- -
- 100%
- +
Сказка для тех, кто ищет себя
Что ты, добрый человек, не спишь? Все ворочаешься, ворочаешься… Мысли одолели? Значит, где-то силушку свою порастерял, ослаб, раз какие-то мысли оказались сильнее тебя. Что говоришь? Не силушку потерял, а себя? Бывает. Найдешь. Гораздо хуже, если и не начинал искать. А коли обронил себя где-то в толпе человеческой, это дело поправимое.. Ты глазки закрывай, дай головушке отдохнуть а я тебе сказочку расскажу о том, как один человек – навроде тебя – в поиски пустился. Глядишь, и мысли вредные отстанут, и душа успокоится – а там поймешь, где пропажа твоя.
Жил, значит, человек в одном селе. А село то прозывалось Большие Иваны, потому как всех младенцев мужеского полу там Иванами нарекали. Вырастали те Иваны сильными да здоровыми – богатыри, одним словом.
И вырос среди тех Иванов Федька. Что уж навеяло его родителям мысль такую – назвать сына иначе, не знаю, да только быть Федором среди Иванов – задача непростая. Рос Федя, рос, а богатырем так и не стал. Выйдет в поле с Иванами траву косить: те по два раза махнули и свои ряды осилили. Стоят на другом конце поля и «инородыша» ждут (так в селе между собой Федьку звали). А тот пыхтит, семь потов сошло уж, а до конца рядка еще далеко.
– Да уж, не Иван, – вздыхают Иваны и идут помогать бедолаге.
Что и говорить, не любил Федька мужицкую работу. Все норовил в лес сбежать. Там уж было ему приволье: птички поют, жучки-паучки всякие копошатся – «инородыш» за ними часами мог наблюдать. А то к дереву какому-нибудь ухом прильнет и часами слушает.
– И чего там слушать? – недоумевают Иваны. – Вот дурень: лучше бы дров нарубил.
А то и вовсе нелепица произошла: пошел Федька с бабами по грибы (мужики спровадили, чтобы под ногами не путался – одна морока от него, говорят) да и потерялся. Бабы кличут, кличут его – а тот и не откликается. Напугались все: может, ведмедь съел? Куда Федьке с ним тягаться-то! Не Иван ведь. А потом слышат: храп раздается. Подошли ближе, глядь – точно, «инородыш». Спит, разрумянился во сне, улыбается – младенец да и только! Осерчали бабы, ну и уходили его лукошками. Были грибы – стала тюря грибная. Сидит Федька в этой тюре – одно слово: не Иван.
После того случая раздумался Федор. И заронилось ему в голову, что не здесь он должен быть, не в Больших Иванах. И не с большими Иванами. Не место ему тут. А где – кто его знает?
Пришли как-то Иваны с покоса, а «инородыш» сидит на крыльце, их дожидается. И котомка рядом. Собрался, значит.
– Пойду, говорит, себя искать.
Иваны аж растерялись.
– Как это? – говорят. – Вот же ты! Чего искать-то, коли не терялся?
А Федька, значит, не унимается.
– Эх, вы, – говорит, – Иваны-то вы большие, а умы малые. Ничего вы не понимаете! Ухожу я от вас.
И ушел. С котомкой.
Шел он, шел. И дошел до села Чудные. У жителей спрашивает:
– Как, говорит, село-то называется: ЧУдные или ЧуднЫе?
Ему жители и отвечают:
– А это как хошь. Всяк по себе мерит.
– Чудеса!– подумал Федор. – Впервые вижу, чтобы одно и то же село прозывалось по-разному. Ну и чуднЫе же они.
А вслух сказал:
– Проголодался я. Мне бы поесть.
Жители обрадовались:
– Это же хорошо! Живой, значит, здоровый ты.
И натащили ему всякой всячины: и хлеба, и мяса, и кваса. Чего еще человеку надо?
Наелся Федька, поблагодарил и подумал:
– Какие же они все-таки чУдные!
А те вокруг него сидят и молча смотрят. И явно ждут чего-то.
– А, нет, пожалуй, все-таки чуднЫе, – подумалось «инородышу».
– Ну? – сказал один из чудновцев, седой косматый старик, похожий на луня.
– Что ну? – растерялся тот.
– Ты поел?
– Поел.
– Теперь нас корми.
Федька ошалело смотрел на чудновцев – те все так же молча и выжидательно глядели на него.
– Чем.. кормить? – наконец пролепетал он.
– Песнями, сказками, побасенками, наконец. Это соловья баснями не кормят, а нас – можно! – заявил старик-лунь. – Страсть как любим слушать истории всякие! Начинай!
– Нет, все-таки чудНые, – утвердился в своем мнении Федька. И начал.
Он рассказывал про то, что знал и чего не знал. Про то, как деревья поют и ветер, порой заслушавшись, начинает им вторить; про то, как звезды ходят в гости друг другу, оставляя при полете освещенную тропинку на ночном небе, чтобы не заблудиться на обратном пути; про кудри влюбленной в ветра реки, которые та выпрастывает, лишь заслышав поступь любимого. Это и многое другое рассказывал Федор притихшим чудновцам. Нет-нет, да и слышались восхищенные возгласы:
– Вона как!
– Ишь ты!
Когда изумление слушателей достигало предела и за возгласами не слышно было речи рассказчика, старик-лунь одергивал односельчан:
– Цыц! А то сейчас трын-траву косить отправлю!
И снова наступала тишина. Федька самозабвенно повествовал про похождения неугомонного дождичка в четверг, и в воздухе отцветала очередная история, растворяясь в вечерней прохладе.
Так и остался Федор в этом селе, став одним из чудновцев. Выходит, коли начал человек себя искать, то обязательно найдет. Так что ты обязательно ищи… Ишь, разметался как во сне. Улыбается. Это хорошо: значит, душа радуется. Спи, соколик, спи. Набирайся сил, чтобы с мыслями дурными бороться и отгонять тоску. Ни к чему она тебе, особливо когда себя ищешь. Спи.
Сказка для тех, кто страдает от любви
Ох, красавица моя, гляжу я на тебя, и сердце слезьми умывается. Что ж ты так убиваешься? Что? Амур сердце стрелой пронзил? Вот негодник! Опять он за свое! Сколько ж раз ему говорено не стрелять в людей, а ему все неймется. Ишь, притихла. Давай-ка укрою тебя, милая, и расскажу сказку про этого самого Амура. Уж я-то знаю этого проказника не одно столетие. Сколько раз так же утешала его, как вот тебя сейчас!
Представляешь, было время, когда Амур ни в кого не стрелял. И колчана с волшебными стрелами не было за спиной этого забавника, потому как колчан тот висел над камином. Там же был и лук. Амур прекрасно знал, что и лук, и стрелы, и колчан – волшебные. Он их самолично сделал из дерева страданий, которое он однажды нашел.
Дерево то было одно-единственное во всей вселенной, и ходила про него легенда, будто даже самая маленькая его частица способна принести такую боль, которую еще никому не суждено было испытать. И болеть суждено не телу – нет, куда там! – душе. Многие хотели найти дерево треклятое, да никто так и не нашел. Никто, кроме Амура. Немудрено: это парень всегда был страсть какой любопытный! Уж сколько его ругали за это, – и боги на этом, как его… на Олимпе, и я ему уж твердила, твердила, – а он опять за свое! В общем, нашел он это самое дерево и смастерил из него лук и стрелы.
Представляешь, какая силища была в тех стрелах? Несметные сокровища предлагали Амуру за них, должности важные сулили, украсть пытались…А все потому что многие хотели обладать властью. И стрелы, сделанные из дерева страданий, могли эту самую власть дать: ведь коли человек боится, он готов на все. А покажи мне того, кто не боится боли и мучений? То-то и оно!
Так вот, висел этот колчан со стрелами волшебными да лук на стене. Их никто не трогал, и они никого не трогали.
Но вот незадача: угораздило как-то старуху-странницу споткнуться – и в аккурат возле двери Амура! Захромала старая, запричитала: куда с такой ногой идти? Тот парень отзывчивый, добрый – старуху-то в дом и пустил. А сам за снадобьем отправился к соседу-врачевателю Скулапу.
Старухе тем временем полегчало: она и давай все, что лежало и висело, трогать. Любопытная была – не хуже самого Амура. И до стрел волшебных добралась. И ведь что удумала: проверить, звучит ли тетива при выстреле! Схватила лук, стрелу приладила и в дверь прицелилась. А куда еще стрелять-то в чужом доме? Как на грех, в тот самый момент Амур и зашел. Ну,точнее, не совсем зашел, не успел, потому как стрела оказалось у него в груди, в аккурат там, где сердце бьется.
Охнул он и схватился рукой за грудь. А старуха перепугалась – и бежать! И про ногу ушибленную забыла – куда хромота только делась!
А парень наш как с ума сошел: вздумалось ему, что теперь она свет его очей – старуха-то! И давай ее искать! Весь Олимп обежал: нет ее, хоть ты тресни! Как сквозь землю провалилась!
Совсем заболел Амур: что с ним сосед Скулап только не делал – ничего не помогает. Грезит парень о своей хромоногой «красавице» – и все тут!
Однажды почудилось ему, что впереди возлюбленная маячит. Бросился – не она! Завыл он от досады да и выпустил стрелу в женщину: колчан-то со стрелами и лук теперь всегда при нем были. И пустился бежать дальше. Так и стреляет теперь во всех без разбору: и в тех, кто похож, и в тех, кто непохож. А ты говоришь, тебе не посчастливилось в любви. Улыбаешься? Вот и славно. Чего, милая, говоришь, тебе надобно? Чаю? С шоколадкой? Конечно, есть: специально для тебя сберегла. А то намедни Ганеша был, так все сладкое съел, еле эту шоколадку отбила. Ох уж этот Ганеша, такой затейник! Ну да ладно, я тебе про него тоже как-нибудь расскажу…
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.