Глагол индивидуального спряжения

Пришла я домой и решила почитать в интернете, что же такое борщ, каков классический рецепт? И вот что нашла – «Так нельзя ставить вопрос. Относиться к борщу надо не как к рецепту, а как к процессу творения мира. Рождение Вселенной начинается там, где кончается астрофизика. В самом деле, нельзя же всерьёз думать, что Создатель взял немного молекул водорода и унцию кислорода, горсть железа на гарнир и гелий в качестве соуса. Это как минимум нелепо, даже если всё было именно так. Он просто взял всё – и стало хорошо». А, ну коли так, то дядя Саша попал в точку, и БОРЩ – это Большое Овощное Рагу Щастья. Пойду готовить это волшебное блюдо.

Почти правдивая история.

Просыпаюсь сегодня и вижу, что в телефоне обозначен не отвеченный вызов. От Александра Андреевича. В два часа ночи! Батюшки! Он никогда так поздно не звонит. Может, что-то случилось? Скорее звоню дяде Саше. «Что с Вами? Как Вы там?» «А что со мной? Я потихонечку просыпа-а-а-а-юсь», – доносятся сладкие потягушки и довольное кряхтение. «А зачем я Вам понадобилась в два часа ночи? Правда, звонка я не слышала. Странно. Потому что я чутко сплю. Но вот у меня тут не отвеченный вызов». «Лен, ну я не знаю. Не звонил я, правда». Какое-то время занималась разными делами, готовила обед. Часов в пять звонок от Александра Андреевича. «Лен! Я тут обнаружил не отвеченный вызов от тебя. Полчаса назад. Ты мне звонила?» «Нет, не звонила». «Странно, телефон при мне был, звонка я не слышал. А вызов-то – вот он, на дисплее обозначен!» «Ну всё, – говорю, – мы попали!» «Что такое? – насторожился дядя Саша, – Это новый телефонный вирус?» «Да, – говорю, – это вирус. Вирус любви. Наши телефоны вступили в связь. Прочную и порочную. И всё это за нашей спиной. Нашими спинами». «Знаешь что, – возмутился Александр Андреевич, – эта твоя развратная Алкатель моему Сам Сунгу, мастеру кунг фу, не пара. Так что если ещё раз она ему позвонит, то я…» Но тут связь прервалась. Судя по всему, они нас подслушивали.

Любовные приключения Александра Андреевича.

Звонит с утра Александр Андреевич весь на взводе: «Лен! Ты почему вчера трубку не брала? Я обзвонился!» «Ой, простите, я звук в телефоне случайно отключила, только сейчас вспомнила об этом. А что случилось-то?» «Я…я вчера чуть не погиб!!! Мне так нужна была твоя помощь!» Короче говоря, дело в следующем – вышел дядя Саша покурить перед сном, сел на скамеечку во дворе, сидит тихонечко, никому не мешает. Подваливают две нетрезвые крупногабаритные барышни слегка преклонного возраста и давай дядю Сашу, как бы это сказать, – «клеить», в общем. Да так настырно, что в какой-то момент он испугался и хотел позвать меня на выручку. Живо представляю эту картину по рассказу пострадавшего: «Они как начали на меня напирать своими огромными бюстами, как пригвоздили меня к спинке скамейки! Я в какой-то момент почувствовал, что задыхаюсь. И простился с жизнью! Хорошо, что соседка в окно высунулась и позвала меня. И эти дамочки с меня слезли. Вот где ты была, спрашивается, когда твой друг погибал?» «Да Вы, как погляжу, востребованный мужчина», – не удержалась я от смеха. «Если в тёмном месте меня к тёплой стенке прислонить, то да, – хихикает страдалец, – ладно, собирайся, пойдём в парк шашлыки жарить, я вчера нашёл холодильник, отремонтировал и продал соседям с пятого этажа за четыре тысячи. Так что гуляем!» «Пойдём, – говорю, – тем более, что и повод для праздника имеется – мой сын поступил в колледж!»

Мышиная философия.

Интересные философские беседы вели мы сегодня с дядей Сашей, придя на своё излюбленное место в парке. Типа того, что мы все, люди, – единая материя, и если один накосячил, то все отвечаем за него. У нас была замечательная аудитория. Сначала слушал один мышонок, потом привёл друзей. В итоге, вокруг нас собралось человек шесть мышастых. Видимо, эта тема им близка. Но, скорее всего, главную роль сыграл кусочек сыра, полученный от нас первым мышонком. Видимо, остальные ожидали после прослушивания лекции такого же поощрения.

Несостоявшаяся прогулка.

Ещё с утра обсудили возможность прогуляться днём в парке. После того, как сделаем каждый свои домашние дела. Сейчас звонит дядя Саша: «Ну, всё, я готов. Выходим?» «Дядь Саш, – говорю, – а Вы в окошко смотрели?» «Нет, у меня к нему подход завален, а что такое?» «Да тут вот у меня под окном, например, бабулю ветром уносит. Она за заборчик схватилась, а дальше продвигаться не может. Думаю – идти ей на выручку или нет? Ой, вон её два парня понесли до подъезда. Ну, слава Богу! Ай! Простите, у меня тут горшок с цветком с окна снесло! Пойду уберу последствия разгрома. В кухне окно со старой рамой, не закрывается до конца, его распахнуло ветром!» «Так что, значит, – не пойдём гулять? – надулся дядя Саша, – я готовился, надеялся…» «А что, Вас на романтику потянуло? Отдаться стихии захотелось? Да Вас же первого унесёт, у Вас же масса тела стремится к нулю!» «Так я тебя затем и зову. Ты будешь моим якорем. Твоя масса тела-то…» «Знаете что! – говорю, – вот при таких комментариях про мою массу тела я вообще с Вами больше никуда не пойду!» «А я плов приготовил! Вку-у-усный. Хочешь, принесу?» «Ладно, несите, – сдалась я, – давно ради меня никто подвигов не совершал. Только привяжите себя страховочной верёвкой к двери своего подъезда. От Вас до меня метров сто, наверное? Найдёте верёвку такой длины?» «Обижаешь! Ну, я пошёл!» Может, стоило остановить???

Пребываю в шоке.

«Лен, – звонит Александр Андреевич, – ты чем занимаешься?» «Пытаюсь навести порядок в квартире. Но у меня плохо получается», – отвечаю. «Я у тебя вчера, когда кран чинил, свои очки не оставлял? Не могу найти что-то». «Нет, – отвечаю всё так же печально, – Ваших очков у меня в доме точно нет». «Завидую тебе, Ленка, ты можешь точно знать, что в твоём доме есть, а чего нету», – ворчит дядя Саша. Ну да, помню тот единственный раз, когда я побывала в гостях у Александра Андреевича. Было это года два назад. Нахожусь под впечатлением до сих пор. И больше туда не хочу. В комнате, кроме стола, кровати и холодильника, всё остальное пространство было заполнено хаотично разными предметами. Там и скороварки, и станина от фабричной швейной машины, одежда, обувь, старые сломанные сканеры и принтеры. Чего там только не было. Но мне стало жаль дядю Сашу, потому что без очков он слеп как крот. «Ладно, – говорю я, – у меня остались от отца его очки для чтения, сейчас принесу». Пришла. А там меня ждал сюрприз. В квартиру меня впустила соседка дяди Саши, Вера Дмитриевна. «Сейчас, – говорит, – он постарается к Вам выбраться». Меня эта фраза слегка насторожила, хотя я уже заметила, что снаружи, возле двери комнаты, навалена гора вещей. То есть, они уже стали вываливаться за пределы очерченного коммунальным бытом пространства. Наконец, вырывается из своей комнаты, явно с боем, дядя Саша, я бросаю взгляд на приоткрытый дверной проём и столбенею. Посередине комнаты, занимая практически всё пространство по горизонтали и по вертикали, высится гора из барахла. Эту гору венчает лестница-стремянка. Такая инсталляция на тему картины «Апофеоз войны». Единственный предмет мебели, ещё оставшийся в живых, это кровать, которая боязливо ютится где-то сбоку, прижавшись к стеночке. «Хорошо, что ты зашла, – говорит Александр Андреевич, – я с тобой как раз посоветоваться хотел, – что из этого, по твоему мнению, надо выбросить?» «М-мне кажется, – говорю, ещё не отмерев от такого зрелища, – что выбросить надо всё!» «Как – всё? Как – всё?» – кричит бедолага. «Хорошо, – говорю, – успокойтесь, давайте выберем. Вот принтеры и сканеры не работающие для начала выбросите». «Ты что? Их же можно разобрать и на металл сдать!» «Тогда сломанные стулья и табуретки». «Но их же можно починить!» «Тогда мешок, полный дверных ручек». «А вдруг их кто-нибудь купит?» Всё ясно. «Ладно, – говорю, – вот Вам очки, потому что Ваши тут искать бесполезно, они бесславно погребены. А мне бежать надо – уборку закончить, обед сыну приготовить. Счастливо оставаться!» «Леночка! – высунулась вдруг из своей комнаты соседка дяди Саши, которая явно слушала из-за двери наш разговор, – если вам надо с Александром Андреевичем ещё пообщаться, Вы можете воспользоваться моей комнатой, что ж Вы в коридоре-то стоите? Заходите. Посидим, выпьем чаю!» «Спасибо, Вера Дмитриевна, – говорю, – надо бежать готовить сыну обед. Но я обязательно ещё зайду». «Да, – подумала, – может, надо было сейчас соглашаться на чаепитие, потому что в следующий раз к двери комнаты Веры Дмитриевны уже тоже будет не подобраться?»

И снова «похороните меня за плинтусом».

Утром звонит дядя Саша: «Лен, давай пойдём погуляем!» «Можно попозже чуть-чуть? – отвечаю, – У меня тут сказка пишется, надо бы не упустить момент!» Время обеда. Звонит дядя Саша снова: «Ну, что, писательница, пойдём пройдёмся?» «Ой, вот ещё немного тут отредактирую, и мы обязательно…» Смеркалось. Звонит Александр Андреевич: «Так, это, пойдём гулять-то?» «Да, хорошо, давайте пойдём». Идём, гуляем. Александр Андреевич что-то гневно рассказывает про свои дрязги с соседями по поводу коммунальных платежей. С полной выкладкой подробностей и цифр (у него, кроме Веры Дмитриевны, там ещё полно народу в квартире). Я молчу и впитываю вечерний густой воздух. Такой бывает только на юге, у нас – редко. «Лен, ты меня слышишь? Ты где вообще?» – спрашивает дядя Саша. «Понимаете, – отвечаю, – у меня там ведьма Лиза в Париж должна сегодня улетать вместе со своим котом, ещё надо техосмотр метлы сделать и купить коту таблетки от укачивания, а времени на всё – про всё очень мало! Я побегу домой, а?» «Мда-а-а, ну беги», – отвечает несчастный, не выслушанный до конца, страдалец. «Учти, если я умру сегодня от нервного срыва, на кладбище меня не хорони. Просто закопай под деревцем в нашем парке!» – из последних сил пытается он шантажировать меня. «Ладно, – соглашаюсь покорно, мыслями будучи погружена в сюжет своей сказки, – обязательно всё выполню, как Вы сказали». Уходит в недоумении. Занавес.

Самый короткий диалог.

«Лен, а чего ты вчера так взбеленилась-то?» «Нервный срыв случился». «Ну, ты бы хоть предупредила заранее!»

Мама в шоке, девочки – в экстазе.

Последняя неделя ознаменовалась множеством новостей, и как-то всё сразу свалилось на голову. Решила пройтись сегодня с утра пораньше – прогуляться в парке. Дядю Сашу звать не стала. Хотела побыть в одиночестве, поразмыслить, переварить информацию, поступившую так обильно. Ещё ведь и презентация сингла сегодня. Должна была быть. Но продюсер как-то подозрительно затаился. Сказку надо дописать, на конкурс сценариев выдать шедевр… А тут ещё дом наш ломать собираются… А ведь в этом доме – все воспоминания о родителях, последний вздох мамы, почти вся жизнь Афони.

В общем, иду и размышляю, какие крутые перемены меня ожидают… Подхожу к парку, звонок телефона. Александр Андреевич: «Лен, ты где?» «Я вышла прогуляться, подхожу к парку». «Замечательно. Тогда как раз заберёшь меня отсюда. Я тут сплю на первой скамейке на боковой аллее. На той аллее, что ведёт к твоей Поляне танцующих дубов… Что ты молчишь? Не прикидывайся, что не поняла. Ты мимо меня, так или иначе, пойдёшь!» «А…, зачем Вы спите на скамейке?» Подхожу. Вид у дяди Саши помятый. «Да достали меня соседи по коммуналке, – жалуется, – ушёл вчера вечером и всю ночь ходил по парку. В пять утра отрубился на скамейке, проснулся и тебе позвонил». «Ладно, – говорю, – я сейчас до своей полянки дойду, а потом вернусь и отведу Вас домой». До полянки пять минут, обратно – столько же, ну и там ещё пять. Возвращаюсь и вижу «картину маслом» – возле дяди Саши уже восседает некая пожилая дама в розовой панамке, без блузки, в белоснежном кружевном бюстгальтере и голубой штапельной юбке. Волосы мадам окрашены в ярко рыжий. «Вот это номер! – вырывается у меня восклицание, – в нашей стране мужика нельзя оставить ни на минуту одного, сразу женщина рядом нарисуется и начнёт раздеваться!» «Я тут загораю, – оправдывается престарелая нимфа, – а мужчине помощь нужна, мужчина лежит, утомлённый несовместимыми с жизнью обстоятельствами. А я вот его на телевидение отведу, в соответствующую программу. И пусть ему там помогут. И все его проблемы решат!» Дядя Саша ржёт, зараза. А женщина деловито достаёт блокнот и начинает записывать его анкетные данные. Повторюсь, она не совсем… одета. «Знаете, что, – говорю я, – даю вам пять минут на интервью, а после, извините – нам домой пора!» Дядя Саша продолжает заливисто хохотать. «Простите, я как-то сразу не сообразила, – извиняется дама, – это Ваша внучка, наверное. Молодёжь сейчас такая нетерпимая и не сочувствует проблемам пожилых людей! Приятно было познакомиться, до свидания!» «А-ха-ха-ха-ха! – заливается дядя Саша, – Ленка! Ты же мне всю малину подпортила! Дама себе, небось, кавалера искала в моём, слегка помятом, лице. Только вот не пойму – я для неё слишком стар оказался или слишком молод?» «Вы для неё оказались супер-стар, – говорю, – если я, сорокавосьмилетняя тётка, по её понятию – ваша внучка».

Это кто здесь такой странный.

Гуляла сегодня в парке, вдруг звонок телефона. Александр Андреевич: «Лен, ты где?» «Я в парке гуляю». «О! Как удачно! Можешь найти для меня какую-нибудь палочку, из которой можно сделать трость или посох? Я ногу повредил, хромаю, требуется подпорка». «Ладно, – говорю, – постараюсь найти». К концу прогулки попалась мне замечательная палочка, практически готовый посох. Взяла её, иду. Вышла из парка и думаю: «Странно, наверное, я смотрюсь с этим посохом». «Не более странно, чем, например, вот этот развесёлый парень», – отвечаю мысленно тут же сама себе, потому что меня обгоняет резвый молодой человек, за спиной у которого висит пухлый рюкзак, а к рюкзаку снаружи приторочены ласты.

Сюрприз от дяди Саши.

«А хорошо бы получить какой-нибудь приятный сюрприз», – подумалось. Тут же звонит телефон. «Выгляни в окно!» – загадочным тоном говорит дядя Саша. Выглядываю – привязывает разноцветные шарики к дереву возле моего дома. «Ленка! Это тебе!» – вопит. Весна, однозначно!

И такое иногда бывает. Случается.

«Лен, – звонит Александр Андреевич. Мне тут сообщили только что – ещё один однокурсник умер у меня. Давай пойдём на воздух, прогуляемся. Тяжело на душе». Вышли. Погуляли немного, заодно райских яблок набрали на варенье. На обратном пути присели на скамеечку на детской площадке. Отдохнуть. На площадке только один мужчина с ребёнком гуляет. Ребёнок с горки хочет скатиться, заметил мой взгляд, погрозил мне пальчиком. «Ему что-то не нравится?» – спрашиваю у мужчины. «Не обращайте внимания, у нас в Таджикистане не принято, чтобы женщина на мужчину так открыто смотрела. Особенно, чужая». «А Вы таджик? Вы же блондин с голубыми глазами», – удивляюсь я. «Да, и такое у нас бывает иногда! Случается», – смеётся мужчина. «Простите за вопрос, – продолжает беседу мужчина, – А вы кем друг другу приходитесь, уважаемые? Мужем и женой или отцом и дочкой?» «Друзьями», – отвечает Александр Андреевич. «А разве такое бывает между мужчиной и женщиной?» «Бывает иногда, – смеётся теперь уже дядя Саша, – случается…»

Как научиться жить вечно.

«Ленка! – звонит мне Александр Андреевич, весь такой взволнованный, – беги скорее к моему дому, тут возле помойки целую коробку эзотерической литературы выставили! Я знаю, ты интересуешься!» Собралась, пришла. Стоит дядя Саша, поникший весь: «Лен, у меня это… живот скрутило, отлучился домой на пару минут…, и… это, спёрли коробку-то». «Да ладно Вам убиваться, – смеюсь, – значит, не надо мне было всё это. Ой, смотрите! Книжка одна осталась. Выпала из коробки, наверное. Возьму почитать». Ночь, звоню дяде Саше: «Ну что, почитала я ту книжицу. Пишут авторы, что человек может любую болезнь преодолеть силой воли, может информацию передавать силой мысли на нейронном уровне и ко всему тому – научиться жить вечно». «Ничего себе! – дядя Саша восклицает, – А как это всё делается?» «Сама бы хотела знать, но…,там дальше страницы оторваны…»

Материализация как она есть.

Сегодня проснулась, вышла на балкон – погода такая прекрасная! Так захотелось на прогулку! Дядю Сашу тревожить как-то неудобно – вдруг, он ещё спит? Или уже спит. Оделась, вышла из дома, и пришла на «четыре лавки», во двор дяди Саши. Сижу-дышу. Закрыла глаза, подставила лицо солнышку. Открываю глаза – соседка дяди Саши, Вера Дмитриевна, мимо бежит…, уже пробежала, уже не успеваю поздороваться… Ладно, опять глаза прикрыла, мечтаю. Открываю – родители моей подруги детства идут. То есть, прошли уже, не успеваю их окликнуть. Опять глаза прикрыла, опять открыла – Аллочка, тоже знакомая из дома дяди Саши, тоже мимо… «Чего это они все тут разбегались? – думаю, опять закрывая глаза, – Причём, все мимо меня. Так, надо сосредоточиться и вызвать кого-то мысленно. Но так, чтоб уже не мимо на всех парах проскочил, а прямо ко мне подошёл. Но кого же мне вызвать-то?» «Лен, ты чего тут уже с полчаса сидишь-маешься?» – слышу до боли знакомый голос. Открываю глаза – передо мной стоит Александр Андреевич. Собственной персоной. «Я не маюсь, – отвечаю, – я материализацией человека занимаюсь. Но пока я думала, кого бы хотела рядом с собой увидеть, Вы уже опередили мою мысль и материализовались. Внепланово, так сказать». «Вообще-то, я тебя просто в окно увидел, – смеётся дядя Саша, – но если уж я тут материализовался, а ты пока никого лучше себе не придумала, то, может, за грибами сходим? После дождика да на солнышке они ой как сейчас повылезут!» И пошли мы за грибами.

Талант не пропьёшь.

«Лен, – звонит мне Александр Андреевич, – я стихотворение написал. Думаю, что гениальное. Вот, послушай!» И продекламировал: «Веры нет, надежды нет, и любовь ушла куда-то…»

«Ну, а дальше-то что?» – спрашиваю я после долгой паузы.

«Это всё, продолжения пока нету».

Сейчас вот села, перечитала…, звоню Александру Андреевичу: «Вы знаете, это даже не одно гениальное стихотворение, а три!»

Главное – не забыть проснуться.

«Вот тебе плов, – вручает мне баночку с неким месивом дядя Саша, – а завтра, готовься, мы, всё-таки, пойдём на прогулку в парк. Да, и главное – не забудь…» «Ну, что опять???» «Не забудь проснуться!»

То ли накаркал, то ли спас.

Пожелание дяди Саши насчёт «проснуться» оказалось пророческим. Поставила варенье на огонь и заснула. Проснулась от стойкого запаха гари, а дым был уже такой, что собственную руку не видать. Открыла все окна, жду, когда дым рассеется, лопаю прямо из банки нервно то, что дядя Саша принёс накануне (назовём это «плов»). Руками, как и положено брать плов. И думаю: «А ведь могла бы и не проснуться. Какой молодец дядя Саша, что надоумил!»