Путь Принятия Тени. Том 2

***

Утром, как только они проснулись, Сюэ Лэн сразу же подошел к Линь Юю, с досадой отметив еще немного неловкие движения нового тела.

– Эй, пора бы снять это мое старье. Дай-ка сюда.

Линь Юй мысленно улыбнулся. Он понимал истинную причину: Сюэ Лэну нужен был доступ к тайнику в рукаве. Но тот факт, что он не вырвал ханьфу силой еще вчера, а просит сейчас, говорил о многом. Маленький, но важный шаг. Возможно, он начинал учитывать их реакцию.

– Конечно. Оно и правда уже порядком поизносилось.

– В белом-то ты куда как приличнее выглядел. Как символ чистоты и непорочности, – сказал он со знакомой язвительностью, но с оттенком усталой насмешки над самим собой.

Хань Фэн заметил, как взгляд Сюэ Лэна на секунду задержался на рукаве ханьфу. «Не признается, конечно», – с проходящей досадой подумал он. Но главным было то, что Линь Юй снова будет в своей привычной одежде.

Линь Юй снял с пояса пространственный мешочек и задержал его в руке.

– И это тоже твое. Кажется, тебе он сейчас нужнее.

Сюэ Лэн быстрым движением, почти выхватывая, забрал мешочек. Его пальцы судорожно сжались вокруг знакомой ткани. Но тут же его лицо вновь исказила привычная маска. Проворным движением он прикрепил мешочек к своему поясу.

– А, точно. Небось, надеялся, что я без него как без рук? Напрасно. Я и зубами горло перегрызу.

Хань Фэн заметил все: и мгновенное облегчение Сюэ Лэна, и жест доверия Линь Юя. Это был шаг. Крошечный, но шаг.

Сюэ Лэн достал из своего мешочка белое ханьфу и протянул его, забирая темное. Пальцы Сюэ Лэна, быстрые и ловкие, привычно проверили потайной пространственный рукав. Легкое движение – и доступ к скрытому карману был открыт. Он даже не смотрел на свои руки, делая это на ощупь. Теперь его арсенал был при нем.

Хань Фэн молча наблюдал, разрываясь между подозрительностью и странной надеждой. Эта забота выражалась неуклюже, порой пугающе – точь-в-точь как у дикого зверя, которого приручили. Он мог, желая защитить, нечаянно оцарапать одной лишь силой своего порыва.

Они расположились на завтрак, достав из пространственного мешочка щедрый запас провизии, полученный в благодарность от деревни.

– Слишком тихо, – нарушил тишину Сюэ Лэн. – Или они сменили тактику, или у Цзинь Яо в планах нечто, требующее всех его ресурсов. Надо быть начеку.

Хань Фэн молча, почти не глядя, вложил чашку с чаем в руки Линь Юя. Затем, с той же безразличной точностью, поставил вторую чашку на землю перед Сюэ Лэном. Жест был лишен какого-либо тепла – лишь чистая функциональность.

Горькая, ядовитая мысль пронзила Сюэ Лэна: «Договор. Всего лишь договор. Фальшивая любезность по принуждению». Он резко отвернулся, маскируя вспышку боли под брезгливость. Но через мгновение его пальцы все же сомкнулись вокруг чашки, забрав ее с собой в его одинокий угол.

А вся ирония заключалось в том, что Клятва Дао-Сердца ни словом не упоминала о чаепитии. Она запрещала ранить и предписывала слушаться в бою. Но она не могла заставить одного человека молча подать чашку другому.

Этот жест лежал за гранью любых магических договоров. И Хань Фэн, и Линь Юй отдавали себе в этом отчет. Лишь Сюэ Лэн, запертый в собственной крепости из подозрений, продолжал верить, что каждый шаг соседа продиктован не выбором, а пунктом несуществующего контракта. Он был пленником выдуманных правил, которые оказались строже любых магических клятв.

Сюэ Лэн ощущал себя вырванным с корнем. Отрезанным. Чужим. За этим костром. И в тишине собственных мыслей. Ему, к собственному ужасу, отчаянно не хватало того приторного, сладкого тепла, что источали мысли Линь Юя, когда они были одним целым. Они просачивались в его сознание медленно, как самый изощренный яд, к которому он успел привыкнуть. А теперь – ломка.

И вдруг – щелчок. Озарение, острое как лезвие бритвы, разрезало тоску. «Духовное зрение… Оно выжимает из него все соки. А у меня… – его внутренний взгляд упал на бушующую внутри него бездну дара, – у меня этой силы на десятерых хватит. Это же не дыра… Это источник! И его можно использовать».

– Эй, Линь Юй, это твое духовное зрение… Оно же тебя выматывает, да? – Сюэ Лэн скривился, будто пробуя на вкус свою догадку. – Как будто таскаешь на спине мешок с камнями. Без передышки.

Линь Юй кивнул:

– Оно требует постоянного расхода ци.

– А что, если… я стану твоим носильщиком? – Сюэ Лэн усмехнулся своему сравнению. – У меня тут сил завались. Я могу… быть твоими глазами. Не видеть за тебя, а… подпитывать твое видение. Показывать тебе форму вещей. Без твоих затрат.

Хань Фэн нахмурился, сразу почувствовав подвох, но Линь Юй, подумав, мягко сказал:

– Это было бы милостью. Но выдержу ли я поток твоего дара?

– А я выдержу, чтобы его контролировать? – парировал Сюэ Лэн, и привычная бравада в его голосе дала трещину, обнажив непривычную, почти испуганную неуверенность.

– Попробуем?

Повисло короткое молчание, густое и значимое.

– Попробуем, – тихо согласился Линь Юй.

И они попробовали.

Когда Сюэ Лэн направил на камень сгусток искаженной праны темно-багрового цвета, Линь Юй замер от неожиданности. Темная энергия, достигнув своей цели, окутала камень со всех сторон, словно живое существо. На мгновение контур камня засиял, словно очерченный тонкими багровыми нитями, создавая завораживающее, почти прекрасное зрелище.

Следующая попытка заставила его вспомнить об истинной природе энергии Сюэ Лэна. Линь Юй словно проник в самое сердце дерева – он не просто увидел его. В его сознании отчетливо проступила надломленная ветром ветвь, а где-то в толще коры копошились крошечные жучки, неутомимо прогрызающие себе путь.

– Ему больно, – слегка сведя брови сказал Линь Юй.

Когда Сюэ Лэн попытался высвободить волну праны не точечным импульсом, а широким кругом вокруг себя, Линь Юй внезапно увидел окружающий мир в виде пульсирующих темно-багровых очертаний. Зрелище могло бы показаться завораживающим, если бы не боль, исходившая от всех живых существ, попавших в радиус действия этой волны.

Ци Сюэ Лэна, словно увеличительное стекло, обнажила потаенные страдания каждого существа. Она не создавала боль – лишь высвечивала то, что было скрыто глубоко внутри. Страх, гнев, мучения – все это обрушилось на Линь Юя одновременно. Не успев осознать происходящее, он инстинктивно сжался, свернувшись в клубок.

Сюэ Лэн рывком кинулся к нему, схватил за плечи, но тут же замер, не зная, что делать дальше. Его пальцы дрожали.

– Прекрати! – голос Хань Фэна прозвучал хрипло от сдерживаемой ярости. – Ты калечишь его!

– Я и сам вижу! – рявкнул Сюэ Лэн, отскакивая от Линь Юя, будто обжегшись. – Не слепой! Дай же я исправлю!

Не дожидаясь вмешательства Хань Фэна, Сюэ Лэн стиснул зубы до хруста. Он чувствовал, как его собственная темная природа яростно сопротивляется, словно живая, не желая меняться. Это было похоже на попытку вывернуть собственную душу наизнанку. Он собрал всю свою волю, весь свой страх и ярость – и вложил их в одно: фильтрацию. И когда внутренним зрением он увидел, как багровая жижа превращается в кристально чистый поток, он выпустил его и рухнул на колени, выдохшийся до последней капли.

Линь Юй ахнул. После давящей багровой боли мир предстал перед его внутренним взором в виде сияющих, чистых контуров. Это видение было таким же ясным, но совершенно иным – легким, целительным, прекрасным.

– Я видел. Это возможно. – прошептал он, и в его голосе звучало благоговение. – И это прекрасно. – добавил он, поворачиваясь в сторону Сюэ Лэна.

Хань Фэн мягко, но неумолимо отстранил Сюэ Лэна и присел рядом с Линь Юем, полностью игнорируя любые возражения. Все его внимание было приковано к другу. Он не раздумывая, направил другу целительную, успокаивающую ци.

– Хань Фэн, все в порядке. Я действительно видел нечто удивительное… – поспешил сказать Линь Юй, чувствуя напряжение.

Не слушая и убедившись, что другу ничто не угрожает, Хань Фэн резко повернулся к изможденному Сюэ Лэну и протянул руку, чтобы передать немного энергии. Сюэ Лэн резко рванулся назад, как от прикосновения к раскаленному металлу.

– Руки прочь!

Хань Фэн медленно опустил руку. Его взгляд стал тяжелым и пустым.

– Ты видел? – его голос был тихим и страшным. – Ты видел, что твоя "мощь" с ним сделала? Твои эксперименты закончены. Любое использование твоего дара только с моего разрешения. Это не предложение. Это – закон.

Слова стали последней каплей. Сюэ Лэн медленно поднялся на ноги, его истощенное тело дрожало от непосильного напряжения. Когда он заговорил, это был не шип, а низкий, сдавленный голос, полный такой ледяной ненависти, что воздух, казалось, покрылся инеем.

– С твоего разрешения?.. Ты… ты слеп. Я душу свою наизнанку вывернул, пытаясь сделать эту проклятую силу чище для него! А ты видишь только угрозу. Ты и есть тюремщик, Хань Фэн. Знаешь что? Можешь оставить себе своего праведника. Мне надоело.

Горло сжалось так, что стало нечем дышать. Словно пепел от их взглядов забил ему легкие. Да, это был знакомый вкус – вкус отвержения, который он глотал всю свою жизнь, но сейчас он жег в тысячу раз сильнее.

Он шагнул к выходу. Линь Юй медленно встал.

– Сюэ Лэн. Ты прав. Хань Фэн боится за меня. А ты… ты сейчас не злишься. Ты – боишься. Ты испугался, когда увидел, что мне больно. И сейчас ты хочешь убежать от этого страха. Это твой самый прочный капкан. А еще ты увидел, что твой дар может быть не только разрушением. Это напугало тебя сильнее любой битвы. Это и есть твоя слабость – твой страх перед той малостью добра, что в тебе есть.

Сюэ Лэн рухнул на землю, не в силах ни уйти, ни говорить. Хань Фэн понял, что его ультиматум был ошибкой.

– Я отменяю свой запрет. Но я буду контролировать твои тренировки.

Сюэ Лэн издал короткий, хриплый звук, в котором не было ни капли веселья. Его голос, всегда такой острый и язвительный, теперь был пустым и надломленным.

– И кто же будет моим наставником, о праведник? Ты, кто трепещет от одного прикосновения моей энергии?

***

В четвертой главе: 

Хрупкое равновесие. Как правильно разжигать костер. Разные эксперименты. Из мечты рождается намерение. Приход грозы.

***