Танец в пустоте
- -
- 100%
- +
– Не называй меня так, – разозлилась я, но внутреннего протеста почему–то не было. – Зови Ирой, как все.
– Тогда при трех условиях. Первое, я продолжаю звать тебя Цветочком. Мне понравилось.
– Ладно, хоть тапочкой зови, главное целоваться не начинай, – я уже не обратила внимание на причиненную ему боль: она стала казаться некой карой Денису за причиненные мне душевные терзания.
– Второе. Ты зовешь меня так как назвала сегодня. День.
– Денис, ты понимаешь, что ты ведешь себя как минимум странно?
– Да я отдаю себе отчет в своем поведении, но, если ты хочешь, чтобы я оставил тебя в покое, соглашайся.
– Ладно, но у меня встречное предложение на это.
– Ну, давай. Жги.
– Может ты обратишь свое внимание на Катю?
– На кого?
– На Катю. Горничную. Ты ей нравишься. Очень. Девушка она хорошая… – я отлично помнила, что при разговоре с Миланой она не сказала обо мне ни единого дурного слова, в отличие от ее подруги.
– И не мечтай. У Кати мозгов как у курочки. Она очень добрая и милая девушка, но не вызывает во мне никаких чувств.
– К чему все эти двойные стандарты? Ты ведь тоже не вызываешь у меня никаких чувств!
– Может еще раз поцеловать?
– Не стоит, – прорычала я. – День так День.
– Другое дело. И последнее условие. Оно состоит из двух частей, но не сложное.
– Слушаю.
– Ты поговоришь об этой ситуации со своим психологом и спросишь совета.
– Это не сложно, – тут я была спокойна потому, что Зиг неоднократно советовал мне не заводить никаких романтических отношений пока я не буду готова.
– И когда ты будешь готова, то я буду первым, о ком ты вспомнишь, – Денис словно прочел мои мысли.
– У тебя зеленые глаза, – вырвалось у меня, и я покраснела от неожиданности.
– Что?
От злости на себя, я едва не прикусила язык. Денис не виноват, что я в любом случае первым вспомню о бирюзовых глазах из моих снов.
– Ты будешь первым, кто узнает о моей готовности к новым отношениям. Обещаю.
– Тогда до ужина, Цветочек.
– Давай… День.
Вопреки прощанию Дениса, я все–таки решила не идти на ужин, а поваляться с «Властелином колец». Книга увлекла меня настолько, что пришла в себя я только около восьми часов вечера. В комнате было очень душно, и я решила выйти в сад, подышать свежим воздухом и привести в порядок мысли и чувства после столь суетного дня.
В гостиной горел яркий свет, и я услышала голос хозяйки:
– Милана, я надеюсь, что мы поняли друг друга? Я не потерплю раздоров в рядах прислуги, и если ты продолжишь в этом же духе, то потеряешь место горничной. Ты меня поняла?
– Да, Ангелина Васильевна. Больше не повторится. К Ирине я не имею никаких претензий и подойду только по служебным вопросам. К ее комнате тоже приближаться не буду.
С жарко горящими щеками я проскользнула к выходу, в надежде, что меня не заметят. В лицо ударила волна прохладного воздуха и я застыла на пороге, жадно хватая ртом воздух.
Значит, Зиг уже успел поговорить с хозяйкой. Господи, как стыдно–то. Словно я сама нажаловалась на плохое поведение хулиганки и столкнулась с буллингом из–за этого. Нет, я не должна чувствовать свою вину. Не должна!
Оттолкнувшись от двери, к которой я прижималась спиной, я обошла дом вокруг и оказалась у входа в кухню. Входить туда и вновь встречаться с Денисом мне не хотелось, поэтому я углубилась в сад. Чуть дальше, возле искусственно созданного ручья, под сенью ивы была очаровательная беседка. Туда я и направилась, желая, чтобы меня никто не беспокоил. Я всегда любила это место: здесь можно было послушать шум воды и пение птиц. Правда была и обратная сторона, летом присоединялось активное кваканье лягушек, привлеченных комарами, но сейчас было тихо. Даже птицы умолкли, и стрекот кузнечиков не перекрывал плеск воды.
Медленно заходящее солнце окрашивало небосвод в красновато–сиреневые оттенки, но сад все еще купался в последних золотистых лучах. Этот миг я запомню на всю жизнь. Еще не доходя до беседки, я замерла, ощутив головокружение. Что–то было не так. Каждая клеточка во мне кричала, чтобы я вернулась в дом. Но я сделала еще несколько шагов вперед и задохнулась, ощутив в воздухе тяжелый запах крови и экскрементов.
– Нет. Нет, – прошептала я. – Помогите. Кто–нибудь.
Нужно было бежать и звать на помощь, но ноги сами несли меня вперед к беседке. Первое, что увидела, было кровью. Ее было так много, что казалось, пол беседки пропитан ей насквозь. Я сделала последний шаг, отделяющий меня от входа и захлебнулась криком. Прямо на меня смотрела Катя, точнее то, что осталось от нее – голова с вытаращенными глазами и раскрытым ртом.
Перед глазами потемнело и последнее, что я запомнила – попытка ухватиться за стены беседки, чтобы не упасть в лужу крови.
Глава 2.
– Значит, потом ты потеряла сознание?
– Угу, – произнесла я, не глядя на Зига. – Даже не помню, как меня в дом внесли. Потом Ангелина Васильевна сказала, что это Денис сделал. Как не надорвался.
Шум, царящий на Набережной, немного отвлекал от событий прошлых дней, но я до сих пор не могла прийти в себя от увиденного.
– Ира, я понимаю, что тебе было чрезвычайно тяжело, но к чему это ехидство? Произошло что–то еще, чего я не знаю?
– Да. Но оно не настолько значимо как убийство Кати.
– Поделишься?
– Да. Но не прямо сейчас.
– Ира…
– Сегодня, Зиг. Дай мне собраться с мыслями.
– Я не тороплю тебя.
Облокотившись на ограждение, я смотрела на волнующееся море. Вдали оно сияло яркой лазурью, но у берега вода была мутной. Словно отражение всех моих переживаний. Плеск волн успокаивал мои нервы. Я могла любоваться местным пейзажем часами. Чайки кружили над морем, и иногда одна из них бросалась в воду и резко взмывала в высь. Издалека я не могла разглядеть есть ли в их клювах добыча, но было удивительно видеть этих птиц на охоте: более привычно наблюдать их, выпрашивающими подачку на пляже или в прибрежном кафе.
– Дальше ты знаешь, – тихо проговорила я, и мой голос потерялся в криках малышни, резвившейся на детской площадке.
Мысли вернулись к трагическим событиям того вечера. Когда я пришла в себя, рядом со мной был Денис. Его лицо выдавало крайнее волнение, но я не могла понять из–за чего он так переживает.
– Что случ… – не успела я закончить вопрос, как взгляд мертвых глаз Кати всплыл из глубин памяти. – Нет! Катя… Я вскочила и зажимая рот ладонью бросилась в ближайший туалет. Не знаю, как долго меня тошнило, но, когда я вновь появилась в гостиной, там уже был не только Денис, но и Ангелина Васильевна с супругом, и вся прислуга.
– Ира, полиция уже едет, – холодно сказал Дмитрий Александрович. – Надеюсь, ты сможешь объяснить, что делала в саду.
– Я… Дм… нет… Катя…
– Дима! – Ангелина Васильевна, как всегда, встала на мою защиту. – Ты же видишь, что у Ирэны шок! Не волнуйся, я уже вызвала Зигмунда. Он едет. Он, как и мой адвокат, будет присутствовать при опросе. А пока… Выпей успокоительного. Милана!
Милана молча подала мне стакан воды. На ее красивом лице застыло выражение безмерного горя. Я на мгновение встретилась с Милой взглядом, и увидела в них жгучую ненависть. Господи, неужели она считает, что это я убила Катю? Нет, этого просто не может быть! За что? И как? Откуда у меня такая сила?
От успокоительного я словно заледенела изнутри. Помню, что Зиг приехал раньше полиции, и просто молча держал меня за руку, помогая держаться. Денис смотрел на нас с нескрываемой ревностью. Он явно хотел сам обнимать меня, чтобы я опиралась на него, а не на своего психолога. Но мне было все равно. От Зига веяло уверенностью и покоем, что было необходимо мне в этот момент.
Меня допрашивали трижды. Первый раз до того, как опросить всех остальных, потом после всех, и на следующий день. Ангелина Васильевна просила не вывозить меня из дома в силу моего психического здоровья. Так следователь и делал.
Сначала он ухватился за меня как за главную подозреваемую, но потом, осмотрев камеры, начал разрабатывать какие–то другие версии. А после третьего допроса, и вовсе перестал обращать на меня внимание. Сосредоточившись на более вероятных версиях.
– Я слышал у вас были разногласия с Екатериной о которых вы умолчали?
– Что?
– Она имела виды на вашего молодого человека?
– У меня нет молодого человека.
– Вы утверждаете, что Денис Сергеевич Аксенов не ваш мужчина?
– Денис испытывает ко мне симпатию, но для меня он был и остается другом. Сам он в курсе моих проблем с памятью и отнесся к моему желанию временно сохранить дистанцию с уважением.
– Но вы знали, что убитая испытывала к Денису пылкие чувства и ревновала к вам?
– Да, как раз в тот день, когда я обнаружила… Катю… в саду… – я запнулась, на мгновение вернувшись в прошлое, но встряхнула головой и снова встретилась взглядом с цепкими карими глазами следователя. – Простите, мне до сих пор сложно вспоминать о том, какой я увидела Катю в тот вечер… В тот день я услышала разговор Кати и Миланы о том, что Кате нравится Денис. Подслушала я не специально, просто так вышло, что я упустила момент привлечь внимание девушек к себе, а потом выползать из–за шкафа было просто глупо.
Я подробно рассказала мужчине обо всем, что слышала. Даже о планах Милы.
– Понимаете, я в панике была. Знала, что бывают такие доказательства, которым невольно веришь. А кто станет проверять? К Ангелине Васильевне идти я побоялась, да и неловко было. Филимоновы очень много для меня сделали. Если бы не они, я бы скорее всего здесь не сидела. Ну, и позвонила я своему психологу. Спросить, что делать. Он сам переговорил с Ангелиной Васильевной. Что конкретно ей сказал не знаю.
– То есть с Катей до обнаружения тела вы больше не виделись.
– С Катей – нет, но с Денисом поговорила.
– Поподробнее.
– Я предложила ему встретиться в библиотеке до ужина и обсудить ситуацию. Мне не особенно нравилось быть объектом его ухаживаний. Это слишком… хлопотно. Я не готова испытывать себя отношениями с мужчинами сейчас, когда я фактически не знаю кто я. Это нечестно прежде всего по отношению к мужчине. Вот я и подумала, если Кате нравится Денис, почему бы ему не попытаться построить отношения с ней? Если судить объективно, Катя намного красивее меня… Была.
– И как прошел разговор?
– Не очень удачно, но не критично. Денис обиделся на меня за попытку «спихнуть» его другой девушке. Обвинил в двойных стандартах, мол, если я сама не могу через силу встречаться с ним, то почему он должен переключаться на кого–то другого. Мы помирились, и Денис попросил меня поговорить с психологом по поводу отношений. Возможно, они мне пойдут на пользу. Я с чистой совестью пообещала так и сделать, потому что знала: Зигмунд Степанович неоднократно предостерегал меня от поспешности в моем состоянии. Я еще не полностью приняла свою новую жизнь и только учусь.
– Ясно. Прочтите здесь и подпишите: «С моих слов записано верно, мною прочитано». Так… Дата и подпись с расшифровкой. Оставайтесь у Филимоновых, чтобы при необходимости я мог вас найти. И по возможности не меняйте номер телефона.
– Конечно…
– Знаю, – грустно сказал Зиг. – Прости, что вынужден ковырять твою новую рану.
– Да, уж… – кривовато улыбнулась я. – Тебе сейчас тоже не позавидуешь, ты был у следователя чаще, чем я.
– О, не переживай обо мне. Меня всего шесть раз спрашивали о тебе и о том, могла ли ты совершить такое жестокое убийство.
– И каким был твой ответ?
– А то ты не знаешь? Тебе комаров–то жалко, а тут молодая девушка.
Мы замолчали, но потом Зиг улыбнулся.
– Перед тем как переходить ко второй части сеанса… – Зиг весело рассмеялся, потому что я застонала. – Да, да, не ной, она обязательна. Мы поговорим о Денисе.
У меня вырвался новый стон, а Зиг снова рассмеялся.
– Ну, перестань. Это необходимо тебе. Так вот. Давай–ка я исполню свое обещание и накормлю мороженым. Хотя нет. Сначала колесо обозрения.
– Зиг, я не уверена, что не боюсь высоты…
– Вот заодно и проверим. Если что, можешь держать меня за руку и кричать. Но кричать лучше от восторга, ведь если ты не помнишь своего первого впечатления, то вид Владивостока сверху однозначно покорит тебя.
– Таак. Хорошо. Ты прав, перед тем как переходить к Денису и его требованиям мне нужно отвлечься.
Колесо обозрения во Владивостоке старое. Искренне надеюсь, что его регулярно обслуживают. Открытые кабинки позволяют во всей полноте оценить красоту панорамы, но и экстремальных ощущений тоже добавляют. Пока мы стояли в очереди к «пропускному пункту» мне вспомнилась одна из частей фильма «Пункт назначения».
«Спокойно, – сказала я себе, – без паники».
И все же добиться полного спокойствия не удалось. Садясь в кабину, меня малость потряхивало. Но стоило мне подняться выше деревьев, как паника уступила место восторгу! Необычайно ясный день раскрасил все вокруг в яркие краски. Здесь я еще слышала отдаленный шум толпы, с каждым мигом становившийся все глуше. Море бликовало в лучах солнца, город казался чистым и прекрасным видением: ни толп народа, ни грязи, лишь изящество, красота и достоинство. Золотой мост виднелся совсем рядом, словно слоило протянуть руку и вот он, во всей своей величавости и красоте.
Но чем выше мы поднимались, тем больше к восторгу примешивалось чувство легкого испуга: завывал ветер, колесо обозрения начало скрипеть и дребезжать, а в высшей точке «полета» кабина неприятно вибрировала. Поэтому, ступая на твердую землю, я испытала одновременно и разочарование, и радость от того, что эти пять минут пролетели так быстро.
– Итак, – жизнерадостно произнес Зиг. – Еще кружок или по мороженому?
– Ммм, – задумалась я: есть совершенно не хотелось, но я так и не определилась желаю ли прокатиться на колесе обозрения еще раз. – Даже и не знаю.
– Тогда мороженое и кофе, – решил за меня Зиг.
Зигмунд повел меня в ближайший кинотеатр, где подавали вкуснейшее мороженое и неплохой кофе. Ну, а вместе это сочетание могло покорить даже самого взыскательного гурмана. Глядя на немалый ассортимент, я слегка потерялась.
– Ира, позволь порекомендовать тебе «Черный лес», «Фисташковое» и «Тирамису».
– Ммм, а может «Черную жемчужину»?
– Хорошо, но ты пожалеешь.
Зиг быстро сделал заказ, и мы удалились за столик у окошка, где было не так людно, как в центре холла у входа в кинозал. Бросив взгляд в окно, я улыбнулась: ничего не меняется. Несмотря на шикарный ремонт, стекла в кинотеатре мыли явно очень давно… Морской пейзаж казался грязным, словно смазанным. Решив, что глупо придираться к мелочам, я перенесла свое внимание на мороженое.
– Зиг, почему ты попросил положить «Черную жемчужину» отдельно от всех остальных видов?
– А ты попробуй. Если я тебя знаю, ты вряд ли доешь этот шарик.
Желая доказать Зигу, что он неправ, я сунула в рот ложку этого мороженого и сморщилась.
– Боже… Что это? Неужели активированный уголь?
– Я тоже так и не понял, чем именно они добились такого вкуса.
– Какой кошмар… – я отхлебнула свой латте, чтобы хоть немного перебить этот вкус, а затем приступила к дегустации других видов. – Ммм, а это, ты прав, очень вкусно.
– В принципе, здесь все вкусно. Кроме «Черной жемчужины» и «Кока–колы». Эти два вкуса я так и не прочувствовал. «Кока–кола» идет с желейками со вкусом колы, но настолько пресными, что они скорее противные, чем вкусные.
– Ты тут все перепробовал?
– Мороженое – это моя слабость.
– Теперь я знаю твое слабое место, возможно, смогу шантажировать тебя этим?
– Попробуй. Но не пора бы продолжить беседу?
– Ой, а может попозже? Не хочу портить аппетит…
– А он испортится?
– Не исключено.
Зиг молча выжидал. Несколько секунд я дулась, но потом сдалась.
– Ладно. Что ты хочешь узнать?
– Узнать – ничего. Ты мне все довольно подробно описала. Я хочу обсудить с тобой дальнейший план действий.
– А что, нужен план? Я с ним ничего не хочу планировать!
– Он настолько тебе не нравится?
– Не в этом смысле. Он красивый, заботливый, судя по всему, влюблен в меня. Но я не готова к его чувствам.
– Ира, к этому просто нельзя подготовиться.
– Но… Ты же был всегда против моих отношений.
– Не совсем… Считай это своим домашним заданием.
– Что?
– Сходи на свидание с Денисом. Он тебе нравится? Ты считаешь его физически привлекательным?
– Да. Но… Зиг, я не думала, что мне нужно объяснять тебе настолько простые вещи!
– Я слушаю.
– А если память вернется? А если у меня есть муж?
– Ира, я не предлагаю тебе спать с Денисом или выйти за него замуж. Учти тот факт, что тебя не хватились. Не подали в розыск. Не нашли до сих пор. Скорее всего супруга у тебя нет. А ребенок… Ты даже сама не знаешь выжил ли он.
– Умеешь бить по больному.
– Конечно, я же психолог. Ты должна научиться жить в новой реальности. В той реальности, где твоего прошлого просто нет. Не бойся задеть чувства Дениса – это его выбор и парень готов мириться с последствиями, судя по его настойчивости. Если ты так переживаешь, предлагаю заключить с ним сделку, что при любом результате, или если к тебе вернется память, он не будет иметь к тебе претензий.
– Согласится он, как же.
– О, учитывая его настойчивость, я полагаю, что согласится с радостью. И будет очень стараться вызвать в тебе романтические чувства.
– Еще вот влюбленности мне не хватало…
– Именно ее тебе и не хватало! Прости Ира, но нельзя прожить жизнь всего опасаясь. Прошло уже много времени с момента травмы и, если память до сих пор не вернулась, то вполне вероятно и не вернется.
Мы вновь замолчали. Я дулась, но в глубине души понимала, что Зиг прав. От этого понимания легче мне не становилось.
– У Дениса… зеленые глаза.
– Что… А. Твои сны.
– Они преследуют меня. Эти бирюзовые глаза. И найдут. Я знаю, что рано или поздно я встречусь с их обладателем. А если это отец моего ребенка?
– Ира, – Зиг встревожился не на шутку. – Как часто ты видишь эти сны?
– Каждую ночь. До сих пор.
– Почему не говорила?
– Было неловко.
– А снотворное? Или успокоительное?
– Не помогают.
– Странно. Как это странно! Сродни навязчивой идее, но проявляется в снах. В своей практике я такого еще не встречал, чтобы один и тот же сюжет так часто повторялся…
– Зиг… Давай только без докторской обойдемся?..
– Да я–то что, – рассмеялся Зиг. – Никакой докторской по твоему случаю. Даю слово.
Я посмотрела на Зига и вздохнула.
– Прости, – сказала я. – Ты и так возишься со мной как с ребенком.
– Тебе не за что извиняться, ведь это я виноват перед тобой, – Зиг грустно улыбнулся в ответ на мой удивленный взгляд. – Да–да, именно так. Я – профессиональный психолог. Ты – мой пациент. Я не должен был переходить грань наших отношений, но… Ты стала мне дорога. Ты, Ирина, мой друг. И я хочу помочь тебе как своему другу, а не как обычному обезличенному пациенту.
– Спасибо, Зиг. Ты тоже стал мне другом. Первым другом в моей новой жизни.
– Первым? А как же Ге… Ангелина?
– Она благодетельница, спасительница, работодатель… Ангелина Васильевна никогда не позволяла пересечь границы. Да, со стороны кажется, что мы близки, но… Она никогда не забывала, что я была нищей бродяжкой, а теперь прислуга. Удобная, исполнительная, но прислуга.
– Геля всегда боялась сходиться с людьми. Со своим мужем она знакома с детства. А остальных держит на уровне вытянутой руки. Близких подруг у нее, если ты заметила, тоже нет.
–Она живет мужем, детьми и домом. А так называемые «подруги» – это скорее кружок по интересам.
– Ты хорошо понимаешь ее.
– Не думаю. Поступки Ангелины Васильевны иногда вызывают недоумение и у ее мужа…
– Ира, позволь задать тебе личный вопрос…
– Да, конечно. У тебя других вопросов почти не бывает.
– Будет тебе. Как к тебе относится персонал после трагедии с Катей?
Я вздрогнула. Вот уж действительно личный вопрос. Умеет же Зигмунд Степанович бить по больным местам. И делает это с профессиональным садизмом. Больше не буду пропускать столько сеансов, чтобы не вскрывать так много гнойников сразу.
– Как-как… Милана то ли ненавидит меня, то ли боится, горничные дрожат как осиновые листочки и несутся выполнять любое мое распоряжение. Сначала меня это раздражало, а теперь даже нравится. В комнатах никогда еще не было так чисто, а прислуга не была настолько расторопной…
– Неужели правда? – расхохотался Зиг.
– Увы… Зато Денис с меня пылинки сдувает, носится как с китайской вазой. Особенно бесит, когда он начинает в глаза заглядывать… Словно пытается прочесть мои мысли. Честное слово, еще раз он так сделает, и получит от меня чугунной сковородкой! Я как раз такую у него на кухне видела…
– Ира, ты полегче с эмоциями. Мне кажется, что Филимоновым хватит одного трупа в доме…
От неожиданности я рассмеялась. Нет, смерть Кати до сих пор вызывала у меня шоковое состояние и грусть, но Зиг, попытавшийся разрядить атмосферу черным юмором удивил меня. Да и к поведению Дениса после этой шутки я стала относится проще. И правда, чего это я? Пусть смотрит. Главное, что снова с поцелуями не лезет. Еще бы перестал называть меня Цветочком…
– Наша встреча приближается к концу, – улыбнулся Зиг, поглядев на часы. – Так что… Помнишь свое прошлое домашнее задание?
– Книги, – теперь все это казалось таким далеким. – Да, я все выполнила. Кажется, я была еще тем книжным червем…
– И что же ты читала?
– Судя по всему все понемногу. Но больше всего… фэнтези. В огромных количествах. Нашла очень много знакомых произведений. И..
– Да…
– Уже перечитала «Властелина колец», «Сильмариллион» и «Хоббита». Более того, взяла фильмы по «Властелину колец» и по «Хоббиту» и посмотрела…
– Ого, вот это скорость. Меньше, чем за неделю закончить немаленькие и сложные произведения…
– Сама в шоке. Читала по ночам большей частью, а фильмы смотрела вместе с Ангелиной Васильевной…
– С Ангелиной?
– Ну, она не смотрела, а пересматривала. Когда Ангелина Васильевна узнала, что я хочу посмотреть фильмы, то предложила устроить киномарафон. Мы запаслись попкорном, освободили пятницу и целый день провели в домашнем кинотеатре. Хотя в день не влезли, конечно, захватили и выходные. Шикарно отдохнули.
– И без вина?..
– Мне нельзя, вы же знаете.
– Я про Гелю.
– Она решила, что у нас на марафоне сухой закон. Пили холодный чай с лимоном.
– Ты хорошо влияешь на Ангелину, – рассмеялся Зиг. – Какие у вас планы на неделю?
– Во вторник приедет модельер с образцами. Будем выбирать фасон платья невесты, наряды для подружек невесты и для матери невесты.
– Со стилистикой определились?
– На этой неделе – сдержанная классика. Основные цвета: розово–белый с вкраплениями золота. Подружки невесты в нежно–сиреневом, родители в насыщено–сиреневом. Отцов планируют нарядить в темно-лиловые костюмы, но те пока сопротивляются… А свидетели – сиреневый с золотом.
– Подожди, подожди… Я не просил тебя давать мне полный отчет, – рассмеялся Зиг, и я кинула на него мрачный взгляд. – Неужели все так плохо?
– Да не то, что бы… Большинства персонала это пока не касается, но я, как помощница Ангелины Васильевны, выражаясь простым языком, «попала»… У наших дам семь пятниц на неделе, а мысли скачут со скоростью света. Сегодня они хотят простой торт без изысков, а завтра им подавай чудовищное пятиярусное сооружение из взбитых сливок, съедобного кружева и сложносоставных цветов. Как еще не мелькнула мысль попросить, чтобы этот монстр светился в темноте. Одно радует.
– И что же?
– У Ангелины Васильевны и Светланы безупречный вкус. Просто они чересчур волнуются, поэтому теряется чувство меры. Это пройдет. Нужно просто переждать.
– Точно, ерунда какая. Времени еще впереди много, дата свадьбы только примерная.
Домой я вернулась в приподнятом настроении. Этот день позволил мне скинуть часть эмоционального напряжения, и я почувствовала себя одновременно отдохнувшей и усталой. В доме царила непривычная тишина. Хозяева уехали в гости к знакомым, Светлана была на свидании со своим женихом, а Серж наверняка проводил время у себя дома: он предпочитал городскую жизнь, и редко наведывался в родительский особняк.
Я наскоро переоделась и проверила работу прислуги. Как всегда, в последнее время все было идеально. На всех трех этажах.
«Хм, неужели они действительно верят, что Катю убила я? – подумалось мне, когда я провела пальцем по картине в поисках пыли. – Вот же дурость–то».
Как бы то ни было, работа была сделана, и я спустилась на кухню. Весь персонал был там – пришло время ужина. Задержавшись на выходе из гостиной, чтобы поправить прическу, я услышала громкий возглас Миланы: