- -
- 100%
- +
«Я не могу пойти с вами. У меня пациент,» Алира сказала, вернувшись к столу и позвав парня рукой. Парень встал, вместе с ним его мама, не отпуская его руку.
Еще ребенок. Всего лишь девятнадцать лет, подумала Алира, взяв парня за его холодную руку с длинными пальцами. Она уже знала в чем проблема. Она знала, что на парня сильная порча и это наносила удар по его голосовым связкам. Она видела, что у него много врагов, которые не могут видеть его успеха.
«Порчу можно навести даже во Франции,» она сказала, тихо засмеявшись, глядя в глубокие глаза парня, в которых она видела лишь любопытство. «Интересно, откуда люди из Франции узнали о моем существовании,» она сказала, глядя на полицейских, которые уже сидели на диване, с удивлением глядя на неё. «Я пойду с вами. Но мне нужно вылечить этого певца. Через два дня у него билет обратно в Париж.»
«Неужели она правда всё видит?» шепотом спросил полицейский другого, а тот засмеялся, толкнув его локтем в бок.
«Она видит, что ты делал прошлой ночью в Алиёй. Ты ведь заделал ей ребенка, верно?»
«Не твоё дело. Ты вообще изменяешь жене.»
Но тут Алира перестала слышать бессмысленный разговор двух парней. Она читала историю жизни молодого певца, чьи руки немного дрожали в её руках.
Она видела, что парень окружен лживыми людьми. Она видела, что ему одиноко, страшно и страшно до такой степени, что он не знает, как быть, что делать, петь или бросить.
Она отчаянно хотела сказать ему, чтобы он пел, чтобы он пел так, чтобы его душа летала внутри его тела, вырастив за его спиной невидимые крылья. Но она не знала ни одного языка, кроме как русского и немного казахского.
Она хотела проникнуть в мысли парня, сказать ему, чтобы он не верил людям так просто, чтобы он носил в кармане зубчик чеснока, ведь он может спасти от порчи, сглаза. Но она не знала, чувствует ли парень её присутствие внутри себя.
Она открыла глаза, увидела его зеленые глаза, его красивое лицо, которое не осталось незамеченным ею.
«Какой красивый парень,» она прошептала, больше говоря это своего кота. Молодая девушка внутри очнулась на несколько секунд, представив, что было бы, если бы она родилась во Франции и полюбила такого юношу.
Его мать принялась спрашивать его о чем-то. Нежная французская речь полилась, заполнив квартиру новизной. Юноша прикоснулся своими пальцами до горла, до Адамово яблока. Он явно хотел спеть, крикнуть. Но он стеснялся. Он торопился быть далеко от всех, чтобы начать петь, проверить свой голос.
«Он будет петь,» Алира сказала, не зная, как еще донести до них.
Сев на диван, юноша вдруг показался грустнее чем был. Он опустил голову, его мать принялась задавать ему вопросы.
«Всё ОК,» Алира сказала, показывая большой палец в знак того, что всё действительно хорошо.
«Так, хватит устраивать этот цирк. Идемте с нами,» полицейские сказали, схватив её за руку. Но тут французский парень схватил полицейского за руку, резко смахнув её, освободив Алиру. «Что ты себе позволяешь?!» полицейский крикнул, хотел было потянуться за наручниками, но французский парень оказался сильнее. Он встал перед Алирой, полностью закрыв её собою.
«Отойдите прочь!» закричал полицейский помоложе, его смуглое лицо заблестело от пота и от молнии, которая проскочила по его щекам сквозь окна.
Запах дождя, кран на кухне из которого капала вода каждые двадцать секунд, мяуканье черного кота, который сидел на подоконнике, расслабившись после работы, глядя на голубей, всё это навело некий легкий ужас на полицейского постарше. Он вспомнил эпизод из детства, когда он остался дома один и кто-то стучал в дверь. Он вспомнил то чувство, которое охватила его тогда и теперь, будучи тридцати пятилетним мужчиной с тремя детьми и множественными кредитами, он пожелал только одного, скорее покинуть эту квартиру.
«Ладно, я пойду с вами. Всё ОК,» Алира сказала, улыбнувшись французу. Но француз оказался настойчивым. Он загородил её своей широкой спиной, она, такая маленькая рядом с ним засмеялась с капельками счастья. «Я ничего не нарушила. Я просто живу и лечу людей. Может мне не стоит с вами идти. Что вы сделаете? Закроете меня что ли?»
«На вас всегда поступает жалоба. Нам надоело уже. Вы собираете здесь людей, они на вас молятся. Это вообще мусульманская страна и то, что вы делаете, это грех, это недопустимо,» сказал молодой полицейский, хотя сам так хотел, чтобы Баба Алира вылечила его множественные грыжи в позвонке, которые не давали ему свободно двигаться. Но как он мог? Ведь он не один. Ведь если он покажет слабость, обратится к ней за помощью, то все в участке его засмеют, а что еще хуже, назовут последователем ведьмы. И поэтому, он придумал план. Он хотел забрать Алиру в участок, быть может подержать её подольше и когда никого не будет, он обратится к ней за помощью. А ведь у него есть больной брат. А ведь она ставит на ноги даже тех, кто давно утратил способность двигаться. Этот план заставил его показать гнев на своём лице. Он напряг свои брови, хотел было достать наручники, но сдержался.
«Вам нужно пройти с нами! Если нет, нам придется одеть на вас наручники. Если вы отказываетесь, то мы будем вынуждены закрыть вас,» он пригрозил, отчетливо видя, что Алиру не так-то легко испугать.
«Ну раз надо, то надо,» она ответила, зная, что беспокоит этого мальчика. Но француз продолжал стоять, закрывая её. Его мать рядом с ним, серьезно глядя на полицейских.
«Всё в порядке. Я пойду. Вы можете остаться здесь. Хотя, вы не понимаете меня.»
«Я с вами,» француз выдавил из себя с акцентом и перевел это всё он в своем телефоне.
«Ну раз со мной, так со мной.»
Вышла Алира из дома, перепрыгнув через лужу, поймав на себе взгляды своих соседей. Они все были прилеплены к окнам, ожидая великого позора. Видя то, с какой улыбкой она садится в машину, они вовсе стали самыми счастливыми людьми. И даже пыль, застрявшая в их москитных сетках, не стал помехой задышать полной грудью.
«Чему ты радуешься? Она ведь вылечила твой артрит?» тихо задал вопрос пожилой мужчина, попивая черный чай с конфетами, глядя на только приготовленные блины на большой тарелке. Он смотрел на свою жену, которая стояла у окна, улыбаясь так, словно она только что выиграла всё хорошее на свете.
«Эта бабка меня раздражает. Ходит, делает вид, словно она всё знает. На самом деле, она ничего не знает. А вылечила меня не она, а мой доктор.»
«Не говори чушь. Ты навестила каждого доктора. Тебя излечила только Алира. Нужно быть благодарной. А если нет, тебе же хуже будет.»
«И что она сделает? Проклятие наведет что ли? Она в тюрьму сядет. Слышала я, как она делает деньги и отправляет всё своему сыну заграницу. Она миллионы делает каждый месяц. А всё на болезнях людей. Есть у меня знакомая. Так вот она обратилась к ней с проблемой. А та ничего не сделала. Взяла только деньги и всё. А проблема осталась.»
«Не верю я тебя.»
«А этой бабке веришь?»
«Я знаю хороших людей. Она хорошая. То, что вы все сделали, это плохо,» мужчина сказал, взяв несколько блинов на салфетку. Он встал из-за стола, прошел мимо спящей старой собаки, включил телевизор и были все мысли его об Алире, о том, как же она в таком возрасте будет в тюрьме.
«Так и надо этой бабе. Возомнила из себя богиню,» в то же время сказала другая женщина, выглядывая из окна настолько, что у неё закружилась голова.
И никому из соседей не было жаль Алиру. Ведь каждый сосед пожаловался полиции на то, что Алира создала самую настоящую секту. Хотя весь дом уже давно не страдает болезнями.
Уезжая и ощущая их гнев, радость, Алира лишь подумала о своем коте.
«Лишь бы тебе не было одиноко,» она прошептала, переживая за него, за то, что он почти никогда не бывал дома один.
А дождь продолжал медленно идти, делая зеленые деревья зеленее на фоне серых домов.
Всю дорогу рядом с ней сидел француз и его мать. Они искренне переживали и когда они оказались в участке, мать француза протянула полицейскому несколько купюр евро.
«Вот хитрая бабка,» он лишь сказал, голодными глазами глядя на купюры, но не смея их брать. Тусклый свет старой настольной лампы освещал маленькое помещение, внутри которого не было никого. Чуть дальше был обезьянник.
«Азамат, что будем делать?» задал вопрос молодой полицейский, который едва стоял на ногах, страдая от резких болей в спине. Он мечтал, чтобы Азамат ушел, уснул, но оставил его одного, чтобы он наконец лег хоть на пол и позволил Алире излечить его. Но Азамат налил себе крепкого чаю и посмотрел на бабушку. Она сидела между французами, чьи присутствие выглядело столь нелепо и комично, что она едва сдерживала улыбку.
«Что будем делать? А вот что будем делать. Вы, гражданка, знаете, что секта, это грех и вообще, вы мошенница? Вы берете деньги за то, что внушаете всем, что вы святая. Люди молятся на вас. Они забыли о настоящей вере. Они не ходят в мечеть. Что вы делаете?»
«Я лечу людей. Я не беру у них определенную сумму. Они дают мне столько, сколько сами захотят.»
«Но у вас на столе я заметил номер вашего банковского счета. Люди делают вам переводы. И довольно немаленькие. У вас собралось достаточно денег.»
«Они сами благодарят меня.»
«За то, что вы позволяете им молиться? За то, что вы даете им иллюзию того, что вы чудо и вера в вас улучшит их жизни?»
«Я просто лечу. Я ничего не делаю сверхъестественного,» она сказала, глядя на красивого юношу рядом, который отчаянно пытался исправить ситуацию. Она видела, как он жалеет о том, что его человеческий мозг столь загнан в рамки, что он не может постичь другие языки за минуты.
«Просто лечите. У вас на счету столько денег, что вы могли бы позволить себе безбедную жизнь. Но вы дальше притворяетесь бедной, чтобы люди жалели вас.»
«Не верьте, так это ваша проблема. Я говорю правду.»
«И это ваш последователь из самой Франции. А знаете что? Почему бы вам не уехать туда? Будет лучше, если вы будете портить других людей, подальше от Казахстана.»
Алира ничего не сказала. Она посмотрела на француза, на его глаза полные слез. И вот она уже плакал. Он плакал словно ребенок. Она хотела его успокоить. Дать понять, что ей не страшно, только за кота страшно. Но языковой барьер еще раз дал о себе знать.
«Вы не похожи, что боитесь. Не боитесь оказаться в тюрьме за мошенничество?»
«Я не боюсь. Зачем мне бояться. В моем возрасте грех бояться. Бояться должны молодые. Никто не знает, что их ожидает. У них много борьбы впереди. А мне уже незачем бояться. Может быть в молодости, вы бы напугали меня тюрьмой. Но не сейчас.»
«Я также слышал, что у вас есть кот. Вы заставляете людей сидеть смирно, пока ваш кот мочится на людей. Это правда?»
«Да.»
«И что это за способ, так скажем, лечения?»
«Мой кот может излечить алкоголизм.»
«Своей мочой?»
«Да.»
«Придумали же,» Азамат сказал, засмеявшись, допив свой крепкий чай и налив еще. Пот проступил на его лбу. Но тяжело выдох и сделал вдох. «Ненавижу кошек. Когда я был ребенком, я убивал их. Я вырос в Майкудуке. Там так много кошек. Очень много. Я убивал их и все благодарили меня. Ненавижу животных.»
«Я уверена, что все эти кошки очень благодарят вас и по сей день,» Алира сказала, чувствуя, как гнев заполняет её. И этот гнев позволил ей проникнуть в недра сущности Азамата и увидеть, что его двое детей больны. Один страдает от ДЦП, а у другого бронхиальная астма.
«Я также не люблю тех, кто любит животных. Лучше любить людей. Уважать их, быть с ними честными.»
Но тут она перестала копаться в его человеческой сущности. Она знала, что без разрешения самого человека она не должна вторгаться в прошлое и будущее.
«Ну что же, сделаем вот так. Вам повезло. Для начала это просто штраф. Но потом, мы вас закроем и вовсе начнем уголовное дело.»
«Сколько мне заплатить?»
Он показал калькулятор, на которой была указана сумма 500 000 тенге (75 593 рублей).
«У меня сейчас нет собой таких денег.»
«А мы сделаем так. Мой напарник пойдет с вами домой, вы возьмете эти деньги и принесете сюда.»
«Хорошо.»
«Иван, иди,» Азамат сказал, обрадовав парня, что он вскочил несмотря на боль и показывая на выход, сам первым выбежал.
Дождь прекратился. Солнце выглядывало из-за тяжелых серых облаков. Это был самый любимый момент Алиры, когда золотые лучи падают на уставшую после дождя землю, окрашивая её теплым оттенком. В таким моменты, когда все дома выглядит изнуренными, солнце будто одаривает всё вокруг новой надеждой, словно земля выдыхает с облегчением.
Она остановила свой взгляд на детской площадке, где огромное количество кустов и деревьев хранят в себе песочницы, старые, но прочные качели, которые много раз ломали, выдергивали сидушку, но которые продолжают радовать детей.
Мой Рудольф всегда чинил сломанные качели, она подумала, вспомнив своего сына, бегающего по дворам, охраняя качели, горки от хулиганов, которые всегда хотели сломать всё.
«Может на машине поедем? Идти далеко,» Иван сказал, протянув руку, но Алира не взяла её.
«Нет, я хочу пройтись. И тебе не помешает ходьба. Хотя тебе больно.»
«Вы знаете?»
«Да. Идем. Я тебя вылечу. Или ты не хочешь?»
«Я хочу. Я заплачу вам.»
«А вот ты уходи или ты собираешься всегда быть моим телохранителем?» она спросила, глядя на парня и его маму, которые продолжали идти за ней.
«У меня есть переводчик в телефоне. Я сейчас переведу им,» Иван сказал, переведя её слова на французский. Он показал телефон парню, а тот показался еще грустнее.
«Скажи ему, что у меня много работы и что он может идти. Скажи ему, что он может петь, и чтобы он не верил всем людям и носил в кармане чеснок.»
Переведя всё это, Иван дал понять французу, что ему пора уходить. Но прежде, чем уйти, мать француза вручила ей толстый конверт и парень заплакал, обняв Алиру. На этом они ушли прочь, скрывшись за очередным серым домом.
«Надеюсь они не заблудятся по пути к отелю.»
«Баба Алира, осторожно. Здесь лужа и грязь.»
Положив конверт в карман, она направилась вперед, в сторону своего дома, до которого идти еще минут тридцать.
«Ты едва идешь. Стой. Не стоит мучать себя и идти со мной до дома,» она сказала, сев на скамейку, что была на аллее по улице Гоголя. Они сели напротив супермаркета Оптимо. Люди выходили и заходили. Звуки тележки, катающейся по асфальту и колеса, скользящие по лужам, было всем, что окружало их одних на этой длинной аллее, которая тянулась прямо до двадцать шестого квартала, мимо сорок первой школы и дальше, далеко в глубины Караганды.
Иван далеко жил от города, и он редко бывал в этих местах. Мечтая о том, что он сможет купить квартиру в таком уютном районе, он даже не заметил, как Алира взяла его руки в свои теплые и мягкие ладони. Он опомнился, когда мимо проехал велосипедист, едва не набрызгав на них воду из лужи. Иван проводил его злобным взглядом до тех пор, пока велосипедист не скрылся за магазином Юбилейный, там, где Алира любила покупать торты на день рождения своего сына.
Пока она держала его руки, Иван ощутил такой покой на душе, какой он не ощущал никогда в своей жизни. Ему стало спокойно, тепло и он даже ощутил надежду. Ту самую надежду, которую его родители полностью стерли из него, как только он начал взрослеть.
Все эти нападки с их стороны, все вопросы бесконечных родственников, о том, когда он поженится, когда купит квартиру, почему нет машины, почему он одевает одну и ту же одежду, почему он не ходит на бесконечные свадьбы, все эти вопросы вдруг разом исчезли. Он ощутил себя новым человеком и когда он понял, что его спина больше не болит, он пообещал себе, что он уволится завтра же. Он больше не мог терпеть всего того, что творилось в участке. Он не может быть частью того, что люди бросают клевету в сторону Бабы Алиры. Он не может больше этого терпеть, видеть, как на неё поступают жалобы, как его начальник пытается заработать на ней, называя её прародительницей новой секты.
Мысля о том, что он уволится окрылила его так сильно, что впервые этот город ощутился его домом. Он уже придумал план действия. Он снимет квартиру, он съедет от родителей и больше никто не будет знать, что он делает и где он вообще.
«Ну как спина?» Алира задала вопрос, наблюдая за людьми, которые выходили с пакетами из супермаркета. Все они выглядели подавленными, уставшими и всех она видела насквозь. Почти у всех одни проблемы, почти у всех тонны болезней. Она тяжело вздохнула, поправила воротник своего платье, посмотрела на Иван, который ожил, засветился, изменился.
«У меня нет слов. Спасибо вам. Рахмет. Большой рахмет (спасибо на казахском). Я страдал от болей в спине уже два года. Но что вы сделали! Я могу летать!» Иван воскликнул, встав на ноги, принявшись высоко прыгать. «И мне всё равно, что на меня все смотрят! Я счастлив!» он закричал еще громче, тем самым приковав к себе осуждающие взгляды людей. А мимо прошедшая казахская женщина с ребенком вовсе окинула его и Алиру таким взглядом, словно они украли у неё деньги и к тому же оскорбили. Взгляд, который можно ощутить тяжестью на теле и на душе. Взгляд, который словно обливает грязью, от которой весь день не избавишься.
«Вот возьми эту сумму и отдай своему начальнику. Мне пора домой.»
«И вы так уйдете?»
«А что мне делать? Мне нужно снова пойти в участок? Послушай, у меня дома остался кот. Я переживаю за него.»
«Нет. Я не возьму эти деньги. Вы ничего не сделали. Вы спасаете людей. Да весь мир должен знать о вас и боготворить вас. Баба Алира!» Иван не мог спрятать свои эмоции, ему было так хорошо, так безумно хорошо, что он обнял всю бесконечную аллею глазами и решил, что он прямо сейчас пойдет гулять, просто без цели и он больше не вернется на работу.
«Ничего не бойся. Ты молодой. А в молодости нужно не бояться, когда решаешься что-то менять. Я пойду.»
«Но.»
«Всё в порядке. Всё в порядке,» она дважды повторила, улыбнувшись ему своей нежной улыбкой, от той самой улыбкой, от которой навсегда может стать хорошо.
Оставив его там, она, не оборачиваясь ушла и еще немного, и она дошла до своей квартиры. Она ожидала соседей на всех площадках, поджидающих её. Но нет, весь дом был погружен в тишину. Запах сырости заполнил её легкие, её бесшумные шаги поднялись по лестнице и когда она открыла дверь, она с трясущейся рукой включила свет. Кота нигде не было видно.
«Я дома,» она сказала, боясь, что он исчез, убежал или что он упал с окна желая побежать за ней. Но увидев, что он лежал на горе подушек, что были на большом деревяном сундуке, она вздохнула с облегчением. Только она села на стул, отдохнуть, достать конверт из кармана, в котором было ровно 10 000 евро, она закрыла глаза. «Что-то меня тянет в сон,» она сказала своему коту, который проснувшись, уже терся об её ногу. Но тут в дверь тихо постучали. «Но, нам нужно работать. Ведь так?»
Кот тихо мяукнул, дверь открылась, в квартиру вошла целая семья, во главе которой был мужчина с огромным животом и с невероятно наглым выражением лица.
Мужчина, за ним две женщины в белых платках, с невероятно наглыми и злобными глазами, которые окинули Алиру с ног до головы и затем всю её квартиру и кажется, одной из них не понравились шторы. Она ткнула другую локтем, и они оба переглянулись и направили взгляд на старые желтые шторы. А дальше за женщинами стоял парень маленького роста и двое маленьких мальчиков, которые увидев кота принялись кричать и не снимая обуви, бросились прямо на него.
«Не пугайте моего кота,» Алира сказала, желая кричать, выгнать их из квартиры. Но она не могла так поступать. Если человек пришел к ней, значит у человека проблема. Увидев, что кот спрятался в её комнате, она успокоилась, зная, что из-под кровати или с высокого шкафа никто его не достанет.
«Вы Баба Алира? Вас нам посоветовал Ермек. Вы вылечили его суставы и почки,» мужчина сказал, глядя по сторонам, словно он что-то искал.
«Проходите.»
«Разуваться?»
«Да.»
«У вас дома кот. И так грязно. Зачем разуваться?» мужчина спросил, громко засмеявшись и две женщины лишь улыбнулись, перешептываясь и теперь изучая диван с таким омерзением на лице, что Алира посмотрела на свой диван. Что с ним не так? Диван как диван. Старый, темно-зеленый диван. Не сломанный, чистый, не воняет. Но от их осуждающих взглядов она хотела спрятаться свой диван за пледом. Но мужчина с большим животом уже сидел перед ней, протянув обе руки, не отрывая от неё взгляда. В его узких глазах она хотела увидеть хоть что-то от человека. Но всё что она увидела, была пустота. И в этой пустоте были проблемы со щитовидной железой и гипертония. Она взяла его руки в свои и ей ничего не нужно было, кроме как прогнать болезнь.
Она никогда не могла объяснить то, как её дар работает. Она просто чувствовала, что она может прогнать болезнь из человека. Она просто чувствовала, что сквозь неё течет энергия, которая убирает всё плохое. И этого было достаточно, чтобы быть благодарной. Ведь как бы она раньше ни старалась изменить что-то в своей жизни, она всё же любила то, что делает, она всегда любила лечить людей. И по сей день она любит своё дело, зная, что некая великая сила не зря ей доверила столь важный дар.
И вот когда она поняла, что энергия прогнала болезни из этого мужчины, который с насмешкой в глазах смотрел на неё, на её лицо, тело в целом, она решила прочитать его мысли. Иногда, она позволяла себе такую роскошь. Мысли читать она могла не долго. Всего лишь несколько мыслей и всё. Но порой этого было достаточно, чтобы понять человека.
«Какая же она худая и некрасивая. У неё наверное никогда не было секса,» так подумал мужчина и эти мысли прочла Алира. В ней появился мимолетный гнев, который она быстро уничтожала.
«Следующий,» она сказала, глядя на женщин, которые продолжали перешептываться. А их сыновья сидели в телефонах, не двигаясь, не моргая глядя на яркий экран.
«Эй, сен, неге отырсын? (Эй, ты, что сидишь?) спросил мужчина, встав со стула.
Женщины посмотрели на Алиру. Они одновременно встали, но подойти к ней решила та, что была чуть моложе.
«Вам не нужно знать нашу проблему?» она спросила, с недоверием глядя на неё.
«Нет. Я всё знаю.»
«И что же вы знаете? Мы, знаете ли, вообще-то платим вам. И платим не за то, чтобы вы просто так подержали наши руки и сказали, что мы выздоровели,» женщина сказала, поправив свой платок, кинув взгляд на юбку Алиры и юбка ей тоже не понравилась. Её большое лицо задрожала в порыве смеха, который она сдержала.
«Вы страдаете от частых головных болей, которые появились после того, как ваш муж начал избивать вас. Вы страдаете от холецистита, а также от болей в коленях. Вы также мучитесь от бессонницы, потому что ваш старший сын Даурен, является игроком азартных игр,» Алира сказала, явно повергнув их всех в шок.
«Это вам сказал Ермек, ведь так?» мужчина спросил, встав, подойдя к ней. На его лице явный страх и обида. Но больше всех был напуган Даурен, парень, который стоял в углу, глядя в окно. Он ссутулился, сжал в кулаке штору.
«Мама! Смотри! Божья коровка!» маленький мальчик воскликнул в этот самый момент, вскочив и прыгнув обеими ногами на божью коровку, которая к своему невезению зашла в квартиру. Когда он раздавил коровку, другой мальчик принялся громко смеяться. Детский смех заполнил квартиру, в которой когда-то смеялся Рудольф. Но смеялся он не из-за смерти насекомых, а из-за смешных историй, из-за мультфильмов, из-за того, что ему просто было весело. Вспомнив его смех, Алира ощутила грусть в сердце, которая убрала все остальные эмоции.
«Мне никто ничего не говорил. Если не верите, я вас не держу,» она ответила, посмотрев в окно. А там снова шел дождь.
«И как вы докажите, что вы меня вылечили?»
«Азамат, если вам что-то не нравится, я вас не держу. Вы сами ко мне пришли. Вы можете пойти к доктору, и он уж точно даст вам понять, что вы вылечились.»
«Я не говорил вам моего имени.»
«Не отнимайте у меня времени,» Алира с грустью в голосе сказала, не глядя на них, но продолжая изучать дерево за окном. А ведь когда-то Рудольф любил залазать на это дерево и когда он оказывался на третьей ветке от земли, он ощущал себя королем мира и всегда мечтал взобраться на самый вверх.
«А ну-ка, ты встань. Даурен, подойди. Посмотрим, как вы излечите его от зависимости.»
Толкнув Даурена в её сторону, Азамат сел на диван, собрал руки на своем животе и принялся сверлить Алиру своим взглядом. Она ощутила себя будто на допросе, словно на экзамене. И зачем все это? К чему доказывать? Она задала все эти вопросы себе, но всё же взяла парня за руки и закрыла глаза.
Для того, чтобы излечить зависимость от азартных игр, ей понадобилось проникнуть в мысли парня глубже. А это всегда отнимало много сил и времени. А также ей понадобилось зеркало, чтобы излечить его. Она достала зеркало из коробки, в которой лежало множество других зеркал. Обычные дешевые зеркала, вставленные в дешевый пластмасс разного цвета, лежали друг на друге как раз для такого случая.