- -
- 100%
- +
1943
Вот и он! Крупный пожилой мужчина, пригнувшись, зашел в сырую комнату с низким потолком. Резкая сеть морщин на его лице в неровном свете казалась еще глубже. Белые губы дрожали в попытке что-то сказать. Не получалось. Только яркие глаза светились теплом, и было понятно без слов: «Эля! Поймал!»
Жена бросилась к нему, взяла драгоценную рыбу. Ох, и холодные руки!
– Слав! Греться, срочно греться! Вот, кофе горячего хлебни скорей, да что же ты молчишь?!
Усадив и обогрев мужа, Эля вернулась к письму. Щурясь, с гордостью вывела для дочери строки:
«Питаемся мы вполне хорошо! Папа наловчился: ходит купаться в реку Алей и там между камнями ловит налимов прямо руками. Правда, он после этого приходит настолько озябшим, что и губы не двигаются, и говорить не может. Но я заранее приготовляю для него и сразу даю ему горячий кофе, и он быстро согревается; зато очень вкусную уху кушаем и часто и досыта».
2014
Я оторвалась от письма прабабушки. Что? Ловил рыбу руками? Так, они в эвакуации на Алтае. Местная река, видимо, горная и холодная… Как это возможно?
И вообще, откуда у прадедушки-юриста, бывшего министра такие навыки.
1908
Широка и величественна Ангара. Кто-то из товарищей выдохнул:
– Ого, простор! На Днепр наш похожа.
А Святослав уже насмотрелся на реку, он вглядывался в очертания села Воробьева Карапчанской волости. Подплывали. Ряды скромных домов вдоль Ангары и Эдучанки сбегали к воде. Празднично белели наличники и ставни.
Вот и место их ссылки. Не пригодятся тут ни греческий с латынью из гимназии, ни юриспруденция. Типографию не устроишь, листовки не напечатаешь. Ничего, и тут живет трудовой народ! В «Спилке» вел Святослав разъяснительную работу среди студентов и рабочих, а тут с крестьянами поработает, «в полях». Точнее, в тайге.
Вышли на берег. Рыбаки скользнули устало-равнодушными взглядами: опять политических привезли! Товарищи подошли к избе, решили селиться тут коммуной в шесть человек. Вчерашний студент, он же член Главного комитета «Спилки» пошарил в кармане: восемь рублей. Однако, надо позаботиться о хлебе насущном.
Святослав тут же перезнакомился с другими поселенцами, расспросил мужиков. Узнал, что уже скоро, 16 сентября рыбаки из всей волости соберутся под Шоманским порогом на промысел за красной рыбой. Шашечные снасти будут ставить. Задумал с ними отправиться.
Кто может помочь? Ну, тут такие люди среди ссыльных есть. Член Второй Государственной Думы – Нагих. Переговорил с ним, и тот устроил кредит в лавке местного купца. Святослав взял лодку, крючья, веревки. Спросил:
– Что вообще нужно для шашечных снастей?
– Да вот…
Всё ему показали, взял.
– Благодарю! И как эти снасти делать?
Разузнав, засел за работу.
15 сентября взял с собой ссыльного киевлянина Бабарина, отправились вместе с рыбаками. Конечно, тут же отстали. Подыматься вверх против течения несколько верст нелегко! Править лодкой не умели. Но обратно не вернулись, доплыли до места. Там рыбаки пишут приговор о порядке ловли.
Старались смотреть на рыбаков и повторять за ними, но вышла неудача: снасти спутались и вывалились комом. Понятно, ничего не поймали.
Но Святослав не унывал: разберемся!
Вставал до света, отправлялся вверх против течения. Вынимал снасти, вез на стоянку, разводил огонь и просушивал, точил, складывал, ставил опять… Весь день бывал занят так, что едва хватало времени попить чаю раза два. Бабарин не смог привыкнуть к такой работе и через три дня заявил, что он не каторжный и возвращается в село. Святослав остался рыбачить с одним из местных. Без большого успеха, всего пару стерлядей поймали, но первые результаты радовали и опыт рос.
Затем занялся «удами» – ловил налимов. По ночам лучил. Ходил бить стерлядей острогами.
Снегом укрыта тайга. Святослав живет один в зимовье – небольшой избе из бревен на моху в 15 верстах от села Воробьева.
Встает затемно, приготовляет чай. Тихо. Хорошо! Без ветра не так холодно.
Когда начинает светать, пора отправляться на реку. За ночь в прорубях лед опять промерз на четверть аршина. Ну, за работу! Так и спасешься при морозе в 30 градусов, постоянным трудом.
Проверяет. Опять ночью пескарик пропал с крючка, нужна новая наживка. Святослав достает из ведра пескаря, мокрые руки моментально покрываются инеем. Еще одна прорубь, еще. Руки горят как в огне! Зато сегодня праздник: удалось поймать тайменя.
Пора возвращаться, готовить дрова к ночи. Обогревается изба печью-каменкой, сложенной из булыжника, без трубы.
Затопив каменку, Святослав ложится на пол около огня и лежит, пока все положенные дрова не сгорят и дым не выйдет из избы через отверстие у потолка и раскрытые двери.
Манящие видения возникают перед ним в дыму.
Рыболовлю он освоил, надо теперь на охоту напроситься. Конечно, опытным охотникам зачем такой нужен? Но он их уговорит, уверен. Сначала на белок пойдет, а там и до сохатого допустят. Ружье нужно где-то раздобыть, лыжи, собаку. Добудет!
А вообще… Надо еще разобраться. Приходят мысли: все ли хорошо тут устроено? Можно ли лучше организовать добычу? Что, если…
ГАРФ. Фонд 533. Опись 2. Дело 686.
Из автобиографии С. Ф. Завадского, 1924 год:
«В 1920 году в Иркутске… я получил назначение Заведывающим Губзаготселем, в каковой должности и пробыл до реорганизации, все время ведя работу по снабжению продуктами сельского хозяйства населения городов Иркутской губернии, а также организовал рыбное хозяйство в Иркутской губернии и на озере Байкал».
В. В. Кудряшов. Из истории кооперативного движения в Забайкалье в начале 20 века // Факторы хозяйственного развития Сибири в 17 – начале 20 вв. 2006.
В Забайкальском товариществе кооперативов на ответственных должностях находились ссыльные меньшевики. Инструкторами в товариществе были И. Н. Воронцов и С. Ф. Завадский, которые имели право разъезжать по всей области.
Меньшевики вместе с другими ссыльными революционерами дали мощный толчок для развития кооперативного движения в Восточной Сибири. Созданные при участии ссыльных кооперативы оказывали практическую помощь рабочему классу и трудовому крестьянству. Особенно заметна была помощь кооперативов в годы первой мировой войны, когда резко поднялись цены на продукты и товары первой необходимости.
1916-1917
Она сразу привлекла его внимание. Странно было встретить такую девушку в далеком глухом селе. Учительница с серьезным взглядом и высоко уложенной каштановой косой. Строгое темное платье с высоким воротом. Деятельная, независимая Елизавета Владимировна Ушакова.
Все она успевает! И учеников просвещает, и крестьянок лечит под руководством фельдшера, а то он за 40 верст живет, кто же поможет нуждающимся в селе. В кооперации работает – благодаря чему и познакомились. О матери и сыне нежно заботится.
Захотелось что-то сделать для нее, как-то помочь. Да у нее на лбу написано: «Не подходи! Сама справлюсь!»
Пообщались по делам кооператива, познакомился с мамой Ираидой Николаевной.
Уехал дальше по делам, но забыть Елизавету не мог. Написал ей письмо, второе, третье. Ответила сдержанно. Но чаще мама ее отвечала.
Или не приглянулся красавице Святослав? Или надеется, что пропавший на войне муж все же вернется? Вот и не подпускает к себе никого.
А Елизавета возмущенно жаловалась маме:
– Почему на одинокую женщину все смотрят как на копну сена, где будто бы каждый клок сена хочет урвать? Противно!
– Да разные же люди. Вот вроде приличный человек…
– Никто мне не нужен!
Не по нраву было Святославу спокойно ждать, хотелось срочно что-то предпринять. Да что поделаешь, когда мотаешься по всей области? Нет причин постоянно в том селе сидеть.
И тут стряслась беда, да обернулась счастливым случаем.
Заболела Ираида Николаевна, совсем слегла. Вызвали фельдшера. Тот оглушил:
– Нужно везти на операцию в Читу. Немедленно!
Елизавета растерялась. Как, куда? Никого в Чите не знает! Как же школа, а сын?
Мама подсказала:
– Пиши Святославу Фердинандовичу, он поможет!
И Святослав обо всем позаботился. В Чите подготовил квартиру. Послал за семьей Ушаковых лошадей, заодно и заместительницу – учительницу в село отправил.
Для мамы нашел хороших врачей. Выздоровление ее было делом не быстрым, но дочь с внуком рядом, и сердце спокойно!
Елизавету Святослав устроил на работу в Забайкальский союз кооперативов. Вот и обустроились в Чите. Приходил в гости, спрашивал о здоровье мамы, играл с сыном.
– Красивое имя Всеволод! Почему так назвали?
– Чтобы был всесторонне развитым. И вот какой смышленый растет!
Каждый визит был в радость. Как она хороша, добра, как близки их взгляды! Настоящий товарищ и друг.
Вокруг нарастала буря. Съезды, демонстрации, борьба партий. Отречение императора. Святослава Завадского выбрали в местный орган власти – Комитет общественной безопасности.
Всё менялось с головокружительной скоростью, нарастал хаос. У Святослава Фердинандовича оказывалось все больше ответственности за жизнь в Забайкальской области. Он решительно бросался в водоворот – организовывать, обустраивать, слать телеграммы в Петроград и выбивать средства, предупреждать опасности.
А здесь, возле любимой Эли было его спокойствие и счастье.
Весь мир преобразился, когда она согласилась стать его женой.
Тихая радость поселилась в сердце, когда он привез из Иркутска двух своих сыновей от первой жены Славика и Женю, и Эля приняла их как родных, стала троих сыновей воспитывать. Теперь все вместе.
Восторгом просияла новость: Эля ждет ребенка!
– Дочку хочу! – шептала она, склонив голову ему на плечо. – Хочу воспитать новую семью по моим правилам жизни.
Святослав восхищенно соглашался.
1920
Святослав ходил из угла в угол и весь кипел. Опять задержки, опять проволочки! Застрял он в этом Маймачеве. Сначала оказалось, что переведенные деньги не удастся получить из-за формальностей. Теперь монгольские власти не визируют его паспорт.
На душе тяжесть, беспокойство уже несколько дней. Всё кажется, что это душевные движения жены сказываются на его самочувствии. Тоскует? Нехорошее что-либо стряслось? Или она забыла о муже?! Нет-нет, не может быть!
Как горько, что не может он защитить любимую от всех напастей. Тяжко было им, когда умерли Женя и Ираида Николаевна в один день. Всю заботу, всю нежность обратил Святослав к Эле, чтобы вывести ее из оцепенения. День за днем, в хлопотах о малышке Люсе, Славике, Володе все наладилось.
Только бы не случилось еще что плохое…
Да хватит метаться! – одернул сам себя. Надо написать письмо. Да, опять.
Взял двойной листок, заблестели черные чернила. Заструился узор слов.
– Здравствуй, моя ненаглядная, моя хорошая женушка, здравствуй, мой ангел-хранитель, моя звездочка ясная, солнышко моя Элик! Если бы ты знала, счастье мое, моя радость, как я одинок без тебя, как я страдаю и тоскую без тебя, не имея возможности склонить свою голову на твою грудь, отдохнуть при тебе душою и телом.
Элик, голубка моя светлоокая, жизнь моя, что бы я дал за один час побыть сейчас с тобою.
Чувствуешь ли ты, моя хорошая, моя родная, что ни на один миг, ни на одну минуту душа моя не уходит от тебя?
Клякса! Эх, растяпа. Надо успокоиться, не спешить.
Святослав прошелся по комнате медленнее. Сел, вновь повел через бумагу самый желанный разговор. И как будто жена оказалась рядом, слушала его и улыбалась.
– Золото мое Элик и моя крошечка Люся! Я постараюсь перетерпеть эту разлуку и вернуться к вам с большим жаром, с большей преданностью и любовью (если это только возможно). Элик и Люсик, бесчетное число раз повторяю эти имена и всякий раз нахожу в них новое очарование, слышу нежную, божественную музыку в этих родных, милых именах. Милые, милые голубки мои, когда придет радостный и светлый день встречи!
Место кончилось, четыре страницы исписаны. Мелким бисером дописал на полях:
– Поцелуй мальчиков и скажи, что в Маймачеве нет никаких игрушек, и если не найду и в Урге, то вместо игрушек привезу пастилы. Крепко, крепко, без числа целую моих родных! Ваш всегда, везде Слав.
Вот теперь легко на душе. Как после длинного теплого разговора. Эля улыбается, и Слав засыпает. А завтра все образуется, он уверен.
В. Филоненко. Областные комиссары // «Забайкальский рабочий». 2009.
«...предположительно с конца мая по 1 октября 1917 года именно меньшевик Святослав Фердинандович Завадский был третьим областным комиссаром Временного правительства. За четыре месяца на его долю выпало много испытаний, но вместе с тем он оказался рекордсменом нахождения в этой должности.
…К Октябрьской революции Святослав Фердинандович отнесся враждебно.
…После образования в 1920 году Дальневосточной республики (ДВР) вошел в состав Совета Министров и был назначен министром юстиции, а затем министром продовольствия.
В 1921 году Святослав Фердинандович был назначен председателем Высшего кассационного суда ДВР, а в 1922 году вступил в РКП(б). Не думаю, что это спасло его от последующих репрессий, если только он не умер сам до их начала. К сожалению, дальнейшая его судьба неизвестна».
1944
Почему он жив?
Столько товарищей по РСДРП, с кем мечтали о новом мире, погибло. Все, кто также занимал пост областного комиссара в Забайкалье – убиты или сгинули в лагерях.
Да, он много сделал, многим помог, и друзья готовы были его выручить. Охотно дал рекомендацию Николай, товарищ по ссылке в Карапчанке:
«Рекомендую тов. Завадского как испытанного борца за дело рабочего класса и дисциплинированного революционера. Николай Ромм, член РКП (б) с 1904 г.».
Его слово имело вес! Но наступил конец тридцатых годов – и старый революционер Ромм по обвинению в шпионаже был расстрелян.
Почему он до сих пор жив?
Седьмой месяц держится температура. Доктора разводят руками, меняют диагнозы: грипп, туберкулез, пневмония? Положили в больницу, вернули домой. Лекарства перестали помогать. Но смерть никак не может забрать его. Он борется, седьмой месяц борется с болезнью!
Даже здесь, в эвакуации он сохранял бодрость.
Идешь на работу час в темноте, буран бьет в спину, что помогает ходьбе, но когда уже ночью возвращаешься домой с работы, снегом забивает глаза, и все время мысль: не замерзнуть бы. Ходили по несколько человек вместе.
Как-то коллега не выдержала, начала жаловаться:
– Что же это за каторга, в ссылку, что ли, нас заслали. Кто может вынести такой климат, да без валенок и соответствующей одежды. Мы хотели спастись от смерти, от немцев, а здесь все равно не много из нас выживет. Я больше не могу терпеть!
Святослав отвечал:
– Ничего, человек все может вытерпеть. Если бы льва, царя зверей за силу названного, или слона сюда загнать, такого климата они не выдержат и немедленно подохли бы. А человек ничего – выдерживает, и надо полагать, что и мы выдержим все.
Он держался и продолжал делать то, что всю жизнь – заботиться, обеспечивать. Старался оградить от лишений жену. Ходил на охоту, ловил рыбу. К лету удалось взять огород побольше, огурцов вырастил много – чтобы не только своей семье хватило, но и другим помогать!
Держался, пока не пришла похоронка на Володю. Старшего. Искреннего, преданного, талантливого. Он геройски отдал свою жизнь в борьбе с врагом.
Тогда-то здоровье и дало окончательный сбой.
Святослав давно уже не может вставать. Лежит пожелтевший, осунувшийся.
Все коллеги уехали вместе с Гипромашем обратно в освобожденный Харьков. А больного перевозить врачи запретили.
– Эля, да выпроси у них разрешение, справку! Пусть отвезут в санитарном вагоне. На родину хочу, на Украину!
Эля соглашается, хлопочет. Приводит врача. Святослав стонет сквозь сон, как всегда, все последние месяцы.
Врач осмотрела, сказала потихоньку:
– Никакая справка вам о нем уже не нужна, и увезти его никуда не сможете. Последние дни…
Эля провожает врача, возвращается. Видит посиневшие губы, прерывистое дыхание. Делает укол камфоры. Кладет к ногам горячую грелку.
Святослав приходит в сознание, замечает слезы жены. Шепчет:
– Все будет хорошо!
– Слав, я не дам тебе умереть! Все буду гнать прочь и тянуть тебя к жизни всеми способами.
Он улыбается.
– Эля, поедем на Украину. Я хотел бы жить в селе счетоводом в колхозе. Иметь кур, поросенка, козу… А дети будут приезжать к нам в гости.
Жена кивает, на все соглашается.
– Элик, как там Люсенька? Расскажи!
Она рассказывает, как трудится дочка день и ночь в госпитале на фронте, спасает солдат. О чем пишет, чему радуется. И Слав спокойно засыпает.
Поезд шумно отходит от перрона. Эля уже не может плакать, молча провожает взглядом город, где остался ее муж навсегда. Она возвращается в Харьков. Везет дневник и письма Святослава, которые будет бережно хранить она, ее дочь, внуки, правнуки.
Впереди Победа. Впереди долгая жизнь с яркими событиями, детским лепетом, преданными друзьями.
Жаль, что Святослав уже ее не увидит. Но он – тоже победитель. Он помог жене победить все тяготы эвакуации. Он так заботился о семье, так хотел, чтобы его Эля, его Люсенька и Славик жили счастливо – и они будут жить.
Для подготовки обложки издания использована фоторабота фотографа Альберта Лесного.
На изображении представлен семейный альбом с фотографиями Завадского Святослава Фендинандовича и Завадского Всеволода Святославовича, альбом оформлен Журавлевой (Завадской) Людмилой Святославовной.