Чокнутая фанатка

Глава 1

Сделай громче

Вот и как тут готовиться к контрольной, когда за стеной громыхает музыка? Что у нас тут сегодня? А, Nirvanа. Отличный выбор! Даже не заметила, как начала стучать ногой в такт песне. А когда дело дошло до припева, здесь уже совсем не сдержалась. With the lights out, it's less dangerous! Боже, надеюсь, мои крики умирающего тюленя никто не слышал. Это было ужасно. Наверное. Вообще, не фанатка этой группы. Больше отлетаю по Sum 41, Thousand foot krutch, Three days grace… И, в принципе, считаю, что канадские рок-группы – лучшее, что случилось с человечеством за последние тридцать лет. Вот серьезно.

Круто, когда вкусы с соседом совпадают. Правда, не всегда. Например, сейчас мне очень мешает музыка, но так не хочется, чтобы ее выключали. Попросить об этом даже язык не поворачивается. Боюсь, что вместо фразы: «Можно потише?» из моих уст выскочит: «Сделай громче». Поэтому я никуда не иду. Кстати… Сде-лай гром-че! Теперь подпеваю группе Louna.

Нет! Только не это! «Ругань из-за стены». Эй, сосед, ты хочешь меня добить? Учебник по физике не смог, а у тебя, кажется, получилось. «И кто из них прав мне все равно!» – вспоминаю страшные ссоры родителей в том году. У меня ОГЭ, а они на грани развода. Ужасное чувство. Сейчас вроде бы все хорошо, но каждый сантиметр нашей трёшки пропитан негативом. Напряжение так и витает в воздухе. Папа до сих пор на испытательном сроке.

Зашмыгала носом, а на раскрытую тетрадь с конспектами большой каплей упала слеза и размыла формулу силы тяжести. Ну, вот. Опять реву. Когда уже смогу слушать эту песню спокойно? Но дело не только в ней. Музыка меня, в принципе, никогда не оставляет равнодушной. Почти всегда хочется плакать. От заложенного в нее смысла, красоты или же от бездарности ее исполнителя. С фильмами и книгами та же фигня. И даже с мультиками. Дори нашла своих родителей. Ну, разве, это не чудесно? И как тут не прослезиться?

В общем, физика, извини, но сегодня тебя не выучу. Не судьба. Музыка, конечно, уже прекратилась, но настрой на учёбу совершенно пропал. Сказаться завтра больной, что ли? Чтобы не ходить в школу и не писать эту дурацкую контрольную.

Громко захлопнула учебник по физике за десятый класс и отложила его на самый край стола. С глаз долой, из мозга вон. Не хочу больше его читать. Надоело.

Взяла в руки старенький смартфон и откинулась на спинку стула. Затем где-то полчаса бессмысленно листала ленту ВКонтакте. В пабликах ничего нового. Скучно. Дайте-ка, зайду к друзьям, что ли. Может быть, хотя бы, у них происходит что-то интересненькое. Открыла ту самую вкладку, где в один ряд, друг за другом, располагаются имена всех моих друзей. Список из ста двадцати девяти фамилий. Стоп, должно же быть сто тридцать. Какая сволочь удалила меня из друзей? Начала выяснять.

Не может быть! И снова полились слезы. Из друзей меня удалил Алекс. Мой Алекс. Ну, ладно, этот парень совсем не мой. Но, думалось, мы неплохо общаемся. Ну, как общаемся. Я поздравляю его со всеми праздниками, а он меня нет. Но Саша мне отвечает «спасибо». Иногда.

Просто Алекс всегда очень занят и не сидит в социальных сетях. Этот парень – самая настоящая рок-звезда. Восходящая, конечно же. Ну, это пока. Совсем скоро он на свои концерты начнёт собирать стадионы. Иначе и быть не может. У него такие удивительные тексты, и музыка, и голос. О боже, этот голос! Мягкий бархатистый баритон. Второго такого не существует. А, когда Алекс берет нижние ноты! Слушать его – сплошное удовольствие.

Но девочки любят Сашу не за это. Точнее, не только за это. Восхищение вызывают высокий рост, сильные мускулистые руки, чёрные кудри и, конечно же, ясные синие глаза. О боже, эти большие удивительные глаза! Они смотрят так по-доброму, так нежно. Хочется в них раствориться. Таких прекрасных глаз нет ни у кого больше. В них я вижу небо, океан, да всю Вселенную. Это вообще законно иметь такие глаза? Ох, за то, чтобы снова увидеть Алекса, готова на все. Когда мы встречались в последний раз? Очень давно. Этот парень еще жил со мной по соседству. Тогда за моей стеной вместо громкой музыки из колонок звучала гитара. Его гитара.

Глава 2

Pieces of memories (кусочки воспоминаний)

Каждый раз, когда слышу звуки гитары, в голове возникает родной и далёкий образ. Да, и когда не слышу. В общем, постоянно. Каждый день. Каждый час. Каждую минуту. Улыбчивый кучерявый парень с ясными синими глазами. И вместе с этим внутренний голос произносит близкое сердцу имя. Дыхание сразу прерывается. Учащается пульс. Внутри что-то переворачивается. Кажется, это называют бабочками в животе.

Алекс. Бывший сосед. По совместительству друг и одноклассник моего брата Ромки. Соответственно, старше меня на четыре года. Может быть, еще поэтому он мне так нравится. Всегда взрослый, умный и красивый. Удивительно добрый и с потрясающим вкусом. Можно, не буду говорить о чувстве юмора? С этим, как бы, и так все понятно. Потому что я уже сказала про ум. А такой человек никогда не будет лишен чувства юмора.

Алекс знаком мне с самого раннего детства. Мы вместе играли. Ну, как играли. Они с Ромкой что-то мутили, а я мешалась под ногами. Но меня не прогоняли. По крайней мере, не всегда. По крайней мере, он.

Да, то, что Саша удалил меня из друзей, стало ударом. Сердечко жалобно ныло, и что-то жгло изнутри. К глазам подступали слезы, а в глупой мечтательной головке собиралась мозаика из кусочков воспоминаний. Воспоминаний, связанных с ним. Светлых и тёплых.

***

Мне пять, Алексу – девять.

Он зашёл за Ромкой. Собрались гулять. Разумеется, без меня. Пока Ромка одевался, друг ждал за дверью.

–Лома, я с тобой! Подожди! – уже надевала крохотные туфельки. Розовые. Как сейчас помню.

–Нет. Ты с нами не идешь, – брат категоричен.

Ревела белугой. Конечно же, это услышала мама. Вышла в коридор и дала Ромке заслуженный подзатыльник. Ему пришлось взять меня с собой.

Братишка вышел на улицу недовольный, а я наоборот. Но стоило ему примкнуть к другим мальчишкам и начать играть в войнушку, положение вещей изменилось. Они весело бегали по двору с палками и представляли, что это ружья.

–Бах! Бах! Все. Ты умер!

–Нет! Ты не попал!

–Как же не попал? Я в тебя несколько раз стрелял!

Споры, ругань, крики. Казалось, сейчас будет настоящая драка. Алекса собирались вывести из игры, но он доказывал, что выстрел его не убил. Ромка защищал друга. Вражда становилась все ожесточеннее. И тут подошла я.

–Лома, я хочу с вами иглать, – мне надоело одной лепить куличики в песочнице. Мне нужно было к мальчишкам.

–Тебе с нами будет неинтересно. У нас война. Эта игра не для девчонок, – другого ответа и не ожидалось. Ромка, как всегда.

И я, как всегда. В слезы.

–Ну, чего ты опять ревешь? Ты хотела гулять – тебя взяли гулять. Вот и гуляй! Лепи свои куличики, – какой у меня злой и бесчувственный братец.

–Я не хочу лепить куличики. Я с вами хочу, – протяжно завывала.

На мою сторону встал Алекс. Видимо, слушать мое нытье было невыносимо, и он решил прекратить это любым способом. Подошёл и сел передо мной на корточки.

–Ну, малявка, чего ты расплакалась? Хочешь играть с нами? Будешь играть с нами, – после слов Алекса прекратила истерику.

–Как ты себе это представляешь? – Ромка закатил глаза. Карие. Такие же, как у меня.

–А что ты предлагаешь? Иначе она не успокоится. Пусть играет. Тебе что жалко, что ли?

–Ну, и кем она будет? Если ее покалечат, мне таких люлей дома дадут!

–Врачом, – Алекс сорвал подорожник и вручил мне. – Вон на той лавочке у нас будет госпиталь. Туда будут приходить раненые, а ты будешь их лечить. Прикладывать листочки подорожника.

Проблему разрешили. Мальчишки, как бегали себе, так и продолжили в том же духе. Я же больше не ревела, а расплывалась в детской беззубой улыбке.

–Подожди, – сказала, когда Сашка встал, чтобы присоединиться к друзьям. – Тебя надо вылечить.

Приложила подорожник к руке мальчика. Там красовалась большая кровоточа-щая царапина. Настоящее боевое ранение.

***

Мне девять, Алексу – тринадцать.

Он пришел к Ромке в гости делать уроки. Или они так быстро все выполнили, что уже играли в приставку, или еще даже не начинали. Я ворвалась в их полный азарта и рычания автомобилей мир с учебником по математике.

–Рома, помоги мне решить задачу, – сунула книгу брату под нос.

–Сама решай. Не видишь, я занят, – Ромка все жал кнопки на джойстике, а на меня даже не посмотрел.

–Ну, Рома. Помоги, пожалуйста, – канючила я.

–Отстань. Иди к маме.

–Маме некогда. Она меня к папе отправила.

–А папа?

–А папа – к тебе.

–Мне тоже некогда.

–А я все маме расскажу, – излюбленный приём.

–Что ты расскажешь?

–Все. Что ты меня обижаешь.

–Она ж не отстанет, Ром, – в диалог вступил Алекс. – Поставь на паузу.

Оторвался от приставки и взял мой учебник по математике. Нет, не Ромка. Сашка. Ткнула пальцем в текст задачи, которая никак не поддавалась.

–Тащи ручку и черновик, – после того, как Алекс это сказал, быстро смоталась за нужными предметами.

На листочке в клетку красовалось решение, написанное твёрдой рукой Алекса. Аккуратным округлым почерком. Этот листок до сих пор лежит в моем столе. Недавно наткнулась, когда делала уборку. Долго любовалась красивыми ровными цифрами. Выбросить так и не смогла.

***

Мне тринадцать, Алексу – семнадцать.

Родители сообщили, что придут поздно. На наши с Ромкой плечи лег ужин. Точнее, его приготовление. Братец куда-то сбежал. А я осталась наедине с картошкой. Как ее жарить? Да, черт его знает. Ладно, сейчас разберемся. Надо сначала почистить.

Сидела на табурете и счищала ножом кожуру с картофеля. Медленно и толстым слоем. Гигантская круглая картошина превращалась в маленькую остроугольную, неизвестно какой геометрической формы. Из динамика телефона громыхала музыка. Моя любимая.

–Привет, малявка, чего не открываешь? – так была погружена в свое занятие, что даже не заметила, как на кухне появился Алекс.

Вздрогнула от неожиданности и подняла на него глаза.

–Привет. Я не слышала, как ты стучал, – потянулась к смартфону, чтобы выключить песню, игравшую на весь дом. Как мне казалось.

–Не надо, оставь.

–А Ромки, кстати, нет, – просто сделала тише.

–Да, я уже понял. И на звонки не отвечает. Куда делся?

Пожала плечами. Неловкое молчание. Звук уведомления в телефоне. У меня на вибрации. Значит, это у Алекса.

–Написал, что скоро придёт домой. Я его здесь подожду? – все еще стоял у входа, не решаясь пройти дальше.

–Конечно. Садись, – любезно выдвинула стул. – Будешь чай?

–Нет, спасибо, – помотал головой и сел за стол.

Ну, ладно. Не хочет, как хочет. Напряжённая тишина. Надо бы как-то завязать разговор, но в голову ничего не лезет. Абсолютно. Ситуацию в свои руки взял он.

–Нравится Poets of the fall? – как раз звучала Carnival of Rust.

–Да. Особенно вот эта песня. Кстати, а как переводится fall?

–Осень.

–Поэты осени, выходит. Красиво, – нож в руке завис в воздухе. Ненадолго прервала выковыривание «глазков». – А если бы я собрала группу, то назвала бы ее «Поэты солнца».

–Poets of the sun? Интересно. Мне нравится.

Через некоторое время Алекс украл мою идею. Но я не злюсь, а наоборот. Горжусь этим.

–А какая твоя любимая группа? – спросил, когда уже доставала разделочную доску. С чисткой картофеля покончено. Пора нарезать.

–Сум сорок один.

–Какая? Еще раз.

–Сум сорок один. Ну, та, которая сейчас играет, – из динамика телефона доносилась With me.

–Что у тебя по английскому? – добродушно рассмеялся.

–Четверка, а что? – удивлённо приподняла бровь.

–А я думал, двойка, – не смеялся, но улыбался. – Запомни: не сум, а сам. Сам фоти уан.

–Сам фоти уан, – повторила, старательно стругая картошку соломкой. Почему так толсто и криво? Это не соломка, а бревна! – Спасибо. Буду знать.

Раздался хлопок входной двери. Ромка. Явился, не запылился.

–Ждешь? – брат зашел в кухню, не разуваясь. Обратился к другу, даже не взглянув на мои мучения с картофелем. – Сейчас переоденусь, и пойдём.

–Давай быстрее, – Алекс встал со стула. Перед уходом вместо «пока» сказал мне, – У тебя хороший вкус, малявка.

Разумеется, у меня хороший вкус. Иначе бы Сашка мне не нравился. Я расплывалась в улыбке, кулаком вытирая слезы. От лука. Будь он неладен!

Когда Ромка и Алекс закрыли за собой входную дверь, картошка во всю шипела на сковородке. Пахло горелым. Вот накормила семью, блин! Но слегка почерневшие кусочки еще можно было спасти.

***

Мне четырнадцать, Алексу – восемнадцать.

Шла от подружки домой. Легкий ветерок трепал тёмные, тогда еще длинные волосы. Пригревало ласковое солнышко. Август радовал последними тёплыми деньками. Хорошо на улице.

Вдыхая летний с привкусом осени воздух, остановилась. С городской площади доносились переборы гитарных рифов. И голос. Мягкий баритон, который узнала сразу. Алекс. Скорее пошла на звук.

Сашка стоял в окружении маленькой кучки людей. Стоял и играл. И еще пел. Прекрасно, великолепно, бесподобно. У меня не хватит эпитетов, чтобы описать это.

Не успела оглянуться, как оказалась среди толпы. Ко мне подошла худенькая светловолосая девушка ростом чуть выше, чем я.

–А что он сейчас играет? – обратилась ко мне.

–Say something. Но он ее совсем не так поёт. Круче, чем A Great Big World, – я ответила чистую правду. Алекс исполнял эту песню с такой бешеной энергетикой, так чувственно и красиво. До сих пор не могу слушать оригинал.

Пауза. Пока музыкант думал, что бы еще такого сыграть, воспользовалась моментом и приблизилась к нему. Поздоровалась и, подпрыгнув, сняла с Алекса кепку. Красную.

–Эй, малявка, ты что делаешь? – не разозлился, нет. Рассмеялся.

–За удовольствие надо платить! – поочередно подходила к слушателям из толпы. Те охотно расставались со своими копейками, кидая их в головной убор.

Отсмеявшись, Алекс закрыл лицо рукой и покачал головой. Затем продолжил играть. После четырёх композиций кепка почти доверху наполнилась звенящими монета-ми.

Когда Сашка засобирался уходить, ко мне снова подошла та девушка. Все это время она сидела на скамейке неподалёку и наслаждалась прекрасной игрой и пением.

–Передай ему, что было круто. И спасибо за настроение, – улыбнувшись, добавила в копилку сто рублей.

Я довольная повернулась к Алексу.

–Смотри, сколько заработал, – протянула ему далеко не пустую кепку.

–Оставь себе, – широкая улыбка. – На мороженое.

–Но здесь больше, чем на мороженое! – кричала вслед.

–Значит, купишь два, – ответил, не оборачиваясь.

Осталась стоять посреди площади. Люди давно уже разошлись. На те деньги купила большую шоколадку и передала ее Алексу. Через Ромку. А кепку забыла. До сих пор лежит в моем столе. Рядом с листочком, где его рукой написано решение простой задачки за третий класс. Не нужно объяснять, почему я все это храню. И так понятно. Наверное.

***

Мне шестнадцать, Алексу – двадцать.

Он переехал в Питер и создал свою рок-группу. Я осталась здесь и слушаю его песни. Смотрю фотографии. Читаю новости. Иногда пишу ВКонтакте и Инстаграм. В основном, поздравляю с праздниками. А Алекс нет. Только отвечает на мои сообщения. Иногда.

Вот обнаружила, что кто-то удалил меня из друзей. ВКонтакте. И этим кем-то оказался Алекс. Мой Алекс. Ну, ладно, этот парень совсем не мой. Но, думалось, мы неплохо общаемся. Ну, как общаемся. Общались. Раньше. В далёком детстве. И то, только потому что он друг моего старшего брата.

Теперь в Сашкиной квартире живет другой человек. Парень лет двадцати пяти. И из хорошего в нем только музыкальный вкус. Ничего больше.

Глава 3

Полжизни с чёрной розой на руке

Маринка, как обычно. Ожидание затянулось где-то на час. Обещала же быть около семи. Ну, ладно. Я привыкла. Позалипаю пока в Инстаграм.

Алекс выложил новую фотку. Лайк, лайк и еще раз лайк! Хотя нет, обойдётся. Понимаю, конечно, что нашей звёздочке плевать, но я обиделась. Указательный палец все-таки приготовился нажать два раза на фотографию, как раздался звонок в дверь. Марина. Ну, наконец-то!

–Привет! – обнимашки на пороге квартиры.

–Проходи скорее, – взяла у нее куртку, чтобы повесить. – Ого, ну ты и загорела. Негритенок мой!

–Ставь чайник, бледнолицая! – трясла шоколадкой перед моим носом. Черная с апельсином и миндалем. Моя любимая.

С Мариной мы не виделись уже целую неделю. Или даже дней десять. А все потому, что она уезжала с родителями на отдых. Посреди учебного года. Кто-то пишет дурацкие контрольные, а кто-то летит в Тайланд. Подумать только, здесь – зима, мороз, лежит снег, а там – лето и жара плюс тридцать.  Удивительно!

–Ну, а ты тут как? – спросила подруга после рассказа о поездке в тёплую страну.

–Да, нормально, – подлила в кружки еще кипятка и кинула по чайному пакетику. В каждую новый. Как неэкономно. – Контроша по физике была. Завалила. Так что, будем писать с тобой вместе. А так, все хорошо.

–В смысле, вместе? Я думала, что меня уже не заставят.

–Ага, конечно! – усмехнулась. – Ты что, нашу мымру не знаешь? Сказала, что все, кого не было, будут писать в среду после уроков.

–Вот блин! – в глазах Маринки вселенская грусть. – Радует только одно: я не одна такая.

–Да, нас много. Полкласса с двойками. Ой, я сейчас, – больше не оставалось сил терпеть. Чай отчаянно просился наружу.

–Твой телефон вибрировал, – услышала от подруги, едва успев вернуться в кухню.

–Опять уведомление какое-нибудь, – набрала ПИН-код, чтобы разблокировать телефон. В сию же секунду мое лицо озарила улыбка до ушей. – Офигеть! Не может быть! Ты не поверишь!

–Что? Что там такое? – Маринка подскочила ко мне и заглянула в смартфон.

Прочитала сообщение, которое мне отправил… внимание! Алекс. Да, да, мой Алекс. Ладно, этот парень совсем не мой. Но, думалось, мы неплохо общаемся. Ну, как общаемся. Во всяком случае, он мне ответил: «Шестого июля жду на концерте в Питере».

–Погоди, это тот самый бывший сосед? – телефон уже в руках Марины. Листала профиль Алекса. – Симпатичный. О, у него татуировка?

Та самая фотка, на которую так и не поставила лайк. Он, снятый крупным планом, в темно-бордовой рубашке. Закатанные рукава, оголенные руки по локоть. Две красные розы держит, а одна черная набита на левой руке. И подпись: «С Днем рождения, родная мамочка. Ты ушла, но навсегда останешься жить в моем сердце. Солнце не смеётся вот уже полгода». Только сейчас заметила, что в этом посте есть еще снимок. Там четырнадцатилетний Алекс, его мама и гитара. Такие красивые и счастливые. Накатывают слезы. Чувствую, что вот-вот расплачусь.

–Эй, ты чего? – ткнула меня в бок Маринка. – Не реви. Чего ты так все близко к сердцу принимаешь? Да, жалко, конечно, человека. Но всех жалеть, у тебя слез не хватит.

Какой раз за последние несколько дней плачу из-за него? Нет, это ненормально. Пора уже прекращать. Но сейчас солёная вода из глаз не сентиментальность, и не паршивые нервы. Я действительно соболезную и переживаю за Алекса. Кому, как ни мне, известно, какая крепкая связь была у Саши с матерью?

Тетя Рита всю себя отдала сыну. Воспитывала за двоих: и за маму, и за папу. Работала тоже за двоих. Или даже за троих. Воспитатель, уборщица и ещё какие-то разовые подработки. Отец ушел из семьи, когда Алексу исполнилось девять. На празднике еще сидел со всеми за столом, а на следующий день собрал вещи и ушел. В неизвестном направлении. Больше мальчик о нем ничего не слышал. А потом и не хотел.

Было сложно. Помню, как мама Саши занимала у нас деньги. Часто. На школьные принадлежности, на одежду, иногда даже на еду. А однажды пришла одолжить на гитару. Сын давно мечтал. Кажется, у нее не хватало совсем чуть-чуть, и мои родители настояли на том, чтобы тетя Рита не отдавала долг. Пусть будет подарок мальчику на четырнадцатилетие и от нас тоже.

В общем, моя семья сделала небольшой вклад в становление Алекса, как музыканта. Но главная роль в этом, конечно же, принадлежит его матери. Если бы не эта женщина, Алекс не был бы Алексом. Да, она, возможно, дала ему не все в материальном плане, но зато подарила самое важное, что нужно ребёнку. Любовь и заботу.

И вот тетя Рита заболела. Серьезно и тяжело. Раком. Саша тогда уже собрал группу. Poets of the sun выпустили первый альбом, но успех к ним пока не пришел. Насколько знаю, Алекс учился на вышке и подрабатывал на стройке. Потом бросил универ, устроился на какую-то другую работу и перевёз маму к себе в Питер. На съёмную квартиру. Двушку в нашем городе сдал парню, который сейчас периодически включает неплохую музыку. Саша делал все, что было в его силах. Лекарства, больницы, процедуры. Без понятия, как успевал еще и творчеством заниматься. Вот правда.

Мама часто звонила тёте Рите. Справлялась о ее здоровье. Однажды трубку взял Алекс и сообщил об операции. И в следующий раз на звонок ответил сын вместо матери. Не помогло. Ей хуже. Не выходит из дома. Не встаёт вообще. Дикие боли. На уколах. Тяжело говорить. Не ест. В коме. Больше не дышит. Не бьётся пульс. Умерла.

Это случилось утром, а мама позвонила вечером. Помню еще, говорила, как ей не хочется. Она чувствовала, что услышит недобрые вести, и оттягивала момент до последнего. Когда узнала, ревела, конечно, в три ручья. И я тоже. Наши с Сашей мамы – хорошие подруги. Были.

–Да, все, все, я спокойна, – вытерла слезинки и шмыгнула носом. – А хочешь, покажу тебе его стихи? Очень красивые. Но грустные.

–Лучше скинь мне в личку. Потом прочитаю. А то, если сейчас стихи читать начнём, совсем разревешься. И как я тебя успокаивать буду? – подруга сейчас всерьёз или нет? Иногда не понимаю. Маринка из тех, кто шутит с каменным лицом, отчего, порой, становится еще смешнее. – Давай лучше подумаем о том, куда поедем летом. Наш класс же выиграл поездку. Просили проголосовать. Питер или Москва?

–А какие там числа, известно? – стало немного веселее. Взяла ломтик шоколада. Осталось всего два. Последний пододвинула подруге.

–Ага, – Маринка кивнула, доедая шоколадку.  – Питер – с четвёртого по восьмое июля. Москва – с десятого по четырнадцатое.

–Питер, с какого по какое, говоришь? – аж подпрыгнула на стуле.

–С четвёртого по восьмое, – повторила подруга, не разделяя моего восторга.

–Ты понимаешь, что это значит?

–Неа, – недоумевала.

–Если мы поедем в Питер, я смогу попасть на концерт к Алексу! Круто, правда? Пойдёшь со мной?

–Ну, я не знаю, – Маринка мялась. – А как ты себе это представляешь? Мы же не одни там будем. Классуха нас не отпустит, еще и следить будет в оба.

–Да, придумаем что-нибудь, – махнула рукой. – Главное убедить всех поехать именно в Питер.

–Да, с этим никаких проблем, – подруга открыла опрос ВКонтакте, созданный старостой, и показала мне. Семьдесят процентов за поездку в Санкт-Петербург. Большинство.

Маринка просидела у меня еще, наверное, часа два. Пока уже не пришла мама и не намекнула, что нам пора расходиться. Или хотя бы смеяться потише. Мы выбрали вариант с расходиться. Просто Марину уже потеряли дома.

Только перед сном вспомнила, что так и не отправила подруге стихи. У себя найти почему-то не смогла. Ни в сообщениях, ни в понравившемся. Куда пропали? Пришлось зайти на страницу к Алексу. Не открывала ее уже два дня. Нет, не так. Целых два дня! Обычно по несколько раз в сутки захожу на завтрак, обед и ужин. А тут столько продержалась. Это успех. И вот снова здесь. Но в этот раз по делу. Да, кого я обманываю? Просто нашла лишний повод. Хотя, где гарантия, что без повода не сорвалась бы?

Фотки, чужая и своя музыка. Снова фотки. Музыка. Фотки. Музыка. Фотки, фотки, фотки. Музыка, музыка, музыка. О, стих. Наконец-то!

Мы воспевали солнце раньше.

Да, не было тех песен слаще…

Теперь же тонем мы в печали 

И говорим о горькой были,

Что радость даже не встречали,

А лишь вдыхали клубы пыли. 

Неумолимо пролетают,

Похожие дни друг на друга.

Надежды на просветы тают:

Из замкнутого выйти б круга! 

Увидели, что все напрасно,

Бессильно опускаем руки. 

Ведь жизнь отныне не прекрасна,

Она одни сплошные муки. 

Мы воспевали солнце раньше

Теперь оно со вкусом фальши.

Ох, как мне нравится этот стих. Особенно последняя строчка. Прекрасно, шикарно, великолепно. «Со вкусом фальши», – мне в жизни в голову не пришла бы такая метафора. А вот ему пришла. Ну, чем не гений?