Лилии на могиле

Для Хироюки принимать факт чьего-то подобного внимания к Джун было нечто непосильным. И, как он подумал, даже несмотря на то, что с Акирой она вела себя несколько отстранённо, никто не мог дать гарантий, что не произойдёт ничего плохого с приходом лишнего человека в их жизнь, человека, к которому она пусть и когда-то, но испытывала какие-то чувства. С каждым днём Хироюки падал от бессилия под грузом юношеской тревоги и ощущал себя обречённым.

И если он и стремился пересилить свою застенчивость относительно интимного вопроса, его ревность всякое желание просто подрезала у самых корней.

– Ты же с ним встречалась, я правильно понимаю?

Джун, сидя рядом с Хиро в постели, ничего толком, кроме: «Да, так и есть» не ответила, а лишь виновато молчала ему в лицо. Впрочем-то, ей совсем не хотелось ощущать себя виноватой за то, что она привязалась к человеку, который был рядом физически, но настрой и тон разговора Хироюки верно подстёгивали в ней самое что ни на есть отвратительное негативное чувство.

– То-то ты ведёшь себя так, будто давно на опыте. А это недалеко от правды, оказывается.

– Ну же, Хиро, зачем так категорично ревновать?

– Знаешь, до этого я боялся тебя разочаровать в плане первого раза. Сейчас же я боюсь разочаровать тебя, зная, что тебе есть, с чем сравнивать. И это ощущается куда хуже.

– Ей-богу, это же юношеское. Твоя уверенность в себе не должна зависеть ни от чего, тем более от кого-то, кто сделал что-то раньше тебя. Комплекс ребёнка, который вышел на сцену где-то посередине толпы конкурентов и переживает, что его не заметят, и он не будет лучше всех. Подумай, зачем тебе быть лучше всех?

– Я всё же думаю, что ты со своими проблемами и характером не стала бы встречаться абы с кем. Значит, у него есть какие-то черты и достоинства, возвышающие его над теми, кого ты обычно считаешь слишком скучными или невыносимыми.

– Поверь, у тебя таких качеств хоть отбавляй, – она облокотилась ему на плечо. – Так или иначе, тебе не о чем беспокоиться. Если только о том, что тебе стоило бы любить себя больше.

– Даже как-то горько слышать это от тебя.

Они сложили подушки горизонтально и легли лицом к лицу.

– Вот именно. Я же сама прекрасно знаю, к чему ведут такие страхи.

– Джун… Ты можешь мне пообещать, что не вернёшься к нему?

– Мы расстались так паршиво, что больше, чем друзьями, быть уже не можем всё равно. Так что да, я обещаю.

С другой стороны, Хироюки смущало поведение Акиры. Словно напускная вежливость, любезность и якобы честность, выдающие в нём плохого актёра. «В плохом актёре видно злодея». Однако Хиро всё равно одёрнул себя с мыслью, что копаться в прошлом, как в грязном белье, – чревато определёнными последствиями.

Чтобы переждать бурю эмоций, Хироюки решил углубиться в учёбу с головой, хотя бы на время не замечать ничего вокруг себя. И пока Акира через пару недель не решил обратить внимание Джун на себя, у Хиро даже вполне получалось абстрагироваться от переживаний. И всё же он не мог должным образом терпеть такое количество чужого внимания к своей девушке. Джун стала чаще переписываться по телефону, уходить из комнаты, чтобы ответить на звонок; сама Джун просто не хотела, чтобы факт их общения в присутствии Хиро лишний раз провоцировал его и отвлекал от подготовки к экзаменам. В один из моментов её телефон свободно лежал на тумбочке, и Хироюки, не сдержавшись, поинтересовался пришедшим сообщением: «Может, сходим завтра куда-нибудь?» То был номер Акиры. Хиро не хотелось устраивать скандалов, но звоночек, что что-то не так, звенел в голове всё отчётливее.

Выпускной класс отнимал у Хироюки всё свободное время важностью экзаменов и прочих контрольных работ, а ему, как прилежному ученику, вовсе не хотелось понижать планку ради, как он думал, мелочей. Из-за этого он стал чаще проводить время за своим письменным столом, чем со своей любимой девушкой, которую это, в общем-то, практически не обижало, как и то, что он почти перестал выходить из дома. Но помешанность на желании зарыться в учёбу заставила его закрыться и эмоционально тоже, за что она так же старалась не винить, вот только Хиро всё равно успевал замечать, что Джун пропадает где-то в своё свободное время, разговаривает в гостиной по телефону с Акирой на отвлечённые темы и одевается как-то… слишком откровенно.

– Хиро, милый, отдохни хоть чуточку побольше. Ты раздражён, потому что толком не высыпаешься.

Он стал часто проносить мимо ушей её истории с работы, потому что они стали походить одна на другую слишком сильно, и временами она не могла рассказать о чём-то ещё.

– Ты так и будешь корчиться над домашкой? Когда ты в последнее время спал больше пяти часов, ты помнишь?

– Прости, Джун. Это временно, не переживай, – ответил Хироюки, не отвлекаясь от тетради. – Ложись без меня.

– Что ж, хорошо, – смиренно ответила Джун.

Как бы Джун ни уставала на работе, она всегда находила если не время, то силы приготовить для Хиро очередной обед на очередной учебный день. Не могла отказать себе в проявлении какой-никакой заботы, нежности, – она очень любила обнимать Хироюки со спины, пока он сидел с уставшим лицом и карандашом в руке, целовать в щёку, мять плечи, скользить подушечками пальцев по его телу, почёсывать голову. А когда он всё-таки додумывался сделать перерыв, у них даже получался небольшой, но цельный разговор, хоть и не так часто, как ей хотелось бы.

«Ну же, ничего страшного. Потерпи ещё немного», – утешала она себя.

От умственного изнурения и сидения на одном месте у Хиро ломало тело, и ему стало казаться, будто объятия в постели приелись, были несколько тяжеловаты, отчего он стал частенько ложиться чуть поодаль от Джун. А она толком не могла понять, то ли это правда усталость, то ли он привык к ней настолько, что прежнюю тактильность уже можно было списывать на особенность конфетно-букетного периода.

В один из своих отпускных Джун пришла на тренировку к Хироюки в баскетбольном клубе и мирно наблюдала. «Отличный бросок», – хвалила она изредка, стесняясь ребят. В такой момент она была счастливее всего, ведь то был один из тех моментов, когда он не сидел над уроками, отчего не сводила с лица мягкой и задумчивой улыбки. А Хиро даже и не думал вспомнить, когда она в последний раз так улыбалась наедине с ним.

Заканчивая к вечеру все дела, она складывала только что отутюженную школьную форму в шкаф, чтобы не валялась бесхозно на стуле.

– Ты обещал вчера, что решишь, пойдём ли мы с тобой на концерт. Он уже через неделю.

– Прости, Джун, я забыл. Не специально. А Кента? Спроси, я уверен, он будет рад составить тебе компанию.

– Ах, ну да, Кента и правда чаще составляет мне компанию где-либо. В отличие от тебя.

– Это прозвучало грубо, – ответил он быстро, не вслушиваясь в её возмущение.

– А разве не правда? Не подумай, я пытаюсь понять, но… Даже просто выйти на улицу. Не в школу. Всего лишь погулять часок-другой ты не можешь. Знаю, что экзамены – это важно. Но мне не хватает твоего внимания, чёрт подери, – Джун сорвалась на пару тонов выше обычного. – Отвлекись не намного и поговори со мной об этом, мне это важно.

Хироюки несколько измотанно вздохнул и повернулся к Джун с невинной улыбкой:

– Не смотри на меня так. Я понимаю, тебе хватило того образования, которое ты получила в родной стране, но это не значит, что мне не нужно стремиться к большему. Это временно и решаемо. Сейчас я делаю только то, на что у меня есть силы.

Джун испытала странное ощущение: то ли разочарование, то ли отвращение. Несмотря на все попытки оставить уверенность в себе, она почувствовала себя униженной.

Она использовала последнюю каплю смелости и сказала только:

– Вот это звучало действительно грубо.

– Ничего не грубо, я лишь пытаюсь расставить приоритеты. Сейчас учёба важнее.

– Важнее чем я? – она ненадолго посмотрела на него с недовольством. Выдохнула, расправила на кровати одеяло и села проверить напоследок телефон.

– Ей-богу, Джун, я не хотел ссориться, ты меня вывела, – высказал Хиро с раздражением. – Я тебе случайно не мешаю? Могу вниз пойти?

– Как хочешь, – небрежно ответила Джун. – Если тебе удобнее убегать от меня чуть что, то так и делай.

Хиро снова обратил внимание на то, как сосредоточенно она смотрит в телефон.

– Ну и чего ты жалуешься? Вон, тебе с Ямамото общаться гораздо интереснее.

– Не выдумывай, – равнодушно выронила она. – Просто ты разговариваешь со мной слишком мало, чтобы мне этого хватало, Хиро. Не обижайся.

– Понятно, – Хироюки взял учебник и тетрадь с карандашом и выключил настольную лампу. – Спокойной ночи.

– И тебе.

То был первый их настолько напряжённый разговор, после которого Хиро эмоционально вышел из себя и пустился в крайности. Больше всего внимания, или будет точнее сказать, контроля он уделил тому, как Джун одевается. На работу он не особо навязчиво и завуалированно предлагал надеть другую футболку с вырезом повыше, почти всегда отговаривал от маек и юбок длиной посередине бедра или чуточку выше, аргументируя тем, что ей может стать холодно вечером, несмотря на её справедливые замечания, что она может надеть колготки и вообще, весна же на дворе. И только в половине случаев Джун уступала ему и делала так, как он говорил, лишь бы не обидеть и не поссориться снова. В остальной половине ситуаций она брала разум и остатки отваги в кулак, пытаясь вежливо объяснять, что не ему решать, как ей одеваться. Но Хироюки оставался непробиваемым.

К сценам ревности также прибавилась его просьба не задерживаться после работы с кем-то, кроме подруг и его семьи. Акира частенько захаживал к ней в магазин, мог пригласить на ужин или в кино и проводить потом хотя бы до остановки. Вместе с тем Джун практически не стеснялась почти так же часто брать телефон в руки и отвечать на сообщения и даже на звонки, находясь в одной с Хироюки комнате, а на его возражения всегда твердила: «Мы друзья. Неужели ты и с друзьями запретишь мне общаться?» Да и в разговорах действительно не проскальзывало ни крупинки романтики, только обсуждение каких-то фильмов, новостей или работы.

Очередным будним утром Хиро проснулся с мыслью, что забыл, когда Джун в последний раз хотя бы просто будила его, уже даже не вспоминая о ласковых поглаживаниях и поцелуях в лоб, её потребность в которых – и давать, и получать – вылетела у него из головы. На часах было уже восемь, из-за особого нежелания идти в школу он не спешил вставать с кровати; он впервые проспал меньше четырёх часов.

Хиро спустился и удивился тому, что за завтраком сидела вся семья, включая Джун, которая наспех запихивала в себя второй пончик с кофе. Она поставила посуду в раковину и порхающе прошлась до прихожей. Хиро встал столбом и сонным взглядом оценивал её рабочий образ, пока этот взгляд не отпечатался у неё на нервах.

– О, доброе утро, Хироюки.

– Ты куда так намалевалась? И что я тебе говорил про эту блузку? Слишком откровенная.

– Я тебя прошу, не порть мне настроение перед работой, – угрюмо сказала Джун, накинув сверху толстовку с капюшоном.

– Эм, Хиро, – вмешался Кента, – по-моему, у Джун-тян в гардеробе нет ни одной вещи, которая выглядела бы вульгарно…

– Я тебя не спрашивал, – резко выкинул Хироюки.

– Я не поняла, – Джун посмотрела на него с раздражением, – долго ты будешь пытаться контролировать мой внешний вид?

– Просто не хочу, чтобы на тебя пялились. С каких пор тебе нравится выглядеть вызывающе?

Хиро пытался свести разговор в полушёпот, чтобы другие не вмешивались, но Джун повышала голос, будто бы наоборот хотела, чтобы хоть кто-то из семьи защитил её достоинство от ревнивого чудака.

– «Вызывающе» я выглядела, когда в семнадцать надевала колготки в сетку под кожаные шорты.

На этом заявлении Кен поперхнулся чаем.

– Скажи спасибо, что я сейчас так не одеваюсь, хотя могла бы, – как бы с угрозой высказала она.

– Вот как. Не с такой стороны я надеялся тебя узнать.

– Что, непросто? Я про это и говорила. Послушай, я знаю, обычно ты говоришь: «Я хочу так, потому что волнуюсь о тебе», – выдала Джун, пародируя Хиро, – но на самом деле ты просто ревнуешь, хотя я много раз талдычила, что у меня нет никого, кто был бы мне ближе тебя. И опять повторяю: не тебе решать, как мне выглядеть. Я могла бы как угодно разодеться, если бы ты выходил из дома со мной, но ты же не выходишь, у тебя дела поважнее! – Джун почти сорвалась на крик.

– Ты всё ещё дуешься, что я не смог пойти с тобой на концерт? – спросил Хироюки небрежно.

Джун начала чётче чувствовать его из ниоткуда взявшееся наплевательство, слёзы уже подступали к нижнему веку.

– О нет, совсем не поэтому, – издевательски начала она. – Хоть это и был первый концерт в жизни, на котором я побывала, и я испытала бы куда острее эмоции, будь любимый человек рядом. Нет, Хиро, я не дуюсь. Меня откровенно бесит, что я то и дело вижу тебя за твоими долбаными уроками.

– И поэтому ты общаешься с Ямамото?

– Да, поэтому. Потому что он один из немногих людей, которому я доверяю и с которым могу интересно провести время. Остальные из них – твоя семья. Но не ты.

– Судя по тому, как ты себя ведёшь, не удивлюсь, если ты ищешь внимания у него в постели.

– Хиро, хватит! – рявкнул Фукурой, невольно ударив кулаком по столу. Крайняя степень злости и помешанности в голосе сына были для него непривычны.

– Не надо вмешиваться. – Грубо ответил Хироюки.

Отец расстроенно и одновременно нервно встал изо стола. Джун устало вздохнула:

– Ты даже на отца своего срываешься, у тебя с твоей учёбой уже совсем крыша поехала.

– А с чего ты вообще такая дерзкая стала, я не понимаю? Я хотя бы налево не бегу чуть что, и не…

Не слушая дальше, Джун отвесила ему пощёчину со всей силы. Для неё не было ничего унизительнее, чем оказаться обвинённой в измене.

Хироюки тёр больную щёку и смотрел на Джун оголтело.

– Иди сюда. – Сказал он, попытавшись подойти.

– Нет, это ты иди сюда, – отец резко повернул Хиро к себе через плечо и намотал его футболку на кулак. – Тебе сказано – успокойся, что не так с тобой?!

– Отпусти. – Сказал Хиро, сглотнув комок смешанных эмоций. Он продолжал глубоко дышать в попытке прогнать резко охватившую его злобу.

– Чего ты смотришь на меня, как бычара на красную тряпку? Тебе стыдно должно быть.

Джун взяла рюкзак и под шумок вышла из дома.

Хироюки неуверенно потянулся к кулаку отца, но тот уже отпустил.

– Какого хрена на тебя нашло, а? Вроде бы такой добрый и сдержанный. Чё хочешь делай, но чтобы вечером перед ней извинился.

– В тихом омуте черти водятся, да, Хиро? – съязвила Хана.

Кен перебил сестру и предупредительно помотал головой.

– Кто бы говорил, сестрёнка, – едко ответил Хиро и быстрым шагом ушёл к себе в комнату.

Хироюки не смог заставить себя пойти в школу. Накрылся одеялом и от накопившейся за всё время усталости крепко уснул.

Проснулся к вечеру. Ненадолго засел за недоделанные уроки, а на кухне едва не поссорился с Кентой из-за случившегося. «А если бы ты её ударил? Ещё и при всех. Неужели тебе не стыдно?» – «Я этого не говорил. Меня просто напрягает тот факт, что она общается бывшим. А ещё я дико устал, и всё это наслоилось, ни больше ни меньше». – «И что с того? Ты совсем не замечаешь за собой, как придумываешь проблему, чтобы самому на неё обидеться? Я лично с бывшей тоже друзьями остался и ничего, хорошо общаемся, иногда даже ночуем вместе. Я понимаю, это не вписывается в твою картину мира, но так реагировать нельзя. Я уж было подумал, что тебя подменили». Кента никогда не был наглядным примером юношеского максимализма и, почти полностью пойдя в мать, стремился к диалогу и мирному решению проблем, что являлось очевидной противоположностью нынешней импульсивности Хироюки, хотя у последнего не то чтобы было много причин для таких бурных эмоций, кроме пубертата. Но после средней школы он лучше понимал язык грубой силы и до сих пор придерживался принципа «кто сильнее, тот и прав».

Он отложил уроки, в темпе оделся и, не взяв ничего, кроме телефона и ключей, быстро дошёл до остановки и сел на автобус до города.

Неуютное ощущение от множества мелькающих мимо счастливых лиц его поддразнивало и раздражало. Вечер пятницы, когда даже уставшие за неделю бизнесмены улыбались, договариваясь по телефону о встрече с кем-то в баре. Хироюки встал близко к переходу и ждал зелёного света. Рядом и за ним толпились занятые люди, набирающие сообщения по работе или кому-то из семьи, парочка, взявшаяся за руки, шумные студенты, обсуждающие недавний матч по бейсболу. Буквально в пятидесяти метрах от Хиро находился супермаркет, в котором работала Джун. Хиро ненадолго вернулся в реальность и устремил взгляд вперёд. Увидел фигуру в знакомой одежде и мужскую фигуру в несуразной, большой, как мешок, ветровке. То были Джун и Акира; они о чём-то разговаривали. Акира поднял руку в сторону остановки до дома. Джун с вежливой улыбкой покачала головой. Раздосадованный, парень на секунду опустил плечи, после чего снова поднял руки, что-то спросив у девушки. Она так же любезно, но скромно едва видно кивнула. У парня в глазах загорелось нечто похожее на счастье, и он обнял Джун. Она не сопротивлялась, но и не переходила грань, лишь легонько положив руки ему поверх куртки. Акира заботливо погладил её по голове; чувствуя неловкость, Джун убрала его руку и освободилась от навязчивых объятий.

Загорелся зелёный, и все пошли по переходу, обходя Хироюки, пленённого очередным наплывом злости. Наконец на половине таймера он зашагал в их сторону. Акира заметил его безэмоциональное лицо и тяжёлый, угрожающий шаг.

Не останавливаясь, Хиро толкнул «конкурента»:

– Слушай, ты, на каком языке тебе сказать, чтобы ты понял?

– А ты откуда? – спросила Джун, не скрывая некоторого ошеломления.

– С работы тебя встретить пришёл.

– В чём проблема, чувак? – вовсе без страха ответил Акира. – Мне уже расстроенную подругу обнять нельзя?

Машинально, абсолютно не задумываясь, Хироюки ударил его в пол силы, пожалев.

– По голове ты её тоже по-дружески гладил, ублюдок?

– Хиро, чтоб тебя! – негромко крикнула Джун, дёргая его за рукав куртки к себе.

Акира удержал равновесие и подвигал нижней челюстью, не спуская с Хиро словно оценивающего взгляда, который тот никак не мог охарактеризовать.

– Я тебе последний раз говорю: чтобы я тебя рядом с ней ближе чем на сто метров не видел, хоть пальцем тронь – выбью тебе не только зубы. Пойдём, – сказал он девушке, собственнически взял её за плечо и увёл с собой.

– Хироюки, мне больно.

Они дошли до перехода, и он отпустил её с виноватым видом, глубоко вздохнув.

– Что он здесь делал?

– Он сказал, что хотел проводить меня домой, – говорила Джун и мяла больное место на руке.

– Откуда этот ушлёпок вообще знает, во сколько ты заканчиваешь?

– А что, это какая-то секретная информация? Он же друг, он спросил, я ответила.

– Он перегибает палку в вашей «дружбе», – он снова взял её за плечо. – Только придурок не заметит, что он пытается увести тебя у меня.

Джун вырвалась из его хватки, как только они перешли дорогу.

– Господи, хватит. – Она старалась не сильно эмоционировать, чтобы никто не обращал внимание. – Если бы меня можно было так легко увести, меня бы здесь уже не было. Я хочу, чтобы ты доверял мне.

Джун с добротой и долей раскаяния посмотрела ему в глаза. Такой её взгляд разбудил в Хироюки сильное чувство вины. Он ничего не ответил.

– Поехали домой. – Сказала она.

Джун направилась к остановке, улыбаясь так, чтобы он обязательно последовал за ней.

– Джун?

Она обернулась.

– Пошли пешком.

– Пешком до дома сорок минут идти.

– Прогуляемся.

Она ничего не ответила, лишь развернулась снова и, сунув руки в карманы куртки, пошла своей обычной невыразительной походкой.

Неловкие лица, немного опущенные вниз, и руки, покоящиеся в собственных карманах – так обычно выглядят подростки, гуляющие на первом свидании; по этим двоим нельзя было сказать, будто они знакомы уже больше пяти лет. Он подстраивал под неё свой шаг, она под его. Джун долго и довольно тяжело переваривала в голове его поступок. А когда руки в карманах уже почти вспотели, она вытащила одну со стороны Хиро, надеясь, что он додумается развеять напряжение между ними, взяв её за руку.

Спустя пару минут Хироюки всё-таки глянул на Джун; она легонько махала рукой из стороны в сторону, а на лице старалась не изображать никаких эмоций, только незаметно улыбалась, чтобы не казаться слишком грустной или болезненной. Он неуверенно взял её под руку, пытаясь убедить себя, что делает это не из-за чувства вины. Она же сжала ладонь посильнее, давая понять, что всё хорошо.

Придя домой, Хиро крепко обнял Джун, прямо возле порога, едва она закрыла входную дверь. «Извини меня», – сказал он, поглаживая её по спине. Такой неожиданный жест не прогнал у неё обиду за произошедшее утром, но заставил поверить в искренность проявленных чувств, и у неё отлегло от души. Зайдя в комнату, Джун вдруг заботливо погладила ему щёки, взялась за края его свитера и помогла снять через голову. Кинув взгляд в окно, Хиро заметил на подоконнике вазу с небольшим букетом тюльпанов.

– Эти цветы давно тут стоят?

– Вообще-то, уже третий день. Вот так, Хиро, с этой учёбой ты не видишь даже, что происходит вокруг тебя.

– От кого?

– Постоянный покупатель вдруг решил порадовать, некрасиво было бы отказываться. Ты ведь не собираешься ревновать к сорокалетнему дядьке, которого я даже не знаю?

– Ну да, пожалуй, это было бы глупо.

Джун ухмыльнулась:

– Не хочешь после ужина помыться вместе?

– А… Ну ладно, давай… – Смутился он, не ожидая подобного предложения.

Наполненная ванна пахла цитрусовой ароматизированной солью.

Джун заперла ванную на шпингалет и взглянула на Хиро, одеревенело держащего в руках свои вещи. Она повесила обе пижамы на крючки и принялась раздеваться, начиная со штанов.

– Давай, не стесняйся.

Хиро тогда впервые увидел Джун обнажённой. Медленно складывая в сторону свою одежду, он разглядывал её миловидную фигуру, почти не отводя глаз; худенькие руки, небольшая грудь и довольно мясистые при этом бёдра прекрасно гармонировали между собой. Она бросила бельё в отдельную красную корзину, зашла в приоткрытую обогретую комнату и беззастенчиво уселась под душ, даже не стараясь выпрямить спину.

– Ну ты чего?

– Мне неловко. – Сказал Хиро. – Отвернись, пока я не зайду.

Он и понятия не имел, что её решительность, в сущности, отчасти напускная и неловко здесь не только ему одному. Джун хмыкнула и развернула табурет чуть в сторону. Порядком ошалелый, Хироюки наконец разделся, закрыл за собой дверь и сел рядом на второй табурет. Джун тут же вернулась в прежнюю позицию и игриво облила его из своей лейки.

– Хочешь, помассирую тебе голову?

Пока Хиро проходился мочалкой по телу, Джун вспенивала шампунь и с небольшим усилием перебирала по его голове подушечками пальцев, а потом помогла потереть спину. После уже он опробовал всё то же самое на ней; предельно аккуратно распределил бальзам по длине волос, переложил космы на плечо и стал намывать ей спину. «Переверни мочалку на жёсткую сторону, – сказала она. – И чеши поувереннее». – «Я так и поцарапать тебя могу». – «Ничего подобного. Давай, три. Чтоб я была как варёный рак!»

Закончив с мытьём, Джун потянулась всем телом и заметила Хироюки, норовящего сбежать:

– Куда пошёл? Садись. – Призывая, она похлопала по бортику ванны.

Хиро вновь покраснел, примерно до того же оттенка, до которого недавно натирал ей спину, и как будто бы неохотно сел на другой конец ванны, поджав ноги.

Джун по-доброму ехидно засмеялась:

– Ты стесняешься ещё сильнее, чем я представляла. Мне казалось, мы уже привыкли друг к другу.

– Я привык спать с тобой в одной кровати, а голой вижу впервые.

– По такой логике можно предположить, что ты хочешь меня, но стесняешься об этом даже сказать?

– А я смотрю, тебе нравится заставать меня врасплох?

Она посмотрела на него хитрыми лисьими глазами и рассмеялась.

– Именно. Раз уж мы пара, Хиро, могу я задать личный вопрос?

– Какой?

– Скажи… Как много ты мастурбировал, думая обо мне?

– Э-э… – Он стыдливо опустил голову. – Смотря, что для тебя «много».

– Ну допустим, «много» – это примерно раз в месяц или чаще, «мало» – раз в полгода или реже. Ну так, много или мало?

– М-много… – Ответил он, еле выйдя из неловкого ступора.

– А когда в первый раз?

– Да ты думаешь, я помню? Наверно, где-то почти через полгода после того, как ты уехала.

– Вот же… развратник… – Джун театрально прикрыла рот рукой, будто от удивления.