На холмах любви

От автора

Фермопилы, Балаклава, Бородино, Геттисберг – эти названия, эти бессмертные места, где происходили великие битвы, вошли в историю. Специалисты по военной тактике снова и снова воспроизводят на бумаге эти победы (или поражения – в зависимости от того, на чьей стороне их симпатии), чтобы определить планы подготовки и ведения боевых операций нападающих и обороняющихся.

Писатели-историки восхищаются тремя сотнями смелых спартанцев, защищавших горную тропу, скорбят о трагической участи шестисот обреченных из «Легких бригад» во время Крымской кампании или размышляют о решительности французов и упорстве русских, проявленном во время кровавого сражения у подмосковной деревни. Американские историки рыдают, вспоминая о кровавой бане, в которую попали сорок тысяч американцев у подножия гор в Пенсильвании. Снова и снова эти баталии воскрешаются для того, чтобы понять, как вовремя подоспевшее подкрепление, или шальная пуля, или дерзкий маневр мог бы изменить исход битвы и течение самой истории.

Эти писатели, эти охранители истины, которые пытаются восстановить события прошлых лет, считают битву при Данди в апреле 1645 года одним из величайших военных достижений в истории.

Обычно, говоря о сражении, американский историк прежде всего приводит статистику – количество убитых и раненых. Но всего-навсего один простой факт превратил эту кампанию в событие из ряда вон выходящее, в военное чудо (нельзя забывать, что речь идет о середине XVII века). Благодаря блестящей стратегии Джеймса Грэхема город, обнесенный крепостными стенами, был осажден и взят, подкрепление, шедшее на помощь врагу и превосходящее числом нападавших, благополучно обойдено – и все это проделано так, что удалось не пролить ни единой капли крови ни в войске Грэхема, ни в войске противника.

Пролог

Февраль, 1638 год

Позвякивание дверного колокольчика оторвало золотых дел мастера от работы, требующей чрезвычайного внимания; с недовольным видом он поспешно сунул драгоценный камень, огранкой которого был занят, под какие-то бумаги, громоздившиеся на его рабочем столе, и обернулся. В лавку вошли двое. Мастер ждал, что потребуют эти господа. Он уже понял – здесь пахнет выручкой.

В целом Эдинбурге не нашлось бы ни одного мужчины, ни одного мальчишки, который не узнал бы «того самого Грэхема». Джеймс Грэхем, двадцатишестилетний граф Монтроз, был главой клана Грэхемов и одним из самых богатых людей в Шотландии.

Золотых дел мастер улыбнулся, вспомнив, как славно он заработал в прошлом году, когда «тот самый Грэхем» поручил ему инкрустировать жемчугом арбалет. «Так-так, нашему славному Грэхему опять понадобилась красивая безделушка». Хозяин лавки предчувствовал, что в его сундуке скоро появится новая кучка золотых монет.

– Добрый день, милорд, – приветствовал он графа. На том был парадный костюм с круглым плоеным воротником из меклинского кружева по испанской моде, в ножнах – тонкая парадная шпага с эфесом из резного железа и инкрустацией. Мастер опустил взгляд и по травлению с чернением сразу узнал риппонские шпоры[1]. «Да, – подумал ювелир, – недурную прибыль они принесли тому, кто их доставил графу». Джеймс Грэхем давно привык, что на него таращат глаза уличные мальчишки, и не смутился под внимательным взглядом хозяина лавки.

– Добрый день, Иен Огилви, – обратился граф к ювелиру. – Лорд Эшли нуждается в услугах вашего искусства.

Молодой лорд Эшли, Роберт Керкленд, молча стоял рядом с другом и слушал его разговор с хозяином. Золотых дел мастер был польщен словами Джеймса. Ничего удивительного. Грэхем умеет найти ключик к каждому. Иначе не быть бы ему предводителем.

Монтроз был прирожденным воином, он мог быстро принимать решения в самых сложных обстоятельствах и распутать самое запутанное дело. Его любили, ему доверяли. Никто не знал лучше, чем Роберт, что Джеймс никогда не отступает от своих принципов. Верность, честь, щедрость – вот его девиз.

Владелец лавки с почтением взглянул на Роберта, поскольку слава этого человека летела впереди него. Роберт Керкленд был знаменитым воином. Друзья и враги прозвали его Хайлендским львом[2]: в бою он не ведал страха, а его умение владеть клинком стало притчей во языцех. В десятилетнем возрасте его отослали к Грэхемам на воспитание. Он быстро привязался к Джеймсу, который был всего лишь на пять лет старше, но уже стал графом.

Роберт и Джеймс так сдружились, что считали себя братьями. Всем было известно: если поднимешь руку на одного из них, то неизбежно придется иметь дело с другим.

– Чем могу служить, лорд Эшли? – Огилви поклонился.

Роберт Керкленд снисходительно смотрел на золотых дел мастера. Молодой человек привык повелевать и сейчас господствовал даже здесь, в этой лавчонке, несмотря на «того самого Грэхема», чье присутствие обычно вызывало почтительный шепот. В отличие от изысканно одетого Грэхема горец был одет небрежно – штаны и белая рубаха. Но носил он их так, словно это было бархатное одеяние самого короля. Ни у одного простолюдина никогда не будет такой гордой осанки, такого высокомерного взгляда, таких повелительных жестов.

– Мне нужен подарок для молодой леди, – проговорил Роберт и бросил взгляд в сторону Джеймса: не удивлен ли его друг?

«Для кого же еще, как не для молодой леди, – подумал золотых дел мастер, глядя на этого красавца. – Наверняка какой-нибудь пустячок. За то, что была благосклонна». Лавочник хитро улыбнулся.

– Думаю, у меня есть то, что вам нужно. – Иен Огилви подмигнул молодому человеку и вытащил из-под прилавка кольцо. – Оно было заказано неким не слишком молодым лордом для какой-то слишком молодой особы. Однако лорд внезапно скончался, не успев подарить колечко. Так за ним никто и не пришел. – Ювелир показал кольцо, сверкающее бриллиантами.

Роберт не притронулся к чудесной вещице. Он покачал головой:

– Мне нужно что-нибудь попроще.

– Колечко неплохо бы смотрелось на тонком пальчике мадемуазель дю Плесси, Роберт.

Керкленд поморщился:

– Это не для Дезире. Я ищу подарок ко дню рождения моей нареченной, леди Элизабет.

– Ну конечно! Я и забыл! – воскликнул Джеймс. – Сколько лет твоей будущей невесте, Роберт?

Тот вздохнул. Керкленд терпеть не мог, когда приятели поддразнивали его, но не ссориться же из-за какой-то девчонки с другом. Все знакомые Роберта знали, что он с негодованием относится к брачному договору, заключенному за него отцом. Но он не хотел позорить отца, отказываясь от этого договора. Единственное, что ему оставалось, – откладывать бракосочетание как можно дольше.

– Полагаю, маленький кинжал подойдет двенадцатилетней девочке, – заявил Роберт.

– А ты не боишься, что бедное дитя перережет себе горло этим самым кинжалом, чтобы не стать твоей женой? – пошутил Джеймс.

Роберт чуть заметно улыбнулся:

– Если она не сделает этого сама, то, возможно, за нее это сделает Дезире.

Джеймс засмеялся и хлопнул его по спине:

– Тогда я предлагаю купить какую-нибудь безделушку и для Дезире.

– Ну конечно! Ты что, предлагаешь мне покупать драгоценные камни каждой шлюхе, с которой я сплю?

– Вовсе нет! Если бы ты так поступал, ты быстро бы разорился, – насмешливо проговорил Грэхем.

Ювелир принес мешочек с драгоценными камнями, и Роберт выбрал несколько штук для рукоятки кинжала.

– Работа будет сделана через два дня, – пообещал Огилви.

– Ладно, черт с ним! – прорычал Роберт. – Я возьму еще и это проклятое кольцо! – И, швырнув мешочек с монетами на стол, он схватил сверкающий перстень.

Они уже вышли на мощенную булыжником улицу, где были привязаны их лошади, а Джеймс все еще давился от смеха. Он подошел к своему жеребцу и ласково погладил его по голове.

– Карл зовет меня ко двору, Робби. Он опасается волнений среди ковенантеров[3].

– И совершенно правильно опасается, – отозвался Роберт. – Его указ о введении в Шотландии нового Молитвослова – да это просто тирания!

– Поедем со мной в Уайтхолл, Робби. Пусть он услышит, что думают по этому поводу горцы. Ты не хуже меня знаешь, что у короля полно плохих советчиков.

– Нет, Джеймс, я обещал отцу, что вернусь в Эшкерк. И лучше бы тебе поехать со мной. – Роберт покачал головой: – Ох, Джеймс, это опасно и безрассудно – впутываться в дела Стюартов.

– Я бы отдал жизнь ради того, чтобы Стюарты сохранили свою корону, Робби, – ответил Грэхем.

Он протянул руку к седельной сумке, вытащил горсть маленьких кусочков хлеба и принялся скармливать их один за другим своему коню.

Роберт долго наблюдал за ним, а потом, уже с седла, спросил:

– И когда же ты наконец прекратишь кормить своего коня хлебом и элем?

– Не стоит ехидничать, юноша. – Джеймс Грэхем вскочил в седло. – Это ему на пользу. Мой конь еще ни разу не проиграл на скачках.

– Что ж, значит, это очень скоро случится, – хмыкнул Роберт. – Твой конь превратится в пьяницу и перестанет быстро бегать.

И всадники поскакали по дороге.

Глава 1

Май, 1644 год

Леди Элизабет Скотт спускалась по лестнице своего дома в Бэллантайне, складки розового платья колыхались при каждом шаге девушки. Отнюдь не тщеславие убеждало ее, что сегодня она как-то особенно хороша. У Элизабет было прекрасное настроение. Ей хотелось петь, танцевать, смеяться.

Звуки музыки коснулись ее слуха, и карие глаза девушки засияли. Это сияние придало еще больше очарования ее лицу, которое и без того было создано природой совершенным.

Темные, высоко заколотые волосы были старательно уложены во множество аккуратных локонов, которые стали подпрыгивать, когда девушка побежала вниз по лестнице.

В дверях, ведущих в большой зал, Элизабет помедлила, окинув взглядом комнату, полную людей, которые собрались, чтобы отпраздновать ее восемнадцатый день рождения. Кузина девушки, Анна Барди, заметила ее появление и первой приветствовала виновницу торжества.

– С днем рождения, Бет! – Анна обняла двоюродную сестру и запечатлела поцелуй на ее щечке.

Элизабет отступила на шаг, окинула восхищенным взглядом свою любимую кузину, которая с детских лет была ее подругой. Платье из бледно-зеленой парчи подчеркивало красоту Анны.

– Спасибо, Анна. Ты сегодня очень красивая. Боюсь, что, увидев тебя, никто из этих молодых людей меня просто не заметит – а ведь этот праздник устроен в мою честь. – Элизабет надула губки, притворяясь рассерженной.

Тихий смех Анны зазвенел, как колокольчик.

– Вряд ли это возможно, кузина. Смотри, сюда уже идет один из самых пылких твоих обожателей.

И, заговорщицки улыбнувшись, Анна удалилась.

Элизабет повернулась с приветливой улыбкой к молодому человеку. Уолтер Кэмпбелл был племянником герцога Аргайла, человека чрезвычайно влиятельного. Много лет Кэмпбелл ухаживал за Элизабет, надеясь, что получит ее в жены.

– Леди Элизабет, ваша красота расцветает с каждым днем. – Молодой человек отвесил девушке поклон.

– Спасибо, лорд Кэмпбелл. Вы настоящий поэт. – Элизабет протянула ему руку.

Уолтер Кэмпбелл поднес ее руку к губам, глядя на девушку обожающим взглядом.

– Ваш самый покорный слуга, миледи.

– Как мило с вашей стороны, что вы приехали поздравить меня.

Сунув руку за борт атласного сюртука, Уолтер достал узкую бархатную коробочку.

– С днем рождения, Элизабет. Не откажитесь принять этот скромный дар в знак моего преклонения перед вами.

– Ах, Уолтер, как вы внимательны! Элизабет открыла изящную коробочку, и глаза ее блеснули. На атласной подушечке лежал веер с ручкой из слоновой кости, покрытой искусной резьбой. Сделав ловкое движение кистью, Элизабет развернула веер, обтянутый белым шелком, и прикрыла им лицо. Она взмахнула длинными ресницами, а ее большие карие глаза глянули на молодого человека пылко и маняще.

– О, миледи, красота веера блекнет перед красотой ваших глаз. Думаю, здесь не найдется ни единого человека, который был бы слеп ко всему, кроме карих глубин этих бархатных сфер!

В ответ на столь высокопарную речь Элизабет тихо рассмеялась.

– Лорд Крейвер, вы шутите. Неужели я такая круглая, что похожа на сферу? Возможно, я вас неправильно поняла?

Кэмпбелл опустил голову.

– Не смейтесь надо мной, Элизабет. Половина Шотландии знает, что вы держите меня на коротком поводке! Разве вам не достаточно этого?

Элизабет снова рассмеялась и поцеловала молодого человека в щеку.

– Уолтер, это же просто шутка. Ваш подарок очень мил, и я всегда буду его беречь.

Кэмпбелл улыбнулся, предложил Элизабет руку, и они пошли по залу. Девушка улыбалась и приветливо кивала в ответ на многочисленные поздравления и пожелания всего наилучшего. Их остановил худощавый темноволосый юноша.

– С днем рождения, леди Элизабет. – Он робко улыбнулся.

– Благодарю вас, сэр Уильям. Я очень рада, что вы пришли провести этот вечер у нас.

– Могу ли я иметь удовольствие пригласить вас на этот танец, миледи?

– Разве не понятно, что леди Элизабет уже обещала этот танец другому? – вспыхнул Уолтер Кэмпбелл.

Молодой человек смешался.

– Приношу свои извинения, миледи. Простите меня. – И с этими словами он удалился.

Грубость и ревность Кэмпбелла рассердили Элизабет.

– Уолтер, я устала от вашей ревности. Уильям Кэмпбелл – ваш двоюродный брат, чувствительный и робкий юноша. Ваше грубое поведение совершенно непростительно. Я не обвенчана с вами, а значит, сама могу решать, с кем мне танцевать.

– Когда-нибудь мы обвенчаемся, Элизабет.

– Вы же знаете, я помолвлена с лордом Эшли.

– Ха! Вам, так же как и мне, нет никакого дела до этого договора. Взял ли он на себя труд хоть один раз посетить вас за все эти годы? А теперь, когда Шотландию раздирает гражданская война, Хайленд – не более чем рассадник мятежников и бунтарей, таких как Монтроз. Ваш отец никогда не станет настаивать на том, чтобы вы выполняли этот договор.

– Как бы там ни было, решение остается за моим отцом, а не за вами, Уолтер.

Элизабет повернулась и пошла прочь. Молодой человек остался в одиночестве, провожая девушку мрачным взглядом.

Увидев отца, Элизабет тут же забыла свой гнев и нахмурилась. Уж не заболел ли он? С прошлой недели она стала замечать в отце какие-то перемены. Походка его стала медленнее, улыбался он одними губами – глаза не улыбались. Часто она ловила на себе его пристальный взгляд, при этом на отцовском лице отражались грусть и беспокойство. Или он тревожится за ее брата, Эндрю, который ушел воевать?

Элизабет подошла к отцу и поцеловала его в щеку. Граф Бэллантайн обнял дочь так, будто хотел защитить от неведомой опасности.

– Нравится ли тебе, как празднуется твой день рождения, дорогая?

Элизабет посмотрела на отца с нескрываемым обожанием.

– Да, отец, большое вам спасибо. Все очень хорошо, но мне бы хотелось, чтобы и Эндрю был сейчас с нами! Ведь мы впервые празднуем наш день рождения не вместе.

Улыбка на лице графа померкла.

– Боюсь, что теперь, когда вы стали взрослыми, пути вашего странствия по морю житейскому будут расходиться все больше и больше.

– Что вы говорите, отец! Мы с вами и с братом всегда будем вместе. А теперь прогоните эту мрачность с вашего лица, иначе из-за вас мой праздник будет испорчен.

Александр Скотт улыбнулся – веселое настроение дочери передалось и ему.

– Пойдем со мной в библиотеку, Бет. Удалившись от шумного общества в библиотеку, по стенам которой тянулись ряды фолиантов, граф направился к столу и отпер его откидную крышку. Быстро достав оттуда какой-то пакет, он передал его дочери:

– Это тебе, Бет, от Эндрю. Он оставил это перед отъездом. Сказал, чтобы я вручил тебе его подарок сегодня вечером.

Элизабет развернула подарок от своего брата-близнеца. В пакете лежали испанские кружева и жемчужная заколка для волос.

– Как красиво! – воскликнула Элизабет с сияющими глазами. – Я надену это, когда поеду в церковь.

Достав из стола еще одну коробку, лорд Скотт не без колебания протянул ее дочери:

– От твоего нареченного, лорда Эшли.

При упоминании имени Керкленда девушка поморщилась. Как надоел этот жених-незнакомец со своими подарками! Лучше было бы, если бы он совсем забыл ее.

– Ах, ежегодный дар моего неуловимого нареченного! Что за насмешка! Уверена, что эти подарки посылает не мой будущий жених, а его отец. Возьму на себя смелость утверждать, что лорд Эшли понятия не имеет, когда у меня день рождения, и нисколько этим не интересуется. Он слишком занят, осыпая безделушками свою любовницу.

– Элизабет, подобные речи тебе не пристали. Я надеялся, что научил тебя хорошим манерам. Благородная леди не должна на людях говорить о любовнице своего нареченного.

– Ах, извините, отец! Простите, что мне не хватает утонченности, – съязвила Элизабет. – Как это невежливо с моей стороны упоминать о том, что лорд Эшли уже не скрывает свою связь с этой французской потаскухой. А я, его будущая жена, должна покорно сидеть и ждать, когда он призовет меня к себе.

Элизабет разорвала упаковку подарка. При виде маленькой брошки глаза ее расширились и она удивленно вскрикнула.

На фоне бледно-зеленого нефрита была помещена замысловато вырезанная камея из кремовато-белой слоновой кости. Тончайшая резьба в точности воспроизводила тонкий профиль матери Элизабет.

– Какое внимание! Какой изысканный подарок! – прошептала Элизабет. – Мне нужно вернуться к гостям.

Девушка была смущена и не хотела, чтобы отец заметил это. Она быстро вышла из библиотеки.

Граф Бэллантайн взял письмо, приложенное к подарку. Он еще раз перечитал послание от своего старого друга Майкла Керкленда, затем подошел к камину и прислонился головой к мраморной полке. Долго стоял он так, сжимая в руке послание.

– Роберт, когда же ты наконец бросишь свой бродячий образ жизни?

Граф Керквуд, глава клана Керклендов, хмурился. Чем дольше он смотрел на своего сына, тем больше огорчался.

– Отец, от меня будет мало пользы в Эшкерке. Вы заняты делами клана, а Дэвид заботится о кораблях. Я солдат – и хороший солдат. Джеймсу Грэхему нужны такие люди.

– Я не сомневаюсь в твоих способностях, Роберт, но если ты нужен Джеймсу как придворный, то этот долг ты уже выполнил. Боюсь, я сделал ошибку, отдав тебя на воспитание Грэхемам. Кажется, в результате они приобрели сына. А вот я сына потерял.

Роберт хмурился. Отца он любил и уважал, но свобода была для него дороже всего.

– Мне больно слышать, что вы так плохо думаете обо мне, – произнес Роберт. – Я люблю Джеймса, но в первую очередь я предан вам – а уж потом кому-то еще.

Вздохнув, лорд Керквуд опустился в кресло.

– Да, Роберт, я знаю, что это так. Прости, сынок. Я несправедлив. – Он помолчал. – Но я боюсь за тебя, Роберт. Джеймс умен, но, на мой взгляд, ему не хватает дальновидности. Он хочет создать шотландскую армию, но не понимает, что может просто погубить свой народ.

– Я согласен с вами, отец. К несчастью, король Карл обратился к Джеймсу за помощью, а Грэхем так предан королю, что готов ради него пожертвовать всем, что у него есть.

Граф Керквуд кивнул.

– Он готов пожертвовать своей жизнью? Что ж, это его право, Роберт. Но он не может распоряжаться жизнями других. А сколько горя он принесет в шотландские семьи, ты не считал?

Роберт пытался скрыть свое огорчение.

– Отец, я уважаю ваше мнение. Я уважал его всегда. Почему вы так уверены, что Джеймс проиграет эту битву?

– Потому что Карл не сможет ее выиграть. Этого не будет, потому что это невозможно. Силам роялистов не устоять перед Кромвелем[4]. Он слишком могуществен. Злодеяния английской короны с каждым годом множатся. И без религиозных гонений они совершили слишком много несправедливостей. Кромвель знает, что, обвиняя Карла в заговоре папистов[5], этот глупец Аргайл поднимет против короля армию шотландских ковенантеров.

– Карл – король Шотландии, – возразил Роберт. – Он – Стюарт. Он не только восседает на английском престоле – он также обладает короной Шотландии. Аргайл – шотландец, и ковенантеры – шотландцы, и они должны быть верны Карлу. Все кланы должны быть верны королю. Джеймс пытается объединить всех нас и помочь Карлу. Он, если понадобится, готов умереть ради этого.

– Вот поэтому-то я и боюсь за тебя, Роберт. Ты мой сын и наследник. Настанет день, когда на твои плечи будет возложена обязанность руководить кланом.

Роберт угрюмо слушал отца, понимая, что ответственность за их клан когда-нибудь принудит его отказаться от службы Джеймсу Грэхему.

– Если Кромвель выиграет в этой войне, отец, он посадит у нас, в Шотландии, правительство под началом Аргайла. А это будет означать конец религиозным свободам шотландцев. Вы хотите увидеть это? Господи Боже, отец, ведь некоторые из членов нашего клана Керклендов до сих пор привержены старой римско-католической вере. Неужели мы должны отдать их в руки этих фанатиков – Аргайла и Кромвеля? Нет, отец, я слишком хорошо знаю вас и не могу поверить, что вы согласитесь на такое. Мне кажется, что причина ваших возражений кроется в чем-то другом.

Граф Керквуд сдвинул брови.

– Боюсь, сын умнее, чем его родитель. У меня действительно есть другая причина. Настало время вам жениться и осесть дома, Роберт. Ваша нареченная, леди Элизабет, только что достигла восемнадцатилетнего возраста. Настало время выполнить брачный договор, заключенный при ее рождении.

– У меня же пока нет никакого желания вступать в брак. И меньше всего – с особой из Лоуленда[6], в жилах которой течет кровь англичан-протестантов.

Лорд Керквуд поднялся.

– А я настаиваю, Роберт, чтобы ты женился немедленно! Я не потерплю дальнейших отсрочек! Я был терпелив с тобой, но твое упрямство переполнило чашу моего терпения!

Его темные глаза сверкали, а на лице была написана решимость, некогда сделавшая этого человека главой клана. Но Роберт смело встретил отцовский взгляд.

– В чем дело, отец? В чем вы видите упрямство и неповиновение? В том ли, что я решил последовать за Джеймсом Грэхемом? В том ли, что я не хочу опрометчиво вступать в брак, о котором мне даже нечего сказать?

– Леди Элизабет уже несколько лет как достигла брачного возраста. А ты все это время открыто сожительствуешь с мадемуазель дю Плесси. И на этот раз даже привез ее с собой сюда, в Эшкерк. Ты делаешь дурочку из этой невинной малышки из Бэллантайна.

– Этой невинной малышки из Бэллантайна? – фыркнул Роберт. – Насколько я помню мой давний визит в этот дом, сия «невинная малышка» – просто-напросто испорченная девчонка, в которой все души не чают. Следовало бы задрать ей юбчонку и хорошенько выпороть.

– Роберт, мне стыдно тебя слушать. Я надеялся, что в семье Джеймса Грэхема тебя научат хорошим манерам. Однако я вижу, что этого не произошло. Говорить о своей будущей жене в столь пренебрежительном тоне! Это не делает тебе чести. Разве она не была всего лишь пятилетней девочкой, когда ты посетил Бэллантайн? Как же ты можешь судить о ней теперешней? Ты меня разочаровываешь, сын мой.

Лорд Керквуд, конечно, немного преувеличивал. Старому графу нравился решительный и независимый нрав Роберта. Именно лорд Керквуд воспитал в своих двух сыновьях привычку думать самостоятельно. Хотя он и опасался за жизнь старшего сына, рассказы об отваге и дерзости, проявленных Робертом на поле брани, преисполняли гордостью сердце отца.

Ибо лорд Керквуд был горцем. И сыновья его тоже горцы. Хитрый ум, отважное сердце, быстрые ноги и, главное, сильная рука, умеющая держать клинок, – вот что важно для них.

Вздохнув, непокорный Роберт пожал плечами. Оттягивать и дальше ненавистную свадьбу не имеет смысла. Она не стоит того, чтобы ссориться с отцом.

– Хорошо, отец. Я больше не буду откладывать бракосочетание. Готовьтесь к свадьбе. Я, конечно, и носа не могу показать в Бэллантайне, поскольку Аргайл назначил награду за голову Джеймса и за мою. Я обвенчаюсь с леди Элизабет, как только она прибудет сюда.

Лорд Керквуд не мог скрыть улыбки.

– Значит, ты останешься в Эшкерке и будешь ждать ее приезда?

Роберт хмыкнул.

– О нет, хитрый старый лис. – Он обнял отца. – В этом я вам не уступлю. Я обещал Монтрозу, что вернусь к нему. Дайте мне знать, когда приедет моя будущая жена, и я вернусь домой к свадьбе.

Граф Керквуд взял сына за руку и проговорил:

– Будь осторожен, Роберт. И да пребудет Бог с тобой и с Джеймсом Грэхемом.

Глава 2

Если бы лорд Керквуд мог слышать разговор, состоявшийся на следующей неделе в замке двоюродного брата Монтроза, Патрика Грэхема, он понял бы, что был прав.

Патрик Грэхем нервничал. Джеймс оставался абсолютно спокойным. Роберт слушал этих двоих, и ему еле удавалось сдержаться, чтобы не зевнуть. Они с Джеймсом провели в седле весь день и всю ночь, чтобы добраться до Инчбрейка, и сейчас Роберт думал только о том, как приятно будет погрузиться в мягкую перину. Срывающимся голосом Патрик Грэхем старался объяснить Джеймсу, что его преданность королю ослепляет его и он уже не видит, насколько безнадежны его попытки собрать шотландскую армию и прийти на помощь Карлу, особенно теперь, когда герцог Аргайл поручился, что клан Кэмпбеллов будет на стороне Кромвеля.