Последняя из рода Аркалин

Тут и волки сыты, и овцы целы. Только людей не видно

Заполняя отчёт, услышала в дали приближающиеся подвывания.

Началось – подумала я, выдвигая ящик стола и вытаскивая бланк. Через минуту Харон приволок в мой кабинет безвременно усопшего Чарльза Девенси. На мониторе ещё до того, как Харон без стука толкнул дверь, отобразилась вся подноготная мертвяка.

– Принимай, Айша, задолбал уже орать, – кривившись так, будто держал за шиворот не целёхонькую душу, а полусгнившее умертвие, сказал здоровяк.

И вот, казалось бы, почти трёхметровый демон со стальными буграми мышц, блестящей в свете ламп черепушкой, злющими белёсыми глазами с узкими зрачками и острым носом должен пугать трупаков посильнее одной маленькой меня. Но на то оно и Пенитенциарное Огненное управление, чтобы сразу видеть подвох в хрупкой блондинке с фиолетовыми глазами на пол лица, сидящей с таким выражением лица, будто её провели через все пыточные, а только потом усадили за стол администратора и всучили эту поганую работу.

– Нет!!! Только не с ней!!! – Истошно вопил мой подопечный на ближайшие пять минут.

– Хар, вот какого хрена? Сегодня не приёмный день, рабочий день заканчивается через семь минут и тридцать секунд, а ты что? – Вызверилась я, остервенело вписывая в бланк номер своей лицензии, имя, должность и время приёма.

Здоровяк смутился, отчего на серой коже проступили красноватые пятна и, виновато разведя руками, пояснил свой беспредел:

– Внеочередник, малышка, что я мог сделать…

– В лаву скинуть и сделать вид, что случайно! – Психанула, а после, сделав пару глубоких вдохов, улыбнувшись и сверкнув клыками, вежливо произнесла: – Садитесь, уважаемый, пока я добрая.

– Давай, мужик, удачи, терпения, сил, благ и всё такое, – Харон на прощание хлопнул мертвяка по плечу, отчего у бедолаги оно вывихнулось, а после шустро покинул приёмную.

Новый труп трясся как осинка на ветру, но всё же сел напротив меня и приготовился к худшему. Мрачно оглядев полноватого старикашку с жиденькой бородкой и огромной бородавкой на лбу, почившего от удара головой при падении с лестницы, начала с уже опостылевшего:

– Имя, возраст, место проживания, место работы, семейное положение…

– Я ни в чём не виноват!! – Снова поднял крик он. – Почему я здесь, я не должен быть здесь!!!

Чуть не сплюнув от злости, молча откинулась на спинку кресла и ждала, когда чувак пройдёт все стадии отрицания и закончит истерить.

– Девушка, я каждое воскресенье ходил в церковь, никогда ничего не крал, жене ни разу не изменял, да я мухи не обидел! Я не должен быть здесь, почему я тут оказался?!

– Да-да, – покивала я с серьёзным видом, – и кошек не топил, и отраву на соседский урожай не сыпал…

– Так разве за кошек в Ад ссылают?! – Истошно завопил старикан. – А что урожай? А они мне долг не вернули, вот я и лишил их засолки на зиму, чтоб знали!

Помешивая уже остывший кофе, я, с самым доброжелательным выражением лица, пояснила:

– Ну, во-первых, не Ад, а Пенитенциарное Огненное управление, до Ада ещё дожить надо, а во-вторых, за кошек и огурцы ты у нас пару годков бы почалился, а вот за растление малолетних… извини, лет сто минимум. И это прокурор ещё не сильно упорствовал.

Пока дедок косил под сердечный приступ, я спокойно переписала все данные из базы в бланк и крикнула:

– Ривз!

Подопечный Хальраксана явился без промедлений и удивлённо забрал бланк из моих рук.

– А чё, всё что ли?

Дожёвывая какой-то странный на вид пирожок, он пробежался своими чёрными глазами по документу и вскинул бровь с явным вопросом ко мне.

– У меня рабочий день закончился две секунды назад, скажи спасибо, что я вообще хоть что-то написала, – равнодушно заявила ему, отхлёбывая холодный кофе.

Дедок резко воспрял духом и принялся выносить мозг новому участнику этого драмкружка, но Ривзу было всегда всё по барабану.

– Лады, а куда его, в восьмую пыточную?

– Пока да, завтра распределение по секторам.

Кивнув, Ривз не глядя ухватился за потрёпанную кофту мертвяка и потащил орущее тело на выход. Как только дверь закрылась, я расслабленно потянулась и принялась отключать вечно сбоившую систему.

Несмотря на стаж работы, всё ещё не привыкла к нововведениям во всех структурах. Лет десять назад перекупщики притащили из людской грани кучу техники. Наши долго крутили у виска пальцами, поскольку здесь всё это обилие железа не работало. Это ж не машины, где залил бензин, и она едет, поменял аккумулятор, когда прежний сдох, и всё работает. Но, демоны Тьмы нашли способ переправления энергетических потоков и, пусть со скрипом, но шестерёнки завертелись. После этого у нас, можно сказать, целая революция началась по пересмотру работы всех подведомственных учреждений, но сейчас не об этом…

Вообще, по старой инструкции, всё ещё не изжившей себя, я обязана выдавить из усопшего все показания по совершённым проступкам, за которые сюда и ссылаются несмотря на то, что суд уже состоялся, а только после заполнить бланк приёма и распределить к одному из начальников пыточного отделения, но… Все данные и так находились в базе, стоило человеку пересечь грань миров под присмотром Харона, а суду вынести решение, поэтому заморачиваться в последнюю, перед выходными, смену не было никакого желания.

Захватив сумку, я прошлась по мрачным коридорам ПОУ, помахала на прощание Харону и решила заглянуть напоследок к начальству. Секретарь лишь мельком взглянула на меня и продолжила подпиливать свои когти, а я без стука толкнула огромные двустворчатые двери и застала шефа в весьма угрюмом состоянии. Хальраксан задумчиво рассматривал многочисленные стеллажи с документами и щелчком пальца испепелял, видимо, ненужные бумаги.

– Чего ищем? – Поинтересовалась я, морщась от запаха гари.

Пригладив аккуратно стриженную бороду, шеф скинул пиджак и, уперевшись руками в стол, констатировал:

– Я его убью!

– Это понятно, а ищешь что? – Спросила я, уже догадываясь, что довело шефа.

Месяц назад у нас сменился архивариус. Молодой демон, недавно выпустившийся из Карательной Академии, ещё не знал всех тонкостей работы в ПОУ, поэтому частенько забывал ставить отметки на личных делах сотрудников. Красные – сотрудники внутреннего ведомства, а именно личные помощники Хальраксана, главы отделов и так далее; чёрные – сотрудники судебного ведомства, такие как Харон и стражники; зелёные – начальники пыточных и главные коменданты тюремного блока, а вот белые – распорядители по секторам, такие как я, Ривз, Сонкс и ещё парочка вампиров. Раз в год все проходили переаттестацию в Департаменте Тайн и подтверждали свою лицензию на работу в данном учреждении и, судя по всему, архивариус прошляпил чьё-то дело, что сулило огромными бюрократическими проблемами.

– Твоё дело! – Рыкнул шеф. – Нет, я его всё-таки в такие дебри засуну, что он на свою зад…

– Стоп! – Перебила я. – Какого хрена?!

Я тут же подбежала к стеллажам и принялась судорожно перебирать папки. Я за это место держалась не только зубами, а буквально ухватилась всеми внутренними органами, потому что потерять его было равносильно смерти. Яростно отшвыривая папки, я уже готова была лично изорвать этого засранца на ленты и повесить оригами из его кишок над дверью в свой кабинет, как Хальраксан оттащил меня от очередной папки и по-отечески начал гладить по голове.

– Ну всё-всё, не переживай так, я найду, и этого крысёныша на кол насажу, всё, успокаивайся…

Шеф действительно воспринимал меня, как свою дочь. Он вообще считал меня хрупким созданием, за которым следует присматривать, как за ребёнком, и оберегать от любого стресса. За двадцать лет работы, я уже давно смирилась с его излишней привязанностью, поэтому молча позволила обнять себя, лишь после сказала:

– Ладно, я домой. Два дня меня не трогать!

– Конечно, отдыхай сколько нужно, – согласился он, осторожно прикрывая за мной дверь.

Стоило мне выйти в коридор, как в кабинете шефа раздался грохот, а я запоздало вспомнила, что не спросила, зачем ему моё личное дело… Но, впереди два полностью свободных дня, поэтому разбирательства откладываются до следующей рабочей недели.

Выйдя на улицу, порадовалась оранжево-серому небу, на котором не было ни единой красной тучки, а значит буря минует сегодняшний вечер. Забрав с парковки свою тачку, я, нарушая все правила скоростного режима, пулей покинула центр княжества и лишь затем сбросила скорость, и смогла насладиться пустой трассой, ведущей сквозь непролазный Гиблый лес в мой замок.

– Савьен! – Мой крик разнёсся по огромному холлу первого этажа, стоило кованным дверям захлопнуться за спиной.

Пока я снимала обувь и куртку, на лестнице послышались неспешные шаги, следом в арочном проёме показалась наглая рыжая морда.

– Да, моя госпожа, – язвительно произнёс он.

Пронаблюдав, как лев становится на задние лапы, а после стремительно принимает облик высокого молодого мужчины с длинной рыжей шевелюрой, большими чёрными глазами с красными вытянутыми зрачками и внушительной мускулатурой, облегчённо выдохнула:

– Слава Тьме, ты дома! Тащи ужин в гостиную и прикрой свой срам, смотреть тошно.

Мантикор, верно несущий службу моему роду около тысячи лет, в свободное от работы начальником Службы Безопасности время, считал абсолютно иначе. По его нескромному мнению, он выглядел как божество и скрывать своё тело хоть единым лоскутком ткани считал кощунством, а потому мне приходилось лицезреть внешнюю анатомию половозрелого мужика минимум пару раз в неделю, хочу я того или нет.

Развалившись на диване в просторной гостиной с карнизами из птичьих черепов, головами животных на стенах и их же шкурами на полу, я стянула кожаные штаны и, оставшись в длинном свитере, включила телек – ещё одно новшество от перекупщиков, разбавившее тишину древних замков. Широкий матовый экран работал также через раз, да и выбор на просмотр был невелик – что записали на переносные носители, то и смотришь. Иногда можно было успеть урвать флешку с обширной фильмотекой, но там бои шли чуть ли не насмерть.

Выбрав запись эфира новостного канала, смотрела как, в очередной раз проигнорировавший мою просьбу одеться, Савьен раскладывает на кофейном столике тарелки с мясными стейками и гарниром из овощей.

– А где я, по-твоему, должен быть? У меня же отпуск. – Вскинул брови он, лукаво посматривая в мою сторону.

Вгрызаясь в хорошо прожаренный стейк, я иронично ответила:

– На прошлой неделе ты так же был дома и вот совсем никуда не отлучался, и абсолютно случайно в наш подвал попала человеческая девушка, которую ты уволок из-под носа стражи и наглым образом соблазнил!

Ничуть не смутившись недавнего проступка, Савьен невинно заявил:

– У меня есть потребности, а ты не поддаёшься на провокации.

– Побойся Тьмы, я тебе в дочери гожусь, – скривилась я, теряя аппетит.

– Да брось, что такое семьсот лет? Одно мгновение, не стоящее внимания, – проворковал он, за что огрёб по шее.

– Мне триста восемьдесят, а тебе, кошак облезлый, уже за тысячу перевалило, и по поводу мгновения я бы поспорила. Отец явно поддержал бы мою сторону в данном вопросе.

Про отца я зря напомнила, Савьен тяжелее переносил боль утраты, нежели я, потому как с отцом они были верными друзьями ещё даже до рождения моей матери.

– Князь Аркалин доверил тебя мне, посему не воспринимай мои слова всерьёз, – с огромной прорвой тоски в глазах произнёс он.

Естественно, я знала, что всё это не более чем глупые шутки, которыми мы развлекали себя одинокими вечерами, но мне не хотелось расстраивать единственного друга, поэтому я молча прижалась к его могучей груди и перевела тему:

– А шеф дело моё потерял…

– И правильно сделал! – Воспрял лев, тут же начав бесить меня. – Сколько можно позорить род и работать в этой шарашкиной конторе…

– Наша семья не утратила честь лишь благодаря моей «позорной» работе! – Гневно перебила я, вскакивая с дивана. – А если ты ещё не забыл, то мы до сих пор висим на волоске из-за одного придурка, который даже сидя за решеткой умудряется время от времени найти приключения на свою безмозглую голову!

Понимая, что из-за моей ярости огонь в камине уже готов перекинуться на стены, я развернулась и ушла в свою комнату, оставляя Савьена ужинать в одиночестве.

***

Мой дивный сон прервал паскудный коршун, долбивший своим клювом фрамугу окна уже десять минут. От огненного шара птичку спас мой сбившийся спросонья прицел, а птичка оказалась не дурой и молча кинула в открытую створку письмо, помахав на прощанье чёрными крыльями. Отчаянно зевая, сползла с кровати и нехотя добрела к окну, на подоконнике которого лежал красный конверт. Виновником поганого настроения стал шеф, требующий срочно явиться в ПОУ. Проклиная раннее утро и всех обитателей Ада, быстро оделась в излюбленные кожаные обтягивающие штаны и чёрную шёлковую рубашку, прочесала спутавшиеся волосы и помчалась к своей машине. Хальраксан никогда попросту не тревожил, особенно в мои выходные, значит случилось то, чего я больше всего боялась.

За одно любила свою работу – все сотрудники Пенитенциарного Огненного управления моего уровня допуска имели красные маячки на личных автомобилях, поэтому все жались по углам, стоило такой тачке на немыслимой скорости промчаться по оживлённой трассе. Кое-как припарковавшись возле главного здания, я, игнорируя приветствия коллег, вихрем пронеслась по коридорам управления и вломилась в кабинет начальства без лишних церемоний. Хальраксан поднял на меня снисходительно-любящий взгляд чёрных, в обрамлении красной радужки, глаз, коим одаривают любимое дитя, и придвинул к краю стола дымящуюся какао чашку. Молча подошла, села напротив, сделала два гладка любимого напитка и рыкнула:

– Ну?!

– Там это, Эзвур… – неуверенно начало начальство, но мне было достаточно уже сказанного.

Быстро поднявшись, всё тем же вихрем пронеслась к тюремному блоку, потеснила несопротивляющихся стражников, и уже не так разъярённо постаралась спуститься в подземелье. Ступая по пропитанным кровью камням мимо раскалённых прутьев решёток камер, я пыталась быстро успокоиться, потому как по-другому этот паршивец попросту закончит разговор на первой секунде. Получалось погано. Доносящиеся отовсюду вопли и стоны лишь распаляли мою жажду мести, а от вида измученных заключённых руки чесались причинить подобные страдания Эзвуру. Он находился в самом конце коридора первого блока, и под его «величество» были выделены шикарные апартаменты с личными орудиями пыток. Подойдя к его камере, медленно сняла защитный барьер и вошла внутрь.

– Что, сестрёнка, решила навестить? – Хрипло спросил он.

Теперь я подняла взгляд. Эзвур был прикован к стене. Его ладони проткнуты крюками и подняты над головой так, что ноги едва касались пола. На шее железный обруч, впивающийся в шею шипами, а на окровавленных губах неизменная ухмылка. Волосы, такие же светлые как у меня, теперь представляли собой слипшиеся кроваво-грязные зализанные пряди, рубиновые глаза более не скрывала иллюзия, к которой прибегла я, да и клыки ему знатно подточили. Израненное тело еле прикрывали грязные и разорванные лохмотья, но мне больше не было до этого никакого дела. Всю свою боль от вида истерзанного брата я оставила в застенках этой камеры ещё двадцать лет назад.

– О-о-о, мисс «идеальный представитель рода», пришла читать нотации? – Очередная ухмылка и провокация, призванная подорвать моё держащееся на соплях спокойствие.

– Боюсь, братец, если у отца ничего не вышло в своё время, то мне и начинать не стоит, – сдержанно ответила я, садясь на единственный здесь целый стул.

Его «величество» дрогнуло от упоминания отца. Больше на некогда прекрасном лице не читалось надменности, ехидства и высокомерия. Эзвур был в ярости. Рубиновые глаза полыхнули огнём, желваки заиграли, а ладони, пытавшиеся сжаться в кулаки, лишь сильнее насадились на крюки. Я хорошо знала брата – боли он не боялся, но унижения приводили его в неистовство.

– Дай угадаю, – продолжила я, – ты снова сбежал, мой начальник снова поостерегся меня тревожить до твоей поимки, а в это время бывший наследник быстренько сколотил группу отмщения и пошёл захватывать трон?

– Трон наш по праву! – Взревел он, отчего шипы лишь сильнее изранили шею. – Если у тебя не хватило смелости предъявить права и поддержать собственного брата, свою семью, своего отца, то какого хрена ты выставляешь предателем меня?! Ты трусливо сбежала!!! Ты даже не объявилась в поместье, когда умер отец, не пришла на слушанье, не удержала мать от самоубийства, ты тварь, Айшарин! Ты предала нас, ты предала меня!

Крики Эзвура отражались от стен подземелья, заставляя остальных невольных свидетелей забыть о своих страданиях и жадно вслушиваться в разговор. Маска спокойствия застыла на моём лице, но внутренне я была на грани.

– А знаешь, что самое паршивое? – Уже тише произнёс он, вновь кривя губы в ухмылке. – Ты пошла против себя, за что ненавидишь себя гораздо больше, чем я. И, поверь, это приносит мне нескончаемое удовольствие, отвлекая от этих стен и даря повод для радости.

По каменным стенам прошла рябь, тревожа силовой барьер. Эзвур улыбнулся шире, понимая, что я еле сдерживаю свою силу. Время утекало сквозь пальцы, опаляя осознанием того, что мне нужно бежать отсюда как можно быстрее. Его слова пробили брешь в той крепости, что я годами возводила, не позволяя себе вестись на все его обвинения. Боль опоясывала, сжимала раскалённой рукой горло, мешая мне нестись прочь из управления. Я ничего не видела перед собой. По пути к парковке врезалась во всё, что только можно, не слышала крики Хальраксана, который не мог до меня дотронутся, понимая, что я могу испепелить его на месте.

Мчась по оживлённой трассе, сбила несколько машин, срезала кусты у обочины, но каким-то чудом смогла выехать за город. Вывалившись из машины, я пыталась прогнать ту кровавую пелену перед глазами, спотыкалась и падала, сдирая кожу о стылую землю, но упорно шла всё дальше. Когда боль стала невыносимой, я заорала во всё горло, срывая связки, выпуская терзающий меня огонь. Одежда на мне истлела, но я даже не заметила этого. Перед глазами был полыхающий лес и плавящаяся под ладонями земля

В этой жизни излечимо всё, кроме героизма

– Вот так, пей, Айшарин… – по сухому горлу полилась холодная вода, и я, не открывая глаз, ухватила бутылку и принялась жадно пить.

Когда воды не осталось, я со стоном распахнула опухшие веки и обнаружила себя на руках Хальраксана. Демон качал меня, как ребёнка, укутав в свой плащ, а увидев, что я очнулась, облегчённо выдохнул. Оглядевшись, поняла, что мы сидим на ещё тлеющей земле, а вокруг на пару миль не было ни одного целого деревца, лишь обугленные пеньки напоминали о том, что здесь когда-то были непролазные заросли.

– Не парься, я прикрою, никто не узнает, – успокоил шеф, помогая мне подняться. – Ты как?

– Почему ты не сказал? – Хрипло спросила я, разворачиваясь к дороге.

Хорошо, что всё-таки смогла отойти подальше, иначе от машины не осталось бы живого места, а так, слегка помятый, чёрный ягуар выглядел издали вполне пригодным для езды.

– А что бы изменилось? – Тихо спросил шеф. – Тебя привлекают только в крайних случаях, а вправить придурку мозги ты не в силах, и мои спецы работают отменно, князь ничего даже не узнал о попытках внепланового переворота.

Вряд-ли Его Темнейшество остался в неведении, и Хальраксан лишь подтвердил мою догадку своим мрачным видом. Понятное дело, что он переживал о случившемся и не мог смотреть на то, как меня довёл братец, но хмурил свои тёмные брови он не поэтому.

– Моё личное дело… – начала я, – князь хочет видеть представительницу опального рода?

Ответ мне в целом не требовался. Я прекрасно осознавала, что этот день когда-нибудь настанет.

– Личного распоряжения не было, – коротко уведомил он.

Не было… Значит будет.

Отдав плащ начальству, я села в тачку и молча уехала. Смотреть на его терзания не было смысла, шеф сильно увлекался самобичеванием, стоило ему узреть моё плохое состояние. Не сказать бы, что меня не волновал вопрос его столь сильной привязанности ко мне, но сейчас было не до этого.

Савьен встретил на подступах к дому. На удивление, даже одетый. Его взгляд не предвещал ничего хорошего, когда я вылезла из автомобиля в чём мать родила и проследовала к нему.

– Снимай штаны, я, как видишь, уже присоединилась к собранию нудистов, – сказала ему, проходя мимо.

Стоило подняться по ступеням и войти в дом, как меня ухватили за руку и, развернув, принялись осматривать на предмет повреждений.

– Почему не связалась со мной? Я чуть не сдох от ужаса, когда почувствовал твой выплеск! Ты могла подохнуть на месте, понимаешь это?! – Причитал он, встревоженно ощупывая места ссадин.

– Если бы ты приехал, то осыпался пеплом, как и всё в радиусе трёх миль, – равнодушно ответила, направляясь в ванну.

– Не осыпался бы, но забрать часть силы мог! – Рыкнул Савьен в ответ, следуя за мной.

Ну да, мой славный друг был порядком сильнее меня. Даже не то чтобы сильнее, скорее опытнее, он мог предотвратить тот маленький апокалипсис, что я устроила. Но также Савьен знал, что я не способна контролировать свои действия в такие моменты, и был поражён тому, что я в принципе сумела уехать так далеко от города.

Встав под холодные струи воды, я безразлично принялась смывать пепел и сажу с кожи, игнорируя присутствие кошака в своей ванной. Вообще, подобное со мной случилось не так частно, а в последний раз, когда умер отец. И я понимала переживание льва по этому поводу, ведь тогда часть горного хребта, разделявшая территорию вампиров и демонов, осыпалась мелкой галькой. Не сказать бы, что северный форт был обширным, скорее так, номинальная граница, но резонанс сие действие возымело огромный, и Савьен приложил немало усилий, чтобы всё командование перекинуло обвинение на объединение сил черноглазых. Да и война, длящаяся между нашей братией и черноглазыми, будучи в то время в самом разгаре, быстренько стёрла упоминания об этом происшествии новыми, шокирующими общественность, событиями.

– Айша, я всё понимаю, но ты должна держать себя в руках, если не хочешь оказаться в застенках дворца князя, – наставительно произнёс Савьен.

– Ага, – этим и ограничилась, заворачиваясь в полотенце и уходя в свою комнату.

***

Рабочая неделя началась внезапно. Я как-то не заметила, как проспала двое суток, поэтому сильно удивилась злому Савьену, пытающемуся впихнуть в спящую меня хоть что-то из еды. Послушно съев мясной бутерброд, также послушно собралась на работу и вот уже час сидела и пыталась сфокусировать зрение на рабочем компе. Шеф тоже не остался в стороне, забив холодильную камеру в моём кабинете разной едой, самолично оставил горячее какао с плавающими зефирками на рабочем столе. Зефирки были съедены, какао выпито, а сознание не пришло в норму, даже когда Харон приволок первого посетителя.

– Э-э-э, Айша, ты как? – Озадачился он, наблюдая за моими тщетными попытками вспомнить номер лицензии и внести тот в бланк. – Шеф сказал, ты приболела?

– А… что? – Осоловело смотря на громилу, произнесла я.

– Так, ясно, – мрачно констатировал он, усаживая какую-то женщину напротив меня. – Драгоценная, обождите тут, я сейчас.

Пока демон куда-то ходил, мы с женщиной рассматривали друг друга. Я – пытливо, пытаясь припомнить, что должна с ней сделать, она – в ужасе, понимая, где оказалась.

– Вот, пей! – Заявил вернувшийся Харон, насильно вливающий в меня какую-то мерзкую жижу.

Пока я материлась и отплевывалась, тот в ожидании стоял как статуя.

– Я тебя урою, если ещё раз эту дрянь сюда принесёшь! – Орала я, пытаясь перебить вкус гнили остатками какао.

– Ну вот, другое дело, – хмыкнул он, покидая моё неприятное общество.

Когда я выпила пару кружек воды, и мерзкий привкус исчез с языка, догадалась, что эта гадость была ничем иным, как противопохмельным средством. Но эффект был незамедлительным – мозги встали на место.

Чинно присев за стол, я, как ни в чём небывало, начала с улыбки. Женщина сорока лет, выглядевшая на все двадцать благодаря пластике, в ещё большем ужасе воззрилась на мой клыкастый оскал.

– Итак, Софи Вильямс, приступим. Имя, возраст, место проживания, место работы, семейное положение?

– Как минимум, имя вам уже известно, – сказала она, поправляя свои идеальные каштановые локоны. – Мне тридцать лет, жила в Лондоне, работала главным редактором журнала мод. Уже семь лет являюсь вдовой, детей, к счастью, у меня нет.

Наша же база гласила: сорок один год, мужа отравила после того, как тот застукал её с любовником и грозился оставить без единой копейки, а детей действительно Софи не имела – двенадцать абортов этому поспособствовали.