Одна причина

Это было не по-настоящему.

Этого не может быть.

Оттолкнув эти мысли, я закинула сумку на плечо и вышла из раздевалки, направляясь по коридору.

Майло, один из вышибал, держал большую металлическую дверь открытой, охраняя служебную парковку и следя, чтобы каждый из нас благополучно добрался до своей машины, как делал это каждый вечер. Этот мужчина был поистине ужасающим на первый взгляд, но таким же милым, когда узнаешь его поближе.

– Спокойной ночи, мисс Иден, езжайте осторожно.

– Спокойной ночи, Майло. Спасибо, и вы тоже.

– Всегда, милая, – сказал он, прислонившись своим огромным татуированным телом к двери.

Я выскользнула в самую тёмную, самую тихую ночь. Небеса сияли отблесками городских огней, а горный воздух остыл почти до холода.

Хотя я знала, что Майло присматривает за мной, я всё равно чувствовала себя не в своей тарелке, направляясь к машине, припаркованной на другом конце парковки.

Гравий хрустел под каблуками, сердце билось слишком сильно, слишком быстро, нервы были на пределе. Дрожа, я зашагала быстрее. Это ощущение лишь усилилось, когда меня пронзила внезапная волна энергии. Порыв необузданной, дикой силы.

Я была дурой, которая находила в этом утешение. В том, как колотилось моё сердце. В желании большего, когда я тяжело вздохнула и украдкой оглянулась на тёмную задворку клуба.

Я уже знала, что он будет там. Что он будет ждать. Наблюдать.

Мужчина стоял у стены логова дьявола. Руки в карманах, один ботинок откинут назад, упираясь в стену.

Небрежно, как король. Правитель этого злобного королевства.

В тенях, отбрасываемых зданием, он казался ещё мрачнее обычного, его глаза, словно чёрные кинжалы, сверкали в ночи. Они были устремлены прямо на меня.

На мгновение я почувствовала себя подвешенной, ноги больше не касались земли. Желудок сжался, колени подкосились.

Мне удалось вырваться из хватки его взгляда. Добежав до машины, я нащупала замок, бросила сумку на пассажирское сиденье и нажала на кнопку зажигания. Я пыталась унять дрожь в руках, когда включила заднюю передачу, и чувствовала себя не в своей тарелке, выезжая со стоянки.

Ненавидя себя за то, что, возможно, Трент был прав. Мне не место в этих стенах.

Я резко выехала на улицу и помчалась к дому. Меньше чем через десять секунд в моём зеркале заднего вида появился свет одинокой фары. Приближаясь, ослепляя.

Словно его тьма превратилась в слепящий свет.

В одно мгновение мой пульс загрохотал, этот бешеный стук нахлынул.

Всё быстрее и быстрее.

– Что он делает? – прохрипела я, вцепившись руками в руль, словно он мог удержать меня на месте, и я снова взглянула в зеркало, не зная, стоит ли принять это или бежать.

Моя душа и дух боролись.

Любой здравомыслящий человек знал бы, что верный ответ – бежать. Оставить нас как можно дальше.

Я ускорилась и сделала следующий поворот чуть резче, зная, что это бесполезно, потому что у меня не было ни единого шанса от него избавиться. Я даже не была уверена, хочу ли я этого.

С каждым поворотом нас охватывало волнение.

Лес возвышался со всех сторон, словно живая изгородь из вечнозелёных растений, простиравшихся к почерневшему небу, усеивая спящее небо звёздами.

Мотоцикл следовал за мной по холмам, изгибам и поворотам.

Плавно.

Легко.

Как будто он был предназначен для того, чтобы следить за мной.

Мой дух метался, тревога охватила меня, и этот проблеск чего-то, чего я не хотела признавать, вспыхнул с новой силой, когда я ехала к своему маленькому дому в старом, тихом районе на другом конце города.

К тому времени, как я сделала последний поворот на свою улицу, где крошечные, более чем скромные дома затмевали высокие древние деревья, я не могла дышать.

Не могла справиться с толчком и притяжением. Тяжестью, которая выдавала себя за отталкивание.

В моей груди трепетали и танцевали беспорядочные крылья.

Я въехала на подъездную дорожку, припарковала машину и выскочила за дверь как раз в тот момент, когда мотоцикл с грохотом остановился на улице позади меня.

Угрожающий, тёмный и пугающий. Каждая его часть была матово-чёрной. Изготовленный на заказ, холодный и жёсткий.

Такой же зловещий, как и человек, сидевший за рулём. Он повернул голову так, чтобы смотреть на меня, в то время как его татуированные руки всё ещё сжимали руль.

– Что ты, чёрт возьми, делаешь? – прошипела я, сделав три шага в его сторону. Слова прозвучали так тихо, что он никак не мог их услышать из-за громкого рёва мощного двигателя.

Хотя было ясно, что он точно знал, чего я требую.

Длинные чёрные волосы развевались на ветру, а жилистые мышцы напряглись под узорами, покрывавшими его руки.

Медленно он протянул руку и заглушил двигатель.

У меня замер живот. Я не могла пошевелиться, но бабочки порхали.

В одно мгновение нас поглотила обжигающая тишина. Единственный звук – шёпот деревьев.

В ней мы были в плену. В ловушке.

Наконец, он пнул подножку и уравновесил мотоцикл, и моё сердце ёкнуло, когда он спрыгнул с неё и выпрямился во весь свой величественный рост.

Этот человек – крепость. Сущий ад.

И вот он, стоит в конце моей подъездной дороги, словно не понимает причину, как и я.

– Я спросила, что ты здесь делаешь, – снова потребовала я, хотя на этот раз мой скрипучий голос прорезал воздух. Смятение и потребность.

Он тоже это почувствовал?

Он хрипло прохрипел:

– Без понятия, Котёнок.

Он опустил голову к своим тяжёлым ботинкам, засунув руки в карманы, прежде чем впиться в меня пронзительным взглядом.

– Кроме того, что мне нужно было убедиться, что с тобой всё в порядке.

Тепло наполнило мою грудь, но я заставила себя поднять подбородок, уверенная, что мне нужно защитить себя, ведь в эту секунду я, вероятно, подвергаюсь большей опасности, чем когда-либо за всю свою жизнь.

– Я же говорила тебе, что всё в порядке.

– Но это же была ложь, да? – тихое обвинение, вырвавшееся из этого злобного рта. Разрывая меня надвое и ломая ещё больше моей потрескавшейся брони. – Ты собираешься стоять здесь и притворяться, будто это просто очередной день?

Я сглотнула комок, вставший у меня в горле.

– Разве это не единственное, что я могу сделать?

В его смешке сквозили недоверие и сомнения, и на мгновение твёрдость сползла с его лица.

– Правда, Эден? Это единственное, что ты можешь сделать? Потому что мне кажется, у тебя в жизни есть вещи поважнее, чем растрачивать её попусту в моём клубе ночь за ночью.

Из моей груди вырвался надломленный смех.

– Да, вы правы, мистер Лоусон. И спасение школы – одна из них.

Мои ученики. Моя радость. Наследие моего отца. Моя жизнь.

Я чуть не упала от этой правды. Это было всё, что у меня было, как и у моего отца. Это и наша преданность друг другу. И я понятия не имела, кем бы мы стали, если бы у нас это украли.

Трент резко повернулся. Застигнутый врасплох.

Он был конфликтом и противоречием. Всем, чего я не понимала. И самое страшное было в том, как сильно я начала хотеть это понять.

– Эта плата за обучение – целое состояние, – возразил он, словно моё утверждение было абсурдным.

Я усмехнулась, пытаясь справиться с комом, внезапно подступившим к горлу, настолько плотным, что стало трудно дышать, и разрезала себя перед тем самым человеком, от которого мне следовало бы защищаться.

– Оплата за обучение, которая идёт на все программы, проводимые этой школой и церковью, мистер Лоусон. Она отдаётся семьям, которые обращаются к нам за помощью. Не всё делается из жадности.

Он провёл рукой по лицу, расстроенный и обеспокоенный, и… и, Боже, кто этот человек?

– Твой отец? – эти слова наполнились сомнением. Я видела, как он переосмысливает свои предположения обо мне, пытаясь понять, заглянуть внутрь, точно так же, как я, казалось, постоянно делала с ним.

Но правда была в том, что последняя неделя работы с ним окутала его пеленой тайны. Мужчина в баре был совершенно не похож на человека, который забирал своего сына изо дня в день. Этот человек, который обращался ко мне так, как ему не следовало.

Я кивнула отрывисто.

– Да, мой отец владеет школой и является пастором местной церкви.

Слова дрожали, моя собственная печаль взяла верх.

– А если он их потеряет? – Мои плечи опустились. – Мы потеряем всё. Школу. Церковь. Танцевальную студию. Всё, что мы любим.

То, что было так невероятно важно для меня.

– И мой папа потеряет своё сердце, – прошептала я, потому что эта мысль ещё больше разбила мне сердце.

В одно мгновение этот призрак двинулся в мою сторону, тёмная буря, которая затмила всё.

Холод и жар. Ожог, который оставит шрам.

Мой нитевидный пульс дрогнул и задрожал. Я вдохнула, пытаясь наполнить ноющие лёгкие, но мои чувства захлестнул этот человек.

От него пахло алкоголем и кожей. Металлом и маслом. Как от неприятностей, поданных напрямую.

Он наклонился и тоже вдохнул, уткнувшись носом в мои волосы. Меня охватила дрожь, и я испугалась, что этот человек овладеет мной, если я позволю ему приблизиться.

– Доброта, – прорычал он так, словно это был грех.

– У всех нас есть и хорошее, и плохое, мистер Лоусон.

– Нет, Котёнок, нет. У некоторых из нас? У нас есть только тьма. Грех, ложь и стыд. А мой клуб умеет высасывать из людей всё хорошее. Этот придурок…

Слова были словно лезвия. Я дрожала от их удара.

– Что этот ублюдок тебе сказал? – требовательно спросил Трент, отступая назад, чтобы увидеть выражение моего лица.

Я обхватила грудь руками, словно это могло защитить меня от вторжения этого мужчины.

– Он мало что сказал.

Я облизала пересохшие губы, вспоминая произошедшее.

– Он… он с самого начала вызвал у меня отвратительное чувство. Что-то в нём было… неладное. Я отмахнулась от этого и приняла заказ на напитки, но когда вернулась, как раз когда передавала ему его, он спросил, все ли девушки из «Absolution» шлюхи.

Руки Трента сжались в кулаки, и он внезапно схватил меня за бока. Почти обхватив всё вокруг.

Жарко и яростно. Мощно и неумолимо.

Пламя лизнуло моё тело.

Тогда я была в этом уверена. Опасность представлял Трент Лоусон.

Жестокий. Жестокий защитник. Злой спаситель. Милый воин.

Я видела это по его лицу ещё в баре. Но тогда я ощутила всю полноту этого чувства, вырывающегося из кончиков его пальцев и обжигающего мою кожу.

Я была дурой, которая хотела открыться ему. Позволить ему заклеймить меня своим прикосновением.

– И? – спросил он, словно знал. – Это ведь не всё, да, Эден? Что же сказал этот ублюдок?

Я выдавила из себя эти слова, и меня пробрал холод.

– Он сказал, что слышал, что хозяин их любит, и надеялся, что ты тоже.

Ярость исказила его черты злобой, а пальцы сжались ещё сильнее.

– А ты что думаешь, Эден? Думаешь, я этого требую от своих девочек? Думаешь, я такой?

У меня затряслась голова, и я попыталась сглотнуть осколки стекла, застрявшие у меня в горле.

– Нет.

Он выдохнул. Тяжело. Измученно.

– Когда он схватил тебя? Когда я увидел его руку на твоём запястье? – эти слова были горьким признанием. – Я хотел прикончить его, Иден. Хотел закопать его в землю только за то, что он прикоснулся к тебе.

Холод пробежал по коже. Страх. Отвращение. Влечение.

Дикие глаза вспыхнули чёрным, кипящим пламенем.

– Почему, Котёнок? Почему я захотел заявить на тебя свои права?

У меня пересохло во рту, и он притянул меня ближе, склонив голову набок, когда он пробормотал эти слова у самого моего рта.

– Почему я хочу забраться в это сладкое тельце и потеряться там?

Он подвинулся, чтобы провести носом по моей челюсти, вдыхая пульсацию, его пухлые губы коснулись моей кожи, когда он прошептал:

– Держу пари, твоя киска такая же сладкая. Рай. Рай.

Желание вспыхнуло вместе с его дерзкими словами. Уничтожение моей души.

Я с трудом дышала, пытаясь разглядеть что-то сквозь пелену соблазна, которой он меня убаюкивал. Чтобы укрепить стены, которые я знала, что лучше не подводить.

– Я стараюсь не рисковать своим сердцем, мистер Лоусон, – выдавила я, отстраняясь достаточно, чтобы встретиться с ним взглядом, мой голос был тонким.

Тени играли на его ярком лице, когда он пронзал меня этим взглядом. Его щёки были острыми, а челюсть – ещё острее.

Он протянул руку и провёл татуированной рукой по моей груди. Всё закружилось.

– Но оно так сильно бьётся, правда? Твоё прекрасное сердце. Чувствуешь его, Котёнок?

С трудом переводя дыхание, я пыталась сдержать влечение. Пробраться сквозь натиск ощущений. Найти твёрдую почву под ногами, прежде чем утонуть.

Но единственное, на чём я могла сосредоточиться, – это энергия, которая бушевала между нами. Гром, который гремел. Я уже напрашивалась на то, чтобы меня раздавили, когда мои дрожащие пальцы коснулись его сильной груди, потерявшись в магните, притягивавшем нас.

К бум-бум-бум, раздавшемуся в пространстве.

– И твой тоже.

Он издал недоверчивый звук.

– В этом-то и проблема, да? В этом чувстве? Я игнорировал его тысячу раз, чёрт возьми, приказывая себе повернуться спиной, выгнать тебя из клуба, схватить ребёнка и бежать в противоположном направлении. И вместо того, чтобы прислушаться к голосу разума, я побежал прямо к тебе. Теперь я стою здесь и представляю, как быстрее всего снять с тебя эту одежду.

– Мы были бы ошибкой.

– Но было бы весело, правда? – ухмылка коснулась его губ, пухлые губы дёрнулись в уголке.

Эта энергия нахлынула. Тянула, толкала, принуждала.

– Уверена, тебе очень весело, – я не могла скрыть напряжённость в голосе. Вопросы. Тот факт, что я едва знала его, но всё ещё была уверена, что наши жизни проходят в противоречии.

Большая рука пробежала по моей щеке, наполняя теплом, подушечка его большого пальца коснулась моей нижней губы.

– Когда ты в последний раз отпускала, мисс Мёрфи? Когда ты в последний раз делала что-то только ради того, как приятно?

Образы проносились в голове, прежде чем я успела их остановить.

Его руки. Его рот. Мои ноги обхватили его талию, и мы извивались.

Крошечный вздох раздвинул мои губы, когда меня накрыла волна желания.

Тёмные глаза горели потоком жадности.

– Отпусти меня. Всего один раз. Только сегодня вечером, – прорычал он, обеими руками схватив меня за челюсть.

Я заморгала от резкого удара его слов. От реальности. Того, что он мог мне предложить.

Правды о том, что мы совершенно не подходим друг другу. Что я не подходила ему и никогда не буду. Я знала, знала, что лучше, и вот я была в секунде от того, чтобы сдаться.

Превозмогая боль отказа, я заставила себя сделать шаг назад, защититься, потому что он звал меня туда, куда я не могла пойти. В место, где мой дух не выживет.

– Вы мой начальник, мистер Лоусон, а я учитель вашего сына.

Он сжал руки сильнее.

– Наплевать.

– Я не… – слова вырвались прежде, чем я успела остановиться, и я замолчала, осознав, что чуть не сказала. Последнее, что мне следовало сделать, – это отдать ему эту часть себя. Он выбросил бы это мне в лицо. Унизил бы меня за то, кем я была.

Его ноздри раздулись, когда он отстранился и посмотрел на меня сверху вниз. Уничтожая меня взглядом.

– Ты чего не делаешь? – его голос прозвучал хрипло, словно приказ.

Я облизнула губы и выдавила из себя то немногое, что была готова ему дать.

– Я не сплю с кем попало.

Трент протянул руку и провёл кончиком указательного пальца по линии моего подбородка. Пронзительно потрескивал электрический разряд.

В этот момент я испытывала больше удовольствия, чем когда-либо с тех пор, как себя помнила. Мои губы приоткрылись, и я с трудом встала на ослабевшие колени.

– Почему мы не чувствуем себя такими уж случайными? – пробормотал он.

*Не падай. Не падай.*

– Мне больше некуда ломаться, – прошептала я на прерывистом дыхании, отдавая ему ещё одну частичку себя.

Без сомнения, он и так видел, как на мне написана печаль.

Он опустил руки, словно я его обожгла, и отступил назад.

– Единственное, на что я годен, не так ли?

Ему не нужен был мой ответ. Он уже ответил за себя.

Печаль наполнила мою грудь. За него. Может быть, немного за меня. И всё же я сказала:

– Не могу в это поверить.

Он словно проникал в меня. Судя по тому, как этот взгляд вспыхнул, углубился и потускнел. Боялся довериться мне, возможно, так же, как я боялась довериться ему.