Смотрительницы маяка. Рождественская вьюга

Смотрительницы маяка

Глава 1

– Что-о-?! – я гаркнула так, что стоящая напротив меня Раиса Лозыкина испуганно отпрыгнула.

– Да не ори ты так! Меня чуть не контузило! С молодости глотка луженая, Валь… Нужно же как-то потише быть. Ты ведь врач!

– Райка, а ну, повтори, что ты сказала?! – у меня перед глазами поплыли красные круги. – Фунтик, что? С бабой встречается?!

– Да! – женщина с жалостью посмотрела на меня. – Я лично их видела в кафе на набережной.

В нашем кафе? Где мы познакомились, отмечали каждую годовщину?!

– Может, это какая-то старая? – предположила я, отчаянно цепляясь за последнюю надежду. – Мало ли…

– Он ее взасос целовал! – Раиса разбила мою надежду одним махом. – А она ведь ничем не лучше тебя! Даже хуже!

– Хуже? – повторила я, глядя на нее невидящим взглядом. – А-а-а…

– Что «а-а-а»?! – возмутилась она. – Не молодуха, зад побольше твоего будет, да и вообще! Вызывающе накрашена!

Раиса Викторовна работала диетологом, и большие задницы были для нее как красная тряпка для быка. Меня она задолбала своими советами, как правильно питаться. Мы дружили с ней с самого института и с того времени, как устроились в одну клинику. Раиса не теряла надежды записать меня к себе на приём.

Но выбор Фунтика озадачил меня. Молодуху еще хоть как-то объяснить можно, а такое… Нет, я должна увидеть все своими глазами!

– Ну, что ты решила? – моя коллега вся горела от любопытства. – Что делать будешь?

– Не знаю, – я не испытывала никакого желания обсуждать с ней свою личную жизнь. – Мне подумать надо. Ладно, Рай, пойду я работать. У меня еще два пациента!

Она провела меня недоуменным взглядом, а я быстро скрылась за дверью своего кабинета, на которой висела табличка: «Мануальный терапевт. Фунтикова Валентина Матвеевна».

Ну, Фунтик… убью! Вот по косточкам разберу! А эту дрянь, которая позарилась на моего мужа, вообще катком перееду!

– Ой-о-ой! Валентина Матвеевна, можно поаккуратнее! – тоненько взвизгнул директор овощебазы, лежа на кушетке. – Я ведь к вам за помощью пришел, а вы меня сейчас еще больше покалечите!

Сегодня он был у меня последним пациентом, поэтому я спешила. Хотелось бежать домой, чтобы взглянуть в глаза неверного мужа.

– Господи, лежите уже, молча, Евгений Романович! – зло ответила я, но все-таки стала работать аккуратнее. – Ничего с вами не случится!

Он замолчал, понимая, что со мной спорить бесполезно, а если еще и пытаться учить, так вообще можно пожалеть.

Пока я мыла руки, он одевался за ширмой. А когда вышел, то смущенно затоптался у моего стола, приглаживая три волосины.

– Что-то еще, Евгений Романович? – я подняла на него глаза.

– Я это… Ну… Хотел вас в ресторан пригласить… – выдавил он из себя и покраснел. В его ушах зашевелились седые волосы.

Мне только этого сейчас не хватало.

– Вы ведь знаете, что я замужем, – я старалась говорить мягко. – Поэтому вам стоит обратить внимание на другую женщину.

– Не могу. Вы у меня перед глазами стоите, – директор овощебазы покраснел еще сильнее. – Я визиточку свою оставлю. Вдруг передумаете?

Он положил свою визитку на стол и быстро покинул кабинет. Сколько ему лет? Заглянула в карточку: шестьдесят восемь. Да уж… теперь у меня были только такие поклонники.

Я поднялась и подошла к зеркалу, висящему над рукомойником. Из него смотрела уставшая сорокапятилетняя женщина с темными кругами под глазами, в которых уже давно не горел огонек.

Намечающиеся брыли, первая дряблость на шее. Пока это еще не сильно бросалось в глаза, но все же.

Очки еще больше добавляли мне возраста.

Лишний вес, постоянные боли в руках женщину не красят, но я уже как-то привыкла жить с этим. Зато у меня были красивые глаза и волосы, а еще я вкусно готовила…

С Толиком Фунтиковым мы познакомились, когда мне было уже около тридцати. Это произошло на дне рождение общего знакомого. Толик вызвался проводить меня, и мы еще долго ходили по городу, разговаривая обо всем и ни о чем. Через полгода наши встречи закончились свадьбой. Я работала в частной клинике, а у мужа был свой небольшой продуктовый магазин. На жизнь нам хватало. Только вот детей Бог не дал. Сначала я лечилась, бегала по врачам, посещала святые места, даже однажды сходила к деревенской знахарке. Но, увы.

Со временем мы привыкли, что нас только двое. Я успокоилась и смирилась со своей судьбой. В конце концов, много семейных пар живут без детей.

Кроме Фунтика у меня никого не было. Родители погибли, когда мне было два года. Бабушка, которая воспитывала меня, умерла, не дожив всего два дня до моего двадцатипятилетия.

Семнадцать лет прожить вместе… Семнадцать лет! И все так пошло закончилось. Господи…

– Валь! – в комнату заглянула Райка. – Я с новостями!

– Что еще? – я равнодушно посмотрела на нее. Мне не хотелось ни новостей, ни разговоров. Хотелось одиночества.

– Я узнала, кто она! Ну, та баба, с которой Фунтик трется! – Райка положила на стол газету. – Вот.

Красным обведено.

«Бюро ритуальных услуг «Харон». Круглосуточная служба перевозки умерших. Помощь в организации похорон, кремация. Гробы, кресты, венки, похоронные принадлежности. Памятники, гробницы, ограды». Внизу был телефон и адрес.

– Что это?

– Лидия Дмитриевна Варежкина. Хозяйка сего мрачного бизнеса, – объявила Райка. – О, как.

– Так Фунтик с ней, что ли? – до меня, наконец, дошло.

– Да! Хочешь на нее в Одноклассниках посмотреть? – Райка достала из кармана халата телефон.

– Давай уже…

Варежкина не отличалась ни красотой, ни изящностью форм. Здоровенная бабища с короткой стрижкой и необъятной грудью.

– Рай, может ты что-то перепутала?

– Нет! Можешь сама убедиться! – она кивнула на газету. – Сходи туда. В «Харон».

– Да не хочу я! Ни за что не пойду!

Через час я стояла у входа в бюро ритуальных услуг. Пальцы так сжали ручки сумки, что расцепить их, наверное, можно было только с помощью плоскогубцев.

Толкнув дверь, я вошла внутрь и поморщилась. Какое неприятное место… Ух! Как можно находиться здесь целый день?

– Могу ли я помочь вам?

Ко мне подошла молодая девушка в черном костюме и мило улыбнулась.

– Светочка, похоже, этой даме могу помочь только я, – хриплый голос прозвучал откуда-то справа и я обернулась.

Варежкина собственной персоной!

Она выплыла из-за бархатных штор. В ее взгляде читалась насмешка. Злость захлестнула меня с новой силой. Зараза!

– Может, выйдем? – я кивнула на дверь. – Нет желания разговаривать в этом месте.

– У меня вообще нет желания с тобой разговаривать, – хмыкнула она. – Ладно, пошли… пора все прояснить.

Мы вышли на улицу, и я посмотрела на нее при дневном свете. Примерно моих лет, на лице морщинки, мясистый нос с толстыми ноздрями, глубоко посаженные глаза…

– Что, не красавица? – Варежкина закурила. – Так Толику не это важно. Он меня за душу полюбил.

– Радость-то, какая, – язвительно протянула я. – И чего ты добиваешься?

– Драться лезть не советую, я тоже не из пай-девочек. Могу и отоварить. Усекла? – она оглядела меня надменным взглядом. – Комплекция у нас одинаковая.

– Не пугай. Пуганая… – процедила я в ответ. – Тоже мне…

– Может в ресторан? Сядем. Поговорим нормально? – Варежкина затушила сигарету о стену. – Чего уж теперь… Ты все знаешь, а значит, пришла пора Толика делить. Он бесхарактерный: так и будет, как коричневая субстанция в проруби болтаться.

Мне было неприятно слушать ее, но здравый смысл в ее словах все-таки был. Пусть выскажется, чтобы я фактами Фунтика припечатала, перед тем как придушить.

– Куда?

– Давай в «Арлекино», – «гробовщица» достала из сумочки ключ от автомобиля и, обернувшись на сигнал, я снова скривилась.

– На гробах неплохо заработать можно…

– А то! – Варежкина уселась за руль новой Тойоты. – Садись.

Я устроилась рядом и, не удержавшись, спросила:

– Вот зачем он тебе?

– Думаешь, легко одной без мужика? Альфонса содержать не хочется. Разведенные еще хуже. Всего боятся или бухают. А еще некоторые с мамой всю жизнь живут. Такого мне точно не надо.

– А женатого, значит, надо? – уточнила я, желая отвесить ей подзатыльник. Да побольнее.

– Если бы у вас дети были, я бы и не полезла, – вздохнула Варежкина. – А так… Попользовалась, уступи место другой. В общем, не верну я тебе Толика. Как говорится: «Хрен тебе на весь макияж».

– Обалдеть, логика! – возмущенно воскликнула я. – Он что, вещь?!

– Ой, я тебя умоляю! А кто они, мужики? – она ловко вырулила на главную улицу. – Найдешь себе другого, а, может, вообще двух!

Я понимала, что разговаривать нам с ней не о чем. Мы слишком разные! Сегодня же скажу Фунтику, чтобы выметался из моей квартиры!

– Не поняла… – голос Варежкиной прозвучал недоуменно. – Это еще что такое?!

Я посмотрела в ту сторону, куда смотрела она и мои брови поползли вверх. На тротуаре у ресторана стоял Фунтик в компании молодой женщины. Он подарил ей букет цветов, страстно поцеловал и повел ко входу в «Арлекино».

– Ничего себе! – рявкнула моя соперница, медленно проезжая мимо. – Сейчас разберемся… Вот тебе и Толик! Зараза, здесь и припарковаться негде!

Она нажала на газ, и мы понеслись вперед. Я испуганно схватилась за ручку двери, а Варежкина перла на всех парах. В этот момент в десяти метрах от нас как будто из ниоткуда появилась сгорбленная старушка. Она остановилась, глядя на несущийся на нее автомобиль. Громко выругавшись, хозяйка ритуального бюро вывернула руль. Машину понесло в сторону. Через секунду раздался скрежет металла, и свет померк.

Глава 2

Первое, что я почувствовала– это холод. Он сковывал мое тело в своих стальных объятиях, и я раздраженно подумала, что летом не бывает так холодно! Стоп… Стоп! Мы попали в аварию! Теперь чувство холода еще больше напугало меня. Морг? Могила? О, Боже… Говорят же, что человек после смерти еще некоторое время чувствует, что с ним происходит. А я, дура, смеялась над этим!

– Сегодня страшный день… День прощания! Еще совсем недавно усопшие радовались жизни, но сейчас мы с вами пьем эту чашу скорби, провожая в последний путь сестер Гилмор! – громкий голос заставил меня вздрогнуть. День прощания? Только не это! Ну, пожалуйста! Та-ак без паники. Он сказал «провожая в последний путь сестер Гилмор»? Тем временем неприятный голос продолжал: -Но мы сохраним в наших сердцах память о них, имея надежду на воскресение и новую жизнь!

Осторожно приоткрыв один глаз, я сразу же его закрыла, потому что прямо в него попала дождевая капля.

– Пора прощаться! Начинается дождь! Родственники могут подойти ближе!

Я услышала шаги, и вскоре надо мной кто-то склонился. Аромат жасмина ударил в ноздри.

– Вот и все, Гвендолин. Наконец-то я избавилась от вас, – мое лицо обдало горячим дыханием. – Сегодня у меня будет праздник.

Да что происходит?!

Я открыла глаза и столкнулась взглядом с женщиной чуть старше меня. Она была красивая, с бледной кожей без единого изъяна и большими голубыми глазами, опушенными темными ресницами.

Ее вопль оглушил меня. Она отпрыгнула в сторону, а я резко села. Голова закружилась, в затылок ударила резкая боль и перед глазами все поплыло. Словно в тумане, передо мной бегали какие-то люди, слышались вопли, плач, кто-то молился, и вся эта какофония звуков сводила меня с ума.

Когда окружающий мир приобрел четкость, я растерянно уставилась на людей в странной одежде, сбившихся в одну кучку. Они смотрели на меня офигевшими взглядами, а высокий мужчина в круглой шапочке и длинном черном одеянии выставил перед собой какую-то книгу. Да это же священник!

Между старыми деревьями, кроны которых уже позолотила осень, виднелись могильные холмики, а вдалеке белела часовня. Кладбище?

Опустив голову, я обнаружила, что одета в белое платье и атласные башмачки. Правда, их размер немного не соответствовал тому, который был в действительности. Сидела я в том самом ящике, какие успешно продавала Варежкина. Они что, хоронить меня удумали?!

Несмотря на ужасную головную боль, я практически вывалилась на землю и вскочила на ноги. С тихим возгласом толпа отпрянула в сторону. Но мое внимание уже привлек еще один гроб, в котором лежала молодая девушка с волосами цвета старой меди. На ее голове был веночек из белых цветов, а руки сложены на груди. Мамочка, да что же происходит?! Господи, спаси меня! Ну, пожалуйста!

Покачиваясь, я подошла ближе, чтобы посмотреть на покойницу. Может, я знаю ее? Нет… это кругленькое личико с вздернутым носом мне не знакомо…

И тут она открыла глаза. Сначала я шарахнулась, как и люди, до сих пор всхлипывающие в нескольких метрах от меня, но потом подумала: «Я же очнулась? Почему бы и ей не сделать то же самое?».

Девушка села, посмотрела, в чем сидит, и подняла на меня глаза. Они моментально превратились в злобные щелки.

– Живьем меня похоронить меня решили?! А хрен вам на весь макияж!

Где-то я уже это слышала.

– Варежкина? – прошептала я, не в силах понять, каким образом она оказалась в теле этой девицы.

– Варежкина Лидия Дмитриевна. Владелица бюро ритуальных услуг «Харон». Кстати, этот гроб очень низкого качества, мы таким ширпотребом не торгуем, – она вдруг опомнилась и подозрительно поинтересовалась: – А ты кто?

– Валентина Фунтикова! Жена твоего любовника!

Все-таки я не вынесла всех этих странных событий и потеряла сознание, успев увидеть перекошенное лицо Варежкиной. Вернее лицо того тела, в котором находилась чертова «гробовщица».

Во второй раз я очнулась лежа на чем-то мягком. По стеклам шуршал дождь, пахло смолой от горящих поленьев и каким-то лекарством. Но открывать глаза мне не хотелось. Я слышала, что в комнате кто-то есть.

– Это какое-то чудо. Да разве ж может такое случиться, чтобы мертвые снова живыми сделались? – женский голос звучал немного испуганно.

– Мариса, всему есть объяснение, – это уже говорил мужчина. – Бывают случаи, когда после удара головой, человек становится неподвижен. А все жизненные функции хоть и сохраняются, но заметно снижаются: пульс и дыхание становятся реже, падает температура тела… Мы все ошиблись, приняв сестер за мертвых. Ужасная ошибка! Она могла привести к страшным последствиям!

– Ох, доктор, а я вот вам что скажу… В нашей деревне говорят, что если человек оживает после смерти, то это уже не он, а нечистый дух в его теле! – мрачным голосом сказала женщина. – И я верю в это!

Когда я была молодой, вот так очнулся сын каменщика, а потом в деревне стали пропадать люди! Это он их заманивал в лес и убивал!

– О, Мариса, я умоляю тебя! Хватит этих сказок! Уверяю тебя, с Гвендолин и Гвиневерой все будет в порядке! – раздраженно воскликнул мужчина. – Они останутся сами собой!

Я слушала их и пыталась понять, на каком языке они говорят. Нет, он был мне совершенно незнаком, но всё равно понятен, будто родной.

– Вот только они вряд ли останутся здесь! – Мариса тяжело вздохнула. – Леди Дивелла не станет их терпеть. Она даже слегла на полдня, после того как девочки ожили. А сколько счастья было в ее глазах до этого… Я даже крестилась, когда видела, как леди Дивелла радуется. Это грех!

– Им пока противопоказаны путешествия! Даже на самые короткие расстояния, – возразил доктор и, понизив голос, спросил: – Неужели покойный лорд ничего не оставил дочерям?

– Вы прекрасно знаете, что он не любил их. Перед смертью лорд написал бумагу, в которой говорится, что леди Дивелла вправе распоряжаться судьбой девочек. Она родила ему сына и стала настоящей

хозяйкой дома, – прошептала Мариса. – Теперь только ей решать какая судьба ждет Гвен и Гвин.

– А ты что думаешь? Чем все это закончится? – тоже прошептал доктор.

– Я думаю, что их отправят в проклятый… – но женщина не успела договорить, открылась дверь и в комнату вошел еще кто-то.

– Доктор Ирвэн, что вы скажете по поводу здоровья моих падчериц?

– Добрый день, леди Дивелла. Пока рано что-то говорить, они очень слабы. Но будем надеяться, что молодой организм все же выкарабкается, и они поправятся.

– Да, вы правы… – приближающийся стук каблуков и я снова услышала знакомый аромат жасмина. – Нужно надеяться.

Но по тону, каким это было произнесено, становилось понятно, что она надеялась на совершенно другой поворот событий. Интересно, кто все эти люди? Где я?

Голова все еще болела, но боль уже не казалась такой сильной. Может, мне дали лекарство?

– Сколько они пробудут в постелях? – неприятный голос «жасминовой леди» прозвучал совсем рядом.

– Не меньше месяца. Нужно проявить терпение, леди, – ответил доктор. – Дело серьезно.

– Мое терпение не безгранично, – процедила она. – Если уж они не умерли, то их нужно выдать замуж.

Сегодня же напишу письма лордам, которых подобрал для них их покойный отец. Мариса, иди на кухню, там не хватает рук, а вы, доктор, можете присоединиться к нам за обедом.

Дверь хлопнула, и в комнате воцарилась тишина. Похоже, все ушли.

Глава 3

Я открыла глаза и с удивлением обнаружила, что надо мной раскинулся балдахин. Как интересно…

Взгляд скользнул по комнате, выискивая хоть что-то из привычной жизни. Но нет. Она больше походила на музей. Я вспомнила испуганное лицо молоденькой девчонки, которая изъяснялась странным языком. На тот момент мне показалось, что внутри этого юного тела Варежкина, что она впоследствии и подтвердила. Да ну нет… ерунда какая-то. Такое априори невозможно! Если только в книгах в стиле фэнтези… Скорее всего, мне приснился кошмарный сон.

– Тоже кошмарный сон? – прошептала я, разглядывая незнакомую комнату. Голос был не моим. Этот писк я слышала от себя на кладбище, но тогда мне было точно не до того, чтобы прислушиваться.

Чувствуя приближение паники, я глубоко вдохнула и постаралась расслабиться. Всему есть логическое объяснение. Просто нужно взять себя в руки и во всем разобраться.

Но дурацкая иллюзия не проходила. Когда я поставила ноги на пол, то еще раз обратила внимание, что на мои они точно не похожи. У меня была деформация стопы в области медиального плюснефалангового сустава с вальгусным отклонением первого пальца . В простонародье – косточки.

Но эти ножки выглядели так, будто мне было лет семнадцать. Розовые ноготочки, прозрачная кожа…

Я приподняла подол длинной сорочки и лишний раз убедилась, что тело точно не мое. И как на это реагировать?

Раздался тихий скрип, и я резко обернулась. Перед глазами моментально все поплыло, а в затылке стрельнуло. Что с головой? Машинально прикоснувшись к затылку, я вскрикнула. Да тут целый Монблан!

В комнату скользнула девица с кладбища, одетая в такую же сорочку. Ее медные волосы завивались в мелкие кудряшки и торчали в разные стороны, как пружинки.

– Валька, это ведь точно ты?

– Какая я тебе Валька? – недовольно огрызнулась я.

– Ой, ладно тебе! – девица приблизилась к кровати и присела. – Я так понимаю, мы после аварии сюда переместились?

– Что значит, переместились? – мое сознание отказывалось воспринимать происходящее.

– Я – Варежкина! Ты – Фунтикова! – терпеливо стала объяснять рыжая. – Были… Теперь мы вот эти молодые девахи! Что непонятного? Не тупи, костоправша.

– Если это действительно так, и это не какой-то розыгрыш или не галлюцинации, то какого черта ты

радуешься? – раздраженно поинтересовалась я. – Тебя ничего не смущает?

– А что меня должно смущать? – она приподняла темные брови. – Мне даже нравится!

– Что в этом всем может нравиться?! – вспылила я. – У нас была своя жизнь, работа! У тебя какой-никакой бизнес!

– Что значит «какой-никакой»? – возмутилась Варежкина. – Довольно прибыльный…

– Ну, конечно! И главное, честный, – съязвила я. – Хорошо вы берете в оборот убитых горем родственников! Думаешь, я не знаю, как вы работаете? Покупаете информацию о «потенциальном клиенте» и – оп-па, звоните в дверь раньше бригады, чья задача – отвезти тело в морг!

Рыжая злобно прищурилась.

– Конечно-о-о… а мы такие белые и пушистые! Ха! Три раза!

– Что ты имеешь в виду? – я удивленно посмотрела на нее. – Ко мне какие претензии? Я, к твоему сведению, зарабатываю честным трудом!

Нет, нормальная?

– Массаж с претензией честный труд? – гаденько усмехнулась Варежкина, и я подумала, что если все это не плод моего воображения, то тело ей подобрали идеально. Ехидная мордашка с чуть раскосыми глазами, вздернутым носиком и губёшками в форме противного такого бантика… – Чтоб ты знала, во всем мире мануальная терапия не считается полноценной медицинской помощью! Даже Фунтик говорил, что ты о себе слишком высокого мнения: козыряешь, что твоя профессия находится в списке официальных медицинских специальностей! Хотя все нормальные врачи считают это недоразумением! Вот так вот!

Меня затопила такая волна злости, что к своему стыду я не смогла сдержаться и вцепилась в кудрявую башку Варежкиной. Она в долгу не осталась и мы завертелись на кровати, совершенно позабыв, что являемся взрослыми женщинами.

Слава Богу, здравый смысл все же возобладал, и мы отпрянули друг от друга.

– Валька, может, хватит, а? Нам сейчас нужно вместе быть, а не разборки устраивать, – Варежкина схватилась за голову. – Ох… как болит голова… Что с ней такое?

– Подозреваю, что ушиб мозга средней степени. Характеризуется выключением сознания после травмы продолжительностью от нескольких десятков минут до нескольких часов. Странно, что мы пробыли без сознания такое долгое время… Выражена ретроградная или антероградная амнезия.

Головная боль нередко сильная… Ну и куча всего остального, – я опустила голову на подушку, чувствуя недомогание. – Приляг.

Варежкину не нужно было просить дважды. Она устроилась рядом и немного виновато произнесла:

– Ты и правда врач?

– Отучилась в медицинском университете по специальности педиатрия, а затем окончила ординатуру по специальности невропатолог. Ну а потом прошла переподготовку по направлению мануальная терапия.

– Ты прости меня, – искренне извинилась Варежкина. – Нервы ни к чёрту.

– Я первая начала. В общем, мы обе хороши, – я пошла ей навстречу и тоже извинилась: – И ты меня прости.

Мы немного помолчали, а потом она сказала:

– Амнезия нам вообще на руку. Если что, можно просто сказать: «я не помню». Кстати, ты себя видела?

– Нет, и пока не хочу, – ответила я. – Мне нужно для начала принять все происходящее. Интересно, мы в прошлом, что ли? Если да, то в каком? Язык, на котором мы говорим тоже мне не знаком, даже не напоминает ничего…

– Что-то среднее между шепелявостью испанцев и картавостью французов, – хохотнула Лида Варежкина. – Действительно странный язык…

– А ты знаешь, почему испанцы шепелявят? – я с улыбкой посмотрела на нее.

– Не-а, почему?

– По легенде, у них такая особенность появилась в результате стремления подражать королю, который страдал от шепелявости, – я не помнила, где прочла об этом, но сия информация отложилась у меня в памяти.

– Любопытно… любопытно… интересно, а здесь есть король? – Варежкина мечтательно уставилась в потолок, заложив руки за голову. – Вот бы в первые леди податься…

– Ой, я тебя умоляю! – она насмешила меня. – Тут бы разобраться, что вокруг творится, а она в королевы! Жасминовая тетка мне не очень нравится. От нее злобой так и веет.

– А, ты о той, что духами себя поливает? – догадалась Лида. – Она заходила ко мне в комнату.

Спрашивала, как я себя чувствую. Обращалась по имени Гве… Гвини.. Гвиневера! Язык сломать можно!

– Что ты ей ответила?

– Ничего. Таращила на нее глаза и молчала, – улыбнулась Варежкина. – Мало ли, ляпну лишнего, и что тогда?

– Лид, что делать-то будем? – тоскливо поинтересовалась я, на что она ободряюще сказала:

– Жить, Валь! Жить! Не гневи Бога. Нам второй шанс дали, и нужно им воспользоваться сполна!

Варежкина вдруг села и запела тоненьким голоском:

– И вновь продолжается бой.

И сердцу тревожно в груди…

И Ленин – такой молодой,

И юный Октябрь впереди!

Дверь внезапно открылась, и она рухнула на подушки, вытянув руки вдоль тела.

– Меня чуть удар не хватил! Я ведь черт-те что подумала! Кровать пуста, малышки Гвин нигде нет! Да разве ж можно так над старой Марисой издеваться?! – в комнату вошла пожилая женщина в темном платье с кружевным воротничком и накрахмаленном переднике. На ее голове сиял белизной чепец с широкой оборкой. – Леди Гвиневера, вы зачем встали?!

Это ведь она была здесь с мужчиной, которого называла доктором! Похоже эта женщина служанка.

– Я… я… – Лида нервно облизнула губы. – Э-э-э…