Нежная правда

Черт, он чувствовал, что она наблюдает за ним.

Это был не тот зуд, который бывает у человека, когда за ним охотятся; он хорошо знал это чувство. Но сейчас все было по-другому. Это было осознание, которое он чувствовал только один раз в своей жизни, с одним другим человеком. И если бы ее призрак собирался преследовать его, это началось бы задолго до этого.

Нет, призрак той молодой женщины не отслеживал каждое его движение. Призрак тоже не следил за ним последние три месяца.

Двигаясь по людной поляне рядом с озером, где проходили летние выходные, он украдкой осматривал линию деревьев, выискивая какую-нибудь тень или движение, которые могли бы опознать ее укрытие.

Что, черт возьми, она задумала?

Он дал ей достаточно времени, чтобы прийти к нему и рассказать, что происходит. Более чем достаточно времени, чтобы прекратить игры и таинственную фамильярность, которую он иногда замечал в ее глазах.

В этой игре он был лучше. Большую часть своей жизни он провел, играя в нее в горах, окружающих его дом, и часто победа означала просто прожить еще один день. И он все еще был там, чтобы доказать, что знает, что делает.

Но охотник всегда знал, когда за ним охотятся.

Максим Леманов хорошо знал это чувство. Вопрос был в том, чего именно хочет эта симпатичная маленькая штучка, преследующая его?

От этой мысли по его телу пробежал холодок, отбрасывая всякое веселье. Всегда был шанс, что какая-то часть прошлого его или его приемных братьев может вернуться, чтобы преследовать их. Но этот конкретный вариант просто не казался правильным. Нет, она была просто женщиной, у которой был план, которая играла в очень опасную игру.

– Эй, Макс, что случилось? – вопрос заставил его повернуть голову, его взгляд скользнул к другому мужчине, стоявшему у борта пикапа.

Кирилл Манаев пробыл в этом городке всего полтора года. Он купил старую ферму за городом и проводил большую часть времени, пытаясь привести ее в порядок. Все остальное время он был частью Службы безопасности семьи Марковых, известной как Кон. Но, черт возьми, почти каждый здоровый, хорошо обученный мужчина в этом районе с правильным мышлением был частью этой силы.

– Ничего особенного, Кирилл. – А ты?

Сунув руку в кузов грузовика и вытащив охлажденную стеклянную бутылку из ванны со льдом, стоявшей у кабины, он бросил ее Максу.

Поймав её, Макс взглянул на пиво, потом снова на Кирилла.

– Останься на минутку и выпей. – губы другого мужчины скривились в жесткой усмешке, когда он окинул взглядом толпу. – Мы ведь друзья, верно?”

Черт, да ему это и не нужно.

– Да, мы друзья. –  открутив крышку бутылки, он бросил её в кузов грузовика, прежде чем прислониться к борту. – И чего теперь хочет этот засранец?

Задница, о которой шла речь, Егор Марков, заметно отсутствовал, когда Макс нуждался в нём год назад. В эти дни Макс был не в настроении для каких-либо услуг, которые могли бы понадобиться другому мужчине.

– Просто встреча, пробормотал Кирилл. – Сказали ждать его через несколько часов. У него есть несколько вещей, о которых он должен позаботиться в первую очередь.

Макс хмыкнул, услышав эту информацию, и сделал глоток пива, еще раз окинув взглядом окрестности.

– Посмотрим, – наконец ответил он, заметив удивление, промелькнувшее в серых глазах Кирилла. – Скажи ему, что я хотел бы знать, где он был, когда Сергей был в Москве и нам нужна была его помощь. Его нигде не было видно.

Сергей был одним из братьев Макса, старшим, тем самым, который чуть не потерял свою жизнь и жизнь своего маленького сына, работая в Москве. Макс не оценил отсутствие помощи, когда он позвал его, и поклялся тогда, что если Егор будет нуждаться в нем, то это будет просто отстой для другого человека.

Кирилл медленно кивнул. – Он сказал, что ты разозлишься из-за этого. Просил передать, что гоняется за призраком, и он у тебя в долгу. Встреча не для него, а для того, чтобы вернуть долг.

В погоне за призраком.

Макс замер на мгновение, какое-то тревожное ощущение пронеслось по его телу. У них с Егором Марковым было только одно общее привидение, и преследовать её было невозможно. Если только Егор не придумал, как навещать мертвых.

Однако информация о том, что эта встреча была расплатой за то, что он был недоступен, когда он был нужен, была интересной. Что могло быть у другого человека, что Макс счел бы достаточно ценным, чтобы списать этот долг?

– Я буду поблизости, – коротко ответил Макс. – Скажи ему, пусть найдет меня. Это не соглашение, а просто готовность выслушать, слышишь?

– Слышу, – кивнул Кирилл.

Допив пиво, Макс бросила бутылку в мусорное ведро, стоявшее в углу около бампера пикапа. – Но если он играет в игры, то пожалеет об этом.

– Я передам сообщение, – заверил его Кирилл. – Успокойся, Макс.

– Да, я сделаю все, что в моих силах. –  Повернувшись, Макс направился обратно в толпу.

Максим был не в настроении для новых игр. Он уже забыл свой обычный выходной наряд из обрезанных джинсов и босых ног для ботинок, джинсовой ткани, темной футболки и ножа, засунутого в ботинок. В его чувствах назревало предупреждение, с которым он познакомился много лет назад и никогда не игнорировал.

Он был готов к неприятностям, но неприятности ещё не появились на сцене, только осознание этого, уверенность, что они направляются в его сторону, в виде легкой тени, которую он едва заметил, которая следовала за ним со стороны холма, возвышающегося над поляной.

Используя деревья в качестве укрытия, защищая себя в темноте, она пробиралась к нему.

И он ждал её.

Маленький школьный учитель тоже не был сутулым. У неё была практика, и, очевидно, когда-то у неё был хороший учитель. За последние недели она несколько раз напоминала ему об этом.

Прошлое.

Она напомнила ему о прошлом, и это было то, в чем он не хотел копаться в данный момент. Настолько, что он уже почти решил отказаться от встречи с Егором и просто убраться к черту домой.

Сразу после того, как он столкнулся со своей маленькой воспитательницей.

Глава 1

Он не мог просто оставаться на одном месте и позволить всем этим жеманным, флиртующим женщинам приходить к нему, не так ли? О, черт возьми, нет, Ромео Леманов должен был быть в центре толпы, где эти жеманные маленькие дурочки имели повод тереться о него.

Она слышала слухи, что он был гончим псом, когда вернулась в городок, но верила, что это было что-то другое. Можно подумать, что смотреть, как эти женщины терлись о него, как кошки в жару, было бы достаточным доказательством. Тот факт, что ее лучшая подруга, Даша Морозова, не раз говорила ей о неспособности Максима установить длительные отношения с женщиной, был еще одним доказательством.

Но она помнила, каким двадцатитрехлетним он был десять лет назад, когда ей исполнилось семнадцать. Популярный, дикий, как ветер, и обаятельный, как любой мошенник. Он был на новогодней вечеринке у ее родителей, а потом стал постоянным гостем.

Её братья сначала удивились, потом рассердились. Она слышала о предупреждениях, которые Яна получала, когда дело касалось её. Но он смотрел только на неё. Он флиртовал, улыбался, лгал ради неё, когда она пряталась от братьев на сборищах, и смеялся, когда они сердились.

Когда-то, давным-давно и далеко отсюда, она была там, танцевала и смеялась, уверенная в своем месте.

Давно и далеко отсюда

Это было так давно.

Теперь Яна двигалась в тени, наблюдая за Максимом, выслеживая его. Однажды она присутствовала на этих выходных встречах со своими братьями.

Яна вспомнила, как смеялась, флиртовала, была светской бабочкой, как все называли её прошлым летом, когда она была дома. И пока она всё это делала, Макс наблюдал. Он улыбнулся, когда она заметила, что он наблюдает, подмигивая и смеясь над гневом её братьев.

Она бы улыбнулась при этом воспоминании, если бы не было так больно.

Она не флиртовала и не танцевала просто ради удовольствия, и за два года, прошедшие с тех пор, как она вернулась сюда, она поняла, что на самом деле ничего не изменилось. Она всё ещё была слишком увлечена мужчиной, который так очаровывал её, когда она была моложе.

Она избегала его, но это не мешало ей наблюдать за ним сейчас, когда он медленно шел мимо костра в центре поляны. Словно завоеватель, воин из давно ушедших веков, он шагал мимо пламени, яростный и непобедимый. Неукротимый, чертовски сексуальный, сексуально известный и слишком доминирующий для любой женщины, чтобы полностью контролировать.

Отблески огня мерцали на его суровых чертах, любили широкие плоскости и углы и идеально затеняли их. Он выглядел задумчивым, сосредоточенным и опасным.

Максим.

Она наблюдала за ним последние два года, пытаясь понять, насколько тесно он связан с её семьей. Наблюдала, как он двигался среди собравшихся, как пантера, в то время как все остальные принимали его за кота-переростка. Это было почти забавно, как они скучали по животному, которое скрывалось вокруг них, всегда наблюдая, слушая, ожидая, решив нанести удар, если враг покажется.

В шестнадцать, почти семнадцать лет, она была полностью загипнотизирована двадцатитрехлетним Максом. Сто восемьдесят сантиметров роста, неоново-голубые глаза и густые черные волосы. Он был мечтой каждой девушки, в том числе и её.

Она больше не была девочкой. Она уже взрослая и поняла, как опасно нуждаться в ком-то. Максим был слабостью, которую она просто не могла себе позволить. Не важно, как сильно он хотел её соблазнить. Но она знала, что он ей нужен. И она нуждалась в нем, для чего-то совершенно иного, чем любое физическое желание, которое могло бы мучить ее.

Однако ее удивило, что он остался в этом городке. В тридцать три года он так и не женился, детей у него не было. Молодой человек вырос в сильного, опасно отточенного взрослого мужчину, искусно замаскированного смехом, шутками и фасадом невинного, соблазнительного веселья.

Однако он изменился. Он почти не походил на молодого человека, которого она знала в юности.

Сожаление горело в ее груди от осознания того, что, она понятия не имела, что вызвало эти изменения в нем. Она отсутствовала восемь лет, не общаясь ни с друзьями, ни с семьей, и никак не могла понять, почему Максим, которого она знала, тот, который, она была уверена, когда-нибудь станет ее, потерял нежную мягкость в его взгляде.

Даже после ее возвращения два года назад никто не пытался ее догнать, не спрашивал, почему, как и когда, потому что никто не знал, кто она. Личность, с которой она вернулась, не должны были её узнать. Как он изменился и почему. Если бы кто-нибудь здесь узнал, кем она была, это был бы смертный приговор.

Страх быть обнаруженной был настолько силен и становился все сильнее с каждым месяцем, она иногда чувствовала, что становится параноиком. Что ощущение того, что кто-то наблюдает, ждет, должно быть страхом, а не фактом.

Это было чувство, которое заставляло ее следить за Максимом, заставляло ее, наконец, признать, что ей может понадобиться помощь, несмотря на ужас, который вызывала мысль о раскрытии.

Она наблюдала за ним почти три месяца, пытаясь выяснить, насколько тесно он связан с ее семьей и группой горного ополчения, известной как "родня". Группа очень немногих людей, которые не были частью, на самом деле знали об этом.

Она вернулась в город два года назад и до сих пор не сделала того, ради чего приехала сюда. Она все еще пряталась, все еще наблюдала, все еще желала …

Она все еще искала причину, по которой её жизнь была разрушена. Признать, что она не может сделать это сама, было нелегко. Мысль о том, чтобы обратиться за помощью к Максиму или даже к мужу Даши, бывшему агенту ФСБ, всегда вызывала у нее панику.

Она понятия не имела, можно ли доверять этим мужчинам, теперь уже взрослым, закаленным и, очевидно, гораздо более сильным, чем они были, когда она их знала.

Их связи с родом были сильны, и теперь они были очевидны, но они изменились. Она просто не могла понять, как.

Максим выбрал этот момент, чтобы остановиться, смеясь над чем-то, что один из его друзей крикнул ему, отвлекая ее от мыслей. Он был весел, и казалось, был так же погружен в веселье, как и все остальные. Но в его плечах чувствовалось напряжение, которое она заметила раньше в изгибе его губ.

Ему было совсем не весело.

Она смотрела, как он повернул голову, обшаривая взглядом толпу и деревья, окаймлявшие поляну, словно ища кого-то или что-то. Он не смотрел достаточно долго, чтобы она поняла, кого он ищет, прежде чем вернуться к разговору. Конечно, он знал, что она наблюдает за ним, она поняла это несколько месяцев назад. Максим была слишком хорошо обучен родней, чтобы не замечать этого. И хотя она тоже была обучена, она не проводила так много времени, как он в прошлом.

Инстинкты, которые она научилась использовать в горах, теперь были настолько отточены, что не было никакой возможности наблюдать за ним с чем-то, кроме вожделения, и она не осознавала этого. Последовать за ним без его ведома было бы почти невозможно, даже для того, кто хорошо разбирается в этом. Но бегать она умела гораздо лучше, чем охотиться. Скорее жертва, чем хищник.

Признание того, что она умеет быть не более чем добычей, тоже выводило её из себя. Настолько, что решение обратиться за помощью к Максиму все еще имело силу задеть ее гордость. Проклятая уличная кошка.

Он был диким человеком. Он всегда был таким. Такой высокий, мускулистый и такой дико красивый, как какой-нибудь герой из этих безумных романов. Он заставлял женщину чувствовать себя слишком женственной и голодной внутри. Ее ноги ослабли, желудок проделал все эти прыгучие акробатические трюки, во рту пересохло, а другая часть тела стала такой влажной и горячей, что стало неловко.

 Он был игривым, дразнящим, соблазнительным. И сейчас её так же тянуло к нему, как и в то лето. Казалось, её так же тянет к нему, как и любую другую женщину в его окружении. И ни у одной женщины не было шанса удержать его внимание, не говоря уже о том, чтобы украсть его сердце.

Ни одна женщина не продержалась долго в его постели, но ни одна не покинула его с разбитым сердцем. К сожалению, да, но они все любили его. Он был их лучшим другом и тайной страстью, их доверенным лицом и величайшей сексуальной фантазией.

Яна знала, что она никогда не сможет покинуть его постель и его жизнь без разбитого сердца. Если она когда-нибудь станет достаточно слабой, чтобы позволить ему соблазнить её, то уйти без мучений, разрывающих ее на части, будет невозможно.

Тогда ей просто придется убить его.

И все это было бы бессмысленно, если бы она не закончила начатое десять лет назад.

Она не сделает этого, пока не докажет себе, что он не предаст её. У неё было мало причин доверять родственникам. Но, с другой стороны, нельзя было доверять группе, которая пыталась убить её в течение десяти лет.

Как только Максим скрылась в фургоне Сергея, она отошла от линии деревьев и начала пробираться вдоль темного края озера, вокруг припаркованных автомобилей и обратно к стоянке.

Долгие минуты спустя, когда она скользила вокруг бело-коричневого фургона, принадлежащего Сергею и Даше Морозовым, звуки мультфильмов и низкий смех заставили ее грудь сжаться от зависти.

Яна подружилась с ней, когда она впервые приехала сюда в качестве новой воспитательницы детского сада, Ани Майоровой. Если бы не Даша, она, без сомнения, не завела бы настоящих друзей. Другая женщина настаивала, чтобы Яна обедала с ней после школы или иногда обедала с ней по выходным.

Когда Даша вышла замуж за своего потерянного возлюбленного, Сергея Морозова, мгновенно стала матерью маленького сына Сергея, Андрея. Этот ребенок был не по годам развитым, добродушным маленьким мальчиком. Невинное лицо, искренняя речь и обаятельный, как и любой шестилетний ребёнок. Он крал сердца направо и налево.

Тогда она улыбнулась. Лишь слегка изогнув губы, она быстро отдернула их.

– А что, это была улыбка на губах нашей маленькой учительницы?”

Голос, темный, как ночь, сексуальный, как сам мужчина, и опасный, как любой мужчина, когда-либо рожденный, заставил её внезапно и полностью остановиться, когда она миновала угол фургона.

Проклятье. Только не сегодня. Не сейчас. Сопротивляться ему сейчас, когда она так слаба, будет гораздо труднее.

Макс протащил свой фургон примерно в пяти футах мимо бампера машины друзей под небольшим углом, который защищал заднюю часть дома Сергея и Даши на колесах. Именно оттуда он и вышел, небрежно держа в руке бутылку пива.

– Макс.…– она отступила назад, гадая, не слишком ли поздно бежать.

– Все еще хочешь сбежать? – веселье в его голосе укололо её гордость больше, чем обычно.

– Все еще полон решимости соблазнить кого-то, кто не заинтересован? – она презрительно фыркнула.

Да поможет ей бог. Она знала, что он подозрителен, но не ожидала, что он действительно удивит ее таким образом.

Он нахмурился. Прислонившись к борту своего фургона, наблюдал за ней с низким, задумчивым хмурым взглядом, небрежно почесывая грудь.

– Не интересуешься, да? –  его губы изогнулись в усмешке, которая не совсем достигла этих блестящих голубых глаз, хотя в них, возможно, мелькнула горечь. – Ты ведь не станешь лгать мне, милая?

Прямо ему в лицо? Ну, это было нелегко, но, конечно, она справится.

– С какой стати мне лгать тебе, Макс?

Она могла бы придумать целую страницу причин.

– Потому что ты думаешь, что тебе это сойдет с рук, – вздохнул он в ответ.

Ей это сойдет с рук, по крайней мере, на несколько минут. Это будет нелегко, но она справится, если понадобится. Без сомнения, ей придется это сделать, если судить по выражению его лица.

– Лично я думаю, что ты немного параноик, – сообщила она ему с видом жалости. – И такой позор тоже. Даша, кажется, уверена, что вы очень умный человек. Паранойя может оказаться весьма пагубной.

С ним тоже всегда было весело играть. Это не изменилось, он все ещё наслаждался несколькими словесными играми, а также своими более сексуальными развлечениями.

– Даша любит выносить мозг, детка, – хихикнул он, низкий, грубый звук был слишком сексуальным.

– Или, возможно, ты всё ещё отрицаешь. Это никогда не бывает хорошо, Макс, – заверила она его, слишком наслаждаясь обменом репликами. – Поговори с Дашей. Она тебе всё объяснит.

Или на самом деле умудрился полностью вскружить ему голову", – подумала она, забавляясь. Яна тоже научилась играть в эти игры.

Он фыркнул, не сводя с неё глаз. Он не раздевал её взглядом, он согревал её им.  Максим умел делать это, заставляя женщину чувствовать себя единственной на земле. Он очаровывал, соблазнял и вел их по пути страстных поцелуев и властных ласк, и в конце этого пути у них осталось воспоминание о том, чего они никогда больше не узнают. Он соблазнял их так хорошо, что сердиться на него было невозможно.

Яна умоляла утверждать обратное. Она была в ярости из-за всех его бывших любовниц. Ей хотелось выцарапать им глаза, а потом выцарапать ему за то, что он такой чертов Ромео.

– Ты хорошенькая малышка, не так ли? – это заявление заставило её сердце почти остановиться, прежде чем начало биться в груди со скоростью, которая мешала нормально дышать.

– Э-э … спасибо. – черт бы его побрал, теперь он заставляет её заикаться? Только потому, что он считал её хорошенькой? И почему он ждал два года, чтобы сказать это?

Его голова склонилась набок, сапфирово-голубые глаза смотрели на неё ещё мгновение. Иногда она задавалась вопросом, что он видит и о чем думает, когда делает это. У него была привычка смотреть на неё так, словно она была какой-то головоломкой, которую ему нужно было собрать. Если это так, то она попала в беду. Как только Макс решал выяснить что-то или кого-то, он становился таким же упрямым, как самые упрямые мужчины, которых она когда-либо встречала.

Ну, наверное, больше.

Когда он так смотрел на неё, он делал с ней то, что не делал ни один другой мужчина. Её покалывало, и она почувствовала, что краснеет. У неё подкосились колени. Покалывание пробежало по её телу, добралось до вершин грудей, а затем решительно направилось на юг с волной энергии, которая заставила ее переступить с ноги на ногу, чтобы избавиться от боли.

Сладостное милосердное небо. Это было просто неправильно. Она была здесь не для этого, и у неё не было времени отвлекаться. Она не могла позволить втянуть его в это дело, пока не будет уверена в его преданности.

– Мне пора идти…”

– Что-то в тебе меня чертовски напрягает. –  он вздохнул, и с его губ сорвался смех полного недоверия.

Ну, сегодня он был довольно резок. Обычно она держалась от него подальше, поэтому никогда не видела его таким. Слышал о нем, но не видела. Это откровенно пугало её. Если он будет продолжать в том же духе, ей, возможно, придется позволить ему соблазнить себя, и это просто разрушит цель.

– Что-то обо мне, да? – она приподняла бровь, скрестив руки под грудью, надеясь, что скрывает затвердевшие соски, и попыталась изобразить сомнение, наблюдая за ним. – Возможно, это потому, что я женщина.

Казалось, он на мгновение остановился. Возможно, он думал об обвинении. Отрицать это было невозможно, это уж точно.

– Ну, я известен своей любовью к женщинам. – он серьезно кивнул, прежде чем поднять пиво для очередного глотка.

– Да, Максим, ты известен своей любовью к женщинам.” Проклятый бродячий кот. -Целитель разбитых сердец, соблазнитель плачущих разведенных и всюду обаятельный негодяй, – указала она. – Никогда не был женат, и ни одного чипа, вынутого из твоего сердца. Счастливчик. –  насмешка была далеко не такой тонкой, как она пыталась изобразить.

– Он посмотрел вниз. Яна замерла, увидев вспышку мрачных эмоций, промелькнувшую на мгновение на его лице, когда он уставился на бутылку в своей руке.

Он был влюблен? О, это было несправедливо. Черт бы его побрал, у неё никогда не было шанса отдаться мужчине, которого она любила в молодости, не было шанса сказать ему, как сильно она тосковала по нему, или посмотреть, сможет ли она заставить этого слишком опасного мужчину влюбиться в неё. И он осмелился влюбиться, пока её не было!

Ублюдок.

Двойной ублюдок.

– Да, счастливчик. – но, похоже, он не был с ней согласен. – А как же ты? Ты когда-нибудь была за мужем? Влюблена?”

“Мне двадцать шесть лет, Макс, как ты думаешь?” Скоро ей исполнится двадцать семь, но она не могла сказать ему об этом. Она устала, чувствовала себя одинокой, жаждала его прикосновений так, как не жаждала за все годы до возвращения домой, и была уверена, что, если позволит себе вкусить удовольствие, которое он мог ей дать, он не просто разобьет ей сердце. Нет, Макс ничего не сделает наполовину. Он разобьет ее душу на миллион осколков.

У неё не было шанса влюбиться, потому что она сравнивала каждого проклятого мужчину, которого встречала, с Максимом Лемановым. Она ужасно боялась, что то, что она считала влюбленностью, когда ей было семнадцать, пошло гораздо глубже и разрушило её для любого другого мужчины.

Он выбрал этот момент, чтобы поставить пустую бутылку пива на передний бампер своего фургона и шагнул дальше в тень, ближе к ней.

Она должна уйти, прямо сейчас. Яна понимала, что ей пора уходить. Она должна бежать от него так быстро и сильно, чтобы оставить за собой пыль. Вместо этого она стояла там, как какая-то глупая дурочка, слишком глупая, чтобы уйти с пути опасности.

Она думала, что лучше владеет собой, чем сейчас.

– Ты боишься меня, дорогая?

О боже, он был так близко.

Максим уставился на неё, не сводя глаз, а его пальцы легли на её бедро, медленно притягивая ближе, пока она не оказалась вплотную к его большему телу.

– Боюсь тебя? Нет, Макс, я тебя не боюсь. – страх был последним, что она почувствовала, но то, что она почувствовала, было опаснее страха.

Это был голод. Это была всепоглощающая потребность в прикосновении. В его прикосновениях.

Хватка еще больше усилилась, когда его голова опустилась, а губы коснулись ее подбородка.

Мгновенно ощущение пронзило ее плоть. Словно пальцы невероятного наслаждения, погружающиеся под ее кожу к нервным окончаниям, о которых она и не подозревала, что они могут быть такими чувствительными. Малейшее прикосновение этих хорошо очерченных, чувственных мужских губ заставляло её ресницы трепетать в беспомощной, безнадежной нужде.

Беспомощной. Она не могла позволить себе быть беспомощной. Беспомощность означала смерть. И она не была готова умереть.

– Что это за потребность соблазнять каждую женщину, с которой ты встречаешься? – в отчаянии спросила она. – Найди себе другую подружку, Макс. Я недоступна. –  Её чуть не убило отступить назад и встать между ними на несколько футов.