Камея. Женщина в Музыке и Поэзии. Тайнопись Судьбы
- -
- 100%
- +
© Ольга Либердовская, 2018
ISBN 978-5-4490-5908-6
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Камея
В своих стихах я говорю о себе: «Это я, Господи.», но в обыденной жизни восклицаю, глядя в зеркало: «Это я?! Го-о-споди!..».
И тем не менее: чем труднее и больнее приходится мне переживать оплеухи судьбы, тем вдохновеннее моё творчество, особенно поэтическое!
Судя хотя бы по количеству нажитых мной стихов надобно признаться, что живу я ПРАВИЛЬНО, – ибо ещё в детском школьном сочинении на тему «Как бы я хотела прожить свою жизнь» опрометчиво заявила: «Так, чтобы всегда писались стихи!»…
А ещё я обожаю своё любопытство – ну всё мне интересно, всё хочется испытать на себе, самой и – не обидеться!..» Умные люди не обижаются, умные люди делают выводы!» Этот девиз я запомнила с самого раннего детства.
А родилась я в Сибири, в маленьком шахтёрском городке ПО ПОЖЕЛАНИЮ Отца Народов – все мои дедушки и бабушки были для него «Врагами народа», ссыльными.
И национальность моя вполне соответствует призыву того времени «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» – ДРУЖБА НАРОДОВ: именно меня захотели видеть своим потомком и белорусы, и Украинцы, и Болгары, и Цыгане, даже – польские ЕВРЕИ!..
Восстановить полный рост родословного древа мне не посчастливилось, но …ВСЕ-ВСЕ-ВСЕ мои любезные предки, примите мое БЛАГОДАРЕНИЕ!..
Наш семейный маленький коттедж (а вернее его половина) был в полном смысле слова КРАЙНИМ – за ним начинался городской пустырь, в центре которого красовался огромный камень-валун, место игр всех окрестных ребятишек.
В степи моего детства
лежит лучший камень Земли.Что мне делать с тобой, Камень?Выбить из тебя богоподобиеи поклоняться?Или слушать, слушать, слушать звуки,рождающиеся как будто бы в тебе,а на самом деле во мнеиз-за разыгравшегося воображения?Я знаю историю появления тебя в моей жизни,как и меня – в твоей вековой дрёме.Жаль, что не могу сейчас дотронуться до тебя!С тобой я всегда знала,что такое «жарко»и что такое «холодно»!..Ты – для тоски моей, Камень.Не надо ничего выбивать из тебя.
Рада, что я родилась в Сибири: не один век Сибирь являлась НАСТОЯЩЕЙ Столицей Руси…
Повезло мне и с тем, что мои уже к моему рождению официально реабилитированные дедушка-бабушка-папа-мама получили, наконец!, в Сибири свой с о б с т в е н н ы й кусочек-клочок землицы ПРИ ЖИЗНИ.
Наш домик и приусадебный участок при нём… – ну, это работа, постель, ванна…
А МОЙ МИР в раннем детстве – ПАЛИСАДНИК!!!, где за крепкоствольными тополями, растущего вдоль такого же крепкого и высокого даже для моего дедушки забора (до революции Митяй служил в личной охране царя) ЖИЛИ ЦВЕТОЧНЫЕ КЛУМБЫ!!!
И ещё, взахлёб: в окошко моей комнаты со стороны палисадника каждую весну заглядывали любопытные цветущие яблони! И хотя их было всего две, мне казалось, что я живу В САДУ!!!
Маленькие трепетные цветы – и сильные надёжные деревья…
Я обожала свой сад.
С каким наслаждением, смешанным со страхом, карабкалась я по рукам-ветвям деревьев и… искала своё место в небесной высоте, а потом обязательно гуляла шаловливыми пальчиками меж цветов в клумбах, изумлённо разглядывая лепестки и травинки, букашек и бабочек…, вдыхая волшебный аромат цветов, разнотравья, земли…
Ко мне на руки садились птицы:малые воробушки, синицыщебетали в ухо, петь учили!Абсолютность слуха в моей силеи от вас, любезные болтушки, —милые отважные пичужки!..«Мой папа – Театр! Я – Театровна!»
Самый любимый! Папочка…
По рассказам родителей я – причём, вроде бы самостоятельно – научилась читать чуть ли не в три года отроду: в пять лет меня уже взяли на учёбу в детскую музыкальную школу ещё и потому, что я уже умела и читать, и писать.
Но лично я помню лишь первое слово, которое я прочла. Дело было так: местный почтальон, наш бездетный сосед, принёс в этот день почту и тихо шепнул мне: «Выйди за ворота, я покажу тебе твоего папу».
Но вместо живого папы, по которому я так скучала – родители уже были в разводе – дядя Илья протянул мне фотографию папы в статье газеты о театре, которым в то время он руководил. С помощью почтальона я прочла заголовок: «ТЕАТР».
Я влетела с газетой в дом: «Мой папа – Театр! Я – Театровна!»
Папе
Для тех, кто как мы в эту жизнь влюблён,существует один закон:жить голова – к голове, сердце – к сердцу, а плотьпусть парит в небесах рядом с духом!Нас ЕДИНЫМИ создал Господь:ты умрёшь —НАМ ЗЕМЛЯ СТАНЕТ ПУХОМ!Отец
Я много лет беседую с тобойодна, без слез, без сожаленья:смеюсь с приподнятой губойиль что-то сообщаю в пенье —Я не умею «просто так»,и ты прощаешь без досады,а главное, заметь же, как,как мы, родной, друг другу рады!Я говорю тебе: отец,у нас вне времени – лишь встречи,где в них начало, где конец,все – речи, речи, речи, речине о тебе, не обо мне —о чем-то неизбежно общем,о вечном, о Земле, странеМы думаем вдвоем, не ропщем.Ты только – ладно? – не старей,волнуй меня, не жди пощады!У незабытых дочерейвсегда яснее, мягче взгляды.Голос возникал из ниоткуда У мамы была итальянская постановка голоса
Кроха Ляля
ПАПА… Общение с тобой я тоже воровала… и у судьбы, и у людей. Как в детстве – книги в книжном магазине. За мной долго следили и в результате разрешили брать все новинки для прочтения.
Я возвращала их в идеальном состоянии до тех пор, пока сама не стала зарабатывать деньги.
Как ты ждал моего рождения! А взглянув в первый раз в мои бусинки-глазки, в паническом, неизвестно откуда взявшемся предчувствии прошептал: «Ох, боюсь я за неё…».
Кроме по-птичьи расставленных и похожих на птичьи глаз, природа подарила мне при рождении, ещё и необычные красные волосы.
Весь роддом ходил смотреть на меня как на чудо-юдо, а мама плакала своим редчайшим колоратурным сопрано – сожалея, что не сделала аборт, поддалась на уговоры моего отца. Желанным ребёнком я была не для всех.
Голосистых в семье хватало: с самого рождения я слушала густой бас деда – служа в личной охране царя, мой Митяй пел в царском хоре.
Какое-то время – и с великим Шаляпиным. Я спрашивала у него: почему не ушёл полностью на сцену? На что дед веско отвечал: «Я работал С ШАЛЯПИНЫМ. Куда мне? Да и всем».
А мою маму приняли в московскую консерваторию без экзаменов, едва услышав её голос. Я и сейчас не знаю, не слышала подобного по красоте, оригинальности, яркости голоса – как будто заливаются самые счастливые колокольчики – такая непобедимая сила жизни звучала в нём!
Голос возникал из ниоткуда – у мамы была итальянская постановка голоса, она почти не размыкала губ. Мама долго не понимала, зачем я рвусь на сцену, а когда увидела, что из меня выросло… -плакала:» Тебе бог должен был дать мой голос. Ты бы им умнее распорядилась»
А колыбельные мне… читал папа: стихи. Пушкина, Лермонтова, Гейне
Смерть
Тебя нет уже здесь. Нет, Нет.Осень. Слезы. Тучи. Грязь. Я однаустраиваю панихидный обет.Вой ты, ветер! Оркестр бы. Бедна.Были б руки цветами! – Сорвала бы и кинула вслед.И завыла бы с ветром: «Вернись!..»Тебя нет уже здесь, И там – нет.Мне – смотреть и не видеть высьНе портрет
Память – не портрет в чернённой раме, —возвращаться за других домой.жаль, себя хороним мы не сами.Не чернённой быть хочу, – живой! —значит: неприметной, – … атмосферой!Каждой клеточкой прими менядо тоски, до боли, крови, веры —и за это все кляня, кляня!Задохнись обилием, чернея… —видеть страх хочу, впитать его!Выплюни: «Ну что же сделать с нею?!..Есть предел?!»Оставить одного?Певцу
Что петь – ты выбираешь сам.По городу весеннемупойдем с гитарой по дворам– к Блоку и Есенину.Возьмем вина, нальем винапрохожим – и хозяевам:поэты вымерли, дома —при плитах, вечер, зарево!..Петь не могу! При НИХ смогла б:не заработки, – вольница!А тешить мам и – даже! – пап —не стоит, я – не школьница,бездомна! – Вот и весь секрет.Нет Блока, нет Есенина —поэтов нет, ПОЭТОВ НЕТ!!!Прочти мне ночью Ленина.Тринадцать лет было и маме когда посадили её родителей
Моя белоруска бабушка Мария
Тринадцать лет было и маме, когда посадили её родителей: отца – как врага народа, мать – за то, что не отказалась от мужа. (к деду привезли жену Каменева с крупозным воспалением лёгких.
Он послал своего денщика на предыдущий пункт пересылки за тёплыми вещами Каменевой. Сел в тюрьму: «помог жене врага народа». 9 лет одиночки. «Каждый день – провокации» – рассказывал Митяй.
Затем – 25 лет высылки. Бабуля Маня – по лагерям, поближе бы к мужу! Мама жила по подвалам, ходила за тарелку супа помогать делать уроки детям бывших «друзей» отца – от него отреклись почти все.
Квартиру отобрали, вещи семьи расстащили. Когда мама всё-таки поступила учиться в московскую консерваторию, деду дали новый срок.
Так она и окончила с красным дипломом один из двух ВУЗов, в которых ей было разрешено учиться как дочери врагов народа – Донецкий горный.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.