минуты, а датчики стали мощнее.
Вместо изысканной роскоши Комнат Конвергенции, которую так упорно рисовало воображение Кейси: бетонный пол, мрачный серый и пустынный зал.
Сзади подходит высокий мужчина, красивый и широкоплечий. У него обаятельная улыбка и зелёные глаза. Совсем как листья в микроклимате «Лето». Только у него глаза эти совершенно неискусственного цвета синтезированного хлорофилла. И на лбу небольшой шрам.
– Не вижу ничего райского в комнате, – сказала Кейси, понимая, что незнакомец перед ней не проекция. Она уделила внимание ладоням. Человек!
– Комната «открывается» постепенно тем, кто начинает взаимодействовать с нейросетью. Чем чаще её используешь – тем больше видишь.
Кейси испугалась этого.
– А что здесь делаешь ты?
– Я работаю здесь.
– Ты конвергентор? Ты, наверное, много повидал здесь.
Парень ухмыляется.
– Мне нельзя рассказывать об этом.
– Я и не спрашиваю.
На Кейси смотрят пара зелёных глаз и излучают веселье. Сможет ли она тоже так когда-нибудь веселиться?
«Может предложить внести данные?» – думает она. Её злит, что конвергентор не торопится выполнять свою работу. А минуты сейчас догорают быстрее, чем зажжённая спичка.
– Меня зовут Макс, – он протягивает ей руку.
– Кейси Хоппер, – в ответ она даёт свою. Тактильные ощущения в последнее время – редкость. Ей приятна теплая мужская ладонь. А вот Макс почему-то ослабил хватку. На секунду Кейси показалось, что Макс встревожился.
– Каким образом хочешь дополнить себя? И почему?
«Почему?» – думает Кейси.
– Ты не имеешь права рассказывать о том, что здесь происходит?
– Мне введут хлористый калий быстрее, чем я успею рассказать что-либо, – убеждает Макс не без доли иронии.