Виола

Вырванные страницы

Глубокой ночью в гостинице стояла звенящая тишина, нарушаемая лишь монотонным гулом потолочного вентилятора. Сьюзи, набравшись смелости, выскользнула из номера и помчалась по ковровым дорожкам коридора к комнате мисс Гловер. Она замерла у двери, отдышалась, а затем принялась колотить в деревянную панель с такой силой, что та задрожала.

– Мисс Гловер! Мисс Гловер, откройте, пожалуйста! Срочно!

За дверью послышались сердитые шаги, щелчок замка, и на пороге возникла директриса. Она была в строгом бархатном халате, а её лицо, помятое сном, искажала гримаса раздражения.

– Мисс Элиот? Что это за варварский шум в третьем часу ночи? Вы себе что-то сломали? – её голос был резким, шипящим, как у разбуженной змеи.

– Мисс Гловер, это Вайолет! – Сьюзи почти выкрикнула это, стараясь вдохнуть в голос истеричную панику. – У неё жар, она вся горит, бредит и несёт какую-то чушь про древних богов… Я не знаю, что делать!

Лицо мисс Гловер мгновенно поменялось. Раздражение сменилось холодной, административной тревогой. Больной ученик за границей – это худший кошмар любого сопровождающего.

– Успокойтесь, мисс Элиот, и дышите глубже, – она автоматически поправила халат. – Вероятно, банальное пищевое отравление или тепловой удар. Где вы только эту заразу подхватили…

Она вышла в коридор и направилась к их номеру. Не успели они подойти к двери, как из-за неё донёсся приглушённый, но отчётливый стон: – Она меня зовёт… О, что нам делать…

Мисс Гловер распахнула дверь. Вайолет лежала на кровати, закутанная в простыню. Её лицо, обработанное бежевыми тенями и пудрой Сьюзи, в тусклом свете ночника казалось мертвенно-бледным, с липкими от пота прядями рыжих волос на лбу.

– Сьюзи, зачем ты её привела? – слабым голосом прошептала Вайолет, отворачиваясь к стене. – Я же сказала, со мной всё хорошо. Просто… немного тошнит.

Директриса приблизилась и влажной от сна ладонью потрогала её лоб. —Тошнит, говоришь… – пробормотала она. – А лоб ледяной. Похоже на кишечный грипп. Я же предупреждала всех насчёт уличной еды! Ваш желудок не приспособлен для этих экспериментов.

– И что нам делать, мисс Гловер? – подхватила Сьюзи, ловко вставив себя в паузу. – Может, вызвать врача? Или скорую?

– Врача? Где я вам тут врача найду? – фыркнула Гловер. – И кому здесь доверять? Этому мальчишке-гиду? Нет уж. Ладно, слушайте меня внимательно. До конца недели вы не будете выходить из номера. Вы, мисс Элиот, сможете спускаться только за завтраком. Я не доверяю мистеру Майяджи и не оставлю группу без присмотра. Поэтому, Сьюзи, присматривать за Вайолет будете вы. Поняли? Без возражений.

– Ладно, – покорно ответила Сьюзи. – Ей нужен присмотр, я согласна.

– Так. У меня в чемодане есть аптечка первой помощи. Идёмте, я дам вам таблетки от желудка и жаропонижающее. И мне нужно позвонить её родителям. Думаю, вы с этим справитесь сами, пока я буду на экскурсии.

Прошло полчаса. Сьюзи вернулась в номер с целым пакетом лекарств и листком бумаги с чёткими указаниями. —Ого, – приподнялась на локте Вайолет, – Это она тебе всю аптечку отдала?

– Да, – Сьюзи швырнула пакет на кровать. – Так. Теперь говори. Зачем весь этот спектакль? Куда ты собралась?

Вайолет вздохнула. Доверять было рискованно, но Сьюзи её не подвела. —Ладно. Мне нужно кое-что узнать. Очень важно. Только… никому ни слова, хорошо? Ни единого слова.

– Хорошо, – кивнула Сьюзи, и в её глазах загорелся азарт настоящего соучастника.

Вайолет так и не смогла уснуть до утра. Она ворочалась, повторяя про себя заученные фразы на бенгали, и с удивлением обнаруживала, что слова ложатся на язык всё естественнее, будто всплывая из глубин памяти.

Как только группа во главе с Аяном и мисс Гловер уехала, Вайолет приступила к подготовке. Она надела просторную хлопковую курту тусклого салатового цвета и поношенные штаны-алладины – этот наряд, купленный когда-то на распродаже в лондонском этническом магазине, идеально скрывал её фигуру и не привлекал внимания. Последним штрихом стал большой платок-дупатта, которым она плотно, по-местному, обмотала голову, скрыв копну рыжих волос.

Сьюзи, сидевшая на кровати с журналом и кассетным плеером, сняла наушники. —Ты всё поняла? – тихо спросила Вайолет, поправляя складки одежды. – Меня не искать. Если они вернутся раньше, скажешь, что я в ванной или ушла ужинать.

– Поняла, – кивнула Сьюзи и снова надела наушники, погрузившись в музыку, но её взгляд был серьёзен.

Вайолет выскользнула через чёрный ход, ведущий в узкий, заставленный ящиками переулок. Воздух был густым и спёртым. Она быстро прошла несколько кварталов, стараясь не выглядеть потерянной, и вышла на оживлённую улицу, где уже кипела жизнь. Жёлтые такси «Амбассадор», автобусы, переполненные людьми, и бесчисленные авторикши оглушали своими гудками.

«Такси… Нет, слишком заметно», – промелькнуло у неё в голове. Она подняла руку, и через мгновение к обочине подрулила трёхколёсная авторикша с потрёпанным тентом. – «Джатия Гронтхагар» (Национальная библиотека), – твёрдо сказала Вайолет на бенгали, садясь на жёсткое сиденье. – Пятьдесят рупий.

Водитель, пожилой мужчина в заляпанной рубашке, лишь кивнул и рванул с места, вливаясь в хаотичный поток машин.

Поездка была оглушительной и ошеломляющей. Она прижала к себе сумку, чувствуя, как ветер бьёт в лицо, а по бокам мелькают яркие вывески и лица прохожих. Через двадцать минут они подъехали к величественному, немного мрачному зданию из красного кирпича.

– Фух, первый этап пройден, – выдохнула она, расплачиваясь и растворяясь в толпе у входа.

Прохладный, пропитанный запахом старой бумаги и половой мастики воздух библиотеки обволок её, как погребальная пелена. Громадные залы с высокими потолками, заставленные тёмными дубовыми стеллажами, подавляли своим молчаливым величием. Здесь царила тишина, нарушаемая лишь приглушённым шорохом переворачиваемых страниц.

Вайолет замерла у входа, чувствуя себя букашкой. Её глаза выхватили из полумрака массивный деревянный прилавок, за которым сидел пожилой библиотекарь. Сердце её заколотилось. Легенда. Вспомни легенду.

– Простите, – прошептала она на бенгали, подходя. – Я пишу работу по истории ремёсел. Меня интересуют старые ювелирные династии Калькутты. Не могли бы вы подсказать, где искать материалы о роде Виджрантх?

Библиотекарь поднял на неё взгляд поверх очков. Его мутные глаза изучали её с безразличной проницательностью. Молчание затянулось. Вайолет почувствовала, как по спине бегут мурашки.

Но старик лишь вздохнул и ткнул костлявым пальцем вглубь зала. —Зал «Б». Генеалогия и локальная история. Алфавитный указатель у дальней стены. Не шумите.

Зал «Б» оказался ещё более мрачным и пыльным. Свет скупо пробивался через высокие запылённые окна. Она нашла картотечные шкафы и начала лихорадочно листать пожелтевшие карточки. «V… Vi… Vidjranath…» Их не было.

Отчаяние начало подступать комом к горлу. Она принялась листать толстые фолианты с генеалогическими древами известных семейств. И вдруг её взгляд упал на сноску в книге о семье Майяджи: «…младшая ветвь рода известна своим многовековым служением и обязательствами перед угасшим родом Виджрантх, хранителей традиций и артефактов…»

Служение. Обязательства. Всё было правдой. Аян. Его семья.

Энергия от находки придала ей сил. Она устроила себе крепость из книг на самом дальнем столе в углу зала. Часы пролетели незаметно. И вот она наткнулась на это: старая, потрёпанная книга в кожаном переплёте – «Утраченные реликвии Калькутты».

«Род Виджрантх», – гласил заголовок. – «Один из древнейших и наиболее загадочных кланов Бенгалии, мастера-ювелиры и хранители духовных традиций, считавшиеся земными воплотителями воли богини Кали. Род пресёкся в конце XIX века при трагических и невыясненных обстоятельствах. Их главная реликвия – „Сердце рода“, аметистовый кулон с гравировкой, считавшийся ключом к милости богини, – бесследно исчез. Легенды гласят, что тот…»

На этом моменте несколько страниц были аккуратно вырваны.

Кровь застыла в её жилах. Книга выскользнула из её ослабевших пальцев и с глухим стуком упала на пол. Она не видела ничего, кроме зияющей дыры на месте самой важной информации. Ключ к милости богини. Она носила на своей шее не украшение, а наследие, стоившее жизни целому роду.

Внезапно её охватило острое чувство опасности. Она резко обернулась. В дальнем конце зала, в проходе между стеллажами, стояла высокая фигура в серой куртке. Незнакомец. Он наблюдал за ней, не двигаясь.

Сердце ушло в пятки. Она судорожно начала сносить книги, её руки дрожали. Она чувствовала его взгляд на себе. Не решаясь поднять глаза, она втолкнула тома на полу, развернулась и почти побежала к выходу.

Она не оглядывалась, пока не выскочила на освещённую солнцем улицу. Обернувшись фигуры не было. Она поймала авторикшу и, договорившись о цене, поехала обратно. Всё прошло как в тумане.

Подойдя к гостинице, она увидела, что её группа как раз возвращалась с экскурсии. Дождавшись, пока они зайдут внутрь, она юркнула в чёрный ход, проскочила в номер и бросилась в ванную. За десять минут она смыла грим, переоделась в пижаму и снова нанесла на лице бледность и слабость.

Не успела она лечь в кровать, как в дверь постучали, и без разрешения в номер вошёл Аян.

– Вам не учили стучаться в номер к девушкам, мистер Майяджи? – язвительно бросила Сьюзи, вставая с кровати.

Аян проигнорировал её, его взгляд был прикован к Вайолет. —Мисс Элиот, простите за вторжение. Мне сказали, мисс Эштон плохо себя чувствует. Я пришёл проведать её.

– Она в ванной, – отрезала Сьюзи. – Вы, как всегда, вовремя.

В этот момент дверь ванной открылась, и появилась Вайолет, болезнено пошатываясь. —О, мистер Майяджи, – слабым голосом произнесла она. – Простите, что пропустила экскурсию. Кажется, я чем-то отравилась. Весь день пролежала в постели.

– Мы сегодня были в Ботаническом саду Ачарья Джагдиш Чандра Бос, – сказал Аян, не сводя с неё холодных глаз. – Это рядом с Национальной библиотекой, куда мы поедем на следующей неделе. Очень жаль, что вас не было. Вы бы узнали много нового. Надеюсь, поправитесь к тому времени.

Вайолет почувствовала скрытую угрозу в его словах. Он проверял её. —Очень жаль, что меня не было, – парировала она, в её голосе зазвучала сталь. – Но я уже достаточно знаю об этом саду. Вряд ли узнала бы что-то новое от вас.

Аян усмехнулся. —Рад за вас. Но о библиотеке вы знаете не так много, и…

– Мистер Майяджи! – внезапно врезалась Сьюзи, её голос звенел от ярости. – Я прошу вас покинуть нашу комнату! Вайолет больна, а вы лезете со своими допросами! Если вы немедленно не уйдёте, я позову мисс Гловер, и она будет очень рада найти нам нового гида!

Аян медленно обернулся к ней, в его глазах вспыхнул холодный гнев. Затем он перевёл взгляд на Вайолет. —Я думаю, мы с вами ещё поговорим, мисс Эштон, – произнёс он тихо, но так, что по спине пробежали мурашки.

И, развернувшись, он вышел из комнаты, оставив после себя тяжёлую, гнетущую тишину.

Там, где должна быть

После неожиданного визита Аяна и всей суматохи, в комнате гостиницы воцарилась гнетущая тишина. Вайолет щелкнула выключателем, погрузив всё в темноту, и повалилась на кровать, спиной к Сьюзи. Та попыталась завести разговор, но в ответ получила лишь сдавленное «Спокойной ночи, Сьюз». Подруге ничего не оставалось, как принять это и отступить.

Истощённая эмоциональной бурей и бессонными сутками, Вайолет отключилась почти мгновенно, и её сознание унеслось в мир, где сны были куда реальнее яви.

Она стояла на узкой тропинке, залитой призрачным светом полной луны. Под ногами была не земля, а звёздная пыль, холодная и упругая. По обе стороны от неё простирались два мира, два её возможных будущего.

Англия. Замороженное прошлое. Она повернула голову направо. Там, за невысоким, аккуратно подстриженным живым забором, стоял её родной коттедж в пригороде Лондона. Но он выглядел плоским, как нарисованный задник в провинциальном театре. Окна были тёмными, ставни плотно закрыты. Она подошла и постучала в знакомую, крашенную в тёмно-зелёный цвет дверь. Стук прозвучал глухо, будто по картону. Никто не открыл. Она прильнула к стеклу гостиной. Внутри, в тусклом свете абажура лампы, сидели её родители. Мать вязала свитер для благотворительного базара, отец читал вечерний выпуск газеты. Их движения были плавными, но механическими, точь-в-точь как у дорогих заводных игрушек. Они не поднимали головы, не смотрели в её сторону. Они просто… существовали. В этом доме не было жизни – лишь тихая, замкнутая рутина, в которой для неё, Вайолет, больше не оставалось места. Острая, леденящая тоска сжала ей горло.

С горьким вздохом она повернулась налево— и замерла, заворожённая. Перед ней раскинулось не поместье, а целый живой, дышащий организм. Дворец из тёплого песчаного камня был увит гирляндами из жасмина и мерцающих, как светлячки, огней. Из распахнутых окон лилась музыка – гипнотическая смесь ситара, таблы и далёкого, заливистого смеха. Воздух вибрировал от энергии, гудел от десятков голосов, ароматов кардамона, шафрана и увядающих цветов. Это не было просто домом – это было сердцебиение целого мира.

Сделав шаг вперёд, она пересекла невидимую границу. Тепло обняло её, как давно забытый друг. И в тот же миг аметистовый кулон на её груди вспыхнул тёплым, пульсирующим светом. Он с лёгким щелчком расстегнулся и всплыл перед её лицом, словно светлячок, приглашая следовать за собой вглубь сада, оставляя за собой шлейф из золотисто-фиолетовых искр.

Из-за резной каменной арки вышла женщина в безупречном шёлковом сари цвета слоновой кости. Она сложила руки в намасте и склонила голову, и в её тёмных глазах читалось не вопрошание, а безоговорочное узнавание. – Добро пожаловать домой, госпожа Виджрантх, – произнесла она тихо, и её голос прозвучал как мелодичный колокольчик. – Ваш путь был долгим. Теперь вы там, где должны быть.

Три лика Ведомая кулоном, Вайолет прошла в самую глубь сада, к древнему баньяну, чьи корни сплетались в натуральную, живую арку. И там, в тени его исполинских ветвей, она увидела Их.

Три лика парили в воздухе, будто высеченные из самого лунного света. Они не были частью статуи – они были самой сущностью, чистой энергией.

Левый лик. Его глаза были закрыты, на губах играла лёгкая, отстранённая улыбка творца, довольного своим совершенным творением. Центральный лик. Его взгляд был ясным и безмятежным, он смотрел прямо на неё, оценивая, но не осуждая, видя всё и сразу. Правый лик. Его глаза пылали внутренним огнём, в них читалась готовность к разрушению и трансформации, к беспощадному сметанию всего отжившего.

Вайолет замерла, ожидая суда, наставления, чего-то грандиозного и пугающего. Но произошло не это. Все три лика одновременно склонились к ней в почти незаметном, но безоговорочном кивке. Это не был поклон. Это было признание. Молчаливое, величественное принятие её в свой круг. В них не было требований, лишь простая констатация факта: «Ты здесь. Ты одна из нас. Ты дома».

В этот миг кулон мягко опустился ей на ладонь, его свет угас, оставив после себя лишь тёплое, умиротворённое ощущение и легкое жжение на коже.

Вайолет открыла глаза. В номере ещё царила ночная тьма, но в груди у неё плескался непривычный покой. Тоска по английскому дому утихла, её место заняло новое, непоколебимое чувство – принадлежности. Она наконец-то понимала. Её звали не просто боги – её звала кровь. Она – последняя из рода Виджрантх, и её долг – разобраться в тайне его исчезновения. И возможно… остаться в Калькутте навсегда.

Едва солнце начало растекаться алым маревом над крышами, послышался резкий стук в дверь, сотрясающий тонкую фанеру. —Девочки, вы что, до сих пор спать изволите? Быстро просыпаемся, открываем глаза! – это был металлический голос мисс Гловер.

Сьюзи, взъерошенная и не выспавшаяся, подскочила к двери и щёлкнула замком. Директриса стояла на пороге в своём неизменном твидовом костюме, словно и не ложилась. —Какое, простите, время? – проскрежетала Сьюзи, вглядываясь в циферблат наручных часов. – Шесть утра? Вы серьёзно? —Не умничай, мисс Элиот, – отрезала Гловер, переступая порог. – Я пришла проведать нашу больную и напомнить, что ты до сих пор не выполнила моего поручения и не связалась с её родителями.

Сьюзи, скрипя зубами, предпочла ретироваться в ванную. Директриса приблизилась к кровати. —Ну, как самочувствие? Принимаешь лекарства? Есть улучшения? —Мисс Гловер, – голос Вайолет прозвучал на удивление твёрдо, – мне уже значительно лучше. Думаю, к концу недели буду полностью в строю. Сьюзи даёт мне таблетки строго по расписанию, я ей очень благодарна.

Мисс Гловер, удовлетворённо кивнув, уже разворачивалась к выходу, когда из ванной вылетела Сьюзи с зубной щёткой во рту. —Мисс Гловер! К нам вчера вечером вламывался этот Аян! Устраивал тут допрос с пристрастием, почему Вайолет не было на экскурсии. Я еле выставила его за дверь!

Директриса застыла. Её спина выпрямилась, а на переносице залегла резкая складка. Она медленно повернулась, стараясь сохранить маску невозмутимости. —Мисс Элиот, не ваша больше забота. Я сама разберусь с этим… гидом. Женщина вышла, притворив дверь с чуть большим усилием, чем того требовалось.

Едва Сьюзи скрылась в ванной, Вайолет сорвалась с кровати. Она быстро надела вчерашний образ, и постучала в дверь: —Сьюзи, мне нужно собираться! —Секундочку! – донеслось из-за двери.

Прошло полчаса. Когда Сьюзи наконец вышла, Вайолет, стиснув зубы, не стала устраивать сцен – времени не было. Выполнив утренние процедуры и убедившись, что коридоры пусты, а её группа уже уехала на день в Дакшинешвар, она крадучись двинулась к чёрному ходу. Схема была уже отработана.

Выбравшись на шумную улицу, она поймала первую же авторикшу и, с трудом договорившись с водителем о цене, крикнула: «Национальная библиотека!»

Библиотека встретила её прохладной тишиной и запахом старой бумаги. Она затерялась в главном читальном зале, окружив себя фолиантами по генеалогии бенгальских землевладельцев и отчётами колониальной администрации. Она искала любые упоминания о семье Виджрантх, о поместье, о странных обстоятельствах их исчезновения. Часы пролетели незаметно, но тщетно – всё, что она находила, было набором сухих, ничего не значащих фактов. Ни намёка на тайну.

И тут она снова почувствовала его – колющий, неотступный взгляд между лопаток. Она резко обернулась. В проёме между стеллажами мелькнула серая полоса, и знакомая худая фигура быстро скрылась в полумраке. Ледяная игла страха вонзилась ей в сердце. Нет, это уже не паранойя. Пора бежать.

Она почти выбежала из здания, не разбирая дороги, и ринулась в лабиринт узких переулков, стараясь сбить со следа возможное преследование. Сердце колотилось, в каждом отражении в грязных витринах лавок ей мерещились глаза, которых она никогда не видела. Ноги сами понесли её вверх по улочке, где воздух густел от ароматов кардамона, куркумы и пережаренного масла. Она бежала, пока не уперлась в маленькую, залитую солнцем площадь, упирающуюся в стену старого храма Кали.

И тут её обоняние уловило его – густой, согревающий душу аромат масала-чая. Он исходил из крошечной лавки, затерявшейся между двумя высокими домами. Вывески не было, лишь потёртая синяя занавеска вместо двери. Это место дышало тишиной и вневременьем.

Вайолет, движимая внезапной жаждой точки опоры, раздвинула занавеску и зашла внутрь. Воздух был плотным, обволакивающим, пах чаем, имбирём и пылью. Крошечное пространство, заставленное мешками с чаем и ящиками со специями, освещала единственная лампочка под зелёным абажуром. За прилавком из тёмного, отполированного временем дерева сидела старушка. Её лицо, испещрённое морщинами, напоминало старую карту, но глаза – тёмные и невероятно живые – светились тихим, всепонимающим знанием. На ней было простое белое хлопковое сари. Она молча перебирала сушёные листья чая, её пальцы двигались с гипнотической плавностью.

Увидев Вайолет, она не удивилась. Лишь медленно кивнула, жестом предлагая сесть на низкий табурет. —Заблудилось дитя? – тихо спросила она на ломаном, но понятном английском. Голос её был хриплым, как шорох переворачиваемых страниц древней книги. – Иди, сядь. Лайла нальёт чаю. Согреешься, потом дорогу найдёшь.

Вайолет молча кивнула, с облегчением опускаясь на табурет. Она чувствовала себя в безопасности в этой пряной, тёмной пещере. Лайла-ди налила ей в грубую глиняную кружку густого, дымящегося чая. Вайолет взяла чашку, чувствуя, как дрожь в руках утихает от исходящего тепла. —Спасибо, – прошептала она. – Меня зовут… —Тш-ш-ш, детка, – мягко, но властно перебила её старушка. – Сначала выпей. Слова подождут. У страха глаза велики, а у правды – терпение долгое.

В этот момент занавеска раздвинулась, впуская внутрь сноп слепящего солнечного света и высокую, подтянутую мужскую фигуру.

В лавку вошёл юноша. Лет семнадцати, не больше. Он был одет с небрежной, но очевидной элегантностью – идеально сидящие кремовые льняные брюки, рубашка из тончайшего белого хлопка, дорогие кожаные сандалии. Его поза была расслабленной, но в каждом движении, в каждом взгляде читалась уверенность человека, с рождения привыкшего к власти и вниманию. Его лицо с тонкими, аристократическими чертами и тёмными, пронзительными глазами было красивым, но абсолютно отстранённым. Холодным.

Лайла встретила его почтительным, но не подобострастным кивком. —Молодой господин. Обычный? —Как всегда, Лайла, – его голос был низким, бархатистым, но без единой ноты искреннего тепла. Он бросил рассеянный взгляд на Вайолет. Его глаза, тёмные и острые, как обсидиан, скользнули по её лицу, по скромной одежде и на мгновение – всего на долю секунды – задержались на шее, где виднелся красноватый след от кулона. В его взгляде не было любопытства – лишь мгновенная оценка, сканирование. Он тут же отвернулся, сделав вид, что изучает полки со специями.