Амур с гламуром, гламур с Амуром

Глава 1

Полгода, как они расстались. Всего полгода! И теперь каждый день, просыпаясь утром и ещё не встав с кровати, она видела своё отражение в зеркале платяного шкафа, с трудом признавая, что это располневшее тело – её тело, и что это разом как-то осунувшееся лицо – её лицо. Она сдерживала слёзы, которые душили её, не давали свободно дышать. Она каким-то неимоверным усилием воли, заставляла себя встать, не думая ни о чём, почти бессознательно добредала до душевой кабины, затем машинально завтракала, одевалась и почти буквально «вытягивала себя за волосы», беря рукой свой пучок волос и больно оттягивая его от затылка. Эта боль приводила её на некоторое время в чувство, Лия покидала стены своей квартиры, и либо ходила круг за кругом по берегу небольшого пруда, рядом с её домом, либо шла в фитнес-клуб и истязала себя на тренажёрах в зале.

Она была отличным менеджером! Как никто другой умела эффективно управлять своим временем. План личной жизни был ею составлен безупречно, жёсткий понедельный план расписывался на месяц вперёд. Расписание каждого дня теперь было известно, и она старалась хотя бы начинать его «по написанному», но тупо заглядывая в распорядок дня, понимала, что это напрасно. Ибо присущая ей уверенность в себе, эта пресловутая гармония, порождаемая триединством тела, духа и разума, куда-то вдруг бесследно улетучилась, а сил – скорее моральных, чем физических – хватало лишь на то, чтобы выйти из квартиры и как-то начать наступающий день…

Ещё совсем недавно это была красивая женщина, с тонкой талией и ухоженным лицом, в одежде известных мировых брендов – хозяйка собственной компании. У них с мужем был хороший дом на Подушкинском шоссе, но Лии захотелось красивую квартирку в Москве, без отделки, чтобы она сама могла её обустроить по собственному вкусу. Муж счёл это очередной её забавой, и они прикупили сто пятьдесят квадратных метров в престижном Западном округе. Дом находился недалеко от центра города, и в то же время был окружён множеством парков, с водоёмами, в которых плавали редкие в городе утки – мандаринки, а часто можно было видеть даже речных чаек.

Она сама придумала дизайн интерьера в стиле рококо, заказала специалистам визуализацию. Ещё до начала работ она увидела трёхмерное изображение задуманного, кое-что подправила и приступила к осуществлению. Правда, Лии больше нравились другие стили: ар-нуво и ар-деко. Эти бесконечные линии в интерьере, плавно перетекающие, словно длинные локоны женщины. И Лия уже понимала, почему именно это ей нравится – потому что оба стиля были неотвратимо сексуальны в своём воплощении. Но если ар-деко – это скорее брутальная сексуальность, то стиль ар-нуво, к которому она тяготела – это так эротично. Одержимая идеей создания своего интерьера, где бы она ни была – в Париже, или в Версале, в Доме Рябушинского в Москве, или в особняке Толстого, на Сабанеевом мосту, в Одессе, она жадно впитывала всё, что касалось идей для создания своего интерьера. И муж её, Савелий Львович, охотно посещал и осматривал эти усадьбы и дворцы, с удовольствием слушал рассуждения своей милой жены об интерьерных стилях.

Лия действительно много чего посмотрела и изучила. Посоветовавшись с дизайнером, пришла к выводу, что квартира – это не усадьба и даже не Дом, и что стиль ар-нуво, который она, можно сказать, полюбила, требует больших площадей. Стиль модерн – очень затратный и долог в исполнении, барокко – слишком вычурный. Потому остановились на лёгком воздушном рококо, с элементами классики. Она лично с большим воодушевлением обставляла, оформляла… Друзья, глядя на лёгкую позолоту лепнины, на подлинники картин в дорогих рамах, хрустальные люстры, на мебель, каждый предмет которой был репликой дворцовых интерьеров, говорили, что это – Версаль.

И вот так вдруг случилось, что вся эта красота её больше не радовала. Часто она просыпалась часа в четыре утра от того, что затылок нестерпимо жгло, словно он лежал не на подушке, а на раскалённой плите, при этом в ложбинке, между грудями, было влажно. Сердце так стучало по ребрам, что удары отчётливо отдавались в ушах. Лие становилось страшно. Она шарила рукой по соседней подушке, просто, чтобы ещё раз убедиться, что теперь она спит одна, теперь она живёт одна. Почему?! Почему именно теперь, когда ей только исполнилось пятьдесят пять лет, она осталась одна?! Какой невыносимый возраст! Пять. Пять… Она никогда об этом не думала, но теперь эти две пятёрки, словно какой-то невидимой стеной отгородили её от прежней жизни, и начался совсем другой период, в котором она – пенсионерка! Женщина в возрасте, оставленная мужем! Это обстоятельство не выходило из головы. Особенно по утрам, когда она внезапно так рано просыпалась. В постели ей становилось то нестерпимо жарко, а то она начинала так зябнуть, что натягивала на себя заранее приготовленную кофточку и забиралась под два одеяла. Но тщетно! Всё тщетно. Она садилась на край кровати, обхватив голову руками, затем заставляла себя подойти к окну, открыть шторы. И за окном ей всё виделось теперь таким мерзким и неприглядным, какой ей представлялась теперь вся будущая жизнь, скорее, её остаток.

«Да что со мной такое? Что?» – спрашивала она себя в полном недоумении. Где былое самолюбие, уверенность? Прошло чуть больше полгода. Всего! И раньше было всё иначе. Когда квартира была готова, муж, казалось, снисходительно потакавший её забавам, с удовольствием покинул парализованное пробками Рублевское шоссе, оставив их загородный дом под присмотром управляющего, и переселился в новое жилье.

Утро начиналось с того, что она открывала глаза и, видя, изумительной красоты люстру над собой, львиные лапы ножек мебели, счастливо улыбалась, будила его, своё «солнышко», и он тоже улыбался ей в ответ. Из окон высоко расположенной квартиры они вместе с удовольствием наблюдали за необыкновенными восходами по утрам и закатами по вечерам. Она просто не могла прежде вообразить, каким многоцветным может быть небо над Москвой. В одно окно был виден лес около бывшей ближней дачи Сталина и уникальный, уносящейся в небо, грациозный шпиль Университета. Лия много фотографировала, любуясь всеми оттенками неба, на фоне которого выделялись красивые постройки последних лет: жилой массив «Эдельвейс» с башенками, стилизованный под высотки Москвы, и жилой массив «Кутузовская Ривьера». Крыша «Ривьеры» была оригинально подсвечена, цветовая гамма менялась постоянно, и невозможно даже было сосчитать количество вариантов. Да она и не считала, она просто наслаждалась видом и говорила друзьям, если огни «Кутузовской Ривьеры» не гаснут, значит, жизнь продолжается, и в Москве всё, как всегда, в порядке.

В другое окно, с противоположной стороны дома, открывалась чудесная панорама Живописного моста над Москвой-рекой, соединяющего Крылатское с Серебряным бором, где они любили бывать с мужем – ходили в храм, гуляли, слушали звон колоколов и пение птиц, пили родниковую воду внизу у подножья холмов.

Где бы ни была эта женщина – на прогулке, в обществе друзей, дома, она всегда так грациозно двигалась, всегда с такой лёгкой улыбкой на лице, что было видно невооружённым глазом, что это – женщина, которая безмерно наслаждалась собой и сознательно не скрывала это. Про таких женщин мужчины думают, какая она «клёвая», такую замечают в толпе, такую запоминают надолго, даже если не знакомы с ней. После встречи с такой женщиной мужчине хочется совершить что-то особенное, ни для кого и ни для чего, а просто так, потому что его от нее «прёт»!

Да, это была не простая женщина. С юных лет она задумывалась о жизни, о своём предназначении. Она стремилась к знаниям, она имела план жизни и уверенно следовала ему. Помимо того, что она обладала какой-то врождённой грацией, стремилась всегда держать осанку, лицо и удары судьбы. Ударов было немало, но она справлялась, она выходила из ситуации с достоинством. И когда она наблюдала в других людях неуверенность, неумение достойно отвечать их на грубость и гадость, а также видела какие-то другие в них слабости, то недоумевала и отказывалась понимать, почему человек не может взять себя в руки и сделать то, чего требуют от него жизненные обстоятельства. В какой-то мере она даже презирала слабых людей.

В сущности, ничего не мешало ей прямо сегодня устроить себе разгрузочный день, как бывало прежде, купить набор готовой еды для снижения веса. С помощью этих несложных условий уже через месяц-другой её тело могло бы принять прежние формы. Но – увы! Уже два месяца фитнесом она занималась только урывками. Да и можно ли это вообще назвать занятиями, если её личный тренер постоянно писал в «Viber», напоминая о тренировках, высылал план, а она панически боялась встречи с ним и могла пойти только в тот день, когда у него был выходной. Фитнес-клуб премиум класса находился в самом начале Рублевского шоссе, в отдельно стоящем здании, окруженном деревьями. Это был клуб в черте городе со статусом загородного. Здесь занималась большая часть московской элиты. На парковке в клубе, как в авто музее, можно было увидеть и «Bentley», и «Aston Martin», не говоря уже о последних моделях «Мерседесов» и «Кадиллаков». Хозяев этих машин часами у входа ожидали преданные, как псы, секьюрити. После занятий, после сауны эти мужчины и женщины выходили из клуба с какими-то мраморного цвета лицами, аккуратными причёсками, готовые хоть сейчас на светскую вечеринку. Это вызвать может недоумение: как после многочасового фитнес-бдения и спа-процедур можно выглядеть такими отдохнувшими?! Разумеется, что после занятий в тренажёрном зале, после сауны и бассейна над их телами колдовали руки массажиста, стилиста-парикмахера и маникюрных мастеров, работавших в четыре руки, ухаживая одновременно за пальчиками их рук и ног. Удивительно, как всё это их не утомляло, напротив, они становились свежи и хороши той естественной красотой, с которой обычно просыпаются по утрам юные красавицы. Женщины выходили из клуба – макияж, причёска, спортивная сумка «Louis Vuitton» и туфли на высокой острой шпильке «Louboutin», слегка покачивая бёдрами, наполненные уверенностью в себе и ощущением собственной исключительности. И Лия была одной из них.

Тогда она в какой-то мере презирала слабых людей, и вот вдруг сама стала слабым, болезненным, раздражительным существом! Она заедала свою тоску сладостями, позволяла себе много лишней, бесполезной еды, значительно прибавила в весе, и это изменило не только её талию, она утратила былую пластику движения, колени и спина становились какими-то непослушными. Лия как-то вдруг, неожиданно для себя, состарилась. Неужели это она – ухоженная, уверенная, успешная женщина, теперь чуть свет садится на край своей кровати и плачет без видимой причины? Неужели это она, красивая, обеспеченная, полная жизни ещё каких-то полгода назад, начинает превращаться в толстую тётку, омрачённую уходом от неё мужа?

Она уткнулась головой в подушку, затем взбила её руками, перевернула несколько раз, снова уткнулась, пытаясь найти островок утраченного в жизни равновесия, но ничего не помогало ей справиться с тоской и безысходностью положения, и от этого её охватывало ещё большее отчаяние.

Она прежде нисколько не унывала от того, что всегда есть люди, которые идут на шаг впереди, что любые её победы для них – вчерашний день. Она не пыталась дотянуться до их уровня, хотя всегда была перфекционисткой, выбирая себе всё только лучшее. Самый лучший фитнес-клуб, самый шикарный отель, самый престижный автомобиль, и всё самое-самое из того, что она могла себе позволить и даже чуть больше. Она всегда стремилась к совершенству.

В какой-то момент муж Лии встретил другую женщину с меньшими запросами и более молодым телом. Его измену Лия обнаружила случайно, расставание было столь же стремительным, сколько неожиданным для обоих. Что с того? Кажется, Лия совсем не сожалела. Просто было очень обидно. Кому она нужна теперь такая – стареющая дама, лишённая желания что-либо наладить в своей теперешней жизни?

Утратив не только мужа, но и закрыв свою фирму в связи с кризисом и отсутствием нужного количества заказов, а главное – отсутствием желания продолжать своё дело, исходившего из утраты интереса к жизни вообще, получив статус пенсионерки, она как-то вдруг разом сникла. Как говорил профессор Преображенский, разруха начинается у нас в голове, так и кризис, в первую очередь, был не столько у нас в стране, как у неё в голове. И она упорно не хотела это осознавать. Было что-то очень оскорбительное для неё в том, что она теперь относится к категории людей, которые живут на Pension. Это было какое-то самобичевание. Лия намеревалась оформить пенсию, но всё откладывала и откладывала, сознавая, что пенсионного пособия едва ли ей хватит, чтобы прожить один день. Она словно попала в беличье колесо: чем больше она вспоминала о своём возрасте и своём новом статусе, тем больше эта мысль угнетала её, а чем более угнетённым становилось её настроение, тем чаще она возвращалась мыслями к своему возрасту и статусу. Чем тоскливее ей становилось, тем чаще она заедала тоску, чем больше становился её вес, тем сильнее становилось её отчаяние, и она снова прибегала к еде, как источнику хоть небольшого, но всё-таки удовольствия. К этому добавилось ещё одно странное, необъяснимое обстоятельство. Она лишилась иного рода удовольствия. Она, которая так сильно любила любить, которая загоралась от слова, нашептанного мужем ей в ушко, от воспоминания какого-то эпизода их любовных утех, вдруг с уходом мужа ко всему этому охладела. Несколько робких попыток, на которые она отважилась только из того, чтобы исключить это недоразумение, оказались неудачными и окончательно отвратили её от этого дела.

Впрочем, она немного лукавила. Как-то раз, после массажа… Этот массажист уже несколько месяцев подряд обслуживал её на дому, сначала она ездила к нему в салон, а потом, попросила, щедро оплачивая, чтобы он приезжал к ней домой. Его звали Семён. Он имел от рождения плохое зрение, ему было чуть больше сорока, и ничего, кроме массажа, он своей жизни делать не умел. Правда, он окончил медицинское училище и постоянно где-то учился, много практиковал. Это был хороший честный парень. Она доверяла ему, привыкла к его рукам, Лие нравилось, как он разминал, растирал её тело, и в этом тоже было немалое удовольствие. Семён умел делать и антицеллюлитный массаж, и релаксирующий, и лечебный… и «бразильскую попку». Последнее время у Лии появились неприятные ощущения в пояснице, потому в массаже было больше пользы, чем удовольствия, и это её тоже удручало. «Я начинаю болеть, я безвозвратно постарела, – думала она. – Я хуже стала видеть. Я надеваю очки, когда читаю, закрашиваю седину каждый месяц и всё чаще должна ходить к косметологу», – она поделилась этим с Семёном. Он был немногословен. Он и прежде изъяснялся односложно, зачастую каким-нибудь одним словом: «Понял». «Спасибо». «Буду вовремя».

И в этот раз он сказал коротко, такова жизнь, и утешил обеспокоенную стареющую дамочку не только словом. Лие понравилось. Он был робок, как и вся обслуга. И эта его неуверенность напомнила ей мальчика-школьника и пробудила в ней сильное желание, и она получила удовлетворение, словно взяла реванш у своего возраста.

Конечно, это было не Бог весть что. Но прежде от секса с любимым мужчиной Лия получала одно из самых больших удовольствий, неиссякаемую энергию жизни в буквальном смысле. После… всегда было столько сил, всегда было необыкновенное ощущение полноты жизни, гармонии, уверенности, спокойствия, равновесия, которого хватает на всё и всех вокруг…

Но массажист ушёл, и Лия залилась слезами. Оставшись одна, она представила, как одинокая скала, обласканная морскими волнами, остаётся совсем одна в часы отлива. Она плакала от чувства невероятного одиночества, и от того, что, видимо, называется грехопадением. «Она… и с кем?! С массажистом! Хорошо, что не с конюхом. Боже мой! До чего она дошла!»

И эти её слёзы, словно не слёзы, а кровь из раны, текли, унося с собой её силы и забирая у неё жизнь. Время не шло, а словно падало куда-то в бездну. Только что было утро, а уже стемнело. И ночь наступает. И никакого смысла не было в этом очередном дне. И сколько бы ни убеждала она себя, что у неё завидная ещё внешность, что у неё есть деньги, что лучшие косметологи, диетологи, стилисты всегда могут всё поправить – всё это ей казалось теперь абсолютно бессмысленным, пустым и никчемным. Это были просто мёртвые мысли.

В довершение всего эта разовая связь с массажистом представлялась ей совершенно отвратительной, ибо кроме физиологии в ней не было ничего. Она всегда была с мужчиной только по взаимной любви, когда они уважительно относились друг к другу, на равных. «А здесь… что было здесь?!»

Она вскочила и побежала бегом в душ, включила воду. Вода била со всех сторон – из гидромассажных сопл, из тропического верхнего душа, из лейки сбоку… Лия схватила мочалку и неистово тёрла себя, словно желая смыть весь позор содеянного. И когда она, наконец, выключила воду, распрямилась, то увидела себя в зеркало. Это было несколько иное зеркало, нежели в спальне, оно было более вытянутым. Тело казалось стройнее, но это не утешало. Лия включила ледяной душ. И, словно отрезвев от этих несколько недель, поняла, что с ней что-то не то творится. Что причиной всему нельзя считать ни расставание с мужем, ни кризис, ни закрытие фирмы, ни проблемы со щитовидной железой и гормоны… Окатив себя холодной водой и несколько «протрезвев», она поняла, что больна, и её болезнь – депрессия.

Ранее ей приходилось наблюдать такое состояние у успешных и уважаемых людей. Отсутствие всяких желаний, тусклый взгляд. Но раньше её это не касалось, и если бы кто-то сказал, что у неё скоро будет так же, она бы не поверила. Это она-то! Любопытная от природы, с неуёмной жаждой ко всему новому, с массой всевозможных идей относительно любого начатого дела, будь то бизнес или обустройство интерьера. А теперь… Что теперь делать? Как быть? Да, она умеет держать лицо, она умеет управлять эмоциями, но разве можно принять решение и продолжать жить, словно ничего не случилось, словно одиночество и старость не гложут её изнутри?!! Разве можно так жить в одном из самых больших в мире городов, в Москве, в начале 21 века?!

Главная трагедия нашего времени – в нестабильности, в том, что живёт-живёт человек нормальной жизнью, и вдруг она может стать ненормальной, и никто из нас не знает, как при этом себя вести. Лия знала, что дом строит строитель, дизайн придумывает дизайнер. А если человеку больше неоткуда взять восторженного ожидания великих перспектив своей жизни, если человек не ждёт больше от жизни совсем ничего, то кто ему тогда поможет? Доктор. Должен же быть такой доктор. Нужно срочно найти хорошего психолога. Хороший психолог должен быть, как минимум, сильной, харизматичной личностью. Но как его найти? Может, ей просто нужно время, и она сама со всем справится? Она же поняла причину своего теперешнего состояния. А тот, кто это осознал, тот найдёт силы и власть управлять и собой, и своей жизнью. Надо просто потерпеть. Нужно время.