Узлы и сети

УЗОР ЛЖИ

Каждый день Вероники начинался с одного и того же: звука будильника, щелчка включения чайника и вида из окна на серые, как грифельная доска, крыши маленького городка Старогорска. Ее жизнь была выверенным уравнением, где все переменные были известны, а результат предсказуем. Она преподавала математику в местном колледже, и ее мир состоял из теорем, логарифмов и сонных лиц студентов.

Но внутри Вероники жил другой человек. Тот, кто видел в спиралях Архимеда – космические вихри, а в графиках функций – судьбы людей. Она мысленно раскрашивала скучные улицы в фантастические цвета, сочиняла истории о прохожих и по ночам, закрывшись в своей квартире, писала странные, сюрреалистичные картины, которые никому не показывала. Ее творческое «я» было ее главной тайной, запертой в четырех стенах, как в клетке.

Однажды утром ее рутина дала сбой. На пороге колледжа ее ждал невысокий мужчина в потрепанном плаще. Он представился следователем Игорем Волковым и показал удостоверение.

– Вера Николаевна? Вам знакомо имя Артем Семенов?

Вероника нахмурилась. Артем был местным чудаком, антикваром, чья лавка «Осколки времени» пахла пылью и тайнами. Она заходила туда иногда, просто чтобы потрогать старые вещи и придумать им историю.

– Знаком. Что с ним?

– Его нашли мертвым сегодня утром. В лавке. И у нас есть несколько вопросов.

В лавке «Осколки времени» царил хаос. Книги с полок были сброшены, валялись осколки разбитой вазы. Артем лежал на полу среди этого беспорядка, и на его лице застыло выражение не страха, а скорее удивления.

Волков подвел Веронику к столу.

– Мы нашли это. Сможете объяснить?

На столе лежал лист бумаги, испещренный сложными математическими формулами. Но это было не просто вычисление. Формулы были вписаны в странный, симметричный узор, напоминающий цветок мандалы или сложную снежинку. В центре узора было одно число: 2,71828.

Сердце Вероники екнуло. Это было число «e», основание натурального логарифма. Ее любимое число. Оно было повсюду в природе: в спиралях раковин, в кривых ростков папоротника. Оно было математической поэзией.

– Это… – ее голос дрогнул. – Это число Эйлера.

– Мы это установили, – сухо сказал Волков. – Но зачем он это рисовал? И что это за узор? Наш эксперт говорит, что в формулах есть ошибки, будто их писал не математик.

И тут Веронику осенило. Она смотрела не на расчеты. Она смотрела на «картину». Формулы были мазками, а число «e» – подписью. Это было послание. Но чье?

Следователь положил перед ней блокнот, изъятый из квартиры Артема. На первой странице был нарисован точно такой же узор, а подпись гласила: «Аноним. Картина «Постоянство». Продана».

Вероника почувствовала, как у нее подкашиваются ноги. Неделю назад, в приступе тоски и отчаяния, она нарисовала эту абстракцию, вплетая в нее формулы, которые приходили ей на ум. Она отнесла ее в лавку Артема, умоляя продать анонимно, под вымышленным именем. Ей было стыдно за эту слабость, за эту попытку выставить свою душу напоказ.

– Я… я не знаю, – прошептала она.

Но детективная машина уже запустилась. Волков, человек скучного, линейного ума, видел в узоре лишь шифр. Он был уверен, что убийство связано с какой-то тайной, которую Артем хранил, а эти формулы – ключ. Он попросил Веронику помочь как математика.

И вот ее скучная жизнь превратилась в головоломку, где ставкой была ее собственная свобода. Она, математик-художник, должна была использовать оба своих «я», чтобы раскрыть преступление.

Она стала изучать жизнь Артема. Оказалось, что «Осколки времени» были не просто лавкой, а местом, где тусовались все местные маргиналы: неудавшийся поэт, девушка-фотограф, мечтающая сбежать в большой город, и богатый коллекционер из областного центра.

Вероника видела их не как подозреваемых, а как персонажей. Она анализировала их речи, жесты, привычки. Поэт всегда говорил о «золотом сечении» в искусстве. Фотографша снимала только старые, облупленные двери. Коллекционер с жадным блеском в глазах расспрашивал о «новых талантах».

Она принесла следователю свои выводы, изложив их в виде логических цепочек и вероятностных моделей. Волков смотрел на ее графики и диаграммы Венна с недоверием, но вынужден был признать: ее «творческий» подход вытаскивал на свет детали, которые он упускал.

Кульминация наступила, когда Вероника, разбирая старые книги из лавки, нашла записную книжку Артема. Там были зарисовки, похожие на ее узор, но другие. И везде фигурировало то самое число «e». Артем не был математиком. Он был подражателем. Он видел успех ее «анонимной» картины и пытался создать что-то подобное, чтобы заработать, бездарно копируя ее стиль.

Она собрала всех подозреваемых в лавке, под предлогом нового предложения от «анонимного художника». И когда все были в сборе, она, как на уроке, начала выводить на большом листе свои уравнения.

– Число «e», – голос ее был тверд, – это константа. Постоянство. Оно описывает процессы роста. Но здесь был обратный процесс – процесс распада. Распада таланта, идеи.

Она посмотрела на коллекционера.

– Вы узнали в узорах Артема руку того самого анонимного гения. Вы предложили ему большие деньги за все новые работы. Но Артем не мог их создать. Он мог только копировать. И когда вы пришли за своим заказом, а он смог предложить вам лишь жалкую подделку, вы поняли, что вас обманули. Вы разозлились. Произошла борьба.

Она провела мелом заключительную черту.

– Вы искали не шифр. Вы искали искусство. А нашли лишь его бледную тень. И убили человека из-за этого.

Коллекционер, бледный как полотно, не смог ничего сказать. Его выдала не логика, а та самая «творческая» интуиция Вероники, которая уловила в его жадном взгляде не просто желание обладать, а ярость обманутого эстета.

Дело было закрыто. Скучная жизнь в Старогорске вернулась. Но что-то изменилось. Вероника больше не прятала свои картины. Она повесила одну, с тем самым узором из формул, в своей гостиной.

А через неделю к ней в кабинет зашел Игорь Волков. Не как следователь, а как человек.

– Знаете, – сказал он, глядя в окно на те же серые крыши. – Я всегда мыслил прямолинейно. Причина – следствие. Преступник – мотив. А вы… вы мыслите какими-то другими категориями. Узорами.

Он повернулся к ней.

– В нашем отделе не хватает такого взгляда. Хотите поучаствовать в консультациях? Дело о краже в музее как раз зашло в тупик. Там вор оставил на месте преступления… странный стих.

Вероника улыбнулась. Ее скучный город вдруг наполнился курьезами, загадками и узорами. И она наконец-то поняла, что ее дар – это не два враждующих начала, а единая, мощная сила. Сила, которая видит там, где другие лишь смотрят.

АЛГЕБРА ЗЛА

Прошло полгода с тех пор, как Вероника стала неофициальным консультантом горотдела полиции. Ее репутация «математика-ясновидящей» росла, обрастая легендами. Но для нее самой это было не более чем интересными задачками, которые скрашивали унылую реальность Старогорска. До следующего звонка.

– Вероника, это Игорь, – голос Волкова в трубке звучал напряженно. – Нужна твоя помощь. Срочно. На старом химзаводе… мы нашли кое-что. И тут есть связь с твоим прошлым.

Химзавод, градообразующее предприятие, давно стоял заброшенным, ржавеющим монулом посмертной промышленной эпохи. В его подвале, в бывшей лаборатории, на стене была нарисована гигантская, сложная фрактальная структура, похожая на множественное отражение в зеркалах. В центре – цифры, образующие дату: ровно через три дня.

– Это угроза? – спросила Вероника, ощущая холодный комок в груди.

– Хуже, – Волков показал ей фото. – Это проект. Проект отравления городского водопровода. Мы вычислили точку врезки. И мы нашли «автора».

Им оказался молодой парень, студент-химик по имени Лев Абрамов. Тихий, замкнутый, гений в своей области. Его задержали на месте возможной врезки. Он все отрицал. Но самое главное – Волков положил перед Вероникой его личное дело.

Она открыла его и ахнула. На старой, пожелтевшей фотографии смотрел на нее худенький мальчик с большими глазами. Лёва Абрамов. Она знала его. Десять лет назад она вела у него математику в колледже. Он был самым ярким, самым одаренным ее учеником. Он видел в формулах не сухие символы, а музыку. Они могли часами спорить о красоте теоремы Ферма. Он называл ее «единственным человеком, который его понимал».

– Он спрашивал о вас, – тихо сказал Волков. – Сказал, что пойдет на контакт только с вами.

Сердце Вероники сжалось. Ее бывший ученик, ее единомышленник, потенциальный террорист? Это не укладывалось в голове. Она согласилась на разговор.

Лев сидел за столом в кабинете для допросов, но выглядел так, будто находился в своей лаборатории – отрешенно и спокойно.

– Здравствуйте, Вера Николаевна. Я знал, что вас позовут. Вы единственная, кто сможет это прочитать.

– Прочитать что, Лёва? Этот… ужас на стене?

– Это не ужас, – он улыбнулся, и в его глазах вспыхнул знакомый ей огонек одержимости. – Это совершенство. Математическая модель возмездия. Город – это уравнение, которое не решается. Его нужно упростить. Очистить.

И тогда Вероника поняла. Она смотрела не на план преступления. Она смотрела на «крик души» . На манифест. Лев не был простым маньяком. Он был трагическим героем, чей блестящий ум, не найдя выхода, свернул в сторону параноидального величия. Он решил «исправить» мир, который считал несовершенным.

– Он не сделает этого, – уверенно сказала она Волкову после допроса.

– У нас есть все улики! – возразил следователь.

– Улики – это следы. Я говорю о мотиве. Его мотив – не смерть. Его мотив – доказательство. Доказательство своей правоты. Он хочет, чтобы его «теорему» поняли. А чтобы ее поняли, нужен зритель. Он ничего не сделает до истечения срока. Он ждет.

Волков не верил, но доверял ее интуиции. Они отпустили Льва под подписку о невыезде, установив слежку. Вероника же погрузилась в его мир. Она изучала его конспекты, его записи в соцсетях. Она искала не доказательства вины, а «ключ» к его душе.

И она нашла его. Среди чертежей и формул она обнаружила стихи. Нежные, полные тоски строки одиночества, обращенные к девушке. Девушке по имени Алиса. Ту самую фотографшу, которую Вероника знала по делу Артема.

Вероника разыскала Алису. Девушка, худая и бледная, сидела в своей студии и плакала.

– Он писал мне… такие странные письма. Говорил, что совершит нечто великое, что заставит всех нас увидеть истину. Я думала, это его метафоры…

И тут Веронику осенило. Лев не хотел уничтожать город. Он хотел его **научить**. Как когда-то она сама учила его математике. Его «преступление» было извращенной попыткой достучаться, криком о помощи, облеченным в форму математического алгоритма.

Она поняла, что должна сыграть по его правилам. Она пришла к нему домой, отправив Волкову смс: «Ждите моего сигнала. Не вмешивайтесь».

Лев сидел за компьютером, завершая свои расчеты.

– Я знал, что вы придете, Вера Николаевна. Вы пришли стать моим первым свидетелем?

– Нет, Лёва. Я пришла сдать тебе работу. Ты дал мне нерешенную задачу. И я ее решила.

Она положила перед ним лист бумаги. На нем был не фрактал, а простая, элегантная схема.

– Твоя модель возмездия несовершенна. Ты рассматриваешь город как закрытую систему. Но это не так. Здесь есть переменные, которые ты не учел.

Она ткнула пальцем в схему.

– Вот здесь – Алиса. Ее слезы. А здесь – я. Моя вера в тебя. А здесь – старый учитель химии, который до сих пор хранит твою школьную работу с пятеркой. Твоя система не изолирована. Она живая. И в живой системе чистое, математическое зло невозможно. Оно всегда будет иметь погрешность. Погрешность, имя которой – человечность.

Лев смотрел то на схему, то на Веронику. Его надменная уверенность начала трещать по швам.

– Ты хотел доказать свою теорему? – тихо спросила она. – Я доказала ее за тебя. Теорема о том, что одинокий гений, не видящий людей, всегда ошибается в главном расчете. Ты не хочешь их убить, Лёва. Ты хочешь, чтобы они тебя увидели. Позволь я помогу тебе найти другой способ.

Он долго молчал, глядя в пустоту. Потом медленно потянулся к компьютеру и одним движением удалил все файлы с расчетами.

– Погрешность… – прошептал он. – Я не учел погрешность.

Когда Волков с группой ворвался в квартиру, все было кончено. Лев добровольно отдал им все свои записи и признался в подготовке теракта. Но Вероника знала, что настоящая победа была не в этом. Она предотвратила не преступление, а **трагедию**. Она не поймала преступника, а вернула человека.

Через несколько дней она получила от Льва из СИЗО письмо. В нем была лишь одна строчка: «Спасибо, что решили мое уравнение. Теперь я буду искать другие переменные».

Вероника стояла у окна, глядя на знакомые крыши. Ее город, этот тесный, душный мирок, оказался полон сломанных, блестящих душ, сплетенных в один сложный, болезненный, но бесконечно интересный узор. И она, с своим гибким умом и алмазным взглядом, была, возможно, единственной, кто мог этот узор распутать и, переплетя нити заново, направить их к свету. Следующая задача уже ждала ее. И она была почти уверена, что снова узнает в главном герое знакомое лицо из своего прошлого.

ТЕОРЕМА РАСКАЯНИЯ

Успех Вероники стал ее новой клеткой. Теперь ее окружал не только скучный пейзаж Старогорска, но и стена восхищения. «Алмазный глаз», «гений дедукции» – эти эпитеты затуманивали взгляд. Она начала верить в собственную непогрешимость. И жизнь, как строгий учитель, решила устроить ей проверку.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.