Шаг сквозь стену

© Макеев А.В., 2025

© © Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

* * *

Шаг сквозь стену

Глава 1

Зима в этом году началась тихо, без каких-либо серьезных потрясений и громких дел. В целом такое затишье даже начинало немного пугать.

То, что Орлов вызвал к себе Гурова и Крячко, когда рабочий день было официально закончен, не предвещало ничего хорошего. Чаще всего генерал так поступал, если новое дело было настолько серьезным, что о нем никто не должен был знать. В том числе и его секретарь Верочка. Хотя бы до поры до времени.

Верочка всегда уходила вовремя, по ней можно было сверять часы. Ровно в шесть часов вечера секретарь, помощница и хранитель дверей кабинета Орлова ушла домой. В шесть десять генерал позвонил и попросил напарников подняться к нему. Тон у него был собранным, и то, что он сказал «не займу у вас много времени», означало, что все дела на вечер можно отложить, и на ближайшее время, пока не будет закрыто дело, тоже.

– Даже боюсь представить, что у нас сегодня будет интересного на десерт, – сказал Лев, когда они подходили к кабинету Петра Николаевича. И оказался прав.

– Только не начинайте с пренеприятного известия и цитат из «Ревизора», – съехидничал Крячко, увидев выражение лица генерала. Стас всегда старался разрядить обстановку, как бы тяжело все ни смотрелось на первый взгляд. Орлов же просто мрачно усмехнулся, он стоял у окна, когда вошли сыщики, и кивнул им так, словно они были уже в курсе того, что произошло.

– Все, что я сейчас скажу, по традиции, должно пока остаться между нами. В Москве из четырех следственных изоляторов пропали подследственные. Все материалы по делу в папке перед вами.

– Сбежали? – уточнил Крячко, но Орлов неожиданно возразил:

– Нет, хотя чисто технически это был побег. Заключенные исчезли вроде бы даже не из своих камер, но при этом пропали они как-то… совершенно незаметно. Не было ни следов взлома, ни свидетелей, ни каких-либо беспорядков. И пока еще их исчезновение не попало ни на одну из камер. Про этих четверых вообще ничего невозможно точно сказать. К стыду наших коллег, их исчезновение даже не сразу заметили, поэтому информация припозднилась, и провести расследование по горячим следам не получится. Я даже не знаю, что еще можно сказать по этому делу.

Было видно, что новое дело немного обескуражило генерала. Он несколько раз прошелся по кабинету, потом сел за стол, сложил руки перед собой и тяжелым взглядом посмотрел на своих лучших сыщиков.

– Подожди, Петр Николаевич. Но как такое может быть? Кто-то должен был заметить, что заключенные пропали? Это были именно заключенные или подозреваемые? Пропали до суда или после? – задавал вопросы Стас, внутренне подобравшись. Побег из СИЗО – дело серьезное. Если до него докопаются журналисты, всем им, работникам правоохранительных органов, прилетит неслабо. И обязательно кто-то, да не один, пройдется по системе в целом.

Полковник Гуров тоже задал ряд вопросов, чтобы понять, что общего у всех пропавших: место, время, свидетели. Параллельно он просматривал бумаги в папке, которую генерал положил на стол перед ними. Документов могло бы быть и больше. А тут… буквально по одному листочку с обвинением на каждого из пропавших, стандартные фотографии, стандартные формулировки. И ни слова о том, как и где они исчезли. Только места, где содержались под стражей. Бутырка, Матросская Тишина, Лефортово, Печатники. У всех заведений были соответствующие аббревиатуры и номера. Но в Москве знали их именно под такими названиями. Это были старейшие заведения в Москве. И Лев Иванович понял, что пропажа заключенных оттуда – это еще и своеобразный щелчок по носу им. Всем тем, кто стоит на страже закона, как бы громко и пафосно в настоящее время это ни звучало. Попытка если не обрушить систему, то начать ее подтачивать. Бросив взгляд на Крячко, Гуров убедился, что напарник с ним полностью солидарен.

Сыщики бегло просмотрели дела, не выходя из кабинета начальства. Нужно было понять уже сейчас, что общего у всех пропавших. Как оказалось, почти ничего и в то же время много всего. Небольшие сроки, статьи… ну, если можно так сказать, «незначительные». После суда и вынесения приговора прошло несколько дней. Обнаружили, что они пропали, в разных условиях, кого-то хватились на перекличке после прогулки, кто-то вроде бы исчез из лазарета, пропажу последнего из заключенных выявили после банного дня.

– Вернее, не сразу обнаружили, скорее поняли, что не видели его с банного дня, – заметил Орлов, верно прочитав невысказанный вопрос Гурова, – известно только, как выяснили, что они пропали. Все остальное не более чем «догадки».

– Как такое вообще возможно, – чуть обескураженно спросил Крячко. – У нас что, изменились условия содержания заключенных в изоляторе? Перекличка? Проверка?

– Черт знает что! – в сердцах бросил Орлов. – Ну ладно, перекличка… Заглядывает охрана в камеру, и местные уже на автомате отвечают, что все на месте. Ладно, прогулка… Хрен с ними со всеми! Но почему молчали-то? Почему сразу не среагировали? Ведь одиннадцать дней, чтоб их, почти две недели… «Искали своими силами!», – ехидно рявкнул Орлов. – А как выяснилось, что пропал не один человек, к нам обратились слезно. И нам теперь отдуваться.

Сыщики переглянулись. Не так уж сильно были переполнены следственные изоляторы, чтобы там могли вот так исчезать люди. Да и прошли времена беспредела, когда в тюрьмах люди действительно могли пропасть с концами.

– А не было чего-то отвлекающего внимания? Драка? Пожары?

Орлов покачал головой:

– Как я уже говорил – нет. Ничего. Тихо. И найти причину нужно было еще вчера. Потому что крайне сложно сейчас сделать так, чтобы никакая информация не просочилась в прессу. Родственников, которые поднимут тревогу, у наших пропавших вроде бы нет, но есть сотрудники, которые могли заметить отсутствие заключенных. И заметили! И как-то надо сделать, чтобы они молчали в тряпочку.

Он тяжело вздохнул. Тоже понимал, к чему приведет общественный резонанс.

– Именно поэтому я и сомневаюсь, что удастся удержать это все в секрете. Сокамерники, сотрудники изоляторов так или иначе разнесут, – с сомнением протянул Лев. – Если еще не успели разнести. – Дело нравилось ему все меньше и меньше, но, с другой стороны, кому может понравиться преступление?

Пропавших было уже четверо за одиннадцать дней. Получается, что работать сыщикам нужно быстрее, чем когда-либо, пока не пошли активные слухи.

Орлов покачал головой:

– Мы потратили очень много сил на то, чтобы сочинить подходящую легенду, но пока спасает то, что статьи были действительно не очень громкими, и списали на то, что пропавших вместе с другими осужденными переместили в другой изолятор. У меня есть свой человек в УФСИН, и вам нужно будет работать вместе с ним. Точнее, с ней. Завтра познакомитесь. Пока у нас есть ночь на то, чтобы подумать, в каком направлении будем двигаться. Учитывать, я думаю, нужно все. В том числе и репутацию заведений. Возможно, что ты, Лев Иванович, прав и дело в том, что кто-то хочет нам показать, что система неидеальна и ее легко обмануть. А может быть, дело в тех, кто пропал. Не исключаю тот факт, что был нужен кто-то один, а остальных похитили или убрали для отвода глаз. Так что работаем. Либо еще как вариант – нам ждать в ближайшее время еще серию исчезновений, и тогда пропадут уже те, чье отсутствие в камере не удастся скрыть.

Напарники почти синхронно кивнули.

– Думаю, что пока у нас еще есть шанс на отдых, сегодня можно уйти домой относительно вовремя, – мрачно пошутил Стас.

Лев Иванович кивнул.

У них с Марией сегодня была годовщина. Не хотелось думать ни о чем, но почему-то полковник уже внутренне напрягался всякий раз, когда календарь показывал, что скоро наступит годовщина их свадьбы. Еще ни разу за все время, что они были вместе, не было такого, чтобы в праздничную неделю у него не появилось бы какое-нибудь срочное дело из разряда «особых». Чтобы не посыпались трупы как из рога изобилия и не нужно было куда-то срочно лететь. Удивительно, что Мария все это терпела.

И снова дело-загадка. Гуров посмотрел в окно, где только-только начал падать снег. И подумал, что, кажется, знает, что делать.

– Что ты тут делаешь? – удивилась Маша, выходя из театра. Сегодня у них была репетиция в Театре им. Вахтангова. Гуров оставил машину в одном из переулков Старого Арбата и решил встретить жену после работы. В этом году выдалась удивительно мягкая зима. Утром – легкий мороз, а вечером шел снег, падая крупными хлопьями, превращая Москву в новогоднюю открытку.

– Решил позвать тебя на романтическую или не очень, это зависит от погоды и нашего с тобой желания, прогулку. С годовщиной! – Гуров тепло улыбнулся жене, потом отодвинул полу пальто и протянул ей… кактус. В шапке-ушанке.

– Зима, ему же холодно, – коротко сказал полковник, когда понял, что угадал с подарком, глядя на потеплевшую улыбку Маши. На самом деле эту дату они особо не отмечали. Все по той же причине. Сложные дела, гастрольные графики. Главное, что оба помнили про нее. И знали, что они друг у друга есть, что бы ни случилось и каким бы сложным ни был мир вокруг их семьи.

Кактус Гуров увидел случайно. В магазине цветов он выглядел таким одиноким, потерянным и грустным, что сыщик просто не смог пройти мимо. Тем более круглая и шипастая голова кактуса была усыпана крошечными бутонами, и продавец сказала, что он должен расцвести буквально на днях.

– Тогда мы не будем морозить этого кроху и поедем домой. Но торт «Прага» – это обязательно! – заявила Мария и достала из сумки небольшой брелок в виде старого городового. Этот брелок она углядела давно тут же, на Старом Арбате, в антикварной лавке. – А это тебе. Храни и охраняй мир.

Лев рассмеялся:

– Забавный малыш какой.

– Сложное дело? По традиции? – спросила Мария, когда вечером, после приятного праздничного ужина, они перешли в гостиную. – Как всегда?

– Оно скорее неожиданное. Нет, пока все нормально, завтра уже буду вникать. Сегодня отдыхаем и никаких разговоров о работе.

Примерно то же самое заявил дома жене Стас. Сегодня отдых, потому что кто знает, что будет завтра. Скорее всего, ничего простого и незатейливого.

Утром сыщиков ждало еще одно интересное знакомство.

Человеком Орлова оказалась бывшая одногруппница генерала, образ которой больше подходил бы любящей бабушке, чем капитану Службы исполнения наказаний. Капитан Екатерина Сергеевна Алая служила в медицинской части, и под ее командованием находились все тюремные лазареты, практически во всех крупных тюремных больницах работали ее ученики, и многих из них она помнила еще студентами. И, как оказалось, она была уже четыре раза прабабушкой, но продолжала трудиться полный день.

– Алая Екатерина Сергеевна, – представил ее напарникам Орлов.

Екатерина Сергеевна осмотрела сыщиков тяжелым цепким взглядом, который опять же совершенно не вязался с ее внешностью и первым впечатлением, и улыбнулась.

– Коротко еще раз введу в курс дела, – начала Екатерина Сергеевна. Орлов привел одногруппницу в кабинет к сыщикам, решив, что там им будет все же удобнее, чем у него. После ремонта в кабинете Орлова стало слишком… модно. Неудобные кресла, мебель, которая должна была быть престижной, как полагалось начальнику Главка, но никак не удобной и классической, чего ожидал от мебели лично Орлов. Ну, хотя бы свой стол Петр Николаевич отстоял, хотя Гуров и посмеивался, что это была настоящая битва. В общем, не любил пока еще Орлов свой новый кабинет и искал способы поменять все обратно. Сыщики не сомневались, что генерал со временем справится с этим.

Капитан Алая за сжатые сроки собрала уникальное досье, и, как сама же она сказала, это еще не все, работа продолжается, дело она считает своим личным и будет помогать всеми силами, за любой информацией и содействием на месте обращаться к ней. Если кто из директоров учреждений решит не идти на контакт, то тоже можно обратиться к нему через нее, телефон ее доступен в любое время.

– Спасибо. Мы все же постараемся не беспокоить вас по пустякам, – шутливо ответил на ее командный тон Гуров.

Алая весело рассмеялась, отмахнувшись, и достала из удобного рюкзака четыре толстые папки, в которых было все, вплоть до анализов крови и медицинских карт пропавших. Связи, прошлое, настоящее, дела, обследования, все материалы по допросам, все, что удалось собрать по связям. Где-то все четверо должны были пересекаться, и теперь нужно было понять где. Екатерина Сергеевна постаралась собрать все, что могло касаться ее ведомства.

– Вот сейчас я понял, что очень боюсь когда-нибудь случайно перейти вам дорогу. Потому что тогда мое досье будет собрано в кратчайшие сроки и, видимо, с пометкой «достать живым или мертвым», – пошутил Гуров, открыв первую попавшуюся папку и понимая, что, даже если бы он задействовал все свои связи, собрать так быстро столько информации вряд ли бы удалось. Видимо, с момента обнаружения пропавших Алая работала на каких-то сверхчеловеческих оборотах.

Пока не найдены тела, было решено называть исчезнувших «пропавшими без вести». Хотя все, кто занимался расследованием, даже генерал Орлов, с первой минуты начала расследования были уверены отчего-то, что все пропавшие мертвы или вот-вот будут мертвы. Чутье подсказывало.

– Если бы были живы, так или иначе где-то был след. Но ничего, – развела руками «следственная бабушка». – Это, конечно, не в моей компетенции и не совсем мое дело, Петр меня уже отругал, но даже данные с камер наблюдения на улицах вокруг следственных изоляторов ничего не видели. Как морок какой-то, если честно.

– Об исчезновении всех четверых стало известно в одно время или в разное? – уточнил Гуров.

Алая и Орлов переглянулись. Надо же, а ведь они, невзирая на весь свой опыт аналитической и оперативной работы, на этом не акцентировались.

– В одно. По крайней мере, примерно в одно время, – заметила Екатерина Сергеевна.

– Как будто кто-то дал сигнал, – медленно сказал Орлов.

– А значит, мы ищем кукловода, – подытожил Гуров.

Алая оставила все собранные материалы, все свои контакты и ушла вместе с Петром Николаевичем, когда он предложил ей выпить чаю, раз уж задача перед его ребятами поставлена и они могут делом заняться.

Нужно было составлять план работы, каким-то образом тихо навестить все четыре следственных изолятора, так, чтобы ни у кого там не возникло лишних вопросов, посмотреть камеры, если они есть, изъять записи, чтобы эксперты проанализировали их на предмет внешнего вмешательства… В общем, Гуров, еще раз глянув на свой стол, уже заваленный бумагами, пока Крячко выкатывал маркерную доску, для того чтобы разместить на ней всю информацию, сделал то, что он делал всегда, если дело не требовало срочного присутствия где-то. Полковник налил себе кофе. Обычный, растворимый, крепкий, с тремя ложками сахара.

– Сдам Марии, – не глядя, сказал Крячко, на слух определяя, сколько ложек кладет напарник.

– Тогда сдам Наташе, что ты бегаешь за пирожками, – отозвался Лев Иванович. Старая шутка позволила немного снять напряжение. Жены напарников решили взяться за здоровье мужей и начали работу с борьбы со сладким и перекусами. А еще спорт, полное медицинское обследование каждый год, и что самое страшное – обоим грозили визитами к стоматологу. А сыщики, как и большинство людей, представителей этой замечательной врачебной специальности побаивались. К тому же и Гурову, и Крячко было жалко тратить время на походы по врачам, пока еще у них ничего не болело. Вернее, так. Не болело настолько, что это начинало бы мешать жить.

– Нужна Дарья, я в этой медицинской белиберде ничего не понимаю, – заявил Крячко, рассматривая первую папку, – тут какие-то заключения, о чем, даже сказать не могу.

– Это просто данные обследования во время поступления. Видимо, есть какое-то заболевание, которое требует наблюдения врача. Кто это у нас? – Гуров посмотрел фамилию на папке. Клюге.

Гуров кивнул.

Пока что они знали очень немногое.

Все четверо – одиноки.

Все они – без наследников.

Все снимали квартиры, своего жилья не было. Не москвичи. Значит, никто быстро не хватится.

Все проходили по мелким, практически незначительным, если можно так сказать в правовом мире, делам. И имели все шансы получить условный срок, если бы не пропали. В СИЗО они оказались по разным причинам и в разное время. Двое даже успели сменить несколько следственных изоляторов.

И все же не было системы, не было логики в том, как и почему выбрали именно их.

Но был нужен эксперт, который поможет ее найти.

– Пойду попрошу у Мегеры Давтяновны Дарью. Если я сразу не вернусь, значит, она меня заставила отработать ценное время ее эксперта, – мрачно пошутил Гуров, а Крячко, иронично глядя на друга, перекрестил его в дорогу. Мало ли что там может случиться, пока он дойдет до крыла экспертов. Тем более если Матильда Давтяновна, начальник службы судмедэкспертов, сегодня не в настроении.

Матильда была прекрасным специалистом, постоянно повышала квалификацию и зорко следила за тем, чтобы ее подчиненные были заняты тем же, а на рабочем месте, даже если не было новых тел и дел, занимались чем-то полезным. В общем, просто так эксперта, с которым постоянно работал Лев Иванович, ему бы не отдали. Нужно было в прямом смысле этого слова либо «отпрашивать» Дашу у начальства, либо брать у Орлова бумагу с соответствующим распоряжением. И лучше, конечно, отпросить.

Но генерал и тут подстраховал своих сыщиков, и бумага у Гурова уже была. Просто он пока решил не пускать ее в дело, а попытаться договориться. Но Дарья попалась Льву Ивановичу по пути. Как всегда, сработал удивительный талант девушки оказываться вовремя именно там, где она была нужна сильнее всего.

– Даша, ты сокровище, – искренне сказал Гуров, когда девушка протянула ему распоряжение Петра Николаевича, копию того, что уже было на руках у полковника.

– Это не я. Верочка еще утром принесла распоряжение Матильде Давтяновне, а потом они поговорили о чем-то, и она меня сама к вам отправила. Почему-то она в хорошем настроении. Но ведь тел нет. Я не поняла пока, что от меня нужно. Может быть, что-то есть на месте преступления? Мы едем туда?

Дарья была не типичным судмедэкспертом. Со стороны можно было принять ее за стажерку, по какому-то недоразумению попавшую в Главк. Вечно распахнутые, будто удивленные, глаза, длинные прямые волосы, почти незаметный макияж, легкая полуулыбка и чуть замедленная речь делали ее похожей на фею, сбежавшую из сказки. Но экспертом она была первоклассным. Усидчивой, въедливой, очень широко эрудированной. К тому же, что, пожалуй, было самым главным, не боялась работы.

Гуров, помня о том, что генерал попросил как можно меньше лишних ушей в этом деле, привел Дашу в кабинет и только после того, как закрыл за ней дверь, ввел эксперта в суть дела.

– Очень странно, – меланхолично отреагировала Дарья. – Разве может быть так, чтоб человек сейчас пропал вообще без следов, тем более в СИЗО, где вообще чихнуть даже без камеры нельзя. Но они не дадут доступ в их систему. У нас в прошлом году кто-то из технического отдела пытался как раз получить доступ к камерам в Матросской Тишине, а его отправили что-то очень долго согласовывать и…

– И он так и не вернулся, все ходит где-то и что-то согласовывает, – отозвался Гуров насмешливо. – Все в порядке, Даш, все вопросы по официальным разрешениям мы берем на себя. Нам нужно, чтобы ты посмотрела медицинские карты пропавших, они есть в этих папках, и сказала нам, если заметишь там что-то странное. Пока вот так, во всяком случае.

Дарья пожевала кончик ластика на карандаше и кивнула.

– Нам обязательно нужны тела. Как же я иначе смогу вам помочь? А были какие-то катастрофы, несчастные случаи? Куда можно было бы подбросить лишнее тело? – с надеждой спросила эксперт. – Может быть, поспрашивать в отделе по несчастным случаям?

– Знаешь, я даже не пойму до конца, твоя любовь к неопознанным трупам меня пугает или умиляет, – вздохнул Крячко. И тут все трое, в данный момент находившиеся в кабинете, удивленно замолчали.

Потому что идея пришла в их головы одновременно.

– Так. Нам нужно проверить все морги на предмет невостребованных тел. Даша, ты гений, как всегда, – озвучил общие мысли Гуров.

– Существует общая база данных. Она сейчас едина для всех по Москве, и у меня есть на рабочем ноутбуке доступ. Я поищу и найду адреса моргов, куда стекались тела, обычно карточка заполняется достаточно подробно именно на этот случай, чтобы по описанию тело мог опознать кто-то из органов, – отрапортовала Дарья и добавила: – Они могут быть в одном морге. Это если похититель дальше не продумал дело. А если он все продумал, то они, скорее всего, в разных местах. И возможно, что не очень целые. Но все же у меня вопрос. Почему мы отметаем версию о том, что они просто сбежали?

– Потому что их всех еще роднило то, что сидеть дальше им вряд ли бы пришлось. Каждый из наших четверых пропавших должен был буквально на днях выйти на свободу, так что бежать им было совершенно незачем. Разве что если им угрожала какая-то опасность. Настолько серьезная, что они пошли на такой шаг. При этом осознавая, что побег может не удаться – это раз. И вместо условного срока при поимке им будет грозить реальный, и не самый маленький, – это два. Впрочем, все это уже предстоит выяснять нам на месте. Кто и зачем мог угрожать этим четверым, – отрапортовал Гуров.

Пока Крячко посвящал Дашу в подробности всех тех нюансов, что они успели обсудить, Лев Иванович подошел к окну и подумал, что нужно будет написать на доске еще одну персону. Невидимого кукловода, который дергает сейчас их всех за ниточки.

– А это надежные изоляторы? Они же все старые. Может быть, там есть какие-то норы, забытые коридоры, подкопы? Я тут была на экскурсии и знаю, что комплекс зданий Матросской Тишины перестраивался несколько раз, а значит, есть старые подвалы, фундаменты. – Дело явно заинтересовало Дарью. Слишком уж оно было похоже на те традиционные квесты, которые она так любила проходить. – Хорошо бы, чтобы все тела нашлись в одном месте. Я бы тогда их сразу и забрала.

– Не будем загадывать. Ищи, – вздохнул Гуров. Не любил Лев Иванович дела, связанные с таинственными исчезновениями. Потому что почти всегда за таким исчезновением кроется труп, чаще всего не один. И еще кое-что роднило похожие дела, по его опыту. Трупов обычно становилось больше. Свидетелей и исполнителей чаще всего убирали, как только они становились не нужны.

Выдав Дарье полные приметы пропавших, сыщики поделили СИЗО. Дело в том, что именно эти изоляторы не любил никто из Главка. По долгу службы и Гурову, и Крячко часто приходилось бывать в подобных местах. Федеральная служба исполнения наказаний и Министерство внутренних дел всегда шли рука об руку, и работа одного обеспечивала работу другого ведомства, если говорить совсем грубо. На деле же сыщиков в изоляторах не любили. Там патологически ценили порядок и распорядок. Когда все фигуранты сидят себе тихонько по камерам в ожидании решения дела. А тут приходится вытаскивать заключенных, неважно, подозреваемых или уже осужденных и ожидающих этапирования, вести их в комнату для допросов – чаще всего это был обычный кабинет для свиданий, а потом всегда случалось что-то. Либо драка в камере, либо попытка побега, временами еще бывали попытки самоубийства. И кстати, третий вариант был не такой уж редкостью именно после допроса фигуранта, задержанного по тяжелой статье. Потому как, причинив вред своему здоровью, человек мог отлежаться в больничке и избежать дополнительных вопросов от ведущих расследование служащих Главка.

Гуров посмотрел на здание Бутырки. Вот именно сюда чаще всего ему и приходилось ездить, для того чтобы допросить очередного фигуранта по делу. И, кстати говоря, у Льва Ивановича сложились неплохие отношения с начальником изолятора Сергеем Петровичем. Точно так же, как у Крячко с директором Печатников. Именно эти места они и решили посетить первыми и собрать там побольше информации, пока Даша работала над поисками тел.

– Клюге, да. Я запомнил эту фамилию. Знаешь почему? – спросил Сергей Петрович Иващенко, когда они вышли в небольшой зимний сад, чтобы спокойно переговорить там. Сергей угостил старого знакомого стаканчиком кофе из автомата, и они устроились на скамейке.

– Фамилия необычная?

– Очевидная причина, да. Но на самом деле нет. Он был или есть, не знаю, это уже вы определяйте, математическим гением. Правда, очень тихим и скромным. Он тут нам и всю бухгалтерию свел в одну очень удобную систему и даже многим помогал с заданиями по математике. Очень интеллигентный, бесцветный, я бы сказал, с тихим голосом, робкий, но в его камере его почему-то любили. А в первой старались не замечать. Я, если честно, его потому и перевел к двум таким же тихим заучкам, что сидели они молча, каждый в свою книжку уткнулся, даже часто не сразу замечали, что обед принесли. Но цифры он обожал. Жонглировал ими так виртуозно, перемножал в уме огромные цифры, просто огромные. И ни разу не ошибся. Он словно весь мир раскладывал на какие-то числительные. А потом складывал обратно. Красиво у него все это получалось. И никогда ничего не просил, не жаловался. Его вообще не было слышно, повторюсь.

– Посетители у него были? Друзья?

– Нет и нет. Никто не приходил, и он ни с кем не подружился. Разве что в библиотеку записался, но у него там был рабочий кабинет. Ему туда все наши, у кого дети, приносили тетрадки. Сидел счастливый, мог до самой ночи над тетрадками корпеть. Странный был тип, правда. И вот вроде бы высокий, рыжий, светлые глаза, но он каким-то образом в самом деле умел становиться полностью незаметным. То ли сутулился как-то, замолкал, смотрел себе под ноги, всегда говорил негромко, а знаешь, как будто бормотал себе под нос что-то. Я уже думал, что его надо в больничку, а не к нам.

– Почему? Слишком тихий или были замечены отклонения психические?

Сергей замялся, выкурил еще одну сигарету, сходил за кофе. Гуров ждал. Лев Иванович очень хорошо умел ждать, и ему никогда не было скучно. А еще он уже неплохо знал своего приятеля: тот не будет ничего скрывать, а раз замялся, значит, подбирает слова, чтобы озвучить свои сомнения.

– Потому что он был как бы не тут. Погружался настолько глубоко в свои мысли, что иногда приходилось по пять-шесть раз звать его. Он только сидит и моргает. Я думал, что, может быть, он аутист. Вы проверьте там по этой части. Мало ли.

Гуров кивнул. Неплохая зацепка. В личных делах пропавших не было никаких записей о том, что у них были какие-либо проблемы или отклонения. Но если переговорить с теми, кто знал их…

Лев поймал себя на мысли, что не думает о пропавших из СИЗО людях как о преступниках. А именно как о жертвах. Слишком уж «не-преступниками» они были.

– Как сам думаешь, это побег? – спросил Гуров вслух.

Сергей снова ответил не сразу, а пару минут подумал. Для Гурова в такой манере общения не было ничего странного. Начальник Матросской Тишины всегда говорил очень медленно, обдумывая каждое слово. Неподготовленных людей это порой даже немного пугало. А полковник понимал, что человек просто размышляет, слова подбирает.

– Не думаю. Ему незачем было бежать. Срок давали условный на три года, плюс часть он уже отсидел, пока шло следствие, его дело как-то затянулось из-за бюрократии. Там дело-то в паре недель было – озвучили бы приговор да выпустили бы его из наших застенков. Мне-то это было на руку, толкового счетовода сейчас не найдешь. Можешь считать меня психом, но мне кажется, что его выдернули зачем-то. И мне кажется, что он мертв. Как будто раз – и стерли человека из системы.

Гуров кивнул:

– Не только тебе. – Помолчал, выбирая слова, и проговорил медленно: – Сам понимаешь, Серега, работаем мы быстро и полуофициально. Об этом деле должны знать как можно меньше людей. Мне бы как-нибудь тихо получить доступ к записям с камер наблюдения тех мест, где Клюге видели в последний раз.

– Без проблем. Просто найдите как можно быстрее того или тех, кто устроил нам это приключение. С моей стороны любая помощь. Но имей в виду, человеческий фактор никто не отменял. Старая команда, те, кто у меня давно работает, будут молчать. Есть пара новичков, им я пока не очень доверяю. Поэтому на всякий случай помалкивай, будем считать, что ты устроил внеплановую проверку как эксперт из Главка. Старички тебя, конечно, уже в лицо знают, но мало ли какие правила новые появились. Разнарядка пришла вам в Главк, всякое такое. Сможет твой Орлов состряпать какую-нибудь бумажку с печатью? Я пока подготовлю все записи и расспрошу тех, кто дежурил в предположительный день пропажи.

– Предположительный? – изогнул бровь Гуров.

– Именно. Если честно, я уже ни в чем не уверен, так что точно все выяснять вам.

– А подробнее?

– Если подробнее… Смотри. Камера «ботаников» – так мы этих троих заучек прозвали – тихая. Они все в себе. Ну и… им позволялось чуть больше, чем остальным. Все-таки статьи незначительные. А тот же Клюге, я тебе рассказывал, нам помогал чем мог. Не стучал, нет, упаси боже. А со своей математикой… Короче, он мог к обеду в камере не появиться, а только к отбою вернуться из библиотеки. Никто и не дергался. И сокамерники его не нервничали особо. Вот и…

– Понял. Бумага будет.

Почти такой же разговор состоялся у Крячко с начальником Печатников. Только происходил он не в зимнем саду, а в кафе на территории СИЗО. В Главке ходили шутки, что если Крячко отправить на Марс, то он и там найдет неплохой буфет, где можно отдохнуть и перекусить. И вид из окна будет красивый.

– Неплохо вы тут устроились. Пирожки пекут вкусные, – отметил Стас, когда они сели за столик, накрытый трогательной скатертью в клеточку. Таких столов стояло несколько, но сегодня в кафе было пусто.

– Народ ближе к обеду соберется, сейчас можно кофе выпить с бутербродами, – ответил Геннадий Васильевич Власов, обладатель крапового берета, ветеран боевых действий. Надежный, сильный, простой и прямой как палка. В Печатниках с его приходом появилось то, чего не было очень давно. Порядок. Дела он вел жесткой рукой, но умел договариваться. Как-то очень быстро Власов навел мосты с различными ремонтными бригадами, поставщиками продуктов, даже библиотеку открыл, чего там отродясь не было. Кафе вот появилось. Беспорядки не любил, а если кто-то из его подчиненных был замечен в беспределе, то сразу покидал место работы с волчьим билетом.

– Людям часто приходится ждать у нас здесь своей очереди, чтобы передачку сделать или на свидание, вот пусть хоть в тепле посидят, – продолжил тему кафе Геннадий Васильевич.