Ворон – хранитель

Ворон-Хранитель.

Глава 1. Темная искра.

Наступил сладостный декабрь, долгожданная белая зима с причудливыми пейзажами морозов и холодов. Ночи теперь особенно длинные, дни короткие, но сказочные, напоминающие волшебство. Декабрь рисовал на окнах домов могучей рукой красивые снежинки. Душа пела и радовалась в ожидании праздника Нового Года и Рождества Христова. В эти прекрасные дни я всегда ощущала прикосновение Господа и присутствие Ангелов, которые нежно парили над нашим маленьким городом, вещая людям о Христе. Они славили Господа, молились за нас и покрывали нас своими воздушными крылами любви и защиты от всякого зла. Каждый год, зима и вправду была необыкновенной. Это чувствовалось во всем. Совсем скоро в Церквях тоже начнут ставить новогодние елки, а на верхушке будет – звезда, как символ Вифлеемской звезды. С такими мыслями я засыпала и просыпалась.

Мир готовился встречать Господа Иисуса Христа вновь, как те самые волхвы из Евангелия, принеся Ему драгоценные дары: золото, ладан и смирну. Дед Мороз мне всегда ассоциировался со святым Николаем Чудотворцем. Но вот уже пошел снег! Декабрь ступал на землю, нежно стряхивая с плеч свой широкий, серый плащ, и с него сыпались первые пушистые снежинки. Это был его подарок миру – белое, чистое покрывало, под которым земля могла отдохнуть и набраться сил. Мне напоминало это хрустальную любовь. Настоящую любовь. Дыхание Ветра уносило старые листья, и вместе с ними, и мои печали, чтобы освободить место для нового. Для Рождества Христова, которое я всегда с любовью жду!

В наш город приехал новый священник – отец Андроник. У него был грозный, строгий и весьма суровый вид. Предыдущий батюшка Валерий был стареньким, милым и приветливым, в отличие от него, подметила я. Но его перевели в другой город служить. Из-за этого все местные прихожане очень огорчились, ведь он был очень добрым и дружелюбным. И дети его тоже любили, с восторгом и восхищением на него глядели, как на пример подражания. Но он уехал со своей семьёй в другой Храм. К нам явился отец Андроник – молодой священник и монах. Их называют "иеромонахами." Он был невысокого роста со светлыми кудрявыми волосами, с небольшой щетиной и усами. Огромной бороды у него, конечно, не было. Самое интересное в его внешности было – это его очи. Один глаз у него был совершенно белого цвета, мутный, слепой, другой небесного голубого цвета. Он мне показался тайным дирижером незримого оркестра сказочных птиц алконостов, который настраивал сердца людей на музыку Чуда. На музыку из Рая Бога Отца.

Отец Андроник, как и многие из них, занимался главной деятельностью – миссионерством. Он пришел в частную школу к детям, чуть ли, не в первый день своего приезда в наш городок. Батюшка зашел в класс, и дети удивлённо на него воззрились. Он мгновенно представился, смотря на каждого из них, пытаясь запомнить.

– Здравствуйте, дети, – произнес он громко и отчетливо, – меня зовут отец Андроник. Я теперь настоятель Храма пророка Илии. Я хотел вам рассказать о Рождестве Христове. О Вифлеемской звезде, о тихой ночи и о Младенце, пришедшем в мир с великой любовью.

Батюшка начал обо всем рассказывать, приведя цитаты из Евангелия. Он зажигал в сердцах детей теплый свет веры, пламенные свечи любви, напоминая о том, свете, что однажды озарил вселенную. Дети наполнялись радостью, ощутили мысленно воздух ароматом хвои, ладана в Церкви Христовой, запах мандаринов и имбирного печенья.

– Дни становятся короче, ночи длиннее, чтобы у каждого было больше времени для размышлений, для тихого общения с Господом, для подготовки к встрече с сокровенным, – сказал батюшка.

Аня восторженно на него глядела и записывала в тетрадочку какие-то его слова, чтобы не забыть.

– Ангел шептал деревьям укрыться снежными одеялами, чтобы мир стал тихим и чистым, готовым принять Свет. Едва отзвенят рождественские колокола, Декабрь переключает свой взор. Теперь его сердце наполнялось уже другим, звонким ожиданием – Нового Года. Он начинает подгонять стрелки часов, чтобы они бежали быстрее, чувствуя, как люди вокруг него наполняются суетой радостных приготовлений. Декабрь наблюдает, как украшаются елки, как выбираются подарки, как планируются встречи. Месяц радовался этому предвкушению обновления, потому что, знал: Новый Год – это обещание. Обещание начать всё с чистого листа, осуществить мечты, стать лучше. Он посылал людям веселый смех, искрящийся как фейерверки в морозном воздухе, и обволакивал их ощущением волшебства, которое бывает только раз в году, когда старый мир уступает место новому.

Когда наступала самая последняя ночь, Декабрь, уставший, но довольный, смотрел на мир. Он видел, как зажигаются последние бенгальские огни, как часы отбивают полночь, и слышал смех и пожелания счастья. Он знал, что его работа выполнена. Он подготовил сердца людей к чуду, наполнил их надеждой и дал им возможность начать заново.

И прежде чем совсем исчезнуть, уступая место молодому, полному сил Январю, старый волшебник Декабрь оставлял после себя не только снег и мороз, но и невидимый, но ощутимый подарок – душевное тепло, веру в лучшее и нежное воспоминание о том, как мир замирал в трепетном ожидании праздника.

Рождество Христово – большой праздник, потому что, сам Бог воплотится и родился. Он пришел в этот мир ради каждого из нас, чтобы спасти. Бог – есть любовь. Пусть эта звезда всегда будет светить нам, вещающая нам о Господе Иисусе!

Дети внимательно слушали батюшку, и сердца их замирали в особом восторге. В этот момент начался снегопад – настоящее чудо, будто, природа вместе с его рассказом оживала!

После лекции, батюшка ушел в Храм служить. Я тоже была прихожанкой этой Церкви. Наш городок был очень маленьким и находился на берегу озера возле кладбища, где часто проводила время я. Совсем недавно у меня умер брат на войне. Мне до сих пор было тяжело с этим смириться. Почти каждый день я приходила к его могиле, сидела на скамейке, читала Псалтирь за живых и усопших, потом шла домой. Последнее время много всего плохого стряслось у нас и многие запросто съехали. Например, в частной школе стали пропадать дети, и родители многие забрали своих детей. Неудивительно, что именно они, ведь их проще обдурить, и они более уязвимы. Мне было из-за этого очень грустно и горько. Я пела в церковном хоре и читала на клиросе в Храме. Мы познакомились с батюшкой. Он зашёл туда, я уже была на месте и перебирала священные книги с текстами для песнопений. Я привычно подошла, склонила голову и промолвила, как всегда вполголоса:

– Батюшка, благословите!

– Благословение Господне на вас! – воскликнул он, и внимательно взглянул на меня, – как вас зовут?

– Я Елизавета, – ответила я.

– Я батюшка Андроник, – мгновенно представился он, – хотя, ты, наверное, уже слыхала обо мне… Про меня много чего говорят.

Я промолчала. Мне было как-то непривычно в первый же день разговаривать. Я всегда была не очень социальным человеком, если честно.

– Я какое-то время служил в монастыре, – говорит батюшка, – я проводил отчитки, изгонял бесов, но потом меня на время отлучали от Церкви. Но вот направили сюда. Город маленький, здесь ведь всегда один батюшка, так?

Я лишь кивнула, не поднимая глаз. Он немного постоял, затем добавил:

– Лиза, если что, ты всегда можешь ко мне обратиться. Храни тебя Бог! – сказал он, и зашел в алтарь, слегка прихрамывая.

Да, мне про него рассказывали много всего плохого. Например, что в его ухе видели многоножку, и что у него всегда перевязаны руки, а в ранах его обитают черви. Но мне было ужасно мерзко и противно. Это я слышала от прихожанки старушки Нины, которая раньше ездила в монастырь, где служил отец Андроник. Но я всегда верила и доверяла священникам. Я уверена, что она ошибается или что-то перепутала, с ними часто такое бывает!

После службы в Храме я немного задержалась, вышла одна из самых последних. Наша Церковь находилась в трех минутах от частной школы. Я столкнулась с одной женщиной. Она преподавала там химию и биологию, я ее пару раз видела, ее звали Моргана Сергеевна. Она всегда была одета во всем черном, готическом, изысканном. У нее были карие глаза, но иногда они казались бездонно-синими, в которых, непременно, можно утонуть, и не выплыть. Она была красивая, точного ее возраста определить было невозможно. Но что-то в ней меня пугало и настораживало. Она сегодня особенно зорко и хитро взглянула на меня. Я пошла домой через кладбище, но вдруг я оглянулась и увидела, что она следовала за мной, не отставая. Мне стало страшно. "Да ладно, может, она тоже пошла сюда, чтобы навестить или проведать могилу своего усопшего родного. Или она решила скосить путь…" – говорила я сама себе, но лишь сердце колотилось быстрее и быстрее. Я взглянула на нее вновь, и потеряла равновесие, не заметив, как свалилась и упала, запутавшись в прутьях упавших веток. Я не могла и пошевелиться. Она приблизилась ко мне. Женщина наклонилась надо мной. У нее были черные глаза, она что-то пробормотала невнятное и больно схватила меня за руку.

Но тут появился батюшка Андроник. Он, будто, из ниоткуда явился. Он сурово взглянул на учительницу и прочел молитву "Отче наш". Моргана Сергеевна замешкалась и сказала:

– Девушка с вашего прихода упала, – говорит она, – а я подошла к ней, чтобы помочь. Ведь так было?

Я устало кивнула и взяла со страху за руку иеромонаха.

– Уже темно! – многозначительно сказал он, перекрестив преподавательницу.

Он пошел вместе со мной, проводил меня до дома. Я поблагодарила и поклонилась ему. Батюшка ничего не сказал, что-то хмыкнул себе под нос и ушел. Я долго смотрела ему в след, размышляя о той женщине. Что она хотела? Неужто мне показалось?

Глава 2. Тайна чародейки.

Моргана Сергеевна вернулась восвояси. Она жила с бабушкой в какой-то серой избушке на окраине ближе к тому озеру. Ее бабушка в этот день умирала. Ей было уже на то время сто один год, если не больше. Моргана склонилась над ней и прошептала:

– Твой дар перейдёт ко мне?

– Да, – прохрипела она, – Моргана, держись подальше от того Андроника. Десять лет назад я столкнулась с ним, он еще был тогда диаконом. Он "чистильщик", проводит чистку на ведьм. После его молитв ведьмы умирали! Он же сам – нечист. Делал обряды, отчитки, и бесы вселились в него. Всякая же нечисть теперь находит в нем дом.

Моргана неотрывно смотрела ей в глаза.

– Тебе нужны дети, – говорила она, – будешь питаться их энергией. Я сама воровала домой из детского дома, некоторых, даже съедала с отварами и снадобьями.

Еще пару слов, и она испустила дух. Моргана прислонилась к ней, резко изменилась в лице и ее глаза стали красными, как кровь. Бабушка отдала ей свой магический дар. Женщина зыркнула в окошко и увидела девочек трех, что подглядывали за ней. Они были ее ученицами из той школы. Она, как безумная, сорвалась с места и помчалась на четвереньках. Девочки вскрикнули и побежали прочь. Они растерялись и направились к озеру. Их звали : Наташа, Аня и Настя. Они считали учительницу подозрительной и подозревали ее в пристрастии к магии.

Девочки вскрикнули, их тонкие голоса, полные паники, разорвали тишину сумерек. Наташа, старшая, схватила Аню и Настю за руки, дергая их изо всех сил. Они неслись сломя голову через густой подлесок, ветки хлестали по лицам, а земля уходила из-под ног. За спиной, сквозь шорох листвы и их собственное тяжелое дыхание, слышался жуткий, нечеловеческий топот и низкое, звериное рычание. Моргана двигалась на четвереньках с неестественной скоростью, её красные глаза прошивали тьму леса, словно два уголька.

Аня, самая быстрая, запнулась о торчащий корень, но Наташа успела подхватить её, не давая упасть.

– К озеру! Быстрее! – прохрипела Наташа, чувствуя, как ледяной страх сковывает лёгкие.

Настя, младшая, плакала беззвучно, её маленькие ножки едва успевали перебирать, но она не отставала, гонимая первобытным ужасом.

Моргана, словно неуловимая тень, почти настигала их. Девочки ощущали её мерзкое дыхание на затылке, слышали, как её когти царапают землю совсем рядом. Они чувствовали, как их энергия, их детский страх, словно невидимая нить, тянется к преследовательнице, питая её и придавая ей новые силы. Это было не просто преследование, это было высасывание самой их сути.

Наконец, сквозь просветы в деревьях, показалась тёмная гладь озера. Оно выглядело бездонным и холодным, но сейчас было их единственным спасением. На берегу, полузатопленный, лежал старый, полуразвалившийся рыбацкий плот.

– Туда! Быстрее! – Наташа инстинктивно указала на него.

Они втроём свалились на скрипучие доски. Девчонки отталкивались ногами от дна, пытаясь сдвинуть плот с места, но он был слишком тяжёлым. Моргана уже была на берегу, замерла, неестественно выгнувшись, её тело дрожало от нетерпения и голода. Её глаза горели красным огнём, и девочки чувствовали, как эти глаза пытаются пронзить их, вытянуть остатки сил.

– Вёсла! – крикнула Аня, заметив два прогнивших весла, лежащих под ржавой бочкой. С трудом вытащив их, Наташа и Аня принялись грести изо всех сил, неуклюже, но отчаянно. Плот медленно, со скрипом, отходил от берега.

Моргана издала пронзительный, звериный крик разочарования. Её красные глаза словно пускали невидимые нити, цеплялись за их страх, пытаясь удержать. Девочки чувствовали, как холод, сковывающий ужас пробирает их до костей, как их силы тают. Настя, не выдержав, вскрикнула.

– Закрой глаза! Не смотри на неё! – прошипела Наташа, отчаянно гребя, пытаясь разорвать этот невидимый контакт. Она сама крепко зажмурилась, а потом резко открыла глаза и сосредоточилась на движении. Аня последовала её примеру. Когда они перестали смотреть на Моргану, её невидимая хватка ослабла. Страх всё ещё был, но уже не такой всепоглощающий.

Плот отдалился от берега, оставляя Моргану в бессильной ярости. Она ещё какое-то время стояла на краю воды, её тело дрожало, а глаза горели, но она не могла достать их. Потом, словно поняв тщетность погони, она повернулась и медленно, но целенаправленно ушла в лес, растворяясь в сгущающейся тьме.

Девочки сидели на плоту, дрожа от холода и пережитого ужаса. Их сердца всё ещё бились как безумные птицы в клетках. Они были спасены, но мир, который они знали, исчез. Теперь они знали, что в тени прячется нечто древнее и злое, что охотится за невинностью и энергией. Они крепко держались друг за друга, зная, что это только начало их новой, страшной реальности, и что Моргана не забудет их. Они выжили, но страх остался с ними, как невидимая отметина, и они понимали, что им придётся быть очень осторожными. Это злое существо – их учительница. И она убьет их.

– Нужно все рассказать батюшке! – заплакала Анюта, носом утыкаясь в Наташу.

– Мы все расскажем! Он нас защитит! – плакала Настя.

Озеро еще не заледенело, несмотря на то, что декабрь. Только совсем недавно начал садиться снег. Они плакали и не знали, что делать дальше. Но обязательно нужно рассказать учителям и священнику.

– Но ведь взрослые не поверят, – говорит Наташа, – наши родители тоже… Отец Андроник тоже…Учительница вернулась домой, изменившись в лице. Ее глаза пылали адским пламенем, ненавистью, коварством и местью. Ее темное нутро вырывалось наружу. Она уже была старая, а ей хотелось красоты и молодости, энергии и здоровья. Ей было шестьдесят три года. У нее на лбу появились морщинки, глаза сузились, губы высохли, кожа стала ужасно дряблой. Ее раздражали молодые школьницы, их миловидные лица, которые светились радостью, весельем и счастьем, чего не ощущала она. Женщина жаждала внимания мужчин, но на нее все меньше и меньше стали смотреть они, а уж тем более, молодые парни. Она достала иголки и нитки, книгу заклинаний и решила изготовить куклы вуду, чтобы тянуть соки из девочек, тем более, что сила бабушки передалась ей.

***

Сам Храм сиял, наступил долгожданный праздник Введение Пресвятой Богородицы. Все вокруг преобразилось. Золото икон теперь вспыхивает от множества свечей, которые горят, словно маленькие звезды, устремленные вверх. Я стояла в Церкви и увидела девочек из детского дома, которые пришли на службу. Они подбежали к батюшке и сразу заговорили с ним. Это были Наташа, Аня и Настя.

– Отец Андроник, – к нему обратилась Настя.

Он взглянул на них, слегка прищурившись, будто, изучал их.

– Что вы хотели? – спросил он.

– Наша учительница – ведьма! – выкрикнула Аня.

– Что? – батюшка изумился и выронил даже из рук Евангелие.

Наташа с пеной у рта начала громко рассказывать ему обо всем, что случилось. Отец Андроник выслушал их, но ничего не сказал.

– Подойдите ко мне позже, – строго сказал он, – сейчас будет одна из важных служб. Достойте до конца, пожалуйста. Завтра приходите на исповедь и Причастие. Он ушел в алтарь.

– Он нам не поверил, – решила Настя.

Хрустальные люстры, словно замерзшие водопады света, отражали огоньки, создавая мерцающий, почти неземной ореол, заметили девочки. Благоухание ладана очищал нас от грехов и земных помышлений, вознося мысли к Небу. Прихожане, нарядные и торжественные, стояли плечом к плечу, их лица озарены мягким светом, в глазах – сосредоточенность и надежда. Даже воздух кажется гуще, наполненным тысячами молитв и ожиданий. Служба началась неспешно, торжественно. Богородица Пресвятая уже была с нами. Она всегда приходит под звон колоколов. Сегодня особый праздник Введение Богородицы во Храм, когда Ее родители Иоаким и Анна привели ее в Храм на служение Господу. Хор начал петь, их хрустальные голоса сливаются в единое, божественное пение, наполняет пространство купола, растворяя в нем все земные тревоги. Звуки витают под сводами, то возносясь к самому небу в чистейших сопрано, то опускаясь до глубоких басов, от которых вибрирует грудь. Каждое слово Евангелия, каждая молитва, читаемые нараспев, приобретают особую значимость, наполняются новым, глубоким смыслом. Вдруг их внимание привлекла учительница. Моргана Сергеевна пришла в Церковь. Она даже поставила свечи за упокой и за здравие. Она выглядела задумчивой и опечаленной, но ее лицо уже было помолодевшим, несмотря на внутреннюю грусть и видимую тревогу.

Учительница была невероятно бледна и неподвижна, как никогда. Она была спокойной, как статуя, а ее голос звучал, как ледяная вечность ада. Мне всегда казалось, что там очень холодно. Моргана Сергеевна слегка набросила на голову полупрозрачный черный шарфик, что подчеркнуло ее необычность, сумрачность и красоту. У нее на лбу не было ни морщинки.

– Она что вколола себе ботокс? – шепнула Наташа.

– За такое короткое время? – усмехнулась смышленая Настя.

Учительница грозно зыркнула на них, слегка сузив глазки, и что-то пробормотала. Она недолго постояла у иконы святого Николая Чудотворца и ушла из Храма, скинув длинный шарф на плечи. Анюта с тревогой обернулась на нее и увидела, как ее глаза вновь опасно сверкнули алым цветом крови. Она быстро и уверенно ступала, разбрасывая по дороге заговоренные, засушенные листья осени, затем наклонилась к земле, и вырыла небольшую яму, что-то закапав в сугроб. Женщина направилась к озеру. Там она расставила свечи и начала проводить обряд…

Аня, Наташа и Настя – были лучшими подругами. Они были из разных классов. Самой младшей из них была – Настенька. У нее были светлые, белые, длинные волосы, серо-голубые глаза, тонкие, изящные губы, маленький носик. Она училась в шестом классе, отличалась особыми достижениями по алгебре и геометрии, в каждой областной олимпиаде она занимала первое место. Она говорила, что мечтала учиться в этой школе. Аня была высокого роста, с темными волосами, с прической каре, с большими карие глазами, нежно обрамленными черными ресницами. У нее был длинный нос с горбинкой, который придавал ей особую красоту и аристократичнось, хотя, она комплексовала из-за этого… У нее был низкий голос, напоминающий грустную скрипку. Она была не очень довольна этой школой, потому что, она была еще совсем недавно здесь и толком не с кем не подружилась кроме Наташи и Насти. Это ее родители настояли о том, чтобы она училась здесь, потому как, это очень хорошая школа по рейтингу и здесь детям дают достойные знания. Но в последнее время, ученики стали пропадать, и многие родители забрали отсюда своих чад. Аня была в восьмом классе. Наташа была тоже высокой, но чуть полноватой, с яркими веснушками на лице, с рыжими кудрявыми волосами, пухлыми губами и кошачьими зелёными глазами. Она была в десятом классе. Их объединяло – одиночество. Они были изгоями в школе, с ними толком никто не дружил, и их другие считали странными. Настя была необыкновенной тем, что была "зубрилкой" и училась на одни пятерки. Аня очень красиво рисовала, ее работы были портреты людей с огромными глазами в необыкновенном виде в жанре сюрреализма. Наташа увлекалась музыкой, она уже сочиняла мелодии на синтезаторе и ее работы были великолепны. Но искусство может притягивать людей, но и отталкивать. Их объединяла – неординарность.

Они не стали дожидаться окончания службы и пошли в школу. Девочки обожали обследовать потайные места, такие как подвал, чердак и заброшенные комнаты. Здание учебного заведения было огромным, и в ту часть ходить ученикам было строго запрещено. Но они весело помчались туда, продолжая обсуждать ту женщину. Вдруг, Настя обнаружила дневник какой-то девочки, которая училась здесь…

"В этой старой, скрипучей школе, где стены помнят десятки поколений скучающих учеников, так называемых "умников". Здесь работает – Моргана Сергеевна. Невысокая, сутулая, с вечно недовольным выражением лица и прищуренными глазами, она преподает химию и биологию. Самые мои нелюбимые предметы, в особенности, эта ужасная химия… Но никто из коллег не знает, что под её потертым твидовым пиджаком бьётся сердце не просто озлобленной старухи, а настоящей ведьмы, Морганы Сергеевны, посвятившей себя тайным искусствам.

Она ненавидела всех. Ненавидит весёлых детей, что носятся по коридорам, нарушая её покой. Ненавидит болтливых учительниц, что сплетничали в учительской. Ненавидела директора, который смел давать ей указания. Её ненависть была глубокой, въевшейся в каждую клеточку, словно ржавчина.

Сегодня, в день Хэллоуина или праздника Всех Святых, когда осенняя мгла окончательно поглотила город, и даже солнце кажется серым и безрадостным, Моргана Сергеевна решила, что с неё хватит. Больше никаких пассивных выдохов и скрежета зубов. Пришло время активных действий.

Закрыв дверь своего маленького кабинетика на тяжелый, скрипучий ключ, она достала из старого портфеля, что пах пылью и нафталином, сверток из потемневшей от времени ткани. Развернув его, Моргана Сергеевна извлекла несколько небольших, грубо сшитых кукол из мешковины, набитых травами и птичьими перьями. Куклы вуду…

– Ну что же, мои дорогие, – прошептала она, и её голос прозвучал на удивление мягко, но в нём была такая зловещая сладость, что мурашки пробежали бы по коже у любого, кто это услышал.

– Пришло время для небольшого урока. Урока, который запомнится надолго.

Первой на очереди была кукла, названная в честь Зинаиды Петровны, вечно щебечущей англичанки, которая имела наглость назвать Моргану Сергеевну "чудной". Ведьма взяла ржавую иголку, которую до этого использовала для закалывания листьев в гербарии. На её лице появилась тонкая, хищная улыбка. Но морщинка в межбровье у нее лишь углубились, полностью, исказив ее старое, потрепанное лицо.

– Чудной, значит? – пробормотала Моргана Сергеевна, и её глаза блеснули красным отблеском магической энергии.

– Что ж, посмотрим, как чудно ты запоешь без голоса.

Игла вонзилась в горло куклы Зинаиды. В тот же миг, в учительской, Зинаида Петровна, рассказывающая анекдот, вдруг почувствовала резкий укол в горле и зашлась в таком приступе кашля, что не могла вымолвить ни слова до конца дня.

Следующей жертвой стала кукла, олицетворявшая директора, Ивана Степановича, который недавно требовал у неё отчётность.

– Пусть ты будешь так же завален бумагами, как и эта кукла, – прорычала Моргана Сергеевна, заваливая маленькую фигурку горой обрывков старых контрольных работ и обматывая бечёвкой.

В кабинете директора, невесть откуда, вдруг посыпались документы с полок, а принтер, до этого исправно работавший, начал печатать пустые листы, забивая лоток.

Моргана Сергеевна сидела в полумраке своего кабинета, окружённая зловеще смотрящими куклами. Каждая булавка, каждая ниточка, каждый шепот были наполнены её вековой ненавистью и свежеобретенной силой. Она знала, что это только начало. И в этой школе, где прежде царил обычный школьный быт, теперь таилась зловещая магия, готовая расцвести во всей своей мрачной красе под руководством ведьмы Морганы Сергеевны. И каждый, кто смел перейти ей дорогу, должен был готовиться к очень неприятным "урокам".

Спустя день, она помолодела и стала красивой элегантной дамой. Она была одета во все черной, готическое и красивое. В нее стали влюбляться ученики мальчики, которые раньше смотрели на нас… "