Заключённая

Глава 3

Двенадцать лет назад

Я открыл дверь спальни и сбросил куртку. Завернув за угол к кровати, увидел Кайл, сидящую на полу. Она забилась в промежуток между краем матраса и окном, укутавшись в одеяло, и спала, положив голову на согнутые колени.

– Эй, – опустился я перед ней на колени и подождал, пока она откроет глаза. – Ты в порядке?

В тот вечер у меня никого не было. Мама, наверное, тусовалась в какой-то другой квартире в «Сердце», а сестру я видел на набережной с одним из тех парней, с которыми она любила проводить время. Кайл, должно быть, воспользовалась запасным ключом, который я спрятал.

– В порядке.

– Иди сюда. – Я протянул руку.

Она схватила её, и я вытянул её из угла, усадив на кровать. Кайл не отпускала одеяло и укуталась в него плотнее.

– Слишком холодно? – спросил я.

Она кивнула, сонная и милая.

– Ложись, – сказал я. – Я на полу.

– Твоя мама дома? – спросил я.

– Нет, она ушла до того, как я вернулась из школы.

– А Энтони?

– Не видела его несколько дней.

Холодильник Кайл всегда был пуст. Если бы мама была дома, она бы раздобыла ей что-нибудь поесть. Но раз её не было, выходило, Кайл пропустила ужин. А сэндвич с индейкой и яблоко, съеденные на обед, никак не могли продержать её до утра.

– Я сейчас вернусь.

Она схватила мою руку, когда я попытался встать.

– Нет, не уходи. Знаю, ты собираешься принести мне еды, но я не голодна. Просто хочу поговорить. – Её взгляд умолял. – Останься со мной и просто поговори, хорошо?

– Тебе нужно поесть, Кайл.

– Я скоро вернусь. Обещаю.

Она отпустила мою руку, и я снова сел – на этот раз на кровать рядом с ней.

– Я беспокоюсь о Билли, – сказала она, подперев подбородок ладонью. – Он употребляет всё больше и больше.

Я знал, что она это заметила. Не заметить было невозможно. Но, чёрт, я не хотел, чтобы Кайл тоже о нём тревожилась. Билли был моей заботой, и я как-нибудь его вытащу.

– С ним всё будет в порядке.

– Ты уверена? – Она почесала щёку, потом руку и локоть.

Я знал, что у неё не чешется. Кайл просто ёрзала. Она иногда так делала, когда мы оставались наедине и сидели совсем близко.

– Потому что я не уверена, что с ним всё будет хорошо, – продолжила она. – Он колется не только по выходным, для веселья. Он делает это перед школой и сразу после уроков. Теперь он всегда под кайфом. А я видела, к чему приводит постоянное употребление. Мы ведь окружены этим.

Она говорила о людях из «Сердца». О своей маме. О моей. Они, наверное, кололись бы ещё больше, будь у них возможность. Но она была права насчёт того, к чему в итоге придёт Билли, и печаль в её глазах просто разрывала меня. А ещё сильнее терзало чувство вины – ведь это я был во всём виноват.

– Я поговорю с ним, Кайл.

Я должен был всё исправить. Уже пытался. Но буду пытаться снова и снова, пока не верну нашего друга к прежней жизни.

– Хорошо.

Я чувствовал, что она думает о чём-то ещё. Слишком уж робкой и беспокойной она была.

– Скажи, о чём думаешь. – Когда она не ответила, я накрыл её руку своей, чтобы та не двигалась. – Кайл?

Она посмотрела на меня – такая красивая. Без макияжа, волосы слегка спутанные и неопрятные, глаза припухшие от того, что она их терла, проснувшись.

– Я не хочу домой.

Она никогда раньше не просила меня об этом, никогда не смотрела так, как сейчас. Если я лягу так близко, как она хотела, она почувствует моё возбуждение. Я боялся, что это её до смерти напугает. Мне нужно было понять, чего она хочет, прежде чем лезть под одеяло.

– Иди сюда, – сказал я, протягивая руку и притягивая её, пока она не уселась рядом.

Она не сопротивлялась. Не спросила, что я задумал. И когда мои пальцы коснулись её щеки, не отстранилась. Большой палец провёл по уголку её губ. После нескольких движений она прижалась к моей руке, уткнувшись носом в ладонь.

– Я хочу поцеловать тебя. – Никого другого я бы не предупреждал, да и раньше такого не делал. Но Кайл была моим лучшим другом. Всё это меняло. И требовало осторожности.

Она закусила нижнюю губу.

– Сделай это. Пожалуйста.

Её губы были такими горячими. Такими полными. Такими же нежными, как и всё в ней. Я годами разглядывал их, и вот она сказала, что они могут быть моими.

Я не хотел ждать ни секунды.

– Кайл, – простонал я прямо перед тем, как наши губы встретились.

Я был нежен, не зная, как она отреагирует, хоть она сама этого и просила.

Она двигалась гораздо быстрее, чем я ожидал, обвивая руками мою шею, прижимаясь к моему телу. Когда я почувствовал, как её грудь трётся о мою грудь, я подумал, что мой член вот-вот прорвётся сквозь джинсы.

«Гарин». Это был шёпот. Крошечный и с придыханием. Почти такой же крошечный, как она сама.

Я отстранился ровно настолько, чтобы мой язык не попал ей в рот.

– Да?

– Почему ты так нежна со мной?

Я взглянул на её губы. Они были влажными – от меня. Они были красными и опухшими – от меня. Это так ей нравилось.

– Я не хочу тебя пугать.

Проблема в том, что я был её лучшим другом, я знала о ней всё. Я знал, что это её первый поцелуй. Это было моей виной. Ребята в школе её не трогали. Они даже почти не разговаривали с ней из-за меня. Поэтому я хотел убедиться, что ей комфортно, что её первый раз не будет поспешным и тяжёлым. Она делала это практически невозможным.

– Ты никогда не сможешь меня напугать, Гарин.

Её голос всё ещё был таким слабым.

– Потому что я уже люблю тебя. Всегда любила.

Девушки говорили мне это раньше. С Кайлом всё было иначе. Это что-то значило. Это ударило меня в грудь и осталось там. Это было чувство, которого никогда раньше не было.

– Я…

Она приложила палец к моим губам.

– Не говори этого.

Она улыбнулась.

– Я уже знаю, что ты ко мне чувствуешь. Поэтому, когда ты это скажешь, я хочу быть удивлена.

Я поцеловал внутреннюю сторону её пальца.

– Тогда я скажу тебе, что хочу целовать тебя ещё сильнее, и не хочу больше ждать. – Я вытащил её из-под одеяла, развернул лицом ко мне и усадил к себе на колени.

Она обняла меня за талию, обняла руками за плечи и приблизила лицо ещё ближе. – Поцелуй меня, Гарин. Поцелуй по-настоящему.

Я схватил её за затылок и прижал к себе, пока её губы не коснулись моих. Затем я дал ей свой язык, а её язык обвился вокруг моего, нежно посасывая его. Мои руки медленно опустились вниз по её телу, чувствуя те места, которых я так давно хотел коснуться. Её плоский живот, её тонкая талия. Эти идеальные тонкие бёдра. Каждый вздох, каждый тихий стон говорили мне, как ей хорошо.

И мне было так чертовски хорошо.

Когда я добрался до её груди, я провёл большим пальцем по её соску. Взад-вперёд. Только подушечкой пальца, по самому краю.

– Гарин, – простонала она мне в рот.

– Ах.

Я переключился на другой её сосок, и она выгнулась. Она дышала в меня своими стонами, а я глотал каждый. Её запах, её вкус, её звуки – всё это делало мой член ещё твёрже. И я был уверен, что она это почувствовала, когда резко подалась бёдрами вперёд и села прямо на него.

– Ах, – снова простонала она. Её пальцы скользили по моим волосам, теребя их так сильно, что мне казалось, она вот-вот вырвёт их из моей головы.

Мне это чертовски нравилось. Я хотел, чтобы она тянула сильнее. Потому что всё, что я слышал, всё, что я чувствовал, говорило мне, как хорошо ей, и это было единственное, что имело для меня значение. Кроме того, я знал, что могу сделать её ещё лучше. Это означало бы, что моим рукам придётся опуститься к её киске. Как только они коснутся этой части её тела, я не знал, смогу ли остановить то, что произойдёт дальше. Сегодня вечером и так было много первого. Я не хотел лишать её девственности.

Я крепко обнял её за талию и отстранил наши лица. Она сжала мои плечи, пытаясь отдышаться, покусывая эти влажные, пухлые губы.

Я не мог насытиться её невинностью. Этого здесь не существовало. Но я защитил Кайла и позаботился о том, чтобы она не потеряла свою.

В конце концов, я её заберу.

– Почему ты остановился? – наконец спросила она.

В её глазах была боль, и это было последнее, чего я хотел.

– Я потерял контроль. Я очень старался, но я так сильно хочу тебя, что мне больно. Если я не остановлюсь сейчас, я зайду гораздо дальше, а ты пока этого не хочешь.

Потирание сосков и трение о мой член возбудили её, а я не дал ей никакого облегчения. Но если бы мы занялись сексом, она могла бы пожалеть об этом утром. Пока я не был уверен, что она действительно этого хочет, единственное, что она получала от меня, – это новые поцелуи.

Но это должно было произойти завтра. Мне нужно было подрочить, прежде чем я снова смогу довериться ей.

– Я дам тебе всё, что ты хочешь, Кайл. Просто нужно действовать медленно.

Боль вернулась в её глаза. Мне нужно было это исправить.

Ты моя лучшая подруга. Ничто не испортит этого. Я хочу этого. Я приподнял бёдра, так что мой стояк уперся ей в киску.

– Ты чувствуешь, как сильно я этого хочу. Но я хочу большего, чем просто секс, и поэтому мы должны действовать медленно.

– Я тоже. – Боль начала исчезать, когда на её губах появилась улыбка. Я поднял её с колен, поставил её ноги на пол и встал перед ней, обняв её за плечи.

– Если ты останешься здесь сегодня ночью, я не смогу держать тебя взаперти.

– Я так и думала. Она снова закусила губу, чтобы скрыть ухмылку.

Я всосал её и провёл по ней языком, чтобы заживить.

– Перестань жевать, – сказал я, наконец отстранившись. – Это моя губа, и только мне позволено её кусать.

Она рассмеялась, и это был тот звук, которого я ждал. Звук, который заставил меня обхватить её лицо и притянуть к своему. Я знал, что мне не стоит снова её целовать. Было слишком опасно продолжать пробовать её на вкус. Но я должен был. Мне было мало. Мне никогда не будет достаточно её, не после того, как я так долго ждал её.

Это была просто поддразнивание. Даже часы, проведенные с ней на моих губах, не давали мне того удовлетворения, которого я жаждал. Мне нужны были дни, месяцы с ней. Мне нужно было знать, что каждая её частичка принадлежит мне. И мне нужно было чувствовать это снова и снова. И наслаждение её ртом усиливало эту потребность.

– Ты должна уйти.

Я слизнул влагу с губ и снова ощутил её вкус.

От нахлынувшего на меня желания мне хотелось зарычать.

– Я сегодня не усну, – так тихо сказала она.

– И я тоже. – Мой большой палец снова провёл по изгибу её губ. – Но тебе небезопасно оставаться здесь ни секунды дольше.

– Я провожу тебя.

Она попыталась коснуться моей груди, но я сжал её руки в своих. Перед тем как вести её вниз, я зашёл в кладовку и взял пластиковый пакет с пончиками в сахарной пудре. Я всегда хранил там несколько коробок. Эти пончики были моими любимыми, как и у Кайла, и мы ели их каждое утро по дороге в школу.

– Съешь их за меня, Кайл. Без оправданий.Я вложил ей рукав в руку, когда мы подошли к нижней ступеньке. – Оставайся здесь, – сказал я. – Гарин? Я открыл холодильник. – Да? – Я знаю, ты даёшь мне ещё еды, но я совсем не голодна. – Она провела пальцем по губам. – Я просто хочу попробовать тебя сегодня вечером. Поем утром перед школой, обещаю. Мне нравился её тихий голос, хотя я ещё не привык к нему. Чёрт, как же мне хотелось ещё. Я закрыл холодильник и подошёл к ней. Она стояла на первой ступеньке, и мы были почти одного роста. Я наклонился вперёд и прикусил её нижнюю губу. – Ты этого хочешь? – Да, – вздохнула она, когда я отпустил. – Продолжай есть меня. – Хочу. – Я схватил её за бёдра. – Каждую частичку тебя. Я поднял её со ступеньки и поставил у входной двери. – Съешь эти пончики перед сном. Все до последней крошки. – Но…

Я больше не допущу этого.Для неё уснуть можно было, только если она поест. Голодные муки не давали бы ей спать всю ночь, если бы она этого не сделала. Она знала, как убедить себя, что не голодна, что это не больно. Мы все знали, как.

– Если я поцелую тебя ещё раз, есть шанс, что я тебя не отпущу.Её зубы скользнули по нижней губе. – Но… – Съешь их за меня, Кайл. Никаких оправданий. – Увидимся утром. – Хорошо. Я открыл входную дверь и придержал её, пока она стояла в прихожей.

Я сжал член туже и провёл рукой к головке, чувствуя, как в животе разливается знакомое тепло. Уперся другой рукой в стену и подставил тело под струи воды.

– Это моё, – напомнил я ей. – Пожуй что-нибудь другое… например, эти пончики.Глаза сами распахнулись, и я замер, пока звук вибрировал в каждом мускуле.

Вот чёрт.

Я не стал выключать воду, перепрыгнул через бортик ванны и схватил с двери полотенце. Набросил его на талию и сбежал вниз по лестнице. Выскочив на улицу, я увидел, что кто-то лежит лицом вниз посреди дороги. Судя по одежде, коротким волосам и телосложению – мужчина.

– Эй, приятель. Я переверну тебя, чтобы помочь.Я бросился к нему и опустился на колени на обледеневшую землю.

Я ухватил его за куртку сзади и медленно повернул к себе. Адреналин бил так сильно, что я почти не чувствовал холодный воздух на голой коже, лёд и камни, впивающиеся в колени. Единственное, что я ощущал, – это боль в груди, когда увидел его залитое кровью лицо.Он не ответил.

– Поли, открой глаза и поговори со мной!– Нет! – закричал я. – Поли, открой глаза! Я приложил руку к его груди, пытаясь уловить движение, и поднёс ухо к лицу, чтобы услышать дыхание. Ничего – ни движения, ни звука.

– Помогите! – крикнул я, оглядывая улицу.Я расстегнул верх его куртки и увидел пулевое отверстие на правой стороне груди. И кровь. На рубашке. На земле. На моих руках. Лужа растекалась вокруг моих ног. – Поли, давай, открой глаза, дружище. Я проверил его карманы в поисках телефона. Не нашёл.

– Поли, я тебе помогу, тебя отвезут в больницу, и всё заживёт.Никого не было на тротуаре, никто не стоял на крыльце, у входных дверей, никто не смотрел из окон. Где, чёрт возьми, все подевались? – Помогите! Я прижал руки к пулевому отверстию, пытаясь остановить кровотечение.

Я так сильно давил на рану, что он должен был стонать от боли. Но он не издавал ни звука. Не двигался. Была лишь тишина и море крови, мать его.

Я не помню, когда именно увидел пластиковый пакет – то ли когда держал грудь Поли и ждал скорую, то ли когда пришёл Билли и сломался, увидев брата, то ли после возвращения из больницы. Но в какой-то момент я заметил его на земле, на полпути между моей квартирой и квартирой Кайла. Пакет был раскрыт, а пончики внутри – раздавлены. Один лежал разбитым на тротуаре. Всюду был рассыпан белый сахарный порошок, похожий на мелкие кусочки кокса.

А Кайл?

Её нигде не было.

Глава 4

– Принесите нам ещё, пожалуйста, – сказала я официантке, указывая на наши стаканы. То ли они были полупустыми, то ли полными на три четверти, а может, на столе стояло больше двух. Я уже не была уверена. Мне стало всё равно после четвёртого раунда – тогда же я и перестала видеть прямо.

Впрочем, смотреть прямо мне было и не нужно. Достаточно было смотреть направо – туда, где сидел Гарин. Мой лучший друг детства. Парень, в которого я была влюблена столько, сколько себя помню. И парень, от которого я отказалась, потому что была вынуждена уехать.

Я ненавидела это.

Ненавидела больше всего на свете.

Когда я посмотрела в его сторону, не верилось, что он здесь, так близко, что его лицо заполняет всё поле зрения. Эти глаза… их напряжённость.

Мне не было холодно, но всё тело покрылось мурашками.

А он был холодным. Ледяным. Он ни капельки не согрелся с тех пор, как мы подошли к бару, и напитки полились рекой.

– Может, стоило заказать воды? – сказала я – И принести тебе кофе, чтобы растопить все твои сосульки.

– Знаешь, что помогло бы мне не так мерзнуть? – Он прищурился. – Если бы ты меньше пила и начала отвечать на мои вопросы.

Я рассмеялась, прикрыв рот тыльной стороной ладони, чтобы не сказать глупости. В последний раз он сказал «медленно» во время одного сексуального воспоминания… единственного сексуального воспоминания о нас.

– Медленно не относится к выпивке. – Должно быть, рука упала, потому что выскользнула какая-то невероятно глупая мысль.

Его язык провёл по нижней губе, напомнив о том времени, когда он был таким собственническим по отношению к моему рту. – Это относится только к тому, когда я пытался не трахнуть тебя в ту же ночь, когда целовал в первый раз. – Его язык скользнул в противоположном направлении. – Первую и единственную ночь, когда мне удалось тебя поцеловать.

Значит, он тоже об этом думал.

Дрожь пробежала по всему телу, оставив покалывание в груди. Я всё ещё чувствовала его руки и тот поцелуй. Покалывание не утихало, когда я пыталась его растереть, лишь усиливалось, распространяясь к груди и спускаясь между ног. Я скрестила их, сжимая бёдра, надеясь облегчить боль.

От этого стало только хуже.

Как и от его взгляда. Его прекрасные глаза смотрели прямо сквозь меня, а алкоголь будто расстёгивал душу, чтобы он мог рассмотреть получше.

Зрение, которое нужно было скрыть, поэтому я отвела взгляд.

– Да… той ночью, – выдохнула я.

– А потом ты всё положила конец.

Снова послышался гнев.

Я поднесла бокал к губам. – Что-то в этом роде. – Я проглотила всё, что осталось. Не почувствовала, как оно попадает в горло, не ощутила вкуса. Совершенно онемела, если не считать покалывания, которое лишь нарастало. Моё тело не должно было так реагировать. Всё это было неправильно. Так неправильно.

– Я снова в Атлантик-Сити, напиваюсь до беспамятства, а Билли умер от передозировки. Это просто пиздец.

– Кайл…

Мне нравилось, как он произнёс моё имя, чуть ли не с перебором.

Я поставила стакан, всё ещё держась за него, чтобы не упасть, и медленно встретилась взглядом с теми, от которых у меня пошатнулось лицо. – Знаю, моё лицо всё ещё живо. Просто кажется, будто это не так.

– Скажи, почему ты ушла.

– Я ушла в школу. Ты же знаешь.

– Я не об этом спрашиваю. Ты же знаешь.

Он хотел знать, почему всё изменилось после ночи смерти Поли. Почему я разорвала наши отношения. Почему больше не позволяла ему себя целовать.

Но я не могла ничего сказать.

Моё лицо покраснело. – Но этот поцелуй…

По его взгляду я поняла – он знает, как на меня действует. Пылающие щёки лишь подтвердили догадки. Я была уверена, он даже чувствовал покалывание в моём теле, мурашки и влажность между ног.

Он перевёл взгляд на мои губы.

– А потом Поли умер.

Теперь покалывание на мгновение сменилось болью.

– Почему это случилось? – Мой голос затих, когда я сама себе ответила на вопрос.

Я видела, как Билли стал употреблять с нескольких раз в неделю до нескольких раз в день. Это было тогда. Я была уверена, стало только хуже. Гарин говорил не волноваться, что всё исправит. Но он не мог исправить Билли, особенно после смерти Поли.

Никто не мог исправить нас после смерти Поли.

А теперь было слишком поздно.

– Он потерял своего чёртова брата, и это его погубило, – прошептала я.

– Это погубило всех нас.

Особенно меня.

– Не обязательно, – сказал он.

Ноги подпрыгивали под столом, а руки не могли усидеть на месте. Я так ёрзала, только когда думала о нём или была рядом.

– Моя мама была ужасной, а брат слишком много употреблял. Наркотики делали их приятными. – Это была правда, но не поэтому я ушла. – А мне нравился ты.

Мне хотелось, чтобы рука снова закрывала рот, а не играла с салфеткой. Я не знала, зачем всё это говорю.

– Чушь собачья.

Он не поверил. Это меня просто убило.

Думаю, я бы тоже не поверила. Но он делал мне приятно; это была чистая правда.

– Это правда, Гарин. Даже во сне я всегда хотела быть рядом с тобой. А потом я ушла из твоей квартиры и…

– И что?

– И я просто не могла больше оставаться.

Ложь. Выпивка не смягчила боль от лжи, не смягчила и чувство вины. Оно не покидало меня, что бы я ни пыталась себе сказать и что бы ни вкладывала в себя.

– Я просто не могла, Гарин. Было слишком больно. – Очередная ложь. Я покачала головой, чтобы отогнать воспоминания, и потёрла середину груди. Именно там жила боль, именно там начиналось это грызущее чувство.Я хотела вернуть покалывание. С ним было гораздо легче. – Я так долго с этим боролась, и была всего лишь… – Я оборвала себя. Сказала и так слишком много.