Инивумус

Часть Первая. "Без смазки". Глава 1. Курорт “Надежда”

“Всему свое время: время бодрствования и время сна,

время труда и время проверки Священных Систем.

Нарушивший цикл впускает в наш Дом Хаос”.

Второй Завет Цикла Витков

Навигатор показывал ровную линию. Все индикаторы, на удивление, молчали. Что ж, отлично. Самое время взять управление на себя – моя любимая часть, где успех зависит от моих рук, а не от куска железа с виртуальным интеллектом. Вернее двух кусков. Рядом еще сидел Роб, без остановки бубнящий свои расчеты. Так-с, аэродинамика в норме… корабль плавно идет на снижение. Скоро войдем в атмосферу и тогда я отыграюсь за все четыре года автопилота!

– Эй, Роб! – я оторвался от экрана, посмотрев на своего блестящего компаньона. – Ну что? Твои сенсоры уже чуют победу? Представляю рожу Майкла, когда на «Формуле» объявят: «Победителем Великой гонки становится Александр Дин Хай!». И всучат мне сертификат на четыре лимона поинтов! Надеюсь Майкла там кондрат хватит и я ему этот сертификат на могилку положу.

Роб повернул ко мне свою отполированную до зеркального блеска голову, на которой холодно светились два красных «глаза».

– Сенсоры данной модели не могут произвести указанный вами анализ.

Я только глаза закатил. Когда приобретал эту модель, последнее на что смотрел – это интеллект. Вот и вышло, что вышло. Сила есть, ума не надо, как говорится. Ну хоть базовые расчеты умеет производить, и то хлеб.

– Вероятность успешной посадки: 97,3%. Атмосферные показатели в норме. Поздравляю, командир.

– Рано еще праздновать, – повернув голову я с дикой ухмылкой на лице спросил: – Ты готов? Переключаюсь на ручное!

Пальцы сами нашли нужные тумблеры. Система возмущенно пискнула, сообщая о смене режима.

– Вероятность успешной посадки снизилась на 29,7%.

– Не ссы! Солярка с кресел не отмоется, – фыркнул я, хватая штурвал. – Совсем в меня не веришь.

По корпусу пробежала знакомая дрожь. Впереди, за бронированным стеклом, росла зелено-голубая сфера – планета «Надежда». Не подведи. Скоро тут забурлит жизнь, а не в том болоте, куда стартанул Майкл на ультра-навороченной “Персефоне”. Чтоб он подавился своим грантом. Или еще лучше – чтобы его корабль местные твари на кастрюли переплавили, и то больше пользы. Уверен, моя находка куда круче. Не зря же двести лет назад на нее глаз положили. Не планета, а курорт: кислотных дождей нет, температура чуть выше нормы, атмосфера – кислород, радиация высоковата, но не критично. Чует моя жопа – эта малышка принесет нам победу.

«Внимание. Зона посадки имеет естественные препятствия. Рекомендуется скорректировать курс». – бесстрастно бубнил корабельный ВИ.

Черт! Я бросил взгляд на радар. Кучка красных треугольников прямо по курсу. Н-да, если не свернем врежемся в самые дебри. Где б найти полянку поровнее?

– Роб, прочеши окрестности! Нужна ровная площадка, сейчас же! И какого черта датчики барахлили? Электромагнитные помехи?

– Обнаружена подходящая геологическая формация. Активность нестабильна. Риск: 38%. Скорректировать курс?

– А теперь по-человечески?

– Земля треснула, есть риск просадки, скорректировать курс?

– Скорректируй, будь добр! Лучше треснувшая плита, чем бревно в корпусе.

Я дернул рычаги, сверяясь с интерфейсом. Неповоротливая банка нехотя пошла на разворот. Внизу, под клочьями облаков, проплывало бесконечное зеленое море. До плато – еще два часа тоски. Выровняв корабль, я с досадой снова включил автопилот. Никакой эффектной посадки. Эх.

Кофе – мой главный друг. Ну, после тебя, Роб. Терпеть не могу это дерганное ожидание, когда до цели рукой подать. Зубы сводит.

Налив чашку горячего кофе и развалившись в кресле, я с тоской уставился в иллюминатор. Облака с неясными проблесками зелени медленно тянулись.

– Роб, справку о планете.

– Планета «Надежда». Два спутника. Гравитация: 7,9 м/с², что на 1,9 м/с² ниже земной. Объемная доля кислорода: ~29%. Радиационный фон повышен, составляет…

– Эй, стоп! Говори по-человечески, а то от цифр в сон клонит.

– Хорошо. Мы садимся на планету, где прыгать будет легче, а дышать – приятнее. Однако воздух разрежен, радиация на датчиках «фонить» будет. Рекомендую экзокостюм А-45, а также усиленное углеводное питание и физнагрузки.

– Вот блин! А я как раз прессок накачал к победе.

Пальцы нащупали на животе упругую складку, под которой прятались мышцы. За годы лёта в этой консервной банке незаметно обрастаешь салом. Хорошо ещё, тренажеры были, иначе на новую планету я бы не спустился, а скатился, как перезрелый арбуз.

– Местная флора и фауна не изучены, – продолжил свой доклад Роб. – Данные двухсотлетней давности отмечают планету как условно пригодную. Разумная жизнь отсутствует. Время для этой планеты текло быстрее. Вероятно, мы сильно отклонились по временной шкале и могут быть отличия от исходных данных. Требуется подтверждение.

– Летим в жопу мира, но главное знаем зачем. – проворчал я, в очередной раз пробежавшись взглядом по датчикам и откинувшись в кресло.

Его монотонное бубнение клонило в сон. Пришлось встать и занять себя чем-то полезным. Проверить экзокостюм. Дроны… Ах да, эти малыши – мое главное приобретение после самого Роба. Они-то и расскажут мне, что творится вокруг. А судя по тому, что вещал робот, планета – не просто «Надежда», а настоящая золотая жила. И мой звездный час утереть нос ублюдку Майклу.

– Плато по курсу. Рекомендуется плавное снижение, – прервал мои размышления Роб.

Я сорвался с места, будто меня током ударило, и вцепился в штурвал. Наконец-то!

Тело вдавило в кресло. Корабль содрогаясь, несся к поверхности. Облака расступились, открывая вид на бесконечные джунгли и одинокую исполинскую гору, смахивающую на вулкан. С юга зелень редела, уступая место неровному каменистому плато. Приметив участок, я перехватил управление. «Красавчик» затрясся с новой силой.

– Предупреждаю о высокой тектонической активности. Риск – 30%.

– Да пошел ты со своими процентами! – скрипнул я зубами, изо всех сил выравнивая крен.

Старая развалюха наотрез отказывалась слушаться. Гребанный Майкл! Небось, сейчас на своем новеньком корабле таких перегрузок не испытывает. Чтоб у него движки отвалились!

Внезапно гул двигателей стал затихать. Обороты поползли вниз. Нет, нет, нет!

– Роб, какого хрена?!

– Наблюдаю отказ тормозной системы. Корректировка через девять… восемь… семь…

Стрелка на табло неумолимо ползла к нулю. Земля стремительно приближалась. Волосы на затылке зашевелились. Вот же дерьмо…

– Да быстрее, Роб!

– Два… один. Готово. Сбой устранен.

Корабль дернулся вверх, двигатели с хриплым ревом взревели набирая обороты. Из сопел вырвался раскаленный воздух, затормозив падение. Грудь сдавило, будто по ней прошлись катком, из глаз брызнули слезы от перегрузки. Лоб был мокрым от пота. Вцепившись в штурвал, я наконец посадил корабль, который с глухим стоном приземлился буквально в паре метров от трещины.

– Посадка завершена. Запускаю процедуру опускания трапа. Рекомендую седативные препараты – ваши показатели свидетельствуют о перенесенном стрессе.

– Ага, спасибо, капитан Очевидность. Но лучше соточку джина.

– Чрезмерное употребление алкоголя негативно скажется на вашей нервной системе.

– После такой посадки мы тепепь можем полагаться только на твою систему, – пробурчал я, выбираясь из кресла.

Руки била крупная дрожь, ноги подкашивались, как у пьяного. Кровь словно кипела от передозировки адреналина. Вытерев мокрое от пота и слез лицо, я побрел готовиться к высадке и переоблачаться в экзокостюм.

Приятно спустя столько времени наконец-то выйти из этой жестяной банки. Яркое горячее солнце слепило. Оно было крупнее и агрессивней Земного. На горизонте просматривались джунгли. И даже с такого расстояния было понятно, что деревья не просто высокие, а охренеть какие высокие! Пожалуй, если положить такое бревнышко рядом с моим кораблем, оно будет эдак в пять раз длиннее. А мой «Красавчик» – все сорок метров прочной композитной стали. Стоя на трапе, я глубоко вдыхал чуть разреженный воздух. Пахло еще не усевшейся пылью после нашей посадки, чем-то жженым и…Хм. Это точно не я. Оглянувшись и никого, кроме Роба, не заметив рядом, я еще раз принюхался. Точно, слабый ветерок донес тухловатый запах. Если этот мир так все время воняет, придется ставить фильтры с ароматизаторами. Буэ.

Ну, хотя бы хищников и прочих тварей вокруг не наблюдается. Правда, мы тут всех распугали своим звуко-светопредставлением. Вряд ли тут вообще появится живность в ближайшее время.

– Роб, разбивай лагерь! Покажем этой планетке, кто тут хозяин. Скоро сюда хлынут колонисты, а мы будем встречать их как герои. Первые!

Запустив рой дронов, я вернулся в кабинет и рухнул в кресло. Чувствовал себя как разряженный аккумулятор. В дешевом экзокостюме было душно, а в корабле царила благодатная прохлада. Развалившись, я потягивал кофе и изучал данные с дронов. Джунгли, снова джунгли… Стандартные показатели. Ага, пара крупных хищников. На экране возникло смазанное изображение твари, похожей на помесь скорпиона и пса. Шесть конечностей, две здоровенные клешни спереди и жало сзади, длиннее корпуса. Мерзость редкостная. Следующий кадр показал стаю таких тварей штук в десять. Хорошо, что с собой взял Роба – в боевом режиме он размажет их в биомассу.

Дроны засекли еще одного монстра – травоядного, судя по всему. Всю спину закрывал бронированный панцирь, на голове – таранный выступ. С таким лучше не встречаться, расплющит. Размеры… два метра в холке. Нехило.

Я свистнул, разворачиваясь за новой порцией кофе, как вдруг Роб, молчавший до этого, резко активировался.

– Командир. Приоритетное уведомление. Объект не классифицирован. Признаки: организованное строительство, инструментальная деятельность, социальная структура. Численность ориентировочно семьдесят тысяч. Особи демонстрируют все признаки разумного поведения.

– Чего?! – я рванулся к экрану. – Давай сюда!

Кружка грохнулась о панель, забрызгивая все вокруг кофем. На мониторе возникла нечеткая, но однозначная картинка. В сердце джунглей, на странном геометрическом образовании, виднелось поселение.

– Твою мать… – выдохнул я. – Здесь кто-то есть.

Глава 2. Мой друг Робо, зануда и убийца энтузиазма

Река течет по пути наименьшего сопротивления.

И мы должны следовать путем, который указывают данные.

Геологическая карта, миграция зверей, состав руды – это и есть воля этого мира.

Закон Пути. Принцип третий из Принципов Железа и Льда Детей Гор.

Данные с дронов мелькали на мониторах, но я не отрывался от смазанного изображения. Несмотря на помехи, угадывались очертания построек, мелкие фигурки и частокол, ощетинившийся кольями по всему периметру.

Ну вот, жди гостей. Откуда не ждали.

Кресло со скрипом развернулось, и я уставился в красные датчики Роба.

– Роб, выведи на второй экран статус миссии «Персефоны». Приоритет – данные о посадке.

– Запрос обработан. Корабль «Персефона» совершил успешную посадку на объекте М-4817 «Багрянец» 72 земных часа назад. Предварительный отчет о биологической безопасности загружен в открытый реестр. Рейтинг миссии: 8.7 из 10.

– Восемь целых семь… Неплохо для ублюдка, который «забыл» вписать мою фамилию в заявку на грант.

Челюсть свело так, что кости хрустнули. Чтоб тебя, Майкл…

– Роб, помнишь, он говорил, что мы «сделаем это вместе»? Оказывается, «вместе» – это когда он получает новехонький корабль, а я – аварийный комплект и андроида-зануду? Хотя с чего бы тебе помнить… тебя тогда и в проекте не было. Но знаешь что? Я, блин, даже не расстроился! Друг из титана надежнее мешка с костями, ага?

– Эмоциональная составляющая вашего высказывания не может быть проанализирована в рамках текущей задачи. Отмечу повышение кортизола и адреналина. Рекомендован седативный протокол.

– Вот именно. Ты всегда по факту. А он… пусть горит в аду.

Так, хватит ныть. Время работать. Надо бы сделать еще пару проходов над этим… зоопарком. Ну-ка, малыши, давайте на бис.

Интерфейс тихо пискнул, подтверждая приказ. Вижу следы земледелия, но хиловатые. Строения… с этой высоты не разобрать, но похожи на ветхие лачуги из глины и хвороста. Весь этот муравейник состоял из конур, стоящих вплотную друг к другу. В центре виднелось большое пространство, похожее на площадь – самое то для их плясок с бубнами. Примитивщина, конечно, но уже не звери. Плохо. Очень плохо. Лишь одно радовало: численность не ахти. Теплосканеры насчитали семьдесят шесть тысяч триста сорок четыре сигнатуры. Правда, среди них наверняка были и их “коровы”. Если, конечно, они вообще держат скот.

Сильнее всего бесило, что непонятно сколько еще таких муравейников может быть натыкано по всей планете. Жизнь тут не просто завелась – она уже вовсю плодится и множится. Придется гонять более крупных дронов. Пожертвую качеством – пусть летят выше, чтоб не спугнуть аборигенов, заодно карту местности составят. Если рядом еще есть поселения – не пропустим.

Взгляд снова обратился к данным о «Персефоне». Майкл уже отгулял посадку и наверняка вовсю сканирует свою планету. Хм. А что бы сделал он, найди тут разумных?

Я невесело хмыкнул. Ну конечно, что еще он мог сделать? Как там говорится? Нет тела – нет дела. И мне нельзя уступить ему пальму первенства. Пальцы сами нащупали маленький круглешок меди на шее – детский кулон с символичной надписью «Цель – всё, Сомнения – ничто».

– Роб, разбуди, как придут данные с дронов. Мне нужна информация по другим поселениям, ясно?

– Запускаю протокол. Разбудить Командира при обнаружении других форм разумной жизни. Протокол установлен. Спокойной ночи, командир.

– Ага, – зевнул я. – И тебе не кашлять.

Мне снилось как я стою на сцене в “Текно-Холле”. Свет прожекторов слепил глаза и даже если бы я захотел, то не рассмотрел бы ни одного зрителя. На фоне что-то вещал диктор, но его голос доходил будто через толщу воды. А потом на сцену вышел Майкл. Как и всегда одетый с иголочки, прическа уложена по последней моде. В руках он нес сертификат на котором ярко-желтым горели четыре голографических лимона. И лицо его пересекала неестественно широкая улыбка, в которой при возможности можно было рассмотреть все тридцать два зуба. Я понимаю, что он хочет вручить мне сертификат. Его фигура неумолимо приближается, от ярких лимонов в глазах начало рябить, сердце заколотилось как отбойный молоток. Я инстинктивно делаю шаг назад и кричу – “Не надо! Мне хватит и булочки с сахаром!” Но Майкл не останавливается. Я отступаю все дальше, нелепо махая руками и как заведенный повторяя про булочку с сахаром. И тут, каким-то образом, я уже стою с этим чертовым сертификатом в руках, по моему лицу стекают капли пота. Я чувствую, как дрожат мои руки и слышу, что диктор просит сказать слово. И я говорю, вернее даже кричу – “Почему Майклу отдали булочки?! Я хотел булочки! Я не хочу сертификат. Можно ли поменять?”. А потом крыша “Текно-Холла” вдруг проламывается и там появляется гигантская голова Майкла. Он смеется и его голос грохочет на весь зал: – “Обнаружены новые сигнатуры. Внимание! Обнаружены новые сигнатуры. Внимание!”

Подскочил на кресле, как ужаленный, и тут же чуть не свернул шею, уставившись на два красных огня в темноте. Но это был всего лишь Роб.

– Обнаружены новые сигнатуры. Еще два кластера жизнеформ. Вывожу данные на мониторы.

Смахнув остатки бредового сна, я, щурясь, уставился в экраны. Картинки мелькали, но в голове стучало, как отбойный молоток: «Булочки с сахаром… ». Почему, черт возьми, « булочки?!» Поняв, что без кофе не обойтись, я остановил демонстрацию и со стоном выполз из кресла. Ох, спина… Сколько раз я себе говорил не засыпать в пилотном кресле?

С трудом приведя себя в чувство, я впился в изображения. Качество оставляет желать лучшего, но даже так видны два поселения. Одно – в степи, куда упирались джунгли. Не один пункт, а целых шесть, раскиданных, как орехи. Поля громадные, а дома – проще некуда, шалаши какие-то. Второй кластер – севернее, в горах. Снаружи пусто, зато внутри – просто муравейник из тепловых сигнатур. И сами горы будто подструганы – формы неестественные, явно дело рук человеческих. Похоже, эти ребята технологически поднаторели.

Пальцы забарабанили по панели. Ну что ж…

– Роб, давай выжимку. Без воды.

– В степном кластере около четырехсот тысяч сигнатур. Высокая рождаемость. Активное земледелие и скотоводство. В северном кластере – порядка трехсот пятидесяти тысяч. Зафиксированы выбросы смол, пара и угольной пыли. Высокая вероятность технологического развития.

Мое лицо, кажется, превратилось в каменную маску. Пора решать. Директива Правления ясна: планета должна быть «освобождена» от любой живности, способной помешать колонизации. А тут целых три очага цивилизации, которые вряд ли обрадуются новым соседям. Значит, планету нужно… зачистить.

– Роб, – я развернулся к нему и замолчал на несколько томительных секунд. – Что у нас в арсенале?

– Протокол «Санитар»: задействование боевой формы данной единицы, – Роб указал на себя. – Эффективность против оцениваемой биомассы: 74,3%. Протокол «Очищение»: применение аэрозольного ксеновируса «Штамм-7». Эффективность: 92,8%. Побочный эффект – тотальная стерилизация биосферы на 98%. Период распада – 15 земных лет. Что прикажете?

Взгляд снова скользнул по мониторам, где, как наяву, мелькали снимки поселений.

– «Очищение»… Надежно, но слишком уж радикально. Не хотелось бы оставить после себя выжженную пустыню. Мне еще отчеты писать и лицом колонии быть. Хреново. Не катит. – Я крутанулся в кресле, залпом допивая холодный кофе. – А «Санитар»… долго. Пока мы будем возиться, Майкл уже доложит об успехе. Не удивлюсь, если на его планете одни пони, срущие радугой, порхают. Рассчитай оптимальный сценарий. Со всеми последствиями.

– Запускаю рассч…

Речь Роба утонула в оглушительном, выворачивающем наизнанку гуле. Уши заложило, голову сдавило тисками. Кружка с грохотом слетела с панели, разбиваясь об пол. Пальцы впились в подлокотники. Черт, что опять?! Сзади треснуло падающее оборудование. Мониторы заходили ходуном. Что за хрень?! Прежде чем я опомнился, все стихло, оставив лишь легкую дрожь в полу.

– Ро-об?! – голос позорно сорвался, благо, кроме говорящей железяки зрителей больше не было.

– Зафиксирован сейсмический толчок магнитудой 5.7 по шкале Рихтера. Эпицентр в 15 километрах к северо-востоку. Повреждения корпуса: 0%. Внешнее оборудование: поврежден дрон-картограф «Альфа». Потеря связи. Загружаю последний пакет данных.

Мониторы помигивали, показывая битые данные, но я отмахнулся от них, как от назойливых мух.

– Срочно, отчет по сейсмике! Все данные, сейчас же! И перенаправь дронов на разведку аномалии!

Спустя несколько томительных минут я изучал сводку. И стало только хуже.

– Роб, это что… дегазация? Выбросы серы и хлора?

– Подтверждаю. Анализ данных указывает на пробуждение стратовулкана в северо-восточном регионе. Вероятность извержения в ближайшие 72 часа: 8% и продолжает расти. Категория пригодности планеты изменена с «А» на «В» (условно пригодна, требуется дополнительный анализ).

Я схватился за голову. Взгляд метался от монитора с видами поселений к другому – где мерцали леденящие душу цифры вулканической активности. Тревожный красный индикатор мигал, словя предсмертный симптом. Стратовулкан. Вероятность апокалипсиса. Твою мать. Твою мать!

Глава 3 Тень сомнения в городе догм

Сквозь вихри звезд, сквозь годы лет,

Предтеча дал оберегать Завет.

И наш Чертеж определил нам цель.

Где каждый – винтик, в глубине систем.

Отрывок из гимна Витков.

Тонкая волнистая линия легла последним штрихом. На пыльном деревянном полу расцвел крошечный пейзаж – пара деревьев да уходящая вдаль речушка. Деревянный сандаль тут же размазал это непотребство, а следом вырвался тяжелый, сдавленный вздох.

Сектор поднял глаза к небу. Погода, как назло, стояла ясная. С самого утра солнце грело нещадно, выжигая землю и вытягивая из души последние силы. Он глянул на руки – все в пыли. Осмотрелся, убедился, что никто не видит, и быстренько обтер ладони о штаны, пробормотав заученную формулу:

– Да будут пути твои чисты, а контакты незагрязнены. Грязь в механизме – есть грех в душе.

Тряхнув головой, он заставил себя снова уставить взгляд на Границу – ту самую линию, за которой начиналось грязное месиво, именуемое Путем Тварий. Его долг, как Дозорного Внешнего Контура, был бдить. Безмолвно и неподвижно.

Угроз не было. Если не считать лагеря степняков, что разбили свои шалаши поодаль, у кромки мрачного леса. Скоро к этим бродягам явится Санитар-Дезинфектор, проведет осмотр их барахла, составит списки для Дистрибьютора… И через пару дней его семье, как и другим «достойным», перепадет что-то с чужого стола. В прошлом Цикле отличился брат – вдохнул жизнь в один из древних инструментов Предтеч. Сектор плохо понимал, как это работает. Его удел был до унижения прост: стоять и смотреть. Иногда – ходить и смотреть. У него не было достижений. И за его заслуги никогда ничего не перепадало.

А эти степняки… Они словно с другой планеты. Орали, хохотали, валялись в пыли, курили свою дурман-траву, позволяя себе все, что Сектору и во сне не могло привидеться.

И самое ужасное было в том, что он, Сектор, сын великого Арбитра Чистоты, до зубной боли хотел быть среди них. Валяться в той же пыли, вдыхать тот едкий дым и, может, сочинять такие же безумные истории. А потом – изваять все это на стене, да так, чтобы ничем не отмыть.

Мысли снова, против воли, уплыли к брату. Утреннее построение. Верховный Командир лично жал руку Спутнику. Лицо отца сияло гордостью. А потом его взгляд, холодный и оценивающий, находил Сектора. И в нем всегда читался один и тот же немой вопрос: «Когда же ты исправишься?».

Сектор сжал кулаки, пока суставы не хрустнули. Он должен доказать, что достоин! Должен!

Но что, если он и вправду не создан для тонкой работы? Что, если его место – вот здесь, в пыли и одиночестве? Вечное наказание за старый грех – день за днем смотреть на искушение и не поддаваться. Но разве его проступок стоил такой цены?

Ответа у него не было.

Солнце почти у горизонта. Пора сменяться. Он уже слышал тяжелые шаги и сопение Орбиты – такого же неудачника, как он сам. Того в прошлом разжаловали из Жнецов за пропажу жалкого урожая. Орбита хвастался, что просидел сутки в Карцере. Без еды, без воды, в кромешной тьме, с жуками и змеями. Одна мысль об этом леденила душу.

Молча сменившись, они разошлись. Сектор двинулся вниз – на обход границы. Это была самая сносная часть службы – хоть не стоять столбом.

Он сделал круг и невольно снова вернулся к тому месту, откуда был виден лагерь степняков. Светило уже коснулось горизонта, залив небо багрянцем и золотом. Из лагеря потянуло ароматами жареного мяса и пряных трав, смешанными с мускусным запахом дремавших неподалеку ездовых гайконов. Говорили, на этих тварях можно было скакать сутки напролет.

Завороженный, Сектор придвинулся ближе, жась к тени. До него долетали взрывы хохота, звон колокольчиков и дикое, разноголосое пение. Никакой гармонии, кто во что горазд. Он вспомнил утренний гимн своего народа – и его передернуло. Четкий ритм, выверенные ноты, идеальные унисоны. Безупречное, выхолощенное совершенство. Но от него почему-то тошнило.

Наверное, я бракованный. Сломанный механизм.

Он уже собрался уходить, как в центр круга выпорхнула девчонка. Ее свободные одежды взметнулись на ветру. С бубнами в руках она взмыла вверх, и ее тело сорвалось в диком, неистовом танце. Звон колокольчиков учащался, сливаясь с бешеным стуком сердца Сектора. Его взгляд приковали эти дикие, не скованные ничем движения и смоляной вихрь её волос.

«Стены Дома – наша кожа. Воздушный шлюз – наше дыхание. Тот, кто без нужды стремится вовне, ищет смерти для всех нас. Вне Стен – лишь Тишина и Тварии», – судорожно зашептал он Четвертый Завет.

Но ноги, будто чужие, несли его вперед, к свету костра и чарующему хаосу танца.